Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга III.
Глава LII. О том, как известный сорт Пантагрюэльона не может стать жертвой пламени.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга III. Глава LII. О том, как известный сорт Пантагрюэльона не может стать жертвой пламени. (старая орфография)

LII.

О том, как известный сорт Пантагрюэльона не может стать жертвой пламени.

То, что я вам рассказал до сих пор, велико и удивительно. Но если вы способны поверить еще новому божественному свойству Пантагрюэльона, то я вам его сообщу. Верьте или не верьте - мне все едино. Мне достаточно того, что я говорю вам правду. Правду я вам и скажу. Но для начала (так как дело это довольно щекотливое и затруднительное) я спрошу вас: если я вылью в эту бутыль два ведра вина и одно воды и хорошенько их перемешаю, то каким образом отделите вы воду от вина, так чтобы вернуть мне воду отдельно и вино отдельно? Другими словами: если бы извозчики и лодочники доставили вам на дом несколько бочек, боченков и ведер вина де-Грав, д'Орлеан, де-Бон, де-Мирво, но выпили бы их наполовину и долили водою, как это делают без церемонии лимузинцы, перевозящие вина из Аржантона и Санготье, то каким образом отделили бы вы воду? Как очистили бы вы вино? Понимаю, что вы мне укажете на воронку из плюща. Это неизбежно. Это верно и доказано тысячею опытов. Вам это уже было известно. Но те, которые этого не видели никогда и ничего об этом не знали, - не поверят, что это возможно. Ну, далее. Если бы вы жили во времена Силлы, Мария или Цезаря или других римских императоров, или во времена наших древних друидов, - которые сожигали мертвые тела своих родных и господ, - и пожелали бы выпить пепел своих жен или отцов, смешанный с каким-нибудь добрым белым вином, - как это сделала Артемизия с пеплом своего мужа Мавзолея, - или же сохранить его в целости в какой-нибудь урне или ковчежце, то каким образом отделили бы вы пепел от мертвого тела, от пепла древесного костра, на котором оно сожигалось? I Отвечайте. Клянусь - чем хотите, вам бы трудненько это показалось. Но вы можете этого достигнуть, говорю вам, если возьмете этого божественного Пантагрюэльона столько, сколько нужно для того, чтобы покрыть им тело покойника, и, завернув в него тело, обвязав и залив его тем же веществом, положите его в огонь, какой хотите - сильный и жаркий; и огонь сожжет сквозь Пантагрюэльон тело и кости и превратит их в пепел; но сам Пантагрюэльон не только не сгорит и не утратит, ни одного атома пепла, находящагося в нем, не пропустит ни одного атома золы от костра, но еще сообщит больше жара, яркости и белого пламени огню, чем это было бы, если бы оно к нему не прикасалось. Поэтому он называется асбест. Его находят в изобилии и за недорогую плату в Карпазии и в окрестностях Диа-Кин. О, великое дело! Чудесное дело! Огонь, который все пожирает, все портит и уничтожает, очищает и белит один только Пантагрюэльон, Карпазский асбест! Если вы в этом сомневаетесь и требуете доказательство и знамений, как евреи и язычники, возьмите свежее яйцо, и обвяжите его кругом божественным Пантагрюэльоном. И положите его, после того, в какой угодно сильный и жаркий огонь. Продержите его так, сколько хотите. В конце концов вы вынете яйцо сварившимся, крутым или сгоревшим, без малейшого изменения или разгорячения священного Дантагрюэльона. Дешевле чем за пятьдесят тысяч бордоских экю, всего лишь за двенадцатую часть гроша вы можете произвести этот опыт. Не приводите мне в пример саламандры. Это не верно. Согласен, что легкий соломенный огонек она может перенести весело и бодро. Но уверяю вас, что на большом огне она задохнется и сгорит, как всякое другое животное. Мы видели тому доказательство, и Гален давно уже довел это до нашего сведения в lib. 3 De temperamentis. Не приводите мне также в пример квасцы и деревянную башню в Пирее, которую Силла никак не мог сжечь, потому что Архелай, наместник короля Митридата, покрыл ее квасцами. Не указывайте мне также и на дерево, которое Александр Корнелий называл Еопеш и говорил, что оно похоже на дуб, на котором растет омела, и не может испортиться ни от воды, ни от огня, и что из этого дерева построен знаменитый корабль Аргос. Пусть верит кто другой этому, а я не верю. Не указывайте мне также на те деревья, что растут в горах Бриансона и Амбруна - как бы они ни были удивительны - и из корней которых получается превосходная губка, а ствол дает прекрасную смолу, которую Гален решается приравнивать к терпентину; на тонких иглах их собирается небесный мед - манна; и хотя они смолисты и жирны, но несгораемы. По-гречески и по-латыни это дерево зовется larix; альпийские жители называют его лиственницей; антенориды {Падуанцы, от Антенора, основателя Падуи.} и венецианцы - larege, вследствие чего прозвана была Larignum крепость в Пьемонте, которая обманула Юлия Цезаря, возвратившагося из Галлии. Юлий Цезарь приказал всех жителям Альп и Пьемонта доставить съестные и военные припасы его войску и расположить их по этапам, мимо которых оно будет проходить. Все исполнили этот приказ, кроме обитателей Лариниума, которые, понадеясь на неприступность своей крепости, отказали в контрибуции. Чтобы наказать их за этот отпор, император велел своему войску идти прямо на крепость. Перед воротами крепости находилась башня, выстроенная из толстых бревен лиственницы, наложенных друг на друга, точно поленница дров, но такой высоты, что с бойниц легко было низвергать камни и балки на тех, кто вздумал бы подойти к ней. Когда Цезарь услышал, что у гарнизона не было иных средств к обороне, как только камни и балки, он приказал своим солдатам подложить дрова под башню и зажечь их, что было немедленно исполнено. Когла дрова подожгли, то пламя получилось такое обширное и высокое, что оно объяло всю крепость, И все подумали, что вскоре пламя пожрет башню. Но когда дрова сгорели и пламя погасло, то все увидели, что башня цела и нисколько не пострадала. Увидя это, Цезарь приказал, чтобы вокруг крепости вырыли ров и построили бы форты на таком разстоянии, чтобы камни не могли достигать осаждающих, и тогда лариньянцы сдались на капитуляцию. И из их рассказов Цезарь узнал о необыкновенном свойстве этого дерева, которое не превращается ни в огонь, ни в пламя, ни в уголь, и что в силу этого оно может быть поставлено на ряду с настоящим Пантагрюэльоном, тем более, что Пантагрюэль приказал бы изготовить из него все двери, окна, водосточные трубы и крыши в Телеме, а также обшить этим же деревом все палубы, корму, нос всех своих торговых судов, фрегатов, галер, бригантин, шхун и других кораблей своего арсенала в Фаласе, да. только та беда, что larix при сильном огне, которым бывают объяты другие сорта дерева, в конце концов портится и ломается, подобнотому как портятся камни в известковой печи. Между тем как Пантагрюэльон-асбест от огня скорее очищается и обновляется, нежели портится или изменяется к худшему. А потому...

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ.