Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга IV.
Глава XV. О том, как ябедник вводит вновь в употребление старинные свадебные обычаи.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга IV. Глава XV. О том, как ябедник вводит вновь в употребление старинные свадебные обычаи. (старая орфография)

XV.

О том, как ябедник вводит вновь в употребление старинные свадебные обычаи.

Ябедник, выпив большую чашу бретонского вина, сказал господину Баше:

"Милостивый государь, как, по-вашему, следует праздновать свадьбу? По-моему, теперь не так празднуют, как следует."

"Все- добрые обычаи, - чорт побери! - забываются. Вот и зайцев больше нет. И друзей нет. Доглядите: во многих церквах отменили старинную выпивку в честь святых новогодних О О {Девять вечеров сряду перед Рождеством пели в церквах гимны, начинавшиеся на О. "

И, говоря это, он похлопал Баше и его жену, а затем и девиц, а также и удара. Ну, тут уже пошли в ход железные рукавицы, и ябеднику пробили голову в девяти местах. Одному из помощников вывихнули правую, руку, другому свернули верхнюю челюсть, так что. она на половину свесилась на подбородок, и выбито было при. этом много зубов: резцов, коренных и других. Когда заиграли в тамбурин, железные рукавицы были припрятаны незамеченные, и гостей стали.обносить дессертом и провозглашать тосты за здоровье друг друга; и все пили за здоровье ябедника и его помощников. Удар жаловался и порицал такой свадебный обычай, ссылаясь на то, что один из помощников ябедника выворотил ему одно плечо. Тем не менее, он с удовольствием выпил за его здоровье. Помощник с вывернутой челюстью складывал руки и молча просил у него прощения, потому что говорить он не мог.

Луар жаловался, что помощник с вывернутой рукой закатил ему такой удар кулаком в бок, что пятку у него выворотило наизнанку.

"Ну что я-то им сделал худого? - говорил Трудон, прикрывая глаз носовым платком и показывая на тамбурин, пробитый с одного края. Они не только истулумбасили мой бедный глаз, но еще пробили мой тамбурин. На свадьбах, обыкновенно, бьют в тамбурин, но самих музыкантов не бьют, а поддуют. Чорт бы их побрал!"

"Брат, - говорил ему искалеченный ябедник, - я дам тебе прекрасный, большой, старый королевский патент, который я ношу при себе в перевязи, и ты заткни им свой тамбурин и, Христа ради, прости нас. Клянусь Божьей Матерью, что я не замышлял ничего худого."

"Что вы такое: деруны, драчуны или дреколисты? Мало вам того, что вы из нас вытрясли душу, и расчесали в пух и прах, но вы еще отмочалили нам бока, отштукатурили на обе корки и наставили фонарей под глазами! Неужели вы считаете это забавой? Чорт побери такую забаву!"

Помощник ябедника, складывая руки, просил, должно быть, у него прощения, бормоча языком: "Мок, мок, мок, вон, вон, вон", точно младенец.

Новобрачная плакала и смеялась, смеялась и плакала от того, что ябедник, не довольствуясь тем, что отвалял ее на все корки, но еще растрепал ей волосы и всячески изобидел ее.

"Чорт побери! - говорил Баше. Зачем понадобилось господину королю (так зовут ябедников) {Так как они вызывают в суд именем короля.} обидеть мою бедняжку-невесту. Но я все-таки на него не сержусь. Это милые свадебные шуточки. Но я ясно вижу, что он начал за здравие, а кончил за упокой. Он чем-то, не знаю сам хорошенько, напоминает мне монаха. Пью за его здоровье от души и за ваше также, господа помощники."

"Но, - говорила его жена, - с какой стати и вследствие какой ссоры он так оттузил меня кулаками? Чорт возьми, если я того хотела.. Но я не хотела этого, клянусь Богом. Скажу только то про него, что у него самые крепкие кулаки, какие когда-либо прохаживались по моим плечам."

Метр-д'отель держал руку на перевязи, как будто бы она была у него вывихнута.

"Чорт, - говорил он, - принес меня на эту свадьбу. У меня, клянусь Богом, все руки расщеплены. Неужто вы называете это сговором? Я называю это собачьей свадьбой. Это похоже на наивный банкет лапитов, который описывает самосатский философ" {Намек на диалог Лукиана: Symposion.}.

Ябедник ничего больше не говорил. Помощники его извинялись, что, пустив в ход кулаки, не хотели причинить нисколько зла, и просили Христом Богом простить их. С этим и уехали. Проехав пол-мили, ябедник упал в обморок. Помощники его, прибыв на остров Бушар, публично заявили, что не видывали более добродетельного человека, чем господин де-Баше, и более честного дома, чем его дом. И никогда также не доводилось им быть на такой великолепной свадьбе. Но что вся беда произошла от них самих, начавших драку. И прожили после того, не знаю, сколько дней. С тех пор всеми признано было за несомненный факт, что деньги де-Баше для ябедников и их помощников зловреднее, убийственнее и смертоноснее, чем были во время оно Толозское золото и лошадь Сеяна {Поговорка, ходившая в древнем Риме.} для тех, кто ими владел. После того, вышеназванного господина оставили в покое, а свадьба де-Баше вошла в поговорку.