Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга V.
Глава XXX. О том, как мы посетили Ковровую страну.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга V. Глава XXX. О том, как мы посетили Ковровую страну. (старая орфография)

XXX.

О том, как мы посетили Ковровую страну.

Довольные тем, что мы познакомились с новой религией братьев певунов, мы, в продолжение двух дней, плыли по морю. На третий день наш штурман открыл красивейший и очаровательнейший остров из всех, какие мы видели; его называли Фризовым островом, потому что дороги на нем были из фриза. На этом острове находилась Ковровая страна, славившаяся между придворными пажами; в ней деревья и трава никогда не лишались ни цветов, ни листьев, которые были из камки и тисненого бархата. Животные и птицы были ковровые. Там мы видели несколько животных, птиц и деревьев таких же, как и во всех других местах, что касается фигуры, величины, толщины и цвета, но с тою лишь разницею, что они ничего не ели и не пели и не кусались, как наши. Мы видели также несколько таких, каких нигде еще не видали: между прочим, разных слонов в разных позах. Я заметил, между ними шесть самцов и шесть самок, которые показывались в Риме на театре их воспитателем, в эпоху Германика, племянника императора Тиверия, - слонов ученых, музыкантов, философов, танцоров, фокусников и скоморохов. Они сидели за столом, пили и ели, молча, точно добрые монахи за трапезой. У них хобот длинною в два локтя, называемый proboscis, которым они пьют воду и хватают, как рукой, пальмовые ветви, сливы и, вообще, все, что служит им в пользу, а также обороняются им и в битве подбрасывают им людей высоко в воздухе, так что при падении те помирают со смеху. У них есть суставы и сочленения в ногах; те, которые писали противное, никогда не видели их, разве только на картинках.

Между зубами у них два больших рога; и именно рога, как называл их Павзаний, а не зубы. Филострат утверждает, что это зубы, а не рога; мне же это все равно, лишь бы вы поняли; что это настоящая слоновая кость. Длиною они в три или четыре локтя и сидят на верхней челюсти, а не в нижней. Если вы верите тем, кто говорит противное, то вы ошибаетесь, хотя бы то был великий враль Элиан {Натуралист III века по P. X.}. Там, и нигде в другом месте, видел Плиний слонов, плясавших на канате под звон колокольчика и проходивших по столам во время пира, не мешая тем, кто за ними пировал.

Я видел там носорога, походившого, как две капли воды, на того, которого мне показывал некогда Генрих Клерберг {Современник Раблэ.}, и мало отличавшагося от кабана, которого я видел в былое время в Лиможе, за исключением того, что у него был рог на лбу, величиною в один локоть и очень длинный. Вступая в бой со слоном, он прокалывал им его под брюхо (самая нежная и слабая часть тела у слона) и убивал его.

Я видел тридцать два единорога. Это - необыкновенно злой зверь, во всем похожий на лошадь, за исключением того, что у него голова как у оленя, ноги как у слона, хвост как у кабана, а на лбу острый, черный рог, длиною в шесть или семь футов, который обыкновенно висит, как гребешок у индейского петуха; но когда он собирается сражаться или, вообще, пустить его в дело, то он у него напрягается и приподнимается...

Я видел там Золотое Руно, отвоеванное Язоном. Те, которые говорили, что то были золотые яблоки, а не руно, потому что μῆλα значит яблоко и овца, плохо осматривали Ковровую страну.

Я видел хамелеона, как его описывает Аристотель и как мне иногда показывал его Шарль Маре, ученый медик в благородном городе Лионена-Роне; он питался одним воздухом и больше ничем.

Я видел там трех гидр, таких, каких видали во время-оно. Это - змеи, и у каждой семь голов.

хотя бы даже сам Лактанций Фирмиан. {Знаменитый ритор III века.}

Я видел кожу золотого осла Апулея.

Я видел триста девять пеликанов, и других птиц. {Тут Раблэ перечисляет всяких баснословных животных, о которых упоминается у древних писателей, преимущественно у Плиния. Но перечень этот не представляет никакого интереса и может только утомить современного читателя.}