Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга IV.
Глава XXXIV. О том, как Пантагрюэль сразил чудовищного кита.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга IV. Глава XXXIV. О том, как Пантагрюэль сразил чудовищного кита. (старая орфография)

XXXIV.

О том, как Пантагрюэль сразил чудовищного кита.

Кит, приблизившись к кораблям, принялся поливать их водой как из бочки. Можно было подумать, что они попали под водопад Нила в Эфиопии. Стрелы, копья, мечи, дреколье летело в кита со всех сторон. Брат Жан не жалел трудов. Панург умирал со страху. Артиллерия гремела и палила в него безпощадно и старалась подкузьмить его. Но толку было мало, потому что железные и медные ядра, проникая в его шкуру, точно таяли, или так, по крайней мере, казалось издалека, подобно черепицам на солнце. Тогда Пантагрюэль, побуждаемый случаем и необходимостью, выпрямил руки и показал свое искусство.

Разсказывают также про одного индийского стрелка, того времени, когда Александр Великий завоевал Индию, который так изощрился в стрельбе из лука, что стрелы его издалека пролетали сквозь кольцо, хотя были длиною в три локтя, а железные их наконечники были так велики и тяжелы, что он пробивал ими стальные мечи, щиты, кольчуги, - короче сказать, все решительно, как бы оно ни было плотно, твердо, непроницаемо и здорово. Мы слыхали также чудеса про искусство древних французов, которые все были отменными стрелками и, охотясь за черным и красным зверем, намазывали железные наконечники своих стрел чемерицей, чтобы дичина была от того нежнее, вкуснее, здоровее и приятнее, но при этом вырезывали то место, куда был ранен зверь. Дивились мы также рассказам про парфян, которые искуснее стреляли назад, нежели другие народы вперед. Прославляют и скифов за такое же искусство: от них отправлен был некогда посол к Дарию, царю персидскому, и поднес ему птицу, лягушку, мышь и пять стрел, ни слова не говоря. Опрошенный о том, что означают такие дары и что ему велено сказать о них, отвечал, что ничего не велено. Дарий дивился и не знал, что ему думать, но один из семи военачальников, перебивших волхвов, по имени Гобриес, пояснил ему, говоря: "Этими дарами и приношениями скифы молча говорят вам: "Если персы не летают, как птицы, в воздухе или, как мыши, не прячутся в земле, или, как лягушки, не хоронятся на дне прудов и болотин, то они все будут перебиты стрелами скифов."

Благородный Пантагрюэль в искусстве стрельбы и метания дротика не имел себе равного, ибо своими страшными пиками и дротиками (похожими на толстые столбы, на которых покоятся мосты в Нанте, Сомюре, Бержераке и в Париже мосты Банковский и Мельничный, по длине, толщине, тяжести и крепости) открывал устрицы на разстоянии тысячи шагов не задевая краев раковин, снимал нагар со свечи не туша ее, выбивал глаз сороке, снимал подошвы с сапог не портя их, поднимал забрала, не ломая их, перевертывал листы требника брата Жана один за другим, не порывая их. Теми копьями, которых было много припасено на его корабле, он сразу пробил лоб киту и обе челюсти с языком насквозь, так что тот не мог больше ни раскрывать пасти, ни метать воды. По второму разу, он пробил ему правый глаз. По третьему - левый глаз. И вот, к общей радости, все увидели, как кит с тремя рогами во лбу вертелся с боку на бок, шатался, как бы оглушенный, ослепленный и близкий к смерти. Не довольствуясь этим, Пантагрюэль пустил ему еще копье в хвост, затем еще три копья в спину на равном разстоянии между хвостом и мордою. Наконец, пустил ему пятьдесят копий в один бок и пятьдесят в другой, так что туловище кита стало похоже на киль трехмачтового судна. Зрелище весьма приятное для глаз. И вот умирающий кит опрокинулся на спину, как это делают все мертвые рыбы; и в таком виде, с торчащим вверх брюхом с копьями, опущенными к морю, походил на сколопендру, змею стоногую, какую описал древний мудрец Никандр.