Испанские братья.
Часть вторая.
XVII. Поздно.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Испанские братья. Часть вторая. XVII. Поздно.

XVII. 

Поздно.

Горный снегъ лежалъ вокругъ стараго замка Нуэры; но внутри было радостно. Донна Беатриса напевала колыбельную песенку у люльки своего первенца.

Ребенка только что окрестилъ фра-Себастiанъ. За день передъ темъ Долоресъ съ трогательнымъ выраженiемъ въ глазахъ спрашивала своего господина, какъ онъ желаетъ назвать младенца. Но онъ только ответилъ:

- Старшаго въ нашемъ роде всегда зовутъ Жуаномъ. Другое, более дорогое для него имя, жило въ его памяти, но у него еще не хватало силъ произносить или слышать его.

Онъ тихо вошелъ въ комнату съ открытымъ письмомъ въ рукахъ.

- Онъ спитъ,-- сказала Беатриса.

- Такъ оставимъ его, моя сеньора.

- Но разве ты не взглянешь на него? Посмотри, какъ онъ милъ! Какъ онъ улыбается во сне! И эти маленькiя ручки...

- Увлекаютъ меня вместе съ прочимъ дальше, чемъ я ожидалъ, моя Беатриса.

- Что ты хочешь сказать? Не будъ такой печальный и суровый... Ради сегодняшняго дня, донъ-Жуанъ.

- Дорогая моя, я бы ни на секунду не омрачилъ твоего счастья, еслибъ это зависило отъ меня. Да я и не грустенъ. Только мы должны подумать. Вотъ письмо отъ герцога Савойскаго,-- очень милостивое,-- которымъ онъ меня приглашаетъ опять занять место въ армiи его католическаго величества.

- Но ты не поедешь? Мы такъ счастливы здесь.

- Моя Беатриса, я не осмеливаюсь ехать. Мне придется сражаться,-- и тутъ онъ остановился и огляделъ быстримъ взглядомъ комнату, въ привычномъ опасенiи быть подслушаннымъ,-- противъ техъ самыхъ людей, дело которыхъ для меня дороже всего на свете. Мне придется каждый день отказываться на деле отъ своей веры. Но въ то же время я не знаю, какъ я могу отказаться, не сделавшись обезчещеннымъ въ глазахъ света.

- Безчестье никогда не можетъ коснуться тебя, мой дорогой, благородный Жуанъ.

Тутъ лицо Жуана несколько просветлело.

- Но я не могу выносить, чтобы люди даже подумали объ этомъ,-- сказалъ онъ. Къ тому же,-- и тутъ онъ приблизился къ колыбели,-- мне страшно подуматъ, что я могу оставить въ наследiе этому милому ребенку, дарованному намъ небомъ, въ наследiе рабство.

- Рабство! - повторила Беатриса, почти съ воплемъ.-- Боже, храни насъ! донъ-Жуанъ, въ своемъ-ли ты уме? Ты,-- потомокъ благороднейшей семьи, Альварецъ де-Меннiя, называешь своего первенца рабокъ!

- Я считаю рабомъ каждаго, кто не осмеливается высказать то, что думаетъ, и поступать такъ, какъ онъ считаетъ справедливымъ,-- отвечалъ съ грустью донъ-Жуанъ.

- Что же ты думаешь делать?

- Богъ свидетель, я еще не знаю! Будущее темно. Я не вижу ни одного шага предъ собою.

- Такъ не смотри впередъ, другъ мой.-- Предоставь будущее самому себе, и наслаждайся только настоящимъ, подобно мне.

- Это детское личико действительно можетъ заставить меня позабыть о всехъ заботахъ,-- сказалъ онъ, бросая нежный взглядъ на спящаго ребенка.-- Но мужчина долженъ смотреть впередъ, и христiанинъ долженъ поступать такъ, какъ указываетъ ему Богъ. Кроме того, письмо герцога требуетъ немедленнаго ответа.

- Войди сюда, Долоресъ.

- Нетъ, сеньоръ; вы нужны мне здесь.-- Въ голосе Долоресъ слышалась повелительная нота. Донъ-Жуанъ вышелъ въ ней немедленно. Долоресъ сделала знакъ, чтобы онъ заперъ дверь.

- Сеньоръ донъ-Жуанъ,-- началаона,-- изъ Севильи прибыли два брата ордена Іисуса и находятся теперь въ деревне.

- Такъ что же? Разве ты опасаешься какихъ-нибудь подозренiй съ ихъ стороны? - спросилъ Жуанъ тревожнымъ голосомъ.

- Нетъ; но они привезли известiе.

- Ты дрожишь, Долоресъ. Ты больна. Говори... что такое?

- Они привезли известiе, что въ Севильи, точный день неизвестенъ, къ концу этого месяца состоится Торжество Веры {Такъ называли Ауто-да-фе.}.

На мгновенiе оба оставались въ безмолвiи, съ устремленными другъ на друга глазами. Потомъ Долоресъ произнесла шепотомъ:

- Вы поедете, сеньоръ?

Жуанъ покачалъ головою.

- Это несбыточная мечта твоя, Долоресъ. Я уверенъ, онъ давно уже покоится во Христе.

- Но если бы у насъ было доказательство этого, то и мы обрели бы покой,-- сказала Долоресъ, и слезы показались на ея глазахъ.

- Это правда,-- проговорилъ Жуанъ; - они могутъ выместить свою злобу на прахе.

- И чтобы добиться уверенности, что имъ ничего больше не осталось, я готова идти босоногая въ Севилью.

Жуанъ не колебался долее.

- Я еду,-- сказалъ онъ. - Долоресъ, найди фра-Себастiана и пошли его тотчасъ во мне. Скажи Іорге, чтобы онъ былъ готовъ съ лошадьми къ разсвету, пока я приготовлю донну Беатрису къ моему внезапному отъезду.

* * *

Донъ-Жуанъ никогда после того не упоминалъ объ этомъ поспешномъ зимнемъ путешествiи. Какъ будто у него не осталось никакихъ воспоминанiй, никакихъ впечатленiй.

Наконецъ они стали приближаться къ Севилье. Уже было поздно, и Жуанъ сказалъ своему слуге, что они остановятся на ночь въ ближайшей въ городу деревне. Внезапно Іорге воскликнулъ:

- Посмотрите, сеньоръ, въ городе пожаръ.

Донъ-Жуанъ взглянулъ вдаль. Багровое зарево отражалось на небе и звезды казались бледными отъ него. Онъ вздрогнулъ, наклонилъ голову и закрылъ лицо рукою, чтобы не видеть ужаснаго зрелища.

- Этотъ пожаръ за городской стеной,-- сказалъ онъ наконецъ. - Молись за души несчастныхъ мучениковъ.

Благородныя, высокiя сердца! Вероятно, въ числе ихъ Юлiано Фернандецъ, можетъ быть фра-Константино. Другихъ именъ не пришло ему въ голову, въ то время какъ онъ молился за нихъ.

- Вонъ виднеется позада (корчма), сеньоръ,-- сказалъ слуга.

- Но, сеньоръ,-- возразилъ Іорге,-- лошади измучены. Мы сделали сегодня уже большой конецъ.

- Оне отдохнутъ потомъ,-- отвечалъ коротко Жуанъ.

Движенiе ему было необходимо. Онъ не могъ оставаться на месте, въ виду этого ужаснаго зарева.

Два часа спустя ихъ измученныя лошади остановились у воротъ дома донны Инесы. Жуанъ не стеснялся явиться туда среди ночи; онъ зналъ, что при такихъ условiяхъ весь домъ будете на ногахъ. На зовъ его скоро откликнулись, и его провели въ patio, куда после краткаго промежутка вошла Жуанита съ лампою, которую она поставила на столъ.

- Моя госпожа сейчасъ выйдетъ къ вашему сiятельству,-- сказала девушка съ тревожнымъ видомъ. - Она чувствуетъ себя не хорошо. Мой господинъ долженъ былъ увести ее домой, когда торжество еще было въ половине.

ДонъЖуанъ выразилъ сожаленiе по этому поводу и сказалъ, что онъ не желаетъ ее безпокоить. Можетъ быть, онъ можетъ передать несколько словъ дону-Гарчiа, если тотъ еще не спитъ.

- Моя госпожа сказала, что она сама должна говорить съ вами,-- и съ этижи словами Жуанита вышла изъ комнаты.

Вотъ появилась донна Инеса. Въ жаркомъ климате юность и красота увядаютъ скоро; но донъ-Жуанъ былъ пораженъ при виде этого измученнаго, бледнаго лица. На ней было широкое черное платье, волосы ея были распущены. По глазамъ было видно, что она плакала въ теченiе многихъ часовъ.

Она протянула къ нему обе руки.

- О, донъ-Жуанъ, я никогда не предполагала этого! Никогда!

- Сеньора кузина. Я только что прiехалъ. Я не понимаю васъ,-- сказалъ Жуанъ.

- Святая Марiя! Такъ вы ничего не знаете! О, это ужасно.

Она опустилась на стулъ; а онъ продолжалъ смотреть на нее съ изумленiемъ.

- Да, теперь я все понялъ,-- сказалъ онъ наконецъ.-- Я ожидалъ этого.

Въ своемъ воображенiи онъ виделъ маленькiй черный ящикъ, въ которомъ лежалъ полуистлевшiй безжизненный прахъ; грубо сделанную фигуру въ отвратительной заморре, на которой было написано большими буквами уважаемое имя "Альварецъ де-Сантильяносъ и Меннiя". Предъ ея глазами, напротивъ, носилось живое лицо, воспоминанiе о которомъ не покинетъ ее до самой могилы.

- Дайте мне разсказать вамъ,-- проговорила она задыхаясь,-- я постараюсь быть спокойной. Вы знаете, что мой бедный братъ умеръ въ день последняго Ауто, и все это... но донъ-Гарчiа непременно желалъ. Ради семейнаго имени, намъ следовало присутствовать. О, донъ-Жуанъ, еслибъ я только знала! Я скорее сама надела-бы Санъ-Бенито, чемъ идти туда, молю Бога, чтобы онъ не страдалъ.

- Какъ могъ онъ страдать, моя добрая кузина?

- Ш-шъ! Дайте мне продолжать, пока я еще въ силахъ, а то я уже никогда не скажу этого. А я должна. Онъ желалъ... Ну, мы занимали хорошiя места; совсемъ близко къ осужденнымъ; я когла видеть все происходившее на эшафоте также ясно, какъ вижу васъ теперь. Но воспоминанiя о донне Марiи и д-ре Кристобало преследовали меня, и я долго не решалась поднять глазъ. Съ тому же, между ними,-- на этой ужасной скамье въ верху,-- было столько женщинъ, которыя также должны были умереть. Наконецъ, сидевшая около меня дама обратила мое вниманiе на одного маленькаго человека, старавшагося поддержать своихъ товарищей. "Не смотрите туда сеньора!" быстро сказалъ мне донъ-Гарчiа. Но было поздно. О, донъ-Жуанъ, я увидела его лицо!

- Его живое лицо? Вы говорите это! - воскликнулъ въ ужасе донъ-Жуанъ, и этотъ сильный человекъ весь затрясся. Страшный раздирающiй стонъ раздался въ комнате.

Донна Инеса хотела было говорить, но не могла. Совершенно подавленная, она разразилась громкими рыданiями. Видъ этого бледнаго, неподвижнаго лица, безъ всякаго следа слезъ, наконецъ, остановилъ ее. И она собралась съ силами, чтобы продолжать.

- Я увидела его. Бледный и исхудалый, но онъ не очень изменился. То же самое милое, знакомое лицо, которое я въ последнiй разъ видела въ этой комнате, когда онъ игралъ съ моимъ ребенкомъ. Въ немъ не было грусти, точно онъ не страдалъ; или его страданiя происходили такъ давно, что онъ позабылъ о нихъ. Спокойное тихое лицо, съ безстрашнымъ взглядомъ, который, казалось, виделъ все, но ничто не смущало его. Я сдерживалась, пока они читали приговоръ и наконецъ дошли до него. Но когда я увидела, какъ альгвазилъ ударилъ его,-- этотъ ударъ былъ знакомъ того, что его передавали въ руки светсвой власти,-- я не въ состоянiи была выносить более. Кажется, я вскрикнула. Но я не помню, что было со мною, пока донъ-Гарчiа и мой братъ донъ-Мануэль не вывели меня изъ толпы.

- Ни одного слова? Не было произнесено ни одного слова? - спросилъ донъ-Жуанъ не своимъ голосомъ.

- Нетъ; но я слышала отъ близко стоявшихъ, что онъ говорилъ съ этимъ погонщикомъ муловъ еще на дворе Трiаны и старался утешить одну бедную женщину, которую звали Марiя Гонзалесъ.

находившемуся рядомъ съ Трiаной.

Слуга, все время ожидавшiй его у воротъ, последовалъ за нимъ и едва нагналъ его, чтобы спросить о приказанiяхъ на завтра.

- Иди теперь спать! - отвечалъ строгимъ голосомъ Жуанъ на его распросы.-- Иди спать и завтра встретишь меня у главныхъ воротъ Санъ-Изодро!

мозгу, какъ единствепное ближайшее убежище за его стеною.