Амфитрион. Действие третье

Должно быть, от меня он скрыт судьбою черной!

Я выбился из сил, по всем концам бродя.

Не знаю участи ужасней, чем моя:

Я не могу найти, кого ищу упорно,

А кто не нужен мне, всех тех встречаю я.

Толпа несносная, меня едва лишь зная,

Победу войск моих в восторге прославляя,

Не ведая того, приводит в гнев меня.

Мне сердце тяготят заботы и волненья,

И их объятия и все их поздравленья

Мне сбросить хочется, как лишний груз, кляня.

Напрасно я стараюсь мимо

Пройти, избавиться от них,

Их дружба тяжкая все льнет неутомимо.

Как проклинаю я поклонников своих!

О, мало нам дают и почести и слава -

Все, чем победы день дарит так щедро нас, -

Когда горит душа под язвою кровавой

Все эти почести я б отдал, право,

Хоть за один спокойный час!

Нет, ревность не устанет числить

Ряды моих ужасных бед.

Чем больше я стараюсь мыслить,

Тем в черном хаосе трудней найти ответ.

Пусть диадемы нет - я не дивлюсь покраже:

Украсть сумеет вор и сохранив печать,

Но страшно мне, что здесь не кто другой, а я же

Вчера просил жену подарок мой принять.

Что сходство странное бывает, то не ложно,

И пользуются им обманщики порой,

Но все ж, мне кажется, почти что невозможно,

Чтоб муж не узнан был женой:

По малым признакам, по черточке ничтожной

А что о волшебствах и чарах

(О чем так много говорят),

То это сказки женщин старых,

И их с безумием всегда я ставил в ряд.

Со стороны судьбы то было б странной местью,

Когда б я после всех побед,

Своей пожертвовавши честью,

Поверил в этот дикий бред.

С ней вновь поговорю, подумаю над тайной:

Быть может, было все лишь сон случайный,

Мечта, которой жизнь ее болезнь дала.

О боги, к вам я обращаюсь!

Пусть в этом я не ошибаюсь,

Пусть, к счастью моему, она с ума сошла!

Амфитрион, Меркурий на балконе дома Амфитриона.

Здесь радостей мне не дает любовь, -

Чтоб чем-нибудь занять свое безделье,

В Амфитрионе я взволную гневом кровь.

Что ж! Бога, может быть, и недостойно это,

Но мы достоинство оставим в стороне;

Уж такова моя планета,

Что все лукавства милы мне.

С чего вы вздумали дверь запереть так рано?

Эй, тише! Кто стучит?

Как так - открой? Сначала без обмана

Мне отвечай, кто ты, что за судьба твоя.

И не намерен узнавать.

Весь мир сошел с ума, вот странная зараза!

Эй, Созий! Созий! Долго ль звать?

Ну да, я Созий, это ясно.

Чтоб имя помнил я, его ты мне твердишь?

Ты видишь ли меня?

Да, вижу я прекрасно.

А что ты у дверей шумишь?

Чего тебе, ответь мне, надо?

Чего мне надо? Ах, злодей!

Ну так чего тебе не надо?

Ответь, да только поскорей!

Ну, негодяй, не будет жалко

Мне поиграть с твоей спиной,

И научу тебя я палкой,

Как разговаривать со мной!

Послушай: если ты не прекратишь стучаться,

Я вытолкать тебя сумею - я не слаб.

О небо! Видано ль, чтоб смел так обращаться

С хозяином своим его слуга и раб?

Да что с тобой? Ты мог вполне налюбоваться,

Ты, кажется, меня довольно осмотрел.

Таращит он глаза, не знает, как приняться…

Когда б глаза могли кусаться,

Меня бы он, наверно, съел.

Дрожу при мысли я, что ты подготовляешь

Сам для себя в безумии своем!

И на спину твою они падут дождем.

Коль не уйдешь ты сам, то явится причина,

Чтоб было суждено узнать пинки тебе.

Ты скоро, негодяй, узнаешь на себе,

Позволено ль слуге встречать так господина!

Как! Ты - мой господин?

Ну да! Глаза открой.

Мой господин один: служу Амфитриону.

Но тот Амфитрион - ведь я, никто другой!

Не по закону

Ты нынче напился, - скажи, в корчме какой?

Как! Ты опять?

Скажи: вино ты пил какое?

Новое иль старое?

От нового мутится ум, коль вдвое

Его не разбавляли вы водой.

Ему язык я вырву за измену!

Тебе совет могу я дать,

Я сам люблю вино: иди, ложись в кровать,

И пусть Амфитрион ласкает здесь Алкмену.

Как? Что? Амфитрион? Он здесь?

Конечно, да.

Увитый лаврами победы беспримерной,

Он после долгого труда

Вкушает радости вблизи супруги верной.

Размолвку грустную сменило примиренье,

Влюбленней их четы и в мире не найти.

Нарушить берегись ты их уединенье,

Когда не хочешь понести

За дерзость должное отмщенье.

Какой сейчас удар он в сердце мне нанес!

И если правда все, что дерзкий произнес, -

Моя любовь и честь поруганы жестоко.

Куда теперь я кину смутный взор?

Что лучше - знать иль нет, сам ведаю навряд ли.

В моем отчаянье открыть ли всем, скрывать ли

Мне дома моего позор?

Безумец! Ясно все - колеблешься чего ты?

Тут думать нечего, когда задета честь:

Отныне все мои заботы

Должно одно наполнить - месть!

Исполнил, сударь, я, что было вам угодно,

И этих вот господ привел в ваш дом с собой.

Предатель, плут негодный…

Научу тебя, как говорить со мной.

Что с вами? Да за что?

Чему же тут дивиться?

Что ж, господа, из вас не вступится никто?

Постойте хоть на миг!

В чем мог я провиниться?

Еще он спрашивать - за что!

Оставьте! Предо мной он слишком, слишком грешен!

Но в чем он виноват, скажите нам теперь!

Ах, господа, не выдавайте!

Угодно вам узнать - узнайте!

Он предо мной захлопнул дверь,

Потом, мешая брань к угрозе,

Мне дерзостей наговорил.

А, негодяй!

Сдержите гнев! Что, Созий?

Ах, господа…

Нет, понести он должен наказанье

За те слова, что смел он бросить мне.

По вашему же приказанью

Все время я ходил от дома в стороне.

Вот эти господа - свидетели, что вами

Я послан был, чтоб звать к вам в дом их на обед.

Да, правда, и теперь все время был он с нами,

Неправды тут и слова нет.

Кто приказал тебе позвать их отобедать?

Когда, придя домой

Супругу бедную проведать,

О небо! Каждый шаг и каждое мгновенье

Мои страдания стремятся отягчить,

И я в моем недоуменье

Не знаю, правда где и что мне говорить.

Все то, что он про вас нам рассказал подробно,

Настолько странно и темно,

Что прежде, чем вы все поймете, неудобно

Вам действовать и гневаться смешно.

Пусть так, вы можете мне оказать услугу.

Нет, не случайно вас послало небо другу!

Посмотрим, впереди чего я должен ждать;

Проникнуть в тайну я и сам хочу, поверьте…

Увы! Я жажду все узнать,

И правды я боюсь, как смерти!

Кто здесь не чтит земных законов,

Как господин стуча в мой дом?

Что вижу, небеса!

О, чудеса кругом:

Не видим ли зараз мы двух Амфитрионов?

Моя душа потрясена.

Надежды больше нет, и все понятным стало.

И мне моя судьба ясна -

Все это зрелище сказало.

Чем пристальней на них смотрю,

Ясней мне, что они во всем друг с другом сходны.

Ах, господа, вам говорю…

Вот - истинный, а тот - обманщик, вор негодный.

Да, пред таким чудесным сходством

В недоуменье я молчу.

Ужели верх возьмет обман над благородством?

Чтоб чары сокрушить, прибегну я к мечу!

Прочь с пути!

Что делать вы хотите?

Отмстить обманщику за ложь мечом своим!

Напрасно в гневе вы волнуетесь, шумите:

Кто гневается так перед лицом событий,

Тот этим говорит, что правда не за ним.

И превращается совсем в других людей.

За это ты получишь в наказанье,

Мерзавец, тысячу плетей.

Мой господин, и храбрый и прекрасный

За верных слуг своих заступится горой.

Пустите! Дайте мне насытить гнев ужасный.

В крови предателя я меч омою свой!

Нет, мы не можем вас пустить: мы не согласны,

Чтоб в бой Амфитрион вступил с самим собой.

Так вот заботитесь как о моей вы чести!

Мошенника друзья готовы защитить!

Не только не спешат со мной к единой мести,

Но даже мне они мешают отомстить.

Принять решенье мудрено.

Пред нами два Амфитриона,

И наше чувство смущено.

И, защищая вас с отвагою упорной,

Мы опасаемся, что вас обидим вдруг.

Что вы Амфитрион - приемлем мы покорно,

Вы - славный вождь фивян, в вас - силы полный дух.

Но так же ведь и тот - Амфитрион, бесспорно,

И нам не разрешить, кто истинный из двух.

У нас давно готово мненье:

Предателя мы все готовы поразить,

Но сходство двух людей приводит нас в смущенье,

И, чтоб принять одно решенье,

Мы не должны спешить.

Позвольте нам обдумать зрело,

В ком здесь обман и правда в ком.

Когда же разъяснится дело,

Мы сами будем знать, каким идти путем.

Не может не смутить и самый верный глаз.

Нисколько не сержусь на ваше я сомненье,

И, здраво думая, я извиняю вас.

Как капли две воды, так мы похожи оба,

И пользу может зло из этого извлечь.

Но, видите, во мне ведь не пылает злоба:

Я не спешу свой меч извлечь.

Решать мечом вопрос довольно безуспешно,

Его решить хочу я способом другим.

Один из нас Амфитрион, конечно,

И нас обоих вы считать готовы им.

Я постараюсь сам рассеять все сомненья

И ясно доказать, кто здесь Амфитрион,

Чтоб было явно всем мое происхожденье

И признавали все, я от кого рожден,

И чтоб вопрос вполне был разъяснен.

Когда знатнейшие фивяне будут в сборе,

Раскрою вам всю правду я до дна.

Так много важного есть в этом споре,

Что надо, чтобы всем была ясна она.

Алкмена от меня ждет этих объяснений,

Ее достоинство задето в этом. Я

Все должен объяснить как вам, так и Алкмене,

И требует того любовь моя.

Вождям фивян я дам решенье всех сомнений,

Я все им расскажу, событий не тая.

Пока же, о друзья, в согласии и мире

Войдите в этот дом, где вас я долго ждал,

И станем ликовать на пире,

К которому вас Созий звал.

Не ошибался я и праздную победу,

Спор окончательно решен:

Тот истинный Амфитрион,

Кто приглашает нас к обеду.

О небо! Как снесет все это разум мой?

Ужели слушать мне, как голосом лукавым

И вот, в то время как горю я гневом правым,

Мне руки держат за спиной!

Напрасно гневаться! Не надо торопиться!

Должно все скоро разъясниться,

Узнаем все, немножко подождав.

Где истина, мне неизвестно,

Но объясняет все он честно,

Как если б был он прав.

О слабые друзья! Ступайте, жалко льстите

Обманщику! Найду я и других.

Доверюсь всей душой их дружеской защите,

И вместе отстоим мы правду слов моих.

Прекрасно, я их жду. Сумею защититься

Во всем пред ними я.

Обманщик! Может быть, ты мыслишь тайно скрыться?

Ответом я не удостою

Угрозы, клеветы презрев,

Но после этот грозный гнев

Единым словом успокою.

Тебя я отыщу и в самой бездне ада,

И небеса тебя от мести не спасут.

Искать меня, поверь, не надо:

Увидят все, что я останусь тут.

Иду, бегу, пока он не ушел отсюда.

Помогут мне друзья исполнить месть мою.

Вернусь сюда - и будет чудо,

Когда его я не убью. (Уходит.)

Прошу, без всякого стесненья

Увы, такие приключенья

Все ставят в голове вверх дном!

Оставьте, господа, сомненья,

Садитесь дружно за столом.

Теперь попировать и о былой победе

Порассказать всем не беда.

Добраться б только мне до снеди:

Так голоден я не был никогда.

Остановись! Опять сюда суешь ты нос,

Бесстыдный кухонный проныра!

Помилуй, не гневись!

Тебе я поубавлю жира.

Молю тебя: умерь угрозы,

Мой храбрый, благородный «я»,

И Созия помилуй, Созий!

Зачем ты хочешь бить сам самого себя?

А кто позволил имя это

Тебе по-прежнему принять?

Не помнишь, может быть, ты моего запрета

И хочешь, чтобы я тебя избил опять?

Но этим именем могли б мы звать друг друга,

Амфитриону мы могли б служить вдвоем.

Как Созия меня признала вся округа.

Ты - Созий, я не спорю в том,

Признай и ты меня, не велика услуга!

Оставим двум Амфитрионам

От буйной ревности сгорать -

Двум добрым Созиям, в довольстве утопать.

Довольно одного, а я ни в чем раздела

Не признаю и не люблю.

Ты будешь старшим, младшим - я; всецело

Тебе я первородство уступлю.

Нет, с братом неудобств бывает много,

Единственным хочу быть сыном я.

Как рассуждаешь ты безжалостно и строго!

Позволь хоть тенью быть твоей.

Смягчись хоть в чем-нибудь своей душой упорной

И потерпи, что буду я с тобой.

Я буду тенью скромной и покорной,

Закон нельзя менять, оставь свои заботы.

А если ты войти захочешь в дом,

Я палкою с тобой покончу все расчеты.

Ах, бедный Созий, до чего ты

Дошел в несчастии своем!

Ты так и тянешься к ударам,

И снова ты себя тем именем назвал!

Нет, не себя я называл,

О Созии другом я говорил, о старом:

Был Созий, тот, что мне родня,

Его с обеда раз прогнали беспощадно.

Смотри ты у меня,

Коль меж живыми быть тебе еще отрадно!

Мерзавец, негодяй, будь только я смелее!

Ты что-то говорил.

А что? Я рыбины немее.

Кого-то ты мерзавцем обругал,

И это я прекрасно расслыхал.

То попугай кричал перед погодой ясной.

Прощай! Когда тебе захочется хоть раз

Изведать палки - здесь живу я, ведай!

Стоим за дверью, это горький час!

Что ж, уступи судьбы тяжелому закону

И прихотям ее без спора покорись.

Несчастный Созий! Возвратись

К несчастному Амфитриону!

Союз наш, видно, предрешен…

Вот господин идет, друзьями окружен.

Здесь стойте, господа, и дальше не идите;

Когда ж настанет нужный миг,

На помощь мне спешите.

Понятно нам, какой вас вдруг удар постиг.

Я мучаюсь, терзаюсь беспрерывно,

Моя любовь мертва, и в униженье честь.

Алкмене извиненье есть…

В делах подобных, господа,

Ошибка есть уж преступленье,

И целомудрие с ней гибнет навсегда.

В вопросах совести решает все мгновенье.

Что можно разумом простить,

Того любовь и честь простить не в состоянье.

Об этом всем я не хочу судить,

Но ваших двух друзей мне нечем извинить,

От их поступка я пришел в негодованье,

И люди честные должны мой гнев делить.

Когда наш друг нас об услуге просит,

Мы все - защитники его попранных прав.

Да, Аргатифонтид друзей в беде не бросит!

Постыдно слушать речь, что держит к другу враг:

Такие действия нам чести не приносят,

В подобный миг должны мы помнить лишь о мести.

В подобный миг, когда вопрос идет о чести,

Должны мы ввериться мечу, -

Пусть враг останется на месте!

Вы все увидите, и скоро,

Что Аргатифонтид тверд в замысле своем,

И вас прошу я об одном:

Позвольте мне изменника и вора

Пронзить моим мечом!

Господин! Здесь жду, став на колени,

Я наказания, проступок мой кляня.

Секите, бейте - все приму без возражений.

Убейте до смерти меня -

Вы правы будете, и ни полслова

Не пророню я против вас.

Встань! Что там?

Ах, обед там в этот час,

Меня же вытолкали снова!

Наесться я мечтал, шел, как на праздник, в дом,

Но как обманут был в надежде:

Меня там ждали с кулаком!

Там «я» другой, слуга другого «вас», как прежде,

Был сущим демоном во всем.

Ах, неужели вас не тронет,

Что нам двоим - судьба одна?

Мы ею сближены: она

Рассозила меня, вас - разамфитрионит.

Ну хорошо! За мной, к дверям!

Не лучше ль подождать, не выйдет ли кто к нам?

Что ж все испугались?

Скажи: откуда твой испуг?

Да как же: в доме вы остались,

Но вот и здесь вы вдруг!

Постойте! Видите: сюда подходит кто-то,

Конечно, чтобы нам все тайны разъяснить,

И, если только он нас сможет убедить,

Спадут у нас с души сомненья и забота.

Да, я открою все. Чтоб не было сомнений,

Скажу вперед, что царь богов

Под этим образом, любезным вам, к Алкмене

Сходил с высоких облаков.

Меркурий я. Я здесь того побил немного,

Чей облик принял я. Теперь возможность есть

Ему утешиться: удары бога

Приносят не бесчестие, но честь.

Ах, господин мой бог! Я ваш слуга, известно,

Но, право, мог бы и без тумаков прожить.

Быть снова Созием он может повсеместно,

А я устал такой постыдный лик носить.

Лечу на небо, чтоб амброзией небесной

Свой образ до конца омыть.

Забыл бы ты меня навек в своей отчизне!

Воистину со мной ты слишком был суров -

Я не встречал ни разу в жизни

Такого черта меж богов.

Смотри, Амфитрион: вот заместитель твой!

В своих чертах признай Юпитера. Явился

Я с громом, чтоб ты знал, кто здесь перед тобой.

Довольно этого, чтоб ты душой смирился,

Чтоб снова ты обрел и счастье и покой.

То имя, что весь мир, робея, произносит,

Рассеет здесь все клеветы и ложь:

С Юпитером дележ

Бесчестья не приносит.

Познав теперь, что твой соперник - бог богов,

Гордиться можешь ты и звать себя счастливым.

Здесь места нет для горьких слов,

Не ты, а я теперь готов,

Хоть в небе я царю, признать себя ревнивым.

Алкмена вся твоя, супружескую честь

Она хранит от недруга и друга.

Чтоб ей понравиться, одна дорога есть:

Ты можешь ликовать, что сам Юпитер, я,

Не победил ее, со славой всей моею;

Все, что даровано мне ею,

Она в своей душе таила для тебя.

Умеет бог богов позолотить пилюли!

Хочу, чтоб след забот в твоей душе исчез,

Чтоб все сомнения в тебе навек уснули.

Родится у тебя сын славный, Геркулес,

Наполнит славою он все концы вселенной.

Великие дары Фортуны неизменной

Отныне явят всем: любимец ты небес.

Заставлю во вселенной целой

Я всех завидовать тебе,

И ты дивиться можешь смело

Своей невиданной судьбе.

В том сомневаться - преступленье:

То, что Юпитер говорит,

Я восхищен всем тем, что вам судьба сулит…

Позвольте, господа, свое сказать вам мненье.

Не лучше ли поудержать

Все эти поздравленья?

С них неудобно начинать.

И, правду говоря, все ваши восхищенья,

Так или эдак, не под стать.

Великий бог богов был добр к нам беспримерно,

И честь нам оказал Олимпа властелин.

Он обещает нам наверно,

Что будем взысканы богатством мы безмерно

И что родится здесь, у нас, великий сын.

Что лучше обещания такого?

Но кончим речи, господа,

И разойдемся все под сень родного крова.

О всем подобном иногда

Автор:	Мольер Ж.
Категория:	Комедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница