Похождения Гекльберри Финна.
Глава XXXVIII. Герб Джима. - Скорбная надпись. - Гремучие змеи. - Тюремное растение.

Глава XXXVIII
Герб Джима. - Скорбная надпись. - Гремучие змеи. - Тюремное растение.

Делать перья оказалось чертовски мудреной штукой, да и пилу тоже нелегко было смастерить. Джим уверял, что нацарапать надпись будет для него еще труднее, но ведь каждый узник обязан изобразить что-нибудь на стенке тюрьмы. Том находил, что это необходимо: не было еще примера, чтобы узник не оставил надписи, нацарапанной на стене, вместе со своим гербом.

- Возьми ты леди Джен Грей, - говорил он, - возьми Джильфорда Дедлея или хоть старика Нортумберленда! Положим, Гек, с этим немалая возня! Что же делать? Как этого избежать? Джим непременно должен оставить надпись и свой герб. Все так делают.

- Но, масса Том, у меня нет герба, у меня ничего нет, кроме вот этой старой рубахи, на которой вы велели вести дневник.

- Ах, какой ты дурень, Джим! Герб - это совсем другое дело!

- Джим прав, - вступился я, - где ж ему взять герб, коли его у него нет!

- Будто я этого сам не знаю! - отвечал Том. - Но ручаюсь, что у него будет герб раньше, чем он отсюда выйдет, ведь он освобождается по всем правилам, следовательно, нельзя оставлять никаких пробелов в его приключениях.

Покуда мы с Джимом оттачивали перья на кирпичном обломке (Джим сделал свое перо из меди, а я из оловянной ложки), Том принялся выдумывать герб для Джима. Он говорил, что у него есть на примете столько хороших гербов, что он просто не знает, который выбрать, впрочем, вот один... на нем он, кажется, и остановится.

- На щите герба мы изобразим золотой пояс на правом базисе, а на перекладине андреевский крест: внизу лежащая собака, а у ног ее цепь - знак рабства. В верхней части щита зубчатая полоса с тремя продольными линиями на лазоревом поле; над зубчатой полосой - точки, а на самом верху щита - изображение беглого негра, с узелком на палке; наконец, по бокам две продольные красные полосы в виде подпорок - это ты и я. Девиз - Maggiore fretta, minore atto. Это я заимствовал из книги, означает: "Чем больше спешишь, тем меньше успеваешь".

- Ишь ты! Для чего же это все?

- Некогда об этом долго разговаривать! - отвечал он.

- Ну, хоть что-нибудь объясни, по крайней мере, что такое, например, базис?

- Базис, базис... тебе этого вовсе и не нужно знать...

- Вздор, Том! - сказал я, - Неужели же ты не можешь растолковать мне хорошенько? А девиз что такое?

- Ах, право, не знаю! Только ему необходимо иметь девиз. У всей аристократии есть такие гербы.

Уж это его манера! Если ему что не хочется объяснять - ни за что его не заставишь. Хоть целую неделю приставай - ничего не добьешься.

Сочинив герб, он кстати хотел покончить с остальными мелочами, а именно, выдумать еще скорбную надпись: Джиму она необходима, потому что все так делали. Надписей этих он сочинил пропасть, записал их все на бумажку, а потом прочел нам:

"1. Здесь томилось пленное сердце.

2. Здесь бедный узник, покинутый друзьями и светом, влачил свою печальную жизнь.

4. Здесь, бездомный и покинутый, погиб после тридцатисемилетнего горького заключения благородный чужестранец, побочный сын Людовика XIV".

Голос Тома дрожал при чтении этих надписей, он так расчувствовался, что чуть не заплакал. Он никак не мог решить, которую надпись Джим должен нацарапать на стене - до того все были хороши, но, наконец, надумал изобразить их все. Джим уверял, что ему понадобится целый год, чтобы нацарапать такую пропасть вздора на бревнах гвоздем, так как вдобавок он не умеет писать. Том успокоил его, сказав, что он напишет их для него карандашом, а уж потом ему останется только обвести буквы.

- Впрочем, - объяснил он, подумав, - бревна тут не годятся, ведь в тюремных башнях стены не бревенчатые: мы лучше выдолбим надписи на камне. Притащим сюда камень!

Джим возразил, что камень еще хуже бревен, пожалуй, ему придется столько времени возиться с этим, что и конца не будет. Но Том отвечал, что он велит мне помочь ему. Затем он взглянул, как у нас с Джимом продвигается работа с оттачиванием перьев. Скучнейшая история, да и трудная какая! Тем более что руки у меня не успели еще зажить после волдырей, - словом, дело шло у нас очень медленно.

- Ничего, я знаю, что сделать, - утешал нас Том, - Нам нужно притащить сюда камень для герба и надписей, вот мы и убьем двух зайцев сразу. Там есть, я видел, славный большой жернов, возле мельницы, мы утащим его, выдолбим на нем надписи, а кстати и отточим на нем перья и пилу.

Признаться, мысль была не особенно хорошая, да делать нечего - мы согласились тащить жернов. Было около полуночи, когда мы отправились на мельницу, оставив Джима за работой. Кое-как стащили жернов и принялись катить его домой, но это оказалось дьявольски мудреной штукой. Как ни старайся, невозможно было удержать его в равновесии, а падая, он всякий раз чуть не придавливал нам ноги. Том говорил, что одному из нас уж наверное несдобровать, покуда мы докатим его до дома. На полпути мы совсем выбились из сил и обливались потом. Видим, нам одним не сладить - придется позвать Джима. Джим в одну минуту приподнял кровать, снял цепь с ножки, обернул ее несколько раз себе вокруг шеи, и мы все трое выползли через лазейку. Джим и я взялись катить жернов, а Том только командовал. Он мастер был командовать, лучше всякого другого. Он на все мастер, за что ни возьмется!

Наша лазейка была довольно широка, однако не настолько, чтобы протащить в нее жернов; но Джим взял кирку и быстро расширил ее, насколько требовалось. Том наметил буквы гвоздем, а Джим принялся выдалбливать их с помощью гвоздя и молотка, добытого нами из кучи хлама, сваленного за пристройкой. Том велел ему работать, покуда не сгорит у него вся свеча, а потом уже лечь в постель. Жернов надо будет спрятать в тюфяк и спать на нем. Мы помогли Джиму надеть цепь на ножку кровати и сами тоже собрались идти спать. Вдруг Тому пришла в голову новая мысль:

- А что, Джим, есть у тебя тут пауки?

- Нет, бог миловал, масса Том.

- Хорошо, мы тебе достанем несколько штук

- Бог с вами, душенька! Мне не нужно пауков... Я их страх как боюсь! По мне, гремучие змеи и те лучше!

Том опять задумался.

- Это очень хорошая мысль, - проговорил он наконец, - Надо это устроить. Да, непременно надо - это будет очень кстати. Чудесная мысль! Где же ты будешь держать ее?

- Держать кого, масса Том?

- Гремучую змею, разумеется.

- Боже милостивый, масса Том! Да если сюда попадет гремучая змея, я уж лучше возьму да голову себе расшибу об стену...

- Полно, Джим, ты скоро привыкнешь и перестанешь ее бояться. Ты можешь приручить ее.

- Приручить?!

- Ну да, очень просто. Всякое животное благодарно за доброту и ласку, ему и в голову не придет сделать вред тому, кто его лелеет. Это можно прочесть в любой книге. Попробуй только, об одном прошу тебя; попробуй денька два-три! В короткое время ты можешь так приручить змею, что она тебя полюбит, будет спать с тобой вместе и всюду следовать за тобой; потом ты обернешь ее себе вокруг шеи, а голову положишь в рот...

- Пожалуйста, масса Том, замолчите! И слушать-то страшно! Чтобы я да взял в рот такую погань!.. Ни за что на свете! Да и спать с ней вместе я вовсе не желаю...

то тем больше славы для тебя, что ты был первый...

- Но, масса Том, не нужно мне такой славы! А что, если змея возьмет да и ужалит Джима - какая уж тут слава? Нет, сэр, не хочу я и затевать такой страсти!

- Черт возьми, разве ты не можешь попробовать? Я хочу только, чтоб ты попробовал, если не удастся, никто тебя не заставит держать ее дольше...

- Да ведь змея может меня укусить, покуда я пробую! Масса Том, я согласен выносить все что угодно, всевозможные глупости, но если вы с Геком притащите сюда гремучую змею и заставите меня приручать ее, я сбегу, ей-богу, сбегу!

- Ну, ладно, ладно, оставим это, коли уж ты так заупрямился. Мы можем достать тебе несколько ужей; ты привяжешь им пуговицы к хвостам, и мы сделаем вид, будто это гремучие змеи. Кажется, так будет хорошо.

- Ужи, пожалуй, ничего, я еще могу их вынести, мастер Том, но, ей-ей, лучше было бы обойтись и без них! Раньше я никогда не слыхивал, чтобы было так трудно и хлопотливо быть узником.

- Так всегда бывает, когда соблюдаешь все правила. Водятся тут крысы?

- Нет, сэр, крыс я что-то не замечал.

- Хорошо, мы тебе достанем несколько штук

- Да мне вовсе не нужно крыс, масса Том! Это несноснейшие твари в мире: покою не дают человеку, снуют вокруг и очень больно за ноги кусают, чуть только уснешь. Нет, сэр, уж лучше дайте мне сюда ужей, если непременно нужно, а крыс не давайте, не надо их мне!

- Однако, Джим, это необходимо, у всех узников в тюрьме водятся крысы, не беспокойся... Еще не бывало примера, чтоб узник жил без крыс. Они приручают их, ласкают, учат разным фокусам, зверьки становятся общительными, точно собачки. Но ты должен играть для них, они любят музыку. Тебе есть на чем играть?

- У меня ничего нет, кроме гребенки с кусочком бумажки и дудки, но я полагаю, им дудка придется не по вкусу...

- Напротив, им все равно, какого сорта музыка, лишь бы была музыка. Дудка достаточно хороша для крыс. Все животные любят музыку, а в тюрьме и подавно. Особенно жалобную музыку, а на дудке, пожалуй, другой и не сыграешь. Это всегда интересует крыс, они вылезают из нор и приходят полюбопытствовать: что это ты делаешь. Вечером, перед тем как ложиться спать, или рано поутру, ты должен сидеть на постели и играть на своей дудке; поиграешь минуты две и сейчас же увидишь, как все крысы, змеи, пауки заинтересуются и придут: так и закишат кругом тебя; то-то будет весело!

- Им-то будет весело, масса Том, а вот каково будет бедному Джиму? Впрочем, если надо, я, пожалуй, готов... Уж лучше в самом деле доставлять удовольствие животным, чтобы поменьше было от них неприятностей.

Том задумался - нельзя ли еще чего-нибудь сочинить.

- Ах да, я и забыл! Хорошо бы здесь вырастить какой-нибудь цветок

- Право, не знаю, масса Том, только здесь порядочно темно, да я и не привык ухаживать за цветами, немало мне будет возни...

- Попробуй, во всяком случае. Иные узники это делали.

- Ничего, мы добудем тебе маленькое растеньице, ты его посадишь здесь в уголке и станешь ухаживать за ним. Только ты не называй его коровяком, а зови пиччиола, не иначе - это самое настоящее название. И вдобавок тебе надо поливать его слезами!..

- Зачем же? У меня тут вдоволь воды из колодца, масса Том.

- Оно живо завянет, масса Том, будьте уверены! Ведь я никогда не плачу.

он лучше бы согласился, чтобы ему всыпали табаку в кофе, да и вообще так это ему все надоело - и возня с растением, и музыка для прельщения крыс, и приручение змей, пауков и прочих гадов, уже не говоря о всей остальной работе с перьями, надписями, ведением дневника и всего прочего, - что он готов бог знает что сделать, лишь бы его оставили в покое... Очень уж хлопотно быть узником!

Том потерял с ним всякое терпение и стал упрекать его, говоря, что ему представляется случай прославить свое имя, а он не умеет этого ценить, и все эти преимущества пропадают даром. Джим устыдился, обещая, что больше не будет упрямиться; после этого мы с Томом отправились спать.