Испанские братья.
Часть вторая.
XII. Еще о покаявшемся.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Испанские братья. Часть вторая. XII. Еще о покаявшемся.

XII. 

Еще о покаявшемся.

На следующiй день, после ранней молитвы, старикъ снялъ свою мантiю, взялъ въ руки метелку изъ длинныхъ камышевыхъ прутьевъ и съ серьезнымъ спокойствiемъ принялся мести комнату. Видъ этой величественной фигуры, занятой такимъ мелкимъ деломъ, не могъ не произвести впечатленiя на Карлоса.

Онъ самъ уже привыкъ къ исполненiю такихъ обязанностей, потому что каждый изъ узниковъ Santa Casa, какого бы ни было званiя, прислуживалъ самъ себе. Но въ то же время для него было невыносимо видеть своего товарища по заключенiю - этого величаваго, благородной наружности старца, занятого такимъ унизительнымъ деломъ. Онъ всталъ съ места и просилъ его уступить ему исполненiе этой работы, какъ младшему. Въ начале узникъ не соглашался на его просьбу, утверждая, что это входило въ наложенную имъ на себя эпитимiю. Наконецъ, онъ уступилъ просьбамъ Карлоса, можетъ быть, и потому, что уже отвыкъ здесь отъ всякаго сопротивленiя и проявленiя своей воли. После того, онъ съ интересомъ, обнаруженнымъ въ первый разъ, сталъ следить за медленными и неловкими движенiями своего молодого товарища.

- Вы хромаете, сеньоръ,-- сказалъ онъ после того, какъ Карлосъ селъ, окончивъ свою работу.

- Это отъ блока {Блокъ, или дыба, на который вздергивали жертвъ инквизвцiи при пытке.},-- отвечалъ тихимъ голосомъ Карлосъ, и лицо его озарилось улыбкой, при воспоминанiи, что и ему пришлось пострадать за свою веру.

- За чемъ они привели васъ сюда? - сказалъ наконецъ старикъ съ некоторымъ раздраженiемъ въ голосе.-- Ведь я провелъ спокойно въ одиночестве все эти годы.

- Мне жаль безпокоить васъ, сеньоръ,-- отвечалъ Карлосъ. - Но я здесь не по своей воле, и не могу уйти отсюда. Я узникъ здесь, подобно вамъ, но разница въ томъ, что я приговоренъ къ смерти.

Прошло несколько минутъ въ молчанiи. Потомъ старикъ всталъ съ своего места и, сделавъ несколько шаговъ по направленiю къ Карлосу, съ серьезнымъ видомъ протянулъ ему руку.

- Я боюсь, что я говорилъ жестко,-- сказалъ онъ.-- Прошло уже столько летъ съ техъ поръ, какъ я не говорю съ подобными себе, что я почти разучился обращаться къ нимъ. Будьте добры, сеньоръ и братъ мой, не откажите мне въ своемъ прощенiи.

Карлосъ уверялъ его, что онъ нисколько не обиженъ и, взявъ протянутую руку, съ почтенiемъ поднесъ ее къ своимъ губамъ. Съ этого момента онъ полюбилъ своего товарища по заключенiю.

После некотораго промежутка молчанiя, старикъ самъ возобновилъ разговоръ.

- Вы, кажется, сказали, что находитесь подъ смертнымъ приговоромъ,-- спросилъ онъ.

- Да, хотя формальный приговоръ еще не состоялся,-- отвечалъ Карлосъ.-- Говоря языкомъ инквизицiи, я - не раскаявшiйся еретикъ.

- И такой молодой!

- Быть еретикомъ?

- Нетъ, чтобы умереть.

- Разве я еще кажусь молодымъ? Последнiе два года показались мне целой жизнью.

- Разве вы уже два года въ заключенiи? Бедный юноша! Впрочемъ, я пробылъ здесь девять, пятнадцать, двадцать летъ... я не могу сказать, сколько. Я потерялъ счетъ времени.

Карлосъ глубоко вздохнулъ. И ему предстояла такая же жизнь, если по слабости онъ отречется отъ своей веры.

- Какъ вы думаете, сеньоръ, разве эти долгiе годы страданiя не хуже быстрой смерти?

- По моему, это не существенно,-- отвечалъ не совсемъ ясно покаявшiйся.

Его умъ былъ не въ силахъ теперь бороться съ разрешенiенъ этого вопроса, и потому онъ инстинктивно сторонился отъ него.

- Мне приказано,-- сказалъ онъ наконецъ,-- чтобы я своими советами влiялъ на васъ въ видахъ спасенiя вашей души, путемъ возвращенiя въ лоно апостольской и католической церкви, вне которой нетъ ни мира, ни спасенiя.

силами для борьбы съ этимъ дряхлымъ, подавленнымъ страданiями старикомъ, подобно тому, какъ Жуанъ погнушался бы вступить въ бой съ слабымъ противникомъ.

Подумавъ немного, онъ отвечалъ:

- Могу я просить васъ, сеньоръ и отецъ мой, позволить мне откровенно изложить передъ вами, во что я верую?

Подобная просьба не могла остаться безъ удовлетворенiя. Неделикатность между двумя благородными кастильцами въ глазахъ раскаявшагося показалась бы хуже ереси.

- Прошу васъ почтить меня изложенiемъ вашихъ мненiй, сеньоръ,-- отвечалъ онъ съ поклономъ,-- и я выслушаю ихъ съ величайшимъ вниманiемъ.

Въ самыхъ простыхъ словахъ, доступныхъ пониманiю ребенка, съ сердцемъ, полнымъ веры и любви, Карлосъ говорилъ о земной жизни Христа и Его страданiяхъ для спасенiя всехъ верующихъ въ Него.

Выраженiе потускневшихъ глазъ старика несколько оживилось и Карлосъ заметилъ, что онъ слушалъ его съ возростающимъ интересомъ. Но потомъ произошла перемена. Оживленiе исчезло изъ его глазъ, хотя онъ ни на одинъ моментъ не спускалъ ихъ съ лица говорившаго. Сосредоточенное вниманiе заменилось такимъ выраженiемъ, которое можетъ быть только у человека, слушающаго какую нибудь чудную музыку, вызывающую въ немъ смутныя, дорогiя воспомнеанiя. Въ действительности, голосъ Карлоса звучалъ именно такою музыкой въ ушахъ его товарища по заключенiю и последнiй, казалось, готовъ былъ навсегда остаться тамъ, слушая и смотря на него.

Карлосъ подумалъ, что если этотъ раскаявшiйся удовлетворялъ ихъ "преподобiя", то требованiя ихъ были не особенно строги. И онъ удивлялся, какъ проницательный человекъ, подобный настоятелю Доминиканскаго монастыря, могъ доверить его обращенiе въ такiя руки. Восхваляемое благочестiе раскаявшагося казалось ему только умственною подавленностью,-- покорностью души, въ которой была убита всякая сила.

- Только живое можетъ сопротивляться,-- подумалъ онъ;-- съ мертвымъ-же они могутъ сделать, что угодно.

Но, несмотря на такую подавленность сердца и ума_г Карлосъ чувствовалъ, что его товарищъ по заключенiю съ каждымъ часомъ делается ему дороже.

Когда, изъ боязни утомить его, онъ прекратилъ свое изложенiе, оба они погрузились въ молчанiе, и прерванный разговоръ не возобновлялся въ теченiе этого дня, хотя они относились другъ къ другу съ прежнимъ дружескимъ вниманiемъ. Первое, на чемъ остановился взглядъ Карлоса, когда онъ проснулся на следующее утро, была склонившаяся передъ Мадонной фигура старика, съ выраженiемъ более сильнаго внутренняго чувства на лице, чемъ онъ замечалъ до сихъ поръ.

Но Карлосъ ошибался, думая, что одно религiозное чувство оживляло лицо старика. Въ душе последняго пробудилось иное, давно заснувшее въ немъ, земное чувство. Въ уме его промельвнуло слабое воспоминанiе о молодой жене съ малюткой, отъ которой его оторвали уже столько летъ тому назадъ. Несколько позже, когда два узника сидели за своей утренней трапезой, состоявшей изъ хлеба и вина, покаявшiйся началъ говорить первый.

- Въ начале, вы очень смутили меня, сеньоръ,-- сказалъ онъ.

- Я долженъ сознаться въ томъ же чувстве по отношенiю къ вамъ,-- отвечалъ Карлосъ.-- Весьма понятно, что товарищи по несчастiю, подобные намъ, могутъ быть другъ для друга настолько-же источникомъ горя, сколько и радости.

- Вы правы,-- отвечалъ старикъ.-- Мне уже разъ пришлось пострадать отъ предательства одного товарища по заключенiю, и потому неудивительно, что во мне развилась некоторая подозрительность.

- Какъ это случилось, сеньоръ?

- Это было давно, вскоре после моего ареста. Въ продолженiе многихъ тяжелыхъ, мрачныхъ месяцевъ одиночества,-- я не могу сказать, сколько ихъ прошло,-- я оставался... я хочу сказать... пребывалъ въ состоянiи не раскаянiя.

- Разве? - спросилъ съ живымъ интересомъ Карлосъ.-- Впрочемъ, я такъ и думалъ.

- Прошу васъ, сеньоръ, не вините меня,-- сказалъ съ безпокойствомъ старикъ.-- Теперь я примирился. Я возвратился въ лоно истинной церкви. Я исповедывался и получилъ отпущенiе и мне даже обещано напутствiе св. Даровъ, если моя жизнь будетъ въ опасности. Я отрешился отъ всей той ереси, которую я узналъ отъ де-Валеро.

- Этого я не могу припомнить. Первый годъ я вижу ясно; но потомъ все точно во сне. Въ этотъ первый годъ со мною былъ предатель, о которомъ я говорилъ. Я уже просилъ о возвращенiи въ церковь. Мне было обещано, я долженъ былъ принести покаянiе; мне обещали прощенiе... свободу. После того мне случилось говорить съ этимъ человекомъ, отъ чистаго сердца, какъ теперь съ вами, я считалъ его благороднымъ человекомъ, можетъ быть, "ихъ преподобiя" поступили несколько строго со мною. Да проститъ мне Богъ эти слова! И этотъ человекъ, мой товарищъ по заключенiю, самъ знавшiй, что такое тюремная жизнь... пошелъ и донесъ на меня за эти праздныя слова сеньорамъ инквизиторамъ... да проститъ его Богъ! тогда двери темницы закрылись предо мной навсегда... навсегда! увы!...

Карлосъ едва улавливалъ его последнiя слова. Онъ не спускалъ своихъ глазъ съ его лица.

- Не оставили ли вы за собою въ томъ мiре дорогихъ, близкихъ вамъ, разлука съ которыми разрывала ваше сердце?-- спросилъ онъ дрожащимъ голосомъ.

- Да, оставилъ. И съ техъ поръ какъ вы здесь, я постоянно вижу предъ собою ихъ лица. Я не знаю почему. Моя жена, мое дитя! - старикъ закрылъ свое лицо рукою, и давно незнакомыя слезы показались на его глазахъ.

- Да, мне обещали спасти его отъ безчестiя. Но въ мое покаянiе входило, чтобы я никогда не произносилъ его, даже забылъ его, если возможно.

- Но только этотъ одинъ разъ, это не праздное любопытство... сжальтесь надо мною, назовите его,-- умолялъ его въ страстномъ волненiи Карлосъ.

- Ваше лицо и голосъ действуютъ на меня непонятно; кажется, я ни въ чемъ не могу отказать вамъ. Я... то есть я былъ... донъ-Жуанъ Альварецъ де-Сантильяносъ-и-Меннiя.

При этихъ словахъ Карлосъ упалъ безъ чувствъ у его ногъ.