Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга V.
Глава XXXVI. О том, как мы спустились по четверным ступенькам и как Панург испугался.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга V. Глава XXXVI. О том, как мы спустились по четверным ступенькам и как Панург испугался. (старая орфография)

XXXVI.

О том, как мы спустились по четверным ступенькам и как Панург испугался.

Итак мы спустились по мраморным ступенькам под землю и остановились на площадке; повернув налево, спустились еще с двух ступенек и опять очутились на площадке; затем новых три ступеньки и площадка; еще четыре ступеньки и площадка.

Тут Панург спросил:

- Мы дошли до места?

- Сколько ступенек вы насчитали? - спросил наш великолепный Фонарь.

- Раз, две, три, четыре, - отвечал Пантагрюэль.

- Сколько это составит? - спросил Фонарь.

- Десять, - отвечал Пантагрюэль.

- Посредством той же пифагорейской четверной системы умножьте произведение, - сказал Фонарь.

- Получится десять, двадцать, тридцать, сорок, - отвечал Пантагрюэль.

- Сколько в целом? - спросил Фонарь.

- Сто, - отвечал Пантагрюэль.

- Прибавьте, - сказал фонарь, - первый куб, то есть восемь. В конце этого рокового числа найдем дверь храма. И заметьте, что это истинная Психология {Учение о зарождении души.} Платона, которую так прославляют академики и вместе с тем так плохо понимают. А половина её состоит из единицы и двух первых чисел, двух квадратов и двух кубов.

Чтобы спускаться по этим подземным ступеням, нам необходимы были две вещи: во-первых, ноги, так как без них мы бы скатились, на подобии бочек, скатывающихся в погреб; во вторых, наш светлейший Фонарь, так как во время этого спуска, кроме него, до нас ни откуда не доходило никакого света, точно мы были в яме св. Патрика в Ирландии или во рву Трофония в Виотии.

Спустившись с семидесяти восьми ступенек, Панург вскричал, обращаясь к нашему светлому Фонарю:

- Великолепная дама. {Фонарь - lanterne франц. женского рода.} Умоляю вас трепетным сердцем, вернемся назад! Клянусь скотским падежом, я умираю от страха! Я лучше согласен совсем не жениться; вы столько трудов и хлопот приняли из-за меня. Бог воздаст вам за это на Страшном Суде, да и я не буду неблагодарен, когда выберусь из этой пещеры Троглодитов. Вернемся, молю вас! Я, право, думаю, что здесь Тенерос {Мыс в Лаконии, где, по мнению древних, находился вход в подземный мир.}, через который спускаются в ад, и мне кажется, что я уже слышу лай Цербера. Послушайте, ведь это он лает, или у меня в ушах звенит. Я его нисколько не почитаю, потому что нет худшей зубной боли, как тогда, когда собаки кусают нам ноги. Если здесь ров Трофония, то лемуры и гномы живыми сожрут нас, как некогда они сожрали одного из копьеносцев Димитрия, за недостатком лучшого кушанья. Здесь ли ты, брат Жан? Умоляю тебя, мой пузанчик, держись, стой возле меня, я умираю от страха. С тобою ли твой меч? Ведь у меня нет никакого оружия, ни наступательного, ни оборонительного. Вернемся.

и сильная рука? Оружие само с неба, свалится, как на полях Кро, около Марианских рвов в Провансе, во время-оно валились камни (они и до сих пор там лежат), в помощь Геркулесу, которому нечем было обороняться от детей Нептуна. Но что это такое? Уж не сходим ли мы здесь в Limbus infantum {Место при аде для некрещеных детей.}. Ей-богу, они нас всех обделают! Идем что-ли в ад, к чертям! Клянусь Богом, я их отделаю на все корки, теперь, когда у меня башмаки набиты виноградными листьями. Где они? Давайте их сюда! Я боюсь только их рогов. Но рога, которые будет носить Панург женатый, меня от них, вполне предохранят. Я уже вижу его в пророческом прозрении как второго Актеона, рогатым, рогоносцем, рогачем.

- Берегись, frater, - сказал Панург, - чтобы, когда выйдет разрешение монахам жениться, тебе не попалась в жены одна из сестер лихоманок. Ведь если я выберусь отсюда дел и невредим, то я и ее собью с толку того ради, чтобы приставить тебе рога, потому что сама по себе лихоманка пакостная штука. Мне припоминается, что Кот-Мурлыка хотел было дать тебе ее в жены, да ты обозвал его еретиком.

вернуться без разрешения Бутылки, так как башмаки у нас набиты виноградными листьями.

- Ну, так идем вперед, - сказал Панург, - и ринемся с головой во все опасности. Двух смертей не бывать, а одной не миновать. Хотя я все-таки предпочел бы умереть в каком-нибудь сражении. Ну же, прем дальше! Я совсем расхрабрился; хотя, по правде сказать, сердце у меня бьется, но это от холода и сырости этого погреба. Но не от страха, нет, и не от лихорадки. Прем, прем, дальше! Меня зовут Вильгельмом Безстрашным.