В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк).
IX. Безумный шаг из любви.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк). IX. Безумный шаг из любви.

IX.
Безумный шагъ изъ любви.

Слухъ объ этомъ приключенiи распространился въ окрестностяхъ и сильно поднялъ репутацiю сына мадамъ Луизы, какъ называли тамъ вдову графа де Монтестрюкъ. Одни удивлялись его ловкости, другiе хвалили его храбрость; все отдавали справедливость его великодушiю.

- Онъ такъ легко могъ бы убить дерзкаго маркиза, говорили те, у кого нравъ былъ мстительный.

Победитель маркиза де Сент-Эллиса сделался чуть не героемъ, а то обстоятельство, что молодой хозяинъ Тестеры былъ сыномъ графа Гедеона, придавало ему еще больше важности. Хорошенькiя женщины начинали делать ему глазки.

Встреча съ принцессой Мамiани представлялась ему какимъ-то виденiемъ. Ея красота, великолепный нарядъ, величественный видъ - напоминали ему принцессъ изъ рыцарскихъ романовъ, созданныхъ феями на счастье королевскихъ сыновей. Ему снились ея светлый образъ и бархатное, вышитое золотомъ платье.

Какъ счастливъ маркизъ де Сент-Эллисъ, что она живетъ у него въ замке Сен-Сави!

Разъ какъ-то утромъ, несколько дней спустя после своего приключенiя, гуляя по полямъ, Гуго увиделъ на дороге, верхомъ на отличномъ коне прекрасную принцессу, которая съ такой благосклонной улыбкой говорила ему о дворе и ожидающихъ его тамъ успехахъ.

Она сидела гордо на соловомъ иноходце, затянутая въ парчевое платье; на серой шляпе были приколоты красныя перья. На устахъ играла улыбка, лицо румянилось отъ легкаго ветерка, ласкавшаго ея черныя кудри. Гуго перескочилъ на самый края дороги и сталъ пристально смотреть. Она его заметила.

Проезжая мимо него шагомъ, она оторвала перо со шляпы и, бросивъ его прямо въ лицо молодому человеку съ кокетливымъ жестомъ, сказала:

- До свиданья, графъ!

И, давъ поводья горячему коню, принцесса Леонора поскакала дальше.

Смущенный Гуго, съ краснымъ перомъ въ руке, еще следилъ за нею глазами, какъ вдругъ на дороге показалось облако пыли и онъ узналъ маркиза, скачущаго во весь каррьеръ вследъ за принцессой.

- Куда она; туда и я! крикнулъ онъ ему на скаку и исчезъ въ золотой пыли.

- Счастливецъ маркизъ! подумалъ Гуго, прикованный бедностью къ месту своего рожденья.

Куда это ехала она, прекрасная, молодая, блестящая, свободная принцесса, вдругъ показавшаяся какъ метеоръ на небе его жизни? Въ Парижъ, должно быть, въ Компьенъ, въ Фонтенебло, где составлялся дворъ короля на заре его царствованiя.. Она сказала ему: до свиданья, и какимъ тономъ, съ какой увлекательной улыбкой! Целый мiръ мыслей пробуждался въ немъ. Тамъ, въ самомъ конце дороги, по которой она поскакала, тамъ - жизнь; а здесь напротивъ не говорило-ли ему все о паденiи его дома?

Сынъ графа Гедеона прицепилъ красное перо къ своей шапке и пошелъ въ самую глубь полей. Это кокетливое перо, обладая какъ будто даромъ волшебства, поднимало въ молодой голове его целую бурю мыслей, проносившихъ мимо него виденiя празднествъ, замковъ, сраженiй, балконовъ, кавалькадъ, и повсюду горели какъ уголья зеленые глаза принцессы. При свете этихъ глазъ, онъ вглядывался въ таинственную даль, полную чудесъ и очарованiя. Своимъ жестомъ, своимъ призывомъ не указывала-ли она ему пути туда?

Гуго вернулся задумчивый въ Тестеру, где графиня прижала его къ сердцу въ самый день победы надъ маркизомъ. Удивляясь его молчанью, тогда какъ все вокругъ разсыпались въ похвалахъ ему, она спросила стараго Агриппу, котораго не разъ заставала въ длинныхъ разговорахъ съ воспитанникомъ. Онъ владелъ его полной доверенностью, - значитъ, долженъ былъ знать, что съ нимъ происходитъ. Верный оруженосецъ улыбнулся.

- Это молодость машетъ крыломъ, сказалъ онъ.

- Какъ! вскричала графиня, вздрогнувъ, ты полагаешь, что Гуго ужь думаетъ меня покинуть?

день, принцессой, и глаза его смотрятъ теперь гораздо дальше.

- Да, да, прошептала графиня со вздохомъ, та же самая кровь, которая жгла сердце отца, кипитъ и въ жилахъ сына!... Да будетъ воля Господня!

И гордо поднявъ, голову, удерживая слезы, она продолжала:

- Чтобы ни случилось, совесть ни въ чемъ не будетъ упрекать меня: изъ ребенка, оставленнаго мне графомъ Гедеономъ, я сделала человека... мой долгъ исполненъ.

Немного спустя, разъ какъ-то Гуго, бодро приближавшiйся къ совершеннолетiю, встретилъ подъ горой, на которой построенъ городъ Ошъ, красивую девушку; она придерживала обеими руками полы длиннаго плаща, въ который былъ закутанъ ея тонкiй станъ, и смотрела испуганными глазами на лужи грязной воды и на глубокiя рытвины дороги, по которой ей нужно было идти: ночью пошелъ сильный дождь и превратилъ эту дорогу въ настоящее болото. Хорошенькая девушка сердилась и стучала щегольски обутой ножкой по камню, на которомъ она держалась какъ птичка.,

Привлеченный ея красивымъ личикомъ, Гуго подошолъ къ ней и, желая помочь, спросилъ:

- Что это съ вами? вы, кажется, въ большомъ затрудненiи?

Девушка обратила на него блестящiе и веселые карiе глаза и, сделавъ гримасу, какъ дитя, которому не даютъ конфетки, отвечала:

- Да, и есть отчего!... Меня ждутъ въ той стороне, тамъ будутъ танцовать... Я нарядилась въ новенькое платье, а тутъ такая дрянная дорога... ямы, да грязь на каждомъ шагу! Ну, какъ же мне пройдти?... Не знаешь, куда и ногу поставить. Просто, хоть плачь!

- Ну плакать тутъ еще нечего... вотъ сами увидите.

И прежде, чемъ хорошенькая девушка догадалась, что онъ хочетъ сделать, Гуго схватилъ ее на руки и зашагалъ медленно черезъ лужи.

- Но послушайте, что же это вы делаете? вскричала она, стараясь освободиться, съ которыхъ это поръ носятъ людей такимъ образомъ?

Гуго забавлялся шуткой, остановился середи дороги весело и, взглянувъ на хорошенькое личико, красневшее рядомъ съ его лицемъ, спросилъ:

- Прикажете опустить васъ здесь?

- Какъ можно! подумайте сами!

- Значитъ, вы сами видите, что надо тихонько оставаться у меня на рукахъ и довериться моему усердiю.

- Тихонько! тихонько! вы думаете, можетъ быть, что такъ удобно? продолжала она, оправляя руками складки своего измятаго плаща... Хоть-бы ужъ вы не теряли попустому времени на разговоры.

- А вы хотите, чтобъ я шелъ поскорей? Извольте. Но если мы упадемъ, то вы будете сами виноваты.

Онъ нарочно споткнулся, она слабо вскрикнула и уже больше не двигалась.

- Вотъ вы стали умницей... и я тоже стану осторожней. Ведь я хлопочу для васъ же, чтобть не вышло беды съ этими вотъ хорошенькими ножками.

где уже былъ мелкiй песокъ. - Вотъ и все, сказалъ онъ, кланяясь.

Хорошенькая девочка была совсемъ красная и невольно разсмеялась.

- Однако, вы - порядочный оригиналъ!... Схватили меня по просту, даже и не зная, кто я такая!

- Это былъ лучшiй способъ познакомиться, а теперь, такъ какъ мы уже знакомы, можно и еще разъ повторить то же самое.

- Кого жь я должна благодарить?

- Гуго де Монтестрюка.

- Какъ! это вы - графъ де Шаржполь? тотъ самый, что наделалъ столько хлопотъ маркизу де Сент-Эллису въ его замке Сен-Сави?

- Тотъ самый.

- Поздравляю, графъ!... Теперь ужь я не удивляюсь больше, что у васъ такая легкая и такая сильная рука!

Она смотрела на него ласково, качая головой, какъ птичка.

- Я вамъ сказалъ, кто я; могу теперь узнать и ваше имя? спросилъ Гуго.

- О! у меня имя совсемъ не знатное, а самое скромное - меня зовутъ Брискетта.

- Прехорошенькое имя... А нельзя-ли будетъ поскорей опять встретиться съ владетельницей этого имени?

- Вотъ ужь и любопытство! Ну, что жь? Поищите сами, и если ужь очень захочется найдти, такъ и найдете: девушка въ Оше ведь не то, что зябликъ въ лесу.

За темъ она низко присела и ушла, переступая на кончики пальцевъ, какъ куропатка въ борозде на поле. Сделавъ шаговъ тридцать, уверенная, что онъ еще следитъ за ней глазами, она обернулась, улыбнулась и кивнула головкой.

Разумеется, у Брискетты не было ни величественнаго стана, ни важнаго вида принцессы Леоноры, ни сверкающихъ глазъ ея, ни белыхъ длинныхъ рукъ: никто бы и не принялъ ее за королеву; но ея свежiя губы алели какъ вишни, длинныя загнутыя ресницы оттеняли темной бахрамой веселые глаза; вся маленькая фигурка ея дышала грацiей, а стройная ножка кокетливо несла эту фигурку. Эти ножки, касавшiяся до Гуго, пока онъ несъ ее на рукахъ, не выходили у него изъ головы. Щечки ея цветомъ и свежестью напоминали спелый персикъ; такъ и хотелось укусить ихъ.

Кровь Гуго волновалась и онъ продлилъ свою прогулку, преследуемый воспоминанiемъ о Брискетте: ея живая и легкая фигура, казалось ему, все еще идетъ рядомъ. Задумчивый вернулся онъ въ Тестеру. Несколько дней потомъ онъ бродилъ по темнымъ угламъ, Агриппа спросилъ; что съ нимъ; Гуго разсказалъ ему приключенiе на городской дороге.

- Съ этой минуты, прибавилъ онъ, куда бы я ни пошелъ, повсюду мне чудятся въ кустахъ два карихъ глаза, такъ на меня и смотрятъ... Ночью они блестятъ мне въ темной комнате... Когда ветерокъ шелеститъ листьями, мне слышится ея голосъ, смехъ ея звучитъ у меня въ ушахъ... Должно быть, я боленъ...

- Нетъ, вы просто влюблены.

- Влюбленъ? спросилъ Гуго.

- Разумеется! Я, Богъ знаетъ, что бы далъ за это!

- Давать ничего не нужно, а только делайте, что я скажу.

- Говори.

- Вы после виделись съ вашимъ предметомъ?

- Нетъ... Ты самъ знаешь, что она мне отвечала.

- И она сказала правду! а чтобъ ей доказать, что и вы тоже догадливы, ступайте-ка въ воскресенье въ городской соборъ, къ поздней обедне: хорошенькiя девочки всегда ходятъ къ обедне, потому что тамъ бываетъ много народу. Когда служба кончится, станьте у дверей и какъ только ее увидите, подайте ей святой воды... И тогда замечайте хорошенько... Если у васъ забьется сердце, когда ея тонкiе пальчики встретятся съ вашими, - значитъ, вы влюблены.

- Хорошо! этотъ опытъ я намеренъ произнести не дальше, какъ въ будущее же воскресенье.

И действительно, въ первое воскресенье Гуго отправился въ Ошъ въ сопровожденiи Коклико, который, какъ мы ужь говорили, всюду за нимъ следовалъ. Они подошли къ собору въ ту самую минуту, когда колокольный звонъ призывалъ верующихъ. У паперти теснилась густая толпа. Когда Гуго вошелъ въ церковь, она была наполнена наполовину, а скоро совсемъ наполнилась. Обедня должна была тотчасъ начаться. Гуго сталъ искать глазами, и между множествомъ черныхъ капоровъ отъискалъ одинъ, отъ котораго ужь не могъ отвести взора: что-то говорило ему, что подъ этимъ именно капоромъ улыбается Брискетта.

Когда начали выходить изъ церкви, Гуго поместился у самыхъ дверей и сталъ ждать. Онъ потерялъ-было свой капоръ изъ виду, когда двинулась толпа, какъ волнуемое ветромъ поле колосьевъ; но скоро увиделъ подходящую Брискетту. Лукавая улыбка освещала ея лицо. Графъ де Монтестрюкъ обмочилъ пальцы въ святой воде и протянулъ Брискетте. Какъ только они коснулись другъ друга, сердце его забилось.

- Агриппа, видно, правъ, подумалъ онъ.

Онъ подождалъ, пока Брискетта вышла изъ дверей на площадь, и, пробравшись вследъ за нею, сказалъ ей:

- Брискетта, мне нужно вамъ что-то сказать... Подарите мне одну минуту.

Она прикусила лукаво губки и, взглянувъ на него украдкой, отвечала:

- Никому не запрещается гулять по берегу Жера... Если и вы туда пойдете, то черезъ четверть часа, можетъ быть, и меня тамъ встретите.

Гуго сказалъ Коклико, чтобъ онъ подождалъ его въ гостиннице, и пошелъ на берегъ.

Ветеръ шелестилъ листьями, солнце весело играло въ воде, погода была ясная и тихая. Черезъ минуту онъ увиделъ подходящую Брискетту съ букетомъ цветовъ въ руке.

- Ну, графъ! что же вы хотели мне передать? спросила она, слегка покусывая цветы.

- Брискетта, отвечалъ Гуго, мне сказали, что я влюбленъ въ васъ... Сейчасъ я убедился, что мне сказали правду... и подумалъ, что честь велитъ мне сказать вамъ объ этомъ.

- У васъ какъ-то идутъ рядомъ такiя слова, которыя обыкновенно не ладятся вместе, сказала она. Короче сказать, вы меня любите?

- Ее знаю...

- Какъ, не знаете?

- Не знаю!... Съ утра до вечера я думаю объ васъ, о вашей милой улыбке, о вашихъ блестящихъ глазкахъ, объ этой ямочке на подбородке, куда, такъ и кажется, что поцелуй спрячется, какъ въ гнездышко, о вашемъ гибкомъ какъ тростникъ стане, о вашемъ личике похожемъ на розу, о вашихъ ножкахъ, которыя я бы такъ и обхватилъ одной рукой, о вашемъ ротике, аломъ какъ земляника; ночью я вижу васъ во сне... и я такъ счастливъ, что васъ вижу... мне бы такъ хотелось, чтобъ это продолжалось вечно... Если все это - значитъ любить... ясно, что я васъ люблю...

- Въ самомъ деле, мне кажется, что такъ... И вамъ нужно было столько времени, чтобъ это заметить?... Значитъ, эта милая беда случается съ вами въ первый разъ?

- Да, въ первый разъ.

- Какъ! воскликнула она, взглянувъ на него съ удивленьемъ, вы такъ еще молоды въ ваши лета?...

- Мне будетъ двадцать одинъ годъ на св. Губерта.

- О! мне еще нетъ и двадцати, и однакожь...

Брискетта спохватилась и покраснела до ушей.

- И однакожъ? спросилъ Гуго.

- Нетъ, ничего! Это до васъ не касается... Ну, а теперь, такъ какъ вы меня любите и придумали сказать мне объ этомъ, чтожъ вамъ нужно?

- Полюбите меня, какъ я васъ люблю.

Они ушли незаметно по дорожке въ поле; была половина апреля; запахъ былъ восхитительный; изгороди и кустарники похожи были на огромныя гирлянды и букеты цветовъ; среди шелеста листьевъ слышалось пенiе птичекъ. Сквозь деревья блистало лучезарное небо; надъ головами у нихъ качались ветки. Брискетта, продолжая разговоръ, взяла за руку Гуго, который шелъ медленно.

- О! я-то! сказала она, это - другое дело!... я ведь не въ деревне жила... я и родилась-то въ городе... и многое мне представляется не такъ, какъ вамъ... Знаете-ли вы, что мне нужно, чтобъ полюбить кого-нибудь такъ, какъ вы меня любите?

- Оттого-то я и спрашиваю, что не знаю.

- Хотя едва достаю головой до вашего плеча, графъ, а я горда, какъ герцогиня... я не поддамся, какъ прочiя, на красивыя перья и на прекрасныя слова... сейчасъ я васъ выслушала... все, что вы сказали, было очень мило, и я бы солгала, еслибъ стала уверять васъ, что оно мне не понравилось... это такъ прiятно щекочетъ за сердце... но чтобъ полюбить, мне нужно гораздо больше!

- Чего же вамъ еще?

- Ну, такъ что-же? спросилъ Гуго.

- Гм! вы очень красно разсказываете, графъ! Положимъ, это не мешаетъ, но надо еще, чтобъ и дела отвечали словамъ.

- Мне не приходится слишкомъ хвалить себя, но мне кажется, что после того, что я сделалъ въ Сен-Сави...

- Правда, вы вели себя отлично... Рыцарь изъ волшебныхъ сказокъ не поступилъ бы лучше. Но эту удаль вы показали только, защищая честь своего имени; а мне... мне бы хотелось такихъ же подвиговъ изъ за меня. Посмотрите на меня хорошенько: разве мне не позволительно желать этого, скажите сами?

И она подставила ему къ самымъ глазамъ такое живое, хитрое и соблазнительное личико, что его такъ и ослепило.

- О! разумеется! отвечалъ онъ.

- Отлично! продолжала она, вотъ это-такъ ответъ: и взглядъ и выраженiе - все тутъ, какъ следуетъ.

- Но какiе же вамъ нужны подвиги?

- И одного съ меня было бы довольно.

- Да укажите же мне, что именно?

- А еслибъ и указала, вы бы неотступили?

- Нетъ, даю вамъ честное слово.

Брискетта шла все тише и тише, обламывая попадавшiяся на дороге веточки. Глазки ея блестели какимъ-то дьявольскимъ огнемъ; улыбка играла на устахъ; по всему было ясно видно, что ею овладела какая то безумная фантазiя:

- Ну, что-жь? повторилъ Гуго, который въ эту минуту не задумался бы сразиться со сказочнымъ дракономъ садовъ Гесперидскихъ, чтобъ только доказать свою любовь.

- Мне всегда казалось, отвечала Брискетта, что еслибъ кто-нибудь решилъ сделать для меня тоже самое, что совершилъ когда-то испанскiй рыцарь изъ одного хвастовства, то онъ могъ бы смело взобраться на балконъ домика Вербовой улицы.

- Вы тамъ живете, кажется?

Брискетта кивнула головой вместо ответа.

- А чтожъ именно онъ сделалъ, этотъ испанскiй рыцарь? проговорилъ Гуго.

- А потомъ?

- Какъ, а потомъ? Вамъ кажется, что этого мало? Да онъ двадцать разъ могъ сломать себе шею, этотъ испанецъ.

- Да ведь не сломалъ-же?

- Исторiя объ этомъ молчитъ.

- Ну, такъ вотъ что, Брискетта! на Пасху, въ полдень, я буду на городской площади и съеду верхомъ съ большой Пустерли.

- Значитъ, въ будущее воскресенье?

- Да, въ будущее воскресенье.

- Мне кажется, если такъ, то кавалеръ нашъ найдетъ въ тотъ же вечеръ открытымъ окно на балконе на Вербовой улице.

Гуго хотелъ достать для этого случая красиваго коня, на которомъ было бы не стыдно сломать себе шею ради хорошенькой девочки.

Дело было не очень то легкое. Куда обратиться, чтобъ достать коня, похожаго на Золотую Узду, знаменитую лошадь Роланда. или на славнаго Баярда, волшебнаго коня Ринальда де-Монтобана? Несколько летъ ужь, старый герцогъ де-Мирпуа отдалъ душу Богу; маркизъ де Сент-Эллисъ скакалъ повсюду за своей принцессой. А въ кошельке у Агриппы сомнительно было, чтобъ нашлось довольно денегъ для покупки такого редкаго коня, какой былъ нуженъ молодому графу Гуго де Монтестрюкъ.

Онъ задумался, какъ вдругъ заметилъ у городскихъ воротъ лакея въ ливрее маркиза. Удивляясь, зачемъ онъ тутъ шатается, Гуго позвалъ его. Лакей обернулся и подбежалъ съ радостнымъ лицомъ.

- Графъ, васъ то именно я и ищу! сказалъ онъ. У маркиза есть къ вамъ дело.

- Разве онъ возвратился?

- Да, графъ, только вчера. Онъ послалъ меня къ вамъ, а когда я ехалъ въ Тестеру, мне кто-то сказалъ, что вы въ городе, - я и повернулъ сюда.

- Такъ маркизъ меня ждетъ?

- Въ замке Сен-Сави. И чемъ скорей вы пожалуете, темъ будетъ лучше. Я даже привелъ вамъ и лошадь съ конюшни маркиза, чтобъ вы скорей туда доехали.

- Само Небо посылаетъ тебя, любезный! Я сяду на эту лошадь, а свою ты отдай Коклико. Я самъ скажу обо всемъ маркизу, а за труды вотъ тебе экю, - ступай поужинать.

Черезъ пять минутъ Гуго скакалъ въ Сен-Сави, а вследъ за нимъ и Коклико, не понимавшiй, что это вдругъ за охота пришла графу такъ скакать.

- Хороша, должно быть, затея! возразилъ Коклико.

- Такъ ты не хочешь въ ней участвовать?

- Я порядочный болванъ, а все-таки у меня хватаетъ ума, чтобъ не пускаться на опасныя приключенiя по своей доброй воле!...

Сойдя съ коня у дверей замка, Гуго встретилъ маркиза, который его ждалъ и бросился къ нему въ объятiя.

- Ахъ! мой дорогой Монтестрюкъ, вскричалъ маркизъ, подводя его къ накрытому столу, передъ тобой - несчастнейшiй изъ смертныхъ!

- Такъ это, отъ несчастья-то ты сюда и вернулся?

- А ты не веришь? страшное несчастье! продолжалъ маркизъ разрезывая отличный пирогъ.

- Принцесса?...

- Ты попалъ въ самую рану, другъ мой... Ахъ! эта принцесса! А выпьемъ-ка за ея здоровье, хочешь?

Маркизъ налилъ два стакана, выпилъ свой залпомъ и продолжалъ:

- Славное Кипрское вино; рекомендую его тебе для печальныхъ случаевъ. Итакъ, я былъ въ Ажаке и окружалъ ее самымъ предупредительнымъ вниманiемъ, какъ вдругъ одинъ местный дворянинъ позволилъ себе взглянуть на нее слишкомъ близко. Я послалъ вызовъ наглецу и мы сошлись на месте. Должно быть, я еще плохо оправился отъ нанесенной тобой раны въ руку: съ перваго же удара разбойникъ прокололъ мне плечо, а вечеромъ я ужь лежалъ въ постели, въ лихорадке и съ фельдшеромъ для компанiи.

- Непрiятное общество!

- Вотъ! ты отлично это сказалъ съ перваго же слова; а можешь-ли сказать еще, что случилось на другой день?

- Еще-бы! само собой разумеется! Принцесса, тронутая этимъ несчастьемъ и навлекшею его ревностью, поспешила тайкомъ къ постели...

- Принцесса уехала и не возвращалась!

Гуго расхохотался.

Маркизъ стукнулъ сильно кулакомъ по столу.

- Какъ, ты смеешься, бездельникъ! вскричалъ онъ. Мне сильно хочется вызвать тебя немедленно, чтобъ ты меня ужь доконалъ совсемъ... Посмотримъ, будешь-ли ты смеяться, когда я умру!...

- Ну, отвечалъ Гуго, съ большимъ трудомъ принимая серьезный видъ; еще неизвестно, кто изъ насъ умретъ скорей!... Ты вернулся какъ разъ во время, чтобы помочь мне въ такой затее, изъ которой я, можетъ быть, живымъ и не выйду...

- Я поклялся съехать верхомъ съ большой Пустерли, сверху внизъ.

Маркизъ подскочилъ на стулъ.

- Да ведь это сумасшествiе! вскричалъ онъ.

- Знаю, и потому-то именно я и взялся за это.

- Ручаюсь, что тутъ замешана женщина?

- Разумеется.

- Ну, такъ я поберегу на будущее убедительныя речи, которыми хотелъ-было тебя огорчить... А для кого же эта безумная затея?

- Для Брискетты.

- Хорошенькой девочки изъ Вербовой улицы? Ну, прiятель, у тебя вкусъ недуренъ! Я не могу смотреть на нее, чтобъ не позавидовать счастью того негодяя, котораго она полюбитъ... У нея такiе глаза, что она кого хочетъ сведетъ въ адъ и станетъ еще уверять, что это рай... Было время, что я, какъ только прiйдутъ черныя мысли, шелъ прямо въ лавку къ ея отцу... Бывало, посмотритъ, какъ она ходитъ туда и сюда, да послушаешь, какъ поетъ, что твой жаворонокъ... ну, и горе пройдетъ прежде, чемъ она кончитъ - бывало свою песенку.

- Значитъ, ты находишь, что я правъ?

- Еще бы! я и самъ съехалъ бы внизъ со всехъ большихъ и малыхъ Пустерлей, и опять наверхъ бы взъехалъ, еслибъ только принцесса Мамiани...

Маркизъ остановился, вздохнулъ и, положивъ руку на плечо товарищу, продолжалъ:

- А чемъ же я могу услужить твоей милости въ этомъ деле?

- Мне казалось, что нужно къ этому дню, а именно къ Пасхе, добраго коня, чтобы и красивъ былъ, и достоинъ той, которая задала мне такую задачу... я надеялся на тебя...

- И отлично вздумалъ! Выбирай у меня на конюшне любого испанскаго жеребца... есть тамъ темно-гнедой; ноги - какъ у дикой козы, а крестецъ - будто стальной. Онъ запляшетъ на камняхъ Пустерли, какъ на ровномъ лугу, на травке... Его зовутъ Овсяной Соломенкой.

Маркизъ взялъ бутылку мальвазiи и, наливъ свой стаканъ, сказалъ:

- Когда подумаю, что у каждаго изъ насъ есть своя принцесса, мне такъ прiятно становится. За здоровье Брискетты!

Онъ осушилъ стаканъ и налилъ опять:

- За твое здоровье, любезный графъ; нельзя знать, что случится... Если ты умрешь... я ничего не пожалею, чтобъ утешить твою богиню...

Темно-гнедого въ тотъ же вечеръ привели въ Тестеру. Его маленькiя копыта оставляли едва заметный следъ на песке. У него была гибкость кошки и легкость птицы. Агриппа вертелся вокругъ него въ восторге отъ безупречныхъ статей животнаго; но когда ему сказали, для чего назначается этотъ чудесный конь, онъ изменился въ лице.

- Боже милостивый! и зачемъ это я сказалъ вамъ, что вы влюблены! вскричалъ онъ. Да что она, совсемъ полоумная, что-ли, эта Брискетта?...

- Нетъ, мой другъ, но она прехорошенькая.

Коклико и Кадуръ тоже узнали, въ чемъ дело. Коклико нашелъ, что это безумiе, а Кадуръ - что это очень простая вещь.

- А если онъ убьется! сказалъ Коклико.

- Двухъ смертей не бываетъ, возразилъ арабъ.

Однакожь решено было ничего не говорить графине де Монтестрюкъ.

Разставшись съ Гуго у самыхъ городскихъ воротъ, Брискетта была въ восторге. Ея влюбленный былъ настоящiй рыцарь и притомъ молоденькiй, какъ пажъ. Ужь не въ первый разъ говорили Брискетте о любви. Много дворянъ ходили въ лавку къ ея отцу, который былъ первымъ оружейникомъ въ городе, и она часто слышала эти сладкiя речи; но никто еще доселе не казался ей такимъ привлекательнымъ, какъ Гуго. Все, что онъ ни говорилъ еи, дышало какой-то новой прелестью.

- А впрочемъ, говорила она себе въ раздумье, все это почти всегда одно и то-же!

Такая опытность могла бы показаться странною въ такой молоденькой девочке, но хроника гласила, что Брискетта не безъ удовольствiя слушала уже речи одного господина, у котораго былъ замокъ съ высокими башнями въ окрестностяхъ Миранды, и кроме того, не разъ видели, какъ вокругъ лавки оружейника, въ такiе часы, когда она бывала заперта, бродилъ португальскiй господчикъ, будто-бы поджидая, чтобы показался светъ за окномъ маленькаго балкона. Отъ этого-то самаго, прибавляла хроника, Брискетта и не выходила замужъ, несмотря на хорошенькое личико и на собранныя отцомъ деньги.

Мысль, что такой красавецъ, да еще и графъ, сделаетъ такую безумную выходку, и для нея одной, - приводила ее просто въ восторгъ. Она думала, какъ станутъ сердиться прекрасныя дамы и ревновать ея подруги. На устахъ ея такъ и летали веселыя песни. Когда она шла по улице, легкая, проворная, разряженная въ пухъ, то ея походка, живой взглядъ, светлая улыбка такъ и говорили, казалось:

- Никого во всемъ Оше такъ не обожаютъ, какъ меня!

Однако она вздрагивала каждый разъ, когда вспоминала, какой опасности подвергается графъ де Монтестрюкъ изъ любви къ ней. Что, если онъ въ самомъ деле убьется въ этой безумной попытке? Накануне назначеннаго дня она пошла къ Пустерлямъ и остановилась на вершине самой большой. Взглянувъ на эту кручу, падавшую съ вершинъ города къ берегу Жера, будто каменная лестница, она вздрогнула. Разве оттого только, что она ни разу не видела этой кручи, она и могла потребовать, чтобы Гуго спустился съ ней верхомъ. Где же тутъ лошади поставить ногу на этомъ обрыве, усеянномъ еще гладкими, будто отполированными голышами? Наверное, тутъ всякiй сломитъ себе шею. Разсказъ объ испанце очевидно - басня. Дрожа, она прошла вдоль домовъ, высокiя стены которыхъ еще больше омрачали эту глубокую улицу, показываемую всемъ прiезжимъ, какъ одинъ изъ предметовъ любопытства въ Оше; внизу протекала река.

- Если онъ заберется сюда, подумала она, онъ живой не выйдетъ... И я сама...

Бедная Брискетта побледнела и вернулась домой, твердо решившись снять съ графа его обещанье.

Между темъ затея эта наделала шуму; разсказывалъ объ ней маркизъ, похвасталась и Брискетта своимъ прiятельницамъ, и слухъ быстро разошелся изъ города въ предместья, а тамъ и въ окрестныя деревни, возбудивъ всеобщее любопытство. Все хотели быть на этомъ представленiи и когда наступила Пасха, съ утра все, кто только могъ двигаться въ городе и въ окрестностяхъ, пошли къ тому месту, куда графъ де Монтестрюкъ поклялся явиться въ назначенный часъ и однакожь, какъ думали многiе, не явится.

День былъ праздничный и солнце блистало на безоблачномъ небе. Скоро на площади передъ соборомъ собралась несметная толпа. Повременамъ поднимался сильный шумъ; охотники держали между собой пари. Каждый разъ, какъ показывался вдали верховой, эта масса народа волновалась, какъ море отъ ветра.

Дамы поместились на своихъ балконахъ, чтобъ видеть, какъ прiедетъ Гуго.

- Нетъ, онъ влюбленъ, говорили другiе, и наверное прiедетъ.

- Давайте же дорогу! крикнулъ одинъ насмешникъ, расталкивая локтями толпу: сумасшествiе - вещь священная!

При первомъ ударе колокола въ полдень, все головы обратились ко въезду на площадь. При двенадцатомъ - показался графъ де Монтестрюкъ на своемъ испанскомъ жеребце, а за нимъ Коклико и Кадуръ. Хорошенькiя девушки чуть не захлопали. Маркизъ де Сент-Эллисъ, уже съ четверть часа постукивавшiй ногой отъ нетерпенья, подъехалъ къ Гуго и обнялъ его; потомъ онъ сошелъ съ коня, чтобъ хорошенько осмотреть своими глазами, все-ли исправно: узда, удила, цепочка у мундштука, подпруга. Брискетга, едва удерживаясь отъ слезъ, раздвинула толпу и, положивъ ручку на шею Овсяной Соломенки, который билъ копытомъ отъ нетерпенья, сказала графу:

- Я была не права; останьтесь пожалуйста.

Гуго покачалъ головой. Брискетта поднялась на цыпочки и, схвативъ Гуго за руку, шепнула:

- Останьтесь, кто знаетъ! можетъ случиться, что окно отворится и само собой!

- Нетъ, Брискетта! что бы вы сами подумали о человеке, который принялъ бы милость, не заслуживъ ея?

- А если я васъ сама освобождаю отъ вашего обещанья? Если я вамъ скажу, что я умираю отъ страха... что у меня сердце разрывается на части?

- Я въ восторге, милая Брискетта: это мне доказываетъ, что я победилъ сердце, прежде чемъ выигралъ пари, къ несчастью, разъ даннаго мною слова вы не въ силахъ мне возвратить... Я далъ его самому себе и не хочу, чтобы весь этотъ собравшiйся народъ имелъ право сказать когда-нибудь, что графъ де Монтестрюкъ отступилъ хоть одинъ шагъ назадъ.

Брискетта печально сняла руку и чувствуя, что слезы душатъ ее, спрятала личико въ мантилью.

Гуго оправился на седле и поехалъ къ большой Пустерле, провожаемый целой толпой народа, между темъ какъ дамы махали ему платками на своихъ балконахъ.

Маркизъ де Сент-Эллисъ въ раздумьи ехалъ рядомъ съ нимъ.

Доехавъ до того места, откуда надо было начать спускъ, Гуго остановился на минуту и взглянулъ внизъ на дно этого обрыва, будто вырубленнаго топоромъ великана между двумя рядами домовъ. Конь вытянулъ шею, поднялъ уши и фыркнулъ, взглянувъ тоже въ эту пропасть.

Фиговыя деревья, освещенныя солнцемъ, простирали тамъ и сямъ свои ветки съ блестящими листьями черезъ стены дворовъ и бросали двигающуюся тень на белые фасады соседнихъ домовъ. Раскрытыя окна были полны тесными кучами смотрящихъ внизъ головъ.

Маркизъ взглянулъ на Пустерлю черезъ голову своего коня, который сталъ надъ самымъ обрывомъ, какъ вкопанный.

- Гм! промычалъ онъ, эта прогулка могла бы считаться въ числе двенадцати подвиговъ Геркулеса!

И дотронувшись до руки Гуго, онъ спросилъ его:

- Ты твердо решился? Подумай, что тутъ не ты будешь защищать свою жизнь: она зависитъ отъ коня - или даже отъ перваго камня, который попадется ему подъ ноги!

Настало мертвое молчанiе. Теперь Гуго, еслибъ и захотелъ, ужь не могъ вернуться назадъ: негде ужь было повернуть коня.

Такая же точно толпа, .какая была наверху, собралась и внизу, на берегу реки. Сверху виденъ былъ только крупъ лошади, снизу - только грудь. Она какъ будто висела на воздухе. Каждый шагъ, который она пробовала сделать внизъ по обрыву, заставлялъ всехъ невольно вздрагивать. Она подвигалась медленно, со страхомъ, выставивъ уши впередъ, раздувши красныя ноздри; копыта ощупывали осторожно малейшiя щели между голышами, прежде чемъ ступить ногой. Иногда все четыре подковы скользили разомъ, конь садился назадъ и ползъ внизъ по круче. На половине спуска нога попала на камень; конь споткнулся и ужь всемъ казалось, что человекъ съ лошадью вотъ вотъ оборвутся въ страшную пропасть. Раздался общiй крикъ ужаса, но жеребецъ сделалъ скачокъ и сталъ твердо.

- Ахъ! какъ страшно! вскричалъ Коклико. Я ужь думалъ, что все кончено!

- Не было написано въ книге судебъ, сказалъ Кадуръ. Маркизъ просто не дышалъ. Онъ впился глазами въ Гуго и следилъ за малейшимъ его движенiемъ; ловкость его, хладнокровiе, смелость были по истине изумительны.

- И подумаешь, что я чуть-чуть не раскроилъ голову этому молодцу! шепталъ онъ; хорошо, что я былъ тогда такъ неловокъ!

и въ одну минуту все платки и все шляпы полетели вверхъ. Маркизъ, отирая слезы, бросился впередъ и упалъ въ объятiя Гуго.

- Уфъ! сказалъ онъ, довольно и одного разу; больше ужь не надо.

Гуго не слушалъ его и глазами искалъ во все стороны.

- Ахъ! да, Брискетта! вспомнилъ и маркизъ. Смотри, вотъ она!

И рукой онъ указалъ на Брискетту, бледную, уничтоженную, опустившуюся у подножiя стараго креста. Целая стена зрителей отделяла ихъ другъ отъ друга. Взрывъ восклицанiй поразилъ бедную девушку и, объятая ужасомъ, думая, что случилось несчастiе, она вскочила на ноги, увидела Гуго, вскрикнула, улыбнулась и, шатаясь, прислонилась опять къ кресту. Гуго хотелъ броситься къ ней, но она поспешно опустила вуаль на лицо и исчезла въ толпе, какъ куропатка во ржи.