Вокруг рождественской елки.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Вокруг рождественской елки.

XV.
ВОКРУГЪ РОЖДЕСТВЕНСКОЙ ЕЛКИ.

Добрая, щедрая рождественская ёлка, съ которой каждый изъ моихъ читателей, вероятно, успелъ уже сорвать конфекту или две, все еще горитъ въ огне въ то время, какъ я пишу эти строки, и искрится сладкими плодами своего сезона. Вамъ, молоденькiя барышни, отъ души желаю сорвать съ нея хорошенькiе подарки, отъ души желаю, чтобъ въ конфектной бумажке, развернутой вместе съ капитаномъ или очаровательнымъ молодымъ куратомъ, вы нашли и прочитали одинъ изъ техъ восхитительныхъ каламбуровъ, которые кандитеры любятъ вкладывать въ свои произведенiя и которые всегда намекаютъ на нежную любовь. Въ вашемъ возрасте эти каламбуры можно читать; для васъ они будутъ иметь интересъ. Что касается до Мери, Долли и Беллъ, которыя стоятъ у ёлки, ихъ больше занимаетъ обсахаренный миндаль, чемъ эти бумажные лоскуточки. Ведь имъ всего только четыре, пять, шесть летъ. Терпенiе, малютки, терпенiе! Еще дюжина веселыхъ рождественскихъ елокъ - и вы въ свою очередь будете читать эти удивительные каламбуры. Мы же, старики, любуемся играми детей, смотримъ, какъ они опустошаютъ ветки, и вместо конфектъ и лакомствъ въ пакетахъ, сорванныхъ съ елки, находимъ, отчетъ мистера Карнифекса объ уничтоженномъ мясе въ теченiе последней четверти года, записку мистера Сартора, въ которой онъ поздравляетъ меня и молодыхъ джентльменовъ съ праздникомъ и делаетъ маленькое напоминанiе на счетъ последнихъ заказовъ платья; другую записку, где Madame de-Sainte-Crinoline свидетельствуетъ свое почтенiе молоденькимъ лэди, съ приложенiемъ счета, для объясненiй по которому явится въ субботу нарочный; или же мы протягиваемъ руки къ воспитательной ветви елки, и тамъ находимъ живую, презанимательную статью высокопочтеннейшаго Хенри Холишэда, и тоже съ приложенiемъ чрезвычайно умереннаго счета за содержанiе Томми въ теченiе последняго курса.

И такъ, ёлка все еще пылаетъ въ огне. Я пишу, если желаете знать, накануне Крещенья; большая часть сучьевъ уже обнажена, и рождественскiе огоньки уже погасли. Бобъ Майзельтоу, гостившiй у насъ целую неделю, приходитъ сказать, что онъ отправляется провести остальные каникулы съ бабушкой, - и я, конечно, разлучаясь съ этимъ милымъ ребенкомъ, отираю слезу сожаленiя. - Ужь если, Бобъ, ты непременно хочешь ехать, говорю я: - то прощай. Кланяйся бабушке. Поблагодари ее за индюшку. Вотъ здесь... (при этихъ словахъ начинается маленькая денежная сделка; Бобъ киваетъ головой, моргаетъ глазами и кладетъ руку въ карманъ своего жилета). Надеюсь, - ты прiятно провелъ эту неделю?

- Еще бы! - отвечаетъ Бобъ и уходитъ, съ нетерпенiемъ желая узнать величину монеты, которая только что перешла изъ рукъ въ руки.

пришлетъ мне назадъ эту рукопись, я буду знать, что рождественскiе праздники сделались достоянiемъ давно-прошедшаго. Къ тому времени на ёлке останутся голые сучья; конфектныя петарды будутъ разорваны, конфекты уничтожены, - каламбуры и шарады - прочитаны; огоньки, озарявшiе темно-зеленыя ветки, потухнутъ; висевшiя на нихъ игрушки будутъ розданы, изъ-за нихъ будетъ шумъ, - некоторыя будутъ приняты съ восторгомъ, при другихъ выразится неудовольствiе, иныя будутъ сломаны. Фердинандъ и Фиделiя вынесутъ изъ этихъ праздниковъ (тс! замолчи, мое сердце!) - вынесутъ отрадное воспоминанiе о шараде, вместе прочитанной и вместе разгаданной, о скушанной вместе двойной миндалине, о половине разорванной петарды... Девочки снимутъ съ ёлки разныя безделушки, въ роде маленькихъ часовъ, лампъ, зеркальцъ, а милые мальчики возвратятся въ школу, вспоминая пантомимныхъ фей, которыхъ они видели, пышныя крылышки которыхъ къ тому времени разлетятся въ прахъ, а розовыя бумажныя (можетъ быть и шелковыя?) чулочки запылятся, загрязнятся. Да, мой Бобъ, еще несколько дней, и вся краска хлопьями слетитъ съ цветочныхъ колчановъ очаровательныхъ фей, - вращающiеся храмы алмазнаго блеска сделаются мрачными, какъ городъ Пекинъ. - Когда ты прочитаешь это, клоунъ перестанетъ уже высовывать свой языкъ и не спроситъ: - здоровы ли вы завтра? Завтра! Онъ долженъ стыдиться самого себя за такой нелепый вопросъ, долженъ покраснеть отъ него (если только румянецъ стыда доступенъ для его щекъ). Завтра, легко сказать! Завтра тающiе снега уступятъ место весне; подснежники поднимутъ свои верхушки; вместо конфектъ и конфектныхъ бонбоньерокъ на деревьяхъ появятся светлозеленые листья, зацвететъ крушина.... да нужно ли описывать все эти весеннiе феномены, когда святки еще на дворе, хотя они и кончаются и составляютъ предметъ моего очерка.

Мы все любовались иллюстрированными изданiями и замечали, какъ шумно веселы становятся они передъ Рождествомъ. Сколько является въ нихъ чашъ яблочнаго соку, беседъ, зимнихъ ландшафтовъ, рождественскихъ песенъ! И потомъ подумайте, что все эти пиршества приготовлены за несколько месяцевъ до праздниковъ, - что во всехъ этихъ рождественскихъ статьяхъ заключается что-то пророческое! Сколько великодушiя въ артистахъ и поэтахъ, которые заранее приготовляютъ эти лакомства и подаютъ ихъ въ надлежащее время! Мы должны быть признательны имъ, какъ бываемъ признательны повару, который встаетъ чуть не въ полночь и принимается за пуддингъ, чтобы подать его на столъ къ шести часамъ вечера. Я часто съ признательностiю вспоминаю знаменитаго мистера Нельсона Ли, - автора, ужь я и не знаю, сколькихъ сотенъ блистательныхъ пантомимъ, - часто представляю себе его гуляющимъ летомъ по берегу моря въ Маргэте или Брайтоне и разработывающимъ въ своемъ уме идею о какомъ нибудь великолепномъ волшебномъ спектакле, который зимой должно поставить на сцену. Онъ право похожъ на полуночнаго повара (si parva licet). Онъ бодрствуетъ и думаетъ. Онъ толчетъ искристый сахаръ благосклонности, подбираетъ изюмины фантазiи, сладости шутки, фиги.... ну хоть фиги волшебнаго вымысла, всыпаетъ все это въ кипящую кострюлю воображенiя и въ свое время подаетъ намъ пантомиму.

Въ натуральномъ порядке вещей весьма немногiе люди могутъ надеяться увидеть все пантомимы въ одинъ сезонъ, но я съ своей стороны полагаю, что до конца моей жизни буду читать о нихъ въ томъ восхитительномъ листе газеты Times, который является на другой день после такъ называемаго Boxing-day. Быть можетъ, читать о нихъ еще лучше, чемъ смотреть на самыя представленiя. Лучшiй способъ для этого, мне кажется, это лечь въ постель подъ предлогомъ нездоровья, взять газету часа на два и прочитать все, что напечатано отъ Дрюрилэнскаго театра до театра Британiя въ Хокстоне. Бобъ и я ходили на два представленiя; одно было въ театре Fancy, другое въ Fairy opera, и право не знаю, которое изъ нихъ намъ лучше понравилось.

кому же будете оказывать свое уваженiе? - Дворецъ и крепость Эльзиноръ, при лунномъ освещенiи и покрытые снегомъ, представляютъ собою одно изъ прекрасныхъ произведенiй Лаутербурга. Банкетный залъ во дворце озаренъ тысячами огней; на снежныхъ вершинахъ зданiй и шпицахъ играетъ серебристый светъ луны; часовые мерно расхаживаютъ взадъ и впередъ и то и дело дуютъ въ сжатые кулаки, стараясь согреть свои оледенелые пальцы - у одного изъ нихъ чрезвычайно отчетливо и искусно приклеенъ отмороженный носъ; - поднимается снежная буря; ветеръ страшно завываетъ въ зубчатыхъ стенахъ; волны, переливаясь одна черезъ другую, съ пеною набегаютъ на берегъ. Порывъ вихря вырываетъ зонтикъ изъ рукъ Гамлета. Онъ и двое его друзей перескакиваютъ съ ноги на ногу, чтобы согреться. Духи бури являются въ воздухе и съ визгомъ и воемъ кружатся около дворца и скалъ. О ужасъ! по воздуху летаютъ горшки съ дымовыхъ трубъ и кровельная черепица! Въ то время, какъ штормъ достигаетъ крайняго предела (при этомъ духовые инструменты производятъ удивительный эффектъ, и я поздравляю съ полнымъ успехомъ мистера Бромби и вiолончели) и когда поднимается снежный ураганъ (тутъ скрипки начинаютъ пилить чаще, чаще, чаще, быстро переходятъ въ пиччикато, который производитъ дрожь даже въ вашихъ подошвахъ), грозовыя тучи сгущаются (бомъ, бомъ, бомъ, раздается на вiолончеляхъ). Съ извилистымъ моментальнымъ визгомъ скрипокъ, яркая молнiя разсекаетъ облака и глядите, глядите, глядите! пенящiяся, ревущiя волны вбегаютъ на зубчатыя стены, переливаются черезъ колеблющiеся брустверы, и каждая изъ нихъ, обращаясь въ шипящiй призракъ, сбрасываетъ пушки съ платформы, и снова бросается въ кипящую и завывающую бездну.

На площадку зубчатой стены выходитъ мать Гамлета посмотреть, не идетъ ли ея сынъ. Буря вырываетъ зонтикъ изъ ея рукъ, и она съ крикомъ удаляется въ калошахъ.

Фiакры, стоявшiе на большой торговой площади въ Эльзиноре, разъезжаются во все стороны, много людей тонетъ. Газовые фонари вдоль улицы вырываетъ изъ ихъ основанiй и они летаютъ въ взволнованномъ воздухе. Свистъ, трескъ, вой! какъ сильно реветъ дождь, и какими потоками льетъ онъ изъ тяжелыхъ облаковъ! Темнота наводитъ ужасъ, и при помощи музыки становится еще страшнее... но посмотрите... въ этомъ хаосе, - въ этомъ вихре, среди воя воздушныхъ духовъ и рева волнъ, - какой это призракъ приближается сюда? Спускаясь на платформу, онъ становится больше и больше, призрачнее, страшнее, громаднее! Повидимому голова его подходитъ подъ самый сводъ театра... онъ хочетъ шагнуть въ партеръ и во всемъ театре раздается крикъ ужаса! Это тень покойнаго Гамлета; она начинаетъ говорить. Некоторые на даютъ въ обморокъ; пользуясь темнотой, джентльмены съ эластическими пальцами страшно опустошаютъ

Въ непроницаемомъ мраке, когда эта страшная фигура поводитъ во все стороны своими глазами, когда газъ въ ложахъ чуть-чуть мерцаетъ, и инструменты производятъ оглушительный вопль, самый смелый зритель по неволе долженъ ощутить ужасъ. Но вотъ! на скрипкахъ отражается какая-то серебристость! Можетъ ли быть... Неужели это серая заря проглядываетъ на бурномъ востоке! Глаза замогильной тени съ ужасомъ обращаются въ ту сторону и съ видимой агонiей закатываются подъ лобъ. Скрипки быстрее и быстрее приветствуютъ появленiе Феба Аполлона. Румянее и румянее становятся восточныя облака. Коккадудлюдлю! запеваетъ огромный петухъ, прилетевшiй на кровлю дворцоваго зданiя, и вотъ круглое солнышко выплываетъ изъ глубины ночи. Куда же девался призракъ? Онъ исчезъ! Пурпуровыя тени утра косвенно располагаются на снежномъ покрывале; городъ пробуждается къ жизни и солнечному свету, и, признаюсь, мы почувствовали большое облегченiе, когда страшный призракъ удалился. Въ пантомиме намъ не нравятся такiя мрачныя сцены.

После обыкновенныхъ фарсовъ, мы такъ и думали, что Офелiя будетъ обращена въ Коломбину; но, признаюсь, я былъ пораженъ, когда мать Гамлета сделалась паяцомъ и тотчасъ же принуждена была уступить свое место клоуну - Клавдiю. Гримальди теперь немного устарелъ, - а тамъ, где дело касается истиннаго юмора, то едвали найдутся другiе клоуны, которые могли бы заменить его. Мистеръ Шютеръ, въ роли могильщика, выказалъ, какъ и всегда, много комизма, - декораторы превзошли самихъ себя.

Арлекинъ завоевателъ и Гастингское поле битвы на другомъ театре - тоже вещь хорошая. Споксолъ превосходно выполнялъ роль вспыльчиваго, раздражительнаго Вильгельма, и гастингская битва, какъ шуточная пьеса, - шла превосходно. Правда, относительно исторiи допущены были некоторыя вольности, но какихъ вольностей не позволитъ себе веселый генiй пантомимы? - Въ гастингской битве Вильгельмъ, ожидая пораженiя со стороны суссекскихъ ополченцевъ, увлекается всегда хорошенькой миссъ Вадди, какъ вдругъ пущеная норманнами стрела убиваетъ Гарольда. При этомъ прекрасная Эдифь бросается впередъ и находитъ его тело, которое вдругъ оживаетъ и вскакиваетъ арлекиномъ, между темъ какъ Завоеватель делается превосходнымъ клоуномъ, а архiепископъ Байо презабавнымъ паяцомъ и пр. и пр. и пр.

если я перемешалъ одну съ другой. Но что я въ последнiй день Рождества былъ въ театре - это положительно верно, - хотя раекъ былъ такъ полонъ, что я, расположившись у дверей, виделъ одне только ножки очаровательныхъ фей, мелькавшiя отъ меня въ далекомъ, далекомъ растоянiи. Если место мое было дурно, то место маленькаго джентльмена, стоявшаго позади меня, было еще хуже. Соглашаюсь вполне, что онъ имеетъ полное право (чего другiе не имеютъ) отзываться дурно обо мне за моей спиной, и потому прошу у него извиненiя.

Обращаюсь также къ джентльмену, поднявшему одну особу въ Пикадилли, которая поскользнулась и упала въ снегъ и тамъ, лежа на спине, произносила энергическiя выраженiя; эта особа приноситъ искреннюю благодарность и поздравляетъ съ сезономъ рождественскихъ праздниковъ.

Поведенiе Боба въ новый годъ, могу уверить васъ, мистеръ Холишедъ, было въ высшей степени похвально для мальчика. Онъ выразилъ решимость отведать каждаго блюда, которыя были поставлены на столъ; но после супу, рыбы, ростбифа и жаренаго гуся, онъ немного прiостановилъ свою деятельность, пока не явились пирожки и пуддингъ, на которыя онъ сильно прiударилъ, но до излишества не доходилъ. Въ моемъ мненiи онъ много выигралъ, похваливъ пуншъ моего собственнаго изделiя, - пуншъ, который многiе изъ присутствовавшихъ джентльменовъ признали слишкомъ слабымъ. Слышите, - слишкомъ слабымъ! На бутылку рому, на бутылку мадеры и на полбутылки коньяку - две съ половиной бутылки воды, - неужели эту смесь можно назвать слабою? Въ теченiи вечера молодой нашъ другъ развлекалъ все общество; показывалъ тени волшебнаго фонаря, купленнаго за два шиллинга, и пропелъ: "Приди ко мне, о Салли!" унылую и довольно монотонную мелодiю, которую, какъ мне сказывали, пелъ бедный негръ на берегахъ широкой Миссиссипи.

Какiя еще развлеченiя доставляли мы детямъ въ теченiе рождественскихъ праздниковъ? Какой-то великiй философъ вызвался прочитать молодымъ людямъ лекцiю въ Британскомъ Институте. Но, когда это развлеченiе предложено было Бобу, онъ сказалъ: - лекцiю? Нетъ, благодарю покорно. Увольте меня отъ этого удовольствiя, - и на лице его показалась саркастическая усмешка. Можетъ статься, относительно лекцiй онъ держится мненiя доктора Джонсона, который говорилъ: "лекцiи, сэръ! да кто пойдетъ слушать лекцiи, где будутъ говорить о предмете поверхностно, тогда какъ всякiй можетъ на свободе прочитать о томъ предмете въ книге". - По собственному своему желанiю я никогда не ходилъ на лекцiи, въ этомъ я могу дать клятву. Что касается до проповедей, - то совсемъ другое дело; я восхищаюсь ими, разумеется, если оне не бываютъ слишкомъ длинны.

Впрочемъ, кроме пантомимъ, пуддинговъ и пироговъ, у насъ были и другiя рождественскiя удовольствiя. Въ одинъ прекрасный, восхитительный, самый неудачный и въ тоже время прiятный день, мы взяли двуместный кабрiолетъ съ превосходной лошадью, которая несла насъ живее и быстрее, чемъ все ваши вульгарныя железныя дороги. Мы переехали черезъ мостъ Баттерси, на которомъ конскiя подковы звенели, какъ будто мостъ былъ железный, и потомъ помчали мимо подгородныхъ деревень, покрытыхъ снегомъ, какъ бы облитыхъ сахаромъ, подъ свинцовымъ небомъ, въ которомъ солнце висело точно раскаленный котелъ; - одинъ прудъ быстро сменялся другимъ, где не только мужчины и мальчики, но десятки и десятки женщинъ и девушекъ катались на конькахъ, шумели, суетились, и хватались отъ смеха за свои бока, когда кто нибудь падалъ и подбитые гвоздями ботинки вскидывались кверху; морозный воздухъ наполненъ былъ какимъ-то лиловымъ туманомъ, сквозь который тамъ и сямъ мелькали виллы, общественные луга, церкви и шашни. Мы, то есть, Бобъ и я, поднимались въ гору; последнiя две мили мы сделали въ одиннадцать минутъ; мы проезжаемъ мимо беднаго безрукаго нищаго, который провожаетъ насъ глазами. Я не подаю ничего, и на лице Боба отражается унынiе. Мы останавливаемся у воротъ, привратникъ услужливо отворяетъ ворота, - я опять ничего не подаю, и на лице Боба опять унынiе. Я плачу по шиллингу за билетъ, и мы входимъ въ блестящее зданiе, украшенное согласно требованiямъ праздника; мой Бобъ забываетъ все; - онъ видитъ передъ собой только одну великолепную сцену. Громадное зданiе какъ будто нарочно декорировано для Боба и святокъ. Ложи, колонны, фонтаны, буфеты, статуи, все, все отличалось блескомъ и роскошью. Для святокъ и Боба какой-то негръ распевалъ комическую арiю. Еще онъ не кончилъ, какъ вдругъ: Тутарутату! мистеръ Пончъ началъ свои изумительныя представленiя. Ложи были украшены. Множество столовъ покрыто было соблазнительными лакомствами; у многихъ фонтановъ красовались объявленiя написанныя крупными аппетитными буквами. - Горячiй глинтвейнъ, - что за прелесть! А какъ холодно! говоритъ Бобъ; я прохожу мимо. - Только еще три часа; - говоритъ Бобъ. - Да, только еще три, кротко отвечаю я. - А мы обедаемъ въ семь, - со вздохомъ сказалъ Бабъ; ухъ! какъ хо-о-лоо-дно! - Я все-таки не обращаю вниманiя на его намеки. - Для Боба нетъ ни глинтвейна, ни лакомствъ, ни сандвичей, ни горячихъ сосисекъ. Наконецъ я принужденъ былъ разсказать ему все. Передъ темъ какъ выехать изъ дома, ко мне въ двери вдругъ всунулся небольшой рождественскiй счетъ, опустошившiй весь мой кошелекъ. Изъ-за этого обстоятельства я растерялся и долженъ былъ занять полкроны у кучера Джона, чтобы заплатить за входъ въ палаты радостей. Теперь ты видишь, Бобъ, почему я не могъ угостить тебя втораго января, когда мы вместе прокатились къ этому дворцу, когда мальчики и девочки катались на конькахъ на Дольвичскихъ прудахъ, когда темная река была покрыта плывущимъ льдомъ, и солнце было похоже на раскаленный котелъ въ свинцовомъ небе.

садъ. Какiя бы ни были у васъ заботы, вы, по моему мненiю, можете позабыть некоторыя изъ нихъ, можете развлечься и до известной степени быть счастливыми: стоитъ только съездить въ садъ, названiе котораго начинается съ буквы З. и который такъ полонъ жизни, какъ Ноевъ ковчегъ; въ садъ, куда лисичка принесла свою кисточку, - петушокъ - свой гребешокъ, слонъ - свой хоботъ, кангуру - свой мешокъ, и кондоръ - свой старинный белый парикъ съ черной шапочкой. Въ этотъ день было такъ холодно, что белые медведи безпрестанно моргали своими красными глазами, переваливались съ боку на бокъ и повидимому говорили: Ага! Эта погода напоминаетъ намъ нашу дорогую родину! - Холодно! - вотъ еще! - посмотрите, какая у меня теплая шуба, говоритъ серый ихъ братецъ: морозъ мне ни почемъ! и онъ хохочетъ на своемъ месте, уплетая пойманную булку. Визгливыя гiены оскалили свои зубы и преуморительно смеялись надъ нами, выглядывая изъ своего окна; какъ ни было холодно, а тигръ, тигръ былъ точно раскаленный, въ глазахъ его сверкало, изъ ноздрей вылетало пламя; мохнатый верблюдъ, не прекращая ходьбы своей по мягкой тропинке около круглой решетки, кротко посмотрелъ на насъ своими добрыми глазами. Мы отправились къ нашимъ любимымъ местамъ. Къ намъ подошла наша милая уамбатъ {Wambat - порода обезьяны. Прим. пер. весьма дружелюбно посмотрели на насъ. Величавые орлы сидели одни, они окинули насъ гордымъ взглядомъ; между темъ какъ Томъ Рэйтель {Ratellus - зверекъ изъ породы хорьковъ. Прим. пер.} по обыкновенiю безпрестанно кувыркался. Каждый разъ, когда у меня являются заботы, я сейчасъ же уношу ихъ въ Зоологическiй Садъ. Тамъ въ безчисленномъ множестве клетокъ я узнаю моихъ друзей и недруговъ. Вчера за обедомъ я угощалъ орла, коршуна, стараго козла, черноголоваго, красношеяго, гнойноглазаго, мешковатаго, съ крючковатымъ носомъ, стараго марабу-аиста. Къ вечернему чаю прiехала тетка Боба и спросила его, что онъ виделъ. Бобъ смело выступилъ впередъ и назвалъ ей всехъ замечательныхъ животныхъ.

И такъ, все конечно. Но Бобъ, пока ты былъ у насъ, мы весело проводили время, - не правда ли? Засвидетельствуй отъ меня почтенiе своему начальнику; надеюсь, мой другъ, въ будущемъ году мы проведемъ другiе веселые Святки.