Туманилось небо и стыло,
Листва опадала сухой -
Пожелклой, примятой, сухой.
Никогда не забыть! Это было
В Октябре, в полуночи глухой,
Там, где озеро Обер унылое
Мутнело застылой тоской,
В тусклом Вире, в лесной и унылой
Стороне, истомленной тоской.
Среди кипарисов Титанов
Однажды я шел со своей
Душой, со Психеей своей.
О, тогда огневее вулканов
Было сердце! Оно горячей
Было лавы самой, - горячей
Лавы с кратера Янек, что, канув
В ледяные просторы полей,
Уносится - с Янека, канув -
Вели мы спокойный и строгий
Разговор, а слова были сухи;
Ничего мы не помнили - сухи,
Как трава на октябрьской дороге,
Были тусклые памяти звуки.
Мы забыли о многом - о многом -
И об озере сером и строгом,
И о каре жестокой разрухи -
Мы забыли, что этой дорогой
Мы когда-то дошли до разлуки.
Так вот шли мы. И ночь постарела -
Предрассветные звезды вставали -
Обещали нам утро. Устали
Мы как будто… Дорога светлела -
Лунным светом она пробелела -
Полумесяц, сверкнувший несмело,
Поднял ясные рожки в печали -
И алмазы Астарты несмелой
Просверкали из дали в печали.
«Теплее Дианы
Астарта, - по странам томленья
Она движется тенью томленья,
Она видит сердечные раны,
Утишает в сердцах треволненья -
Из Созвездия Льва, из Нирваны
Восходит она, чтоб забвенья
Указать нам дорогу, забвенья,
Сквозь Созвездие Льва, из Нирваны. -
Полны очи ее сновиденья.
Сквозь берлогу идет по Нирванам
К Сновиденью от Сновиденья».
Но Психея вдруг вскинула руки
И молила: «О, сжалься! Прости!
Эта бледность больная… Прости…
Я дрожу, и слова мои глухи…
В мутном свете нельзя нам идти!
Прочь!.. Бежим!.. Мы должны…» И от муки
Ее крылья на пыльном пути
По земле волочились от муки -
Ее крылья ломались в пути.
Но просил я: «Напрасны сомненья!
Поспешим на трепещущий свет -
Этот влагой, струящийся - свет!
Полны тайны его излученья -
Это - неба ночного привет -
Красоты и Надежды привет!
О, поверим ему без смущенья, -
Мы за ним! Знай: Обмана здесь нет!
Поверим ему без смущенья -
Даже тени коварства в нем нет:
Это - неба ночного привет».
Успокоил… Рассеял заботу
Поцелуем, - не стала томиться
Психея, тревогой томиться.
«Мы пошли, - и пришли к повороту -
Перед нами возникла гробница -
Одинокая чья-то гробница.
Я спросил: «Не прочтешь ли ты, кто тут
»
И в ответ: «Улялюм… Улялюм…
Здесь могила твоей Улялюм…»
И тогда мое сердце застыло,
Стало пеплом… пожелклой, сухой,
Этой смятой листвою сухой…
Простонал я: «Октябрь этот, был - он…
Той последнею ночью, глухой,
Это здесь проходил я когда-то,
И здесь схоронил я когда-то
Свою жуткую ношу, - глухой
Черной ночью… Какой же, проклятый,
Вновь завлек сюда Демон?.. Унылой
Полно озеро Обер тоской,
Снова в Вере я - в страшной, унылой
Стороне, истомленной тоской.
Впервые баллада опубликована в декабре 1847 г. в нью-йоркском журнале «American Review».
О популярности Э. По в России в начале XX в. свидетельствует, помимо всего прочего, стихотворение О. Мандельштама, написанное в 1913 г.:
Перевод В. Федорова - в кн.: По Э. Поэмы и стихотворения в переводах Вас. Федорова. М., 1923.