Похождения Гекльберри Финна.
Глава XV. Гек потерял плот. - Туман, - Гек находит плот, - Странный сон.

Глава XV
Гек потерял плот. - Туман, - Гек находит плот, - Странный сон.

Мы рассчитали, что в три ночи достигнем города Каира, в дальнем конце Иллинойса, где вливается в Миссисипи река Огайо, - туда мы и стремились. Там мы хотели продать плот, пересесть на пароход, пробраться поскорее по Огайо в вольные штаты - тогда только мы очутимся в безопасности.

Но на вторую ночь поднялся страшный туман, мы решили причалить к отмели: нечего было и думать ехать дальше в таком молоке, но когда я поплыл вперед на лодке, чтобы поискать, куда привязать наш плот, оказалось, что кругом только одни низенькие молодые кустики. Я набросил веревку на один из них, как раз на самом краю крутого берега, но там течение было очень быстрое, плот понесся вниз, да так стремительно, что вырвал кустик с корнями - и поминай как звали... Густой туман спускался все ниже и ниже. Я был так поражен и испуган, что в первую минуту не в силах был двинуться, а тем временем плот исчез с глаз, так как уже в двадцати ярдах ничего не было видно. Очнувшись, я прыгнул в лодку, бросился к корме, схватился за весло, но оно не поддавалось; я так заторопился, что забыл отвязать его. Тогда я встал и попробовал отвязать, но от волнения мои руки так сильно тряслись, что я долго не мог совладать с веслом.

Первым делом я, конечно, пустился вдогонку за плотом; вдоль отмели все еще шло хорошо, но она была не длинная - ярдов шестьдесят, не больше, и миновав ее, я сразу окунулся в густой, белый туман и поплыл в пространство, куда - не знаю, словно я был уже мертвецом.

Грести не годится, думал я: во-первых, могу наскочить на берег или на что другое; вот почему надо было сидеть смирно и плыть наугад, а ведь согласитесь, ужасно трудно сидеть сложа руки в такую минуту. Я крикнул и стал прислушиваться. Где-то далеко слышу слабый отклик, - это несколько подняло мой упавший дух. Я направился в ту сторону, насторожив уши - не услышу ли чего снова? Опять раздался крик, но я заметил, что еду не туда, а несколько вправо. В следующий раз мне показалось, что держу влево от нужного направления, - так я и вертелся без толку, все не попадая, куда следует.

Желал бы я, чтобы дурак Джим догадался бить в жестяную сковородку, бить без устали, но он этого не делал; а главное, меня смущали промежутки между откликами. Так я продолжал блуждать, вдруг слышу - кричат уж позади меня. Славно же я попался! Видно, кто другой аукал, а вовсе не Джим.

Я бросил весло. Опять слышу крик; все еще позади, но уже в другом месте; то он приближается, то меняет место; а я все откликаюсь; вдруг я заметил, что кричат опять впереди меня, и убедился, что течением несет лодку носом вниз, значит, все в порядке, конечно, если это в самом деле Джим аукал, а не другой кто-нибудь. Голос невозможно было узнать в тумане - все звучало как-то странно, неясно.

Ауканье продолжалось; не прошло минуты, как я наскочил на крутой берег, со смутными призрачными очертаниями высоких деревьев; потом меня отбросило влево в кучу корявых сучьев, которые быстрое течение уносило с ревом. Через секунду все опять стало тихо и бело кругом. Я сидел не шевелясь и слышал, как громко стучит мое сердце; мне кажется, я не дохнул ни разу, покуда оно не стукнуло, по крайней мере, раз сто. Делать было нечего - я понял в чем суть! Этот крутой берег - остров, а Джим попал на другую сторону - это вовсе не мель, которую можно миновать в десять минут, нет, на нем рос крупный лес, как на настоящем острове; шириной он был с полмили, а длиной миль пять-шесть.

Подняв весла, я сидел тихо, как мне показалось, около четверти часа. Я плыл вниз по течению со скоростью четырех или пяти миль в час но это ведь не чувствуется. Вы лежите как мертвый на воде, и если мимо вас мелькнет плавучий сук, вам и в голову не придет, что вы сами быстро плывете, - вы подумаете: ох, как этот сучок быстро мчится! Если вы не верите, до чего тоскливо и мрачно бывает на душе в такой туман, попробуйте когда-нибудь сами - и увидите!

С полчаса еще я изредка аукал, наконец ответы стали доноситься очень издалека; я старался проследить их, но не мог. Тут я сообразил, что попал в группу мелей - я смутно различал их очертания по обе стороны; а тех, которые я не мог видеть, я все-таки чуял, потому что слышал, как течение обмывало старый, сухой хворост и прутья, свесившиеся с берегов. Тут, между островков, я уж совсем сбился с толку, стараясь проследить за ауканьем - это хуже, чем пробовать поймать блуждающий огонек Звук то и дело менял место и слышался то там то сям.

Несколько раз мне приходилось как можно проворнее отталкивать лодку от берега, чтоб не налететь на какой-нибудь островок; из этого я заключил, что плот, по всей видимости, беспрестанно наталкивается на берег, иначе он очутился бы гораздо дальше и криков не было бы слышно, а он плыл лишь чуточку скорее, чем я.

Мало-помалу я опять выбрался в открытую реку, но уже ниоткуда не слышал криков. Должно быть, Джим наскочил на подводное дерево, и все кончено... Я был страшно утомлен, лег на дно лодки и решил, что не стану больше мучиться. Разумеется, я знал, что спать не следует, но меня так и клонило ко сну.

Однако, кажется, я таки порядочно вздремнул, потому что, когда очнулся, звезды ярко блестели на небе, туман рассеялся и я плыл кормою вперед. Сперва я не мог понять, где я, словно во сне; но понемногу стал приходить в себя, и мне показалось, что все это я пережил уже давно, с неделю тому назад.

Здесь река была огромной ширины; по обоим берегам рос высокий, густой лес, ни дать ни взять целая стена - насколько я мог видеть при свете звезд. Вдруг я увидел впереди темное пятно. Направляюсь туда - увы! это не что иное, как пара бревен, связанных вместе. Увидел другое пятно и поспешил к нему - на этот раз я не ошибся: это был плот.

Джим сидел, опустив голову между колен, и крепко спал - правая рука его свесилась над веслом. Другое весло было сорвано, а плот покрыт листьями, сучьями и грязью. Верно, тоже порядочно потрепало беднягу!

Я причалил, улегся на плоту под носом у Джима, потом стал нарочно зевать и потягиваться, задевая его кулаками.

- Эй, Джим, разве я заснул? Отчего ты меня не разбудил?

- Боже милостивый, это вы, Гек! Вы не умерли, не утонули?! Неужели мы опять вместе! Это так хорошо, что просто не верится, дружок, право, не верится! Дайте-ка я посмотрю на вас хорошенько, дитятко! Нет, жив-живехонек! Слава тебе, господи!

- Что с тобой, Джим? Ты пьян?

- Пьян? Где же мне было напиться-то?

- Чего же ты такой вздор городишь?

- Толкуешь что-то такое, будто я вернулся, точно я уезжал куда-нибудь.

- Послушайте, Гек, Гек Финн, взгляните мне в глаза. Да разве вы не отлучались?

- Бог с тобой!.. Я и не думал отлучаться. Куда мне было идти?

- Ну, парень, тут что-то нечисто... Я ли это, или не я? Где я?.. Вот что мне хотелось бы знать!

- Полагаю, что ты тут, - мы оба здесь на плоту - кажется, это достаточно просто. Экий ты старый, бестолковый дуралей, Джим!

- Разве? В самом деле? Объясните мне ради бога: вы не отплывали в лодке, чтобы привязать нас к мели?

- Нет, и не думал. К какой мели? Ничего не понимаю!

- Как не понимаете?! Да ведь веревка отвязалась, и плот понесся вниз, оставив вас с лодкой позади, среди тумана?

- Какого тумана?

- Разумеется, того тумана, который стоял здесь всю ночь. Разве вы не аукали, разве я не аукал, покуда мы оба не заблудились между островков до того, что не знали, где мы? А разве я не наскочил на целую кучу мелей и едва не потонул, до того меня трепало? Разве это не так? Ну-ка, отвечайте!

- Что-то мудреное ты нагородил, Джим. Не видал я ни тумана, ни островков, ни опасностей - словом, ничего такого. Я просидел здесь всю ночь, болтал с тобой, покуда ты не заснул десять минут тому назад, - кажется, и я последовал твоему примеру. Ты не мог успеть напиться за это время, так что тебе все это, разумеется, приснилось.

- Черт возьми! Как могло мне все это присниться в десять минут?

- Приснилось, потому что ничего этого не было на самом деле.

- Но право же, Гек, мне это ясно как божий день...

- Все равно, ясно или нет, ничего такого не случилось. Уж я знаю, потому что был здесь все время...

Джим замолчал и минут пять соображал про себя. Наконец он воскликнул:

все тело ломит.

- Ну, что ж из этого? Иной раз случаются такие сны. В самом деле, твой сон прелюбопытный, расскажи-ка мне его подробнее.

Джим принялся рассказывать все как было, но, признаться, порядком-таки приукрасил свои приключения. Потом он взялся "истолковать" этот сон, потому что сон, наверное, вещий и послан нам как знамение. Первый остров - означает человека, который желает нам добра, а течение - другой человек, который старается отвлечь нас от первого. Крики - это предупреждения, и если мы не постараемся понять их, то они как раз вовлекут нас в беду. Группа мелких островков - это хлопоты, ожидающие нас по милости разных дурных людей, но если мы будем твердо исполнять свой долг и не обращать на них внимания, то мы счастливо минуем их и достигнем широкой светлой реки, то есть вольных штатов, и тогда минуют все наши невзгоды!

После того как я вернулся на плот, небо стало сильно заволакивать тучами, но вскоре опять прояснилось.

- Ладно, до сих пор ты все истолковал отлично, - сказал я, - а это что значит?

без улыбки, посмотрел на меня и сказал:

- Вы спрашиваете, что это значит?.. Хорошо, я объясню вам. Когда я измучился от усилий, один, перекликаясь с вами, я заснул, но сердце у меня жестоко ныло за вас - я думал, что вы погибли, и мне было уже все равно, что станется с плотом!.. Когда же вы опять вернулись, здравый и невредимый, у меня слезы потекли из глаз, я готов был целовать ваши ноги, до того я обрадовался!.. А вы только и думали о том, как бы насмеяться над старым Джимом, одурачить его сказкой! Вот что значит этот мусор, коли хотите знать: мусор - это грязь, которую люди готовы взвалить на друзей, чтобы осрамить их и унизить...

Он тихо встал и поплелся под навес, не сказав больше ни слова. Но и этого было довольно!.. Мне стало до того стыдно своей низости, что я сам готов был целовать его ноги, лишь бы взять назад свои слова!

Прошло с четверть часа, прежде чем я мог заставить себя пойти и извиниться перед негром, но я это сделал и никогда в этом не раскаюсь. Больше я уже не позволял себе играть с ним глупых шуток, да и этой никогда не позволил бы, если бы только знал, что она так больно его обидит.