Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга IV.
Глава VIII. О том, как Панург потопил в море купца и его баранов.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга IV. Глава VIII. О том, как Панург потопил в море купца и его баранов. (старая орфография)

VIII.

О том, как Панург потопил в море купца и его баранов.

Вдруг, я сам не знаю каким образом, - это случилось так внезапно, что я не успел разглядеть Панург, не говоря худого слова, бросил в море своего кричавшого и блеявшого барана. Все другие бараны, крича и блея, как он, принялись скакать в море один за другим. Каждый торопился выброситься за-борт раньше других. Невозможно было их удержать. Как вам известно, таков нрав у баранов, что они всегда следуют за первым, куда бы он ни пошел. Поэтому Аристотель, Lib. 9. de Histo. Animal., говорит, что это самое глупое и безсмысленное животное в мире. Купец, страшно испуганный тем, что на его глазах тонут и погибают его бараны, усиливался помешать им и остановить их, но тщетно. Все по очереди скакали в море и погибали. Наконец, он ухватил большого и сильного барана за шерсть на палубе корабля, надеясь таким образом удержать его и. спасти остальных. Баран был так силен, что унес с собой в море и купца и утонул с ним, подобно тому, как бараны Полифема, кривого Циклопа, унесли из пещеры Улисса и его спутников. To-же было и с остальными пастухами и овчарами, которые хватали баранов, кто за рога, кто за ноги, кто за руно и которые все унесены были в море и безпощадно утоплены.

Панург стоял около корабельной кухни с веслом в руке, но не за тем, чтобы помочь овчарам, но чтобы помешать им вновь вскарабкаться на корабль и таким образом спастись. Он так красноречиво проповедывал им, точно обратился в младшого Оливье Мальяра {Знаменитый проповедник и духовник Карла VII.} или нового брата Жана Буржуа, доказывая им, по всем правилам риторики, о бедствиях земного существования, о блаженстве будущей жизни, утверждая, что они будут счастливее мертвыми, нежели живыми в сей юдоли плача, и обещая каждому из них воздвигнуть памятник на вершине Мон-Сени, по возвращении из Страны Фонарей. Если же они все-таки предпочитают находиться среди живых и им не хочется утонуть, то он желает им встретить кита, который на третий день изверг бы их на каком-нибудь бархатном берегу, по примеру Ионы.

Когда корабль, освободился от купца и его баранов:

лад? Как тебе кажется, брат Жан?

- Вы хорошо поступили, - отвечал брат Жан. По-моему, одно только неладно: во время оно, на войне в день битвы или приступа солдатам обещали двойную плату, потому что если битву они выигрывали, то было чем им заплатить; если же они ее проигрывали, то было бы стыдно ее потребовать, как это сделали беглецы Грюэрцы после сражения при Серизоле, а потому и вам следовало бы отложить уплату до развязки. Деньги остались бы у вас в кармане.

- Наплевать, - сказал Панург, - мне на деньги! Ей-Богу я повеселился больше, чем на пятьдесят тысяч франков. Но вернемся на наш корабль; ветер попутный. Выслушай-ка меня, брат Жан. Никогда человек, который мне угодит, не останется без награды или, по крайней мере, без благодарности. Я не неблагодарен и никогда им не буду. Никогда также человек не оскорбит меня без наказания в здешнем мире или на том свете. Я не такой дурак.

- Ну, так ты сам пойдешь в ад, - сказал брат Жан. Ведь сказано: Mihi vindictam. Загляни-ка в требник.