Испанские братья.
Часть первая.
XXIV. Ожидание.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Испанские братья. Часть первая. XXIV. Ожидание.

XXIV. 

Ожиданiе.

Такимъ образомъ для Карлоса кончился перiодъ томительнаго вынужденнаго бездействiя и съ энергiею, порождаемою пробудившейся надеждой, онъ сделалъ все нужныя приготовленiя для бегства. Онъ посетилъ некоторыхъ изъ осиротелыхъ семей своихъ друзей, сознавая, что ему уже въ последнiй разъ приходится утешать ихъ въ горе.

За ужиномъ онъ, какъ и всегда, присоединился къ семье своего дяди. Донъ Бальтазара, состоящаго теперь правительственнымъ чиновникомъ, еще не было дома; но онъ скоро вернулся съ такимъ выраженiемъ безпокойства на лице, что отецъ спрослъ его:

- Что случилось?

- Ничего особеннаго, сеньоръ отецъ,-- отвечалъ молодой человекъ, поднося чашу манзанилла къ своимъ губамъ.

- Какiя новости въ городе! - спросилъ его братъ, донъ Мавуэль.

Донъ Бальтазаръ поставилъ пустую чашу на столъ.

- Не важныя новости,-- отвечалъ осъ.-- Да будутъ прокляты эти лютеранскiя собаки, изъ-за нихъ смятенiе обуяло весь городъ.

- Что, еще аресты? - сказалъ донъ Мануэль старшiй.-- Это ужасно. Уже вчера число арестованныхъ простиралось до восьмисотъ. Кто еще взятъ?

- Священникъ изъ провинцiи, д-ръ Жуанъ Гонзалесъ и монахъ по имени Ольмедо. Что до меня, то они могутъ забрать и засадить въ Трiану всехъ поповъ Испанiи. Но другой вопросъ, когда дело доходитъ до дамъ изъ первыхъ фамилiй и самыхъ высовопоставленныхъ семействъ.

Какой-то трепетъ при этомъ пробежалъ среди всехъ собравшихся и все въ волненiи ждали, что последуетъ дальше. Но донъ Бальтазаръ повидимому не былъ расположенъ продолжать.

- Нетъ ли въ числе ихъ знакомыхъ намъ? - раздался наконецъ среди всеобщей тишины пронзительный голосъ донны Санчо.

- Все знаютъ донъ Педро Гарчiа и Богорвесъ. Ужасно сказать... его дочь.

- Которая? - воскликнулъ не своимъ голосомъ и съ помертвелымъ лицомъ Гонзальво, такъ что все взоры обратились на него.

- Св. Яго... братъ! Что ты такъ смотришь на меня. Разве это моя вина? Конечно, это ученая донна Марiя. Бедная девица! ей придется теперь пожалеть, что она не ограничилась чтенiемъ лишь одного молитвенника.

- Да защитятъ насъ Мадонна и святые! Донна Марiя въ тюрьме за ересь... ужасно! Кто же теперь можетъ считать себя въ безопасности? - воскликнули съ ужасомъ дамы, крестясь.

Между мужчинами раздались более резкiе голоса. Послышались ужасныя проклятiя противъ ереси и еретиковъ. Но справедливость требуетъ признать, что еслибъ они смели, то заговорили бы иначе. Въ глубине души проклятiя эти вероятно были направлены не столько противъ жертвъ, сколько противъ гонителей; и еслибъ Испанiя была такою страною, где люди могли высказывать свои мысли, то Гонзалесъ де-Мунебрага занималъ бы еще худшее место въ аду, чемъ Лютеръ и Кальвинъ.

Только двое хранили молчанiе. Воображенiю Карлоса представилось кроткое, задумчивое лицо молодой девушки, освещенное пробудившимся чувствомъ веры и надежды, подъ влiянiемъ горячихъ словъ Лозады. Но это виденiе исчезло при взгляде на одно неподвижное, бледное какъ смерть лицо. Гонзальво сиделъ противъ него за столомъ. И даже, еслибъ донна Инеса не сказала ему ничего, то этотъ взглядъ открылъ бы ему все.

Повидимому никто изъ прочихъ не замечалъ этого, а если они и заметили что нибудь необычайное въ манере и выраженiи лица Гонзальво, то отнесли это къ припадку физическихъ страданiй. После того, какъ ими было высказано чувство негодованiя въ техъ выраженiяхъ, какiя они могли себе позволить, все принялись за недоконченный ужинъ, кроме Гонзальво и Карлоса, которые вышли незаметно изъ-за стола при первой возможности.

Карлосъ охотно бы обратился со словами утешенiя въ своему кузену; но не решался заговорить съ нимъ и дать ему заметить, что догадывается о причине его горести.

Передъ нимъ оставался еще целый день до предполагаемаго побега. Утромъ онъ вышелъ, чтобы посетить въ последнiй разъ своихъ друзей. Едва онъ успелъ отойти на несколько шаговъ отъ дома, когда заметилъ человека въ черномъ костюме, въ плаще и со шпагою на боку, пристально посмотревшаго на него въ то время, какъ онъ проходилъ мимо. Черезъ минуту незнакомецъ какъ будто решилъ идти другою дорогою, догналъ его и со словами:

- Простите, сеньоръ,-- сунулъ какую-то записку въ его руку.

Не сомневаясь, что кто нибудь изъ друзей предупреждалъ его о грозившей опасности, Карлосъ повернулъ въ одинъ изъ узенькихъ переулковъ, которыми изобиловалъ этотъ полувосточный городъ, и не видя никого по близости, быстро взглянулъ на записку. Онъ успелъ пробежать только несколько отрывочныхъ фразъ:

- "Его преподобiе... Сеньоръ инквизиторъ... Донъ Гонзальво... после полуночи - важное открытiе... Строжайшая тайна". Что это значило?.. Неужели его предупреждали, что двоюродный братъ хотелъ предать его инквизицiи? Онъ не могъ поверить этому. Но услышавъ шумъ приближавшихся шаговъ, онъ быстро спряталъ записку и въ тотъ же моментъ его схватилъ за рукавъ Гонзальво.

- Отдай ее мне,-- сказалъ онъ прерывающимся шепотомъ.

- Что дать?

- Записку, которую этотъ дуракъ, обознавшись, далъ тебе, принявъ тебя за меня. Будъ онъ проклятъ! Разве онъ не зналъ, что я хромъ.

- Ты это подразумеваешь? - сказалъ Карлосъ, показывая ему записку, которую не выпускалъ изъ рукъ.

- Ты прочелъ ее! Честно ли это? - воскликнулъ Гонзальво, съ злобной усмешкой.

- Ты несправедливъ. Она безъ адреса и конечно я полагалъ, что она предназначается мне. Но я понялъ только несколько безсвязныхъ словъ, бросившихся мне въ глаза.

Молодые люди стояли несколько мгновенiй, пристально глядя въ лицо другъ другу, какъ два противника передъ началомъ борьбы. Каждый решалъ въ своемъ уме,-- въ состоянiи ли другой предать его. Но въ то же время каждый былъ убежденъ въ глубине души, что они могутъ доверять другъ другу.

Карлосъ, хотя у него было более причинъ опасаться, первый пришелъ въ решенiю и почти съ улыбкой вручилъ Гонзальво записку.

- Ты никогда не раскаешься въ этихъ словахъ. Это чистая правда... въ томъ смысле, какъ ты говоришь,-- отвечалъ Гонзальво, взявъ у него записку. Въ этотъ моментъ въ немъ происходила внутренняя борьба,-- можетъ ли онъ довериться Карлосу. Но прикосновенiе къ руке двогороднаго брата иначе направило его мысли. Рука была холодна и дрожала. Такой слабодушный человекъ не можетъ быть товарищемъ въ отчаянномъ деле, задуманномъ имъ.

Карлосъ пошелъ своею дорогой, уверенный, что Гонзальво ничего не замышлялъ противъ него. Можетъ быть онъ просилъ главу инквизицiи только о ночной аудiенцiи, чтобы броситься въ его ногамъ и вымолить оправданiе донны Марiи? Можетъ быть "важныя открытiя", упомянутыя въ письме, были только предлогомъ, чтобы добиться этой аудiенцiи.

Немыслимо! Кому въ зреломъ возрасте придетъ въ голову умолять бурю, чтобы она утихла, или огонь, чтобы онъ превратилъ свое разрушенiе? Конечно, на это способенъ какой нибудь безумный мечтатель, но не донъ Гонзальво.

Но можетъ быть онъ хотелъ прибегнуть къ подкупу? Инкизиторы, подобно большинству духовенства, не были чужды человеческихъ слабостей; конечно, они не прикоснутся къ золоту, но кто, согласно старинной испанской пословицы, могъ помешать вамъ "положить его въ ихъ капюшоны, висевшiе на спине". Конечно, Мунебрага не въ состоянiи былъ еормить свою многочисленную нахальную свиту, держать украшенную золотомъ и пурпуромъ галеру и выписывать самые редкiе цветы изъ всехъ странъ мiра, безъ значительныхъ добавокъ къ оффицiальному доходу, который онъ получалъ каккъ помощникъ главнаго инквизитора. Но какъ бы ни изменились взгляды "его преподобiя", врядъ ли ворота Трiани могли открыться для нераскаявшагося еретика. Да кроме того, чтобы даже сколько нiбудь облегчить судьбу обвиненныхъ, далеко не хватило бы кошелька Гонзальво.

И если онъ уже решился на самоубiйство, чтобы покончить свои страданiя, то конечно могъ избрать для этого более легкiй путь.

Такъ думалъ Карлосъ; но все-таки было очевидно, что его кузенъ замышлялъ какой-то отчаянный шагъ. Къ тому же Гонзальво продолжалъ хранить молчанiе; и это былъ дурной знакъ.

Хотя кризисъ приближался къ его собственной судьбе, но Карлоса постоянно преследовала мысль о Гонзальво. Время проходило; эти тяжелые часы онъ могъ проводить только въ молитве. После мольбы за себя, Жуана и своихъ несчастныхъ, томившихся въ темнице, друзей, онъ молилъ Бога о милосердiи къ своему несчастному кузену, и когда вспоминалъ о его страданiяхъ, о его одиночестве, безъ поддержви веры и надежды въ будущемъ, молитва его за Гонзальво делалась еще горячее. Наконецъ онъ поднялся съ коленъ и его осенило радостное убежденiе, что Богъ услышитъ его молитву.

Время уже приближалось къ полночи; Карлосъ быстро сделалъ все нужныя приготовленiя, взялъ давно уже заброшенную гитару и вышелъ изъ своей комнаты.