Испанские братья.
Часть первая.
XIII. Монахи Сан-Изодро.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Испанские братья. Часть первая. XIII. Монахи Сан-Изодро. (старая орфография)

XIII. 

Монахи Сан-Изодро.

Одна из трудностей нашей земной жизни заключается в том, что размышление не всегда предшествует нашим действиям. Мысль и действие всегда идут рядом; это ужасная необходимость, представляется особенно тяжелой, когда в нас происходит какой нибудь внутренний переворот.

Человек наконец убеждается, что путеводная звезда, за которой он следовал,-- ложный путеводитель и что его корабль должен неминуемо погибнуть, если он будет продолжать следовать ей. Он должен тотчас-же найти другое путеводное светило и в то же время рука его ни на минуту не должна повидать руля, иначе порыв обстоятельств занесет его утлое судно, куда он и не думает. Это обстоятельство лежит в основании тех непоследовательностей, за которые так часто упрекают реформаторов.

Хотя не в той мере, как многие из его братьев по вере, но Карлосу часто приходилось чувствовать это затруднение. Его дядя постоянно уговаривал его скорее принять священство, чтобы не упустить выгодного назначения; но с каждым днем возрастали его сомнения,-- может ли он воспольдоваться таким назначением и даже в состоянии ли теперь сделаться священником.

В период таких колебаний и неизвестности, один из его новых друзей, фра-Кассиодоро, красноречивый Иеромитский монах, бывший помощником фра-Константино, однажды сказал ему;

- Если вы намерены посвятить свою жизнь религии, сеньор дон Карлос, то белая туника и коричневая ряса ордена Иеромитов подойдет вам лучше других.

Карлос стал обдумывать эти слова; и вскоре после того объявил свеим родственникам о своем намерении на несколько времени уединиться в Иеромитском монастыре Сан Изодро дель-Кампо, находившемся в двух милях от Ceвильи. Его дядя одобрил это намерение, видя в нем приготовление в пострижению в монахи.

- Еще пожалуй в конце концов окажется, племянник, что ты умнее всех нас,-- сказал он.-- В погоне на богатством и почестями, в наше время, монахи побивают белое духовенство. И во всей Испании нет более почитаемого святого, как Сан-Иеронимо. Ты знаешь поговорку:

"Граф, желающий сделаться герцогом,

Должен ехать в Гвадалупу и петь в хоре монахов".

Присутствовавший при этом разговоре, Гонзальво поднял глаза от книги и сказал желчно:

- Кто в продолжение трех месяцев три раза меняет свое решение, тот никогда не будет герцогом.

- Но я изменил его только раз,-- отвечал Карлос.

- Сколько мне известно, ты ни разу не иэменил его,-- возразил дон Мануэль. - Желал бы я, чтобы и твои намерения, Гонзальво, сложились в том же направлении.

- О да, конечно! Хромые и слепые самая подходящая жертва. Небо может удовольствоваться калекой, которого отвергает свет.

- Замолчи, непокорный сын! - воскликнул отец, потерявший наконец терпение от постоянных грубых выходок Гонзальво. - Неужто мало того, что ты являешься для семьи безполезным бременем, но еще я должен выносить твой злостный нрав. Ты всегда противуречишь мне, когда я указываю тебе единственный открытый для тебя путь, на котором ты можешь достигнуть благоденствия и поддержать достоинство твоей семьи.

Тут Карлос, щадя чувства Гонзальво, вышел из комнаты; но препирательства между отцом и сыном продолжались еще долго после его ухода.

На следующий день, дон Карлос поехал уединенной тропой в величественному, увенчанному башнями монастырю Сан-Изодро. Среди новых интересов, наполнявших теперь его жизнь, молодой кастильский дворянин с некоторою гордостью вспомнил, что здание это двести лет тому назад было воздвигнуто тем самым Алонзо Гузман, прозванным Добрым, который предпочел скорее пожертвовать под стенами Тарифи жизнью своего сына, чем сдать город маврам.

Прежде чем покинуть Севилью, он оставил экземпляр "Свода христианского учения" фра-Константино между страниц любимого Гонзальво - Лопе-де-Вега. Он ранее познакомил своих родственников с некоторыми из его маленьких трактатов, которые заключали в себе множество евангельских истин, изложенных с такою осторожностью, что оне не только ускользнули от цензуры, но книжки эти даже удостоились одобрения святой инквизиции. Он также убедил их иногда присутствовать вместе с ним на проповедях в соборе. Дальше этого он считал неудобным идти, и вообще старался избегать разговоров с Долорес.

Монахи Сан-Изодро встретили его с тою любовью, которая устанавливается между людьми одного верования, особенно если они окружены врагами. Они знали, что он уже один из посвященных и постоянный член паствы Лозада. Благодаря этому, а также горячим рекомендациям фра-Кассиодоро, они отнеслись к нему с величайшим доверием и скоро сделали его участником всех своих тайн и затруднений.

К своему удивлению он очутился в среде протестантского братства, сохранявшого только для видимости все обрядности церкви и их ордена.

- Я здесь немного более года и только что вышел из послушничества,-- сказал молодой человек, бывший его ровесником;-- но когда я в первый раз явился сюда, отцы уже тщательно поучали молодых из Священного Писания и внушали им, что суть веры не заключается в соблюдении однех наружных обрядностей. Мне также приходилось слышать, каким образом они дошли до того, что усвоили себе эти взгляды.

- Кто был их учителем? фра-Кассиодоро?

- В последнее время; но не с начала. Первые семена истины были посеяны здесь д-ром Бланко.

- Кого вы подразумеваете? Мы в городе зовем д-ром Бланко (белым доктором), за его седины, старика, действительно принадлежащого к вашему святому ордену, но который представляется горячим ревнителем старой веры. Он друг и поверенный инквизиторов и кажется один из Квалификаторов-ъ ереси {Так назывался ученый богослов, назначаемый в помощь себе инквизиторами для определения, на сколько сомнительные места в богословских сочинениях приближались к ереси. }. Я говорю о д-ре Taprile Apies.

- Он самый. Вы удивлены сеньор; но это правда. Старейшие из братьев рассказывают, что когда он появился в монастыре, все они были невежественны и преданы суеверию. Они только машинально шептали молитвы и клали поклоны. Но белый доктор сказал им, что это ни к чему не поведет, если сердца их не преданы Богу и они не поклоняются Ему в духе и истине. Они слушали его, убедились и стали пристально изучать Священное Писание и искать познание вновь открытого им.

- Я поражен известием, что такое учение исходило из уст Taprile Apies.

- Братья еще более того были поражены его дальнейшим поведением,-- отвечал фра-Фернандо.-- Только что они приняли к сердцу истинное учение и старались следовать ему, когда учитель внезапно переменил тон и стремился возсоздать то, что он прежде разрушал. Когда наступил пост, он только и говорил о покаянии и умерщвлении плоти. Он требовал чтобы братья преклонялись на голом полу, носили вериги и власяницы. Они не могли разобраться в этих противуречивых учениях. Некоторые следовали им, другие держались более простой веры, которую полюбили, или старались соединить вместе и то и другое. Смятение в монастыре било страшное и некоторые из братии, совсем сбитые с толку, покинули его. Но наконец Бог вложил в их сердце обратиться к д-ру Эгидию. Вы конечно знакомы с его историей, сеньор?

- Не настолько, как бы желал. Но пока оставим это. Что же д-р Эгидий укрепил их в новой вере?

- Да, сеньор; и он разными путями раскрыл перед ними истину.

- А это загадочный человек, д-р Бланко?

Фра-Фернандо покачал своею головою.

- Я не знаю, переменил ли он свои мнения или чувство страха заставило его скрывать их. Я не берусь судить об этом.

- Верно,-- сказал Карлос.-- Не нам, которые еще не знали испытаний, судить о тех, которые пали под бременем их. Но это должно быть ужасно, фра-Фернандо.

- Как случилось и с самим добрым доктором Эгидием. О, сеньор, если бы вы могли видеть его, когда он вышел из тюрьмы! Голова опущена, волосы совсем белые; говорившие с ним передают, что сердце его было совсем разбито. Но все же ему оставалось утешение и он мог благодарить Бога, когда увидел, по выходе из тюрьмы, что истинное учение распространилось в Севилье и Вальядолиде, особенно же здесь между братьями. Его посещение пастыря было неоцененным даром для нас. Но самый драгоценный дар,-- это когда мы получили Слово Божие на родном языке, доставленное нам несколько месяцев тому назад.

Карлос в волнении посмотрел на него.

- Мне кажется я знаю, чья рука доставила его вам.

- Вряд ли вы могли не знать этого, сеньор. Конечно вы слышали о Юлиане эль-Чико.

Лицо Карлоса вспыхнуло, в то время, как он отвечал:

- Я вечно буду благодарить Бога, что я не только слышал об нем, но видел его самого. От него-то я и получил эту книгу,-- и он вынул свой Новый Завет.

- Мы также должны благодарить его. Мы хотим, чтобы через наши руки она дошла и до других. Мы не только сами читаем ее, но стараемся распростравить ее как можно дальше.

- Странно,-- так мало знать о человеке и в то же время быть стольким обязанным ему. Не можете ли вы сообщить мне подробнее о Юлиано, имя которого я каждый день повторяю в своих молитвах?

Юлиано помогал ему набирать. После того, по своей доброй воле, он взял на себя доставлять его в нашу страну. Вы знаете, какое это опасное дело, потому что и за портами, и за Пиринейскими проходами тщательно следили эмиссары ивквизиции. Юлиано избрал путь через горы, надеясь пробраться через хорошо знакомые ему проходы. Благодарение Богу, в начале прошлого года, ему удалось благополучно добраться сюда.

- Нет. Может быть он где нибудь и близко отсюда исполняет свою святую миссию, распространяя свет среди тьмы.

- Чего бы я не дал, чтобы еще раз увидеть его, сжать его руку и благодарить его за то, что он сделал для меня.

- А, вот и колокол к вечерне. Вы знаете, сеньор, что сегодня Фра-Кристобаль будет читать толкование Послания в евреям. Вот почему я люблю вторник больше всех других дней в неделе.

в греческом языке, которым ему пришлось мало заниматься в Алкале. Он извлек много пользы из его уроков и старался отплатить за это, обучая латинскому языку послушников, в чем он имел большой успех благодаря своему основательному знакомству с предметом.