В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк).
X. Добрый путь.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк). X. Добрый путь.

X.
Добрый путь.

Жизнь Брискетты была весела, какъ песенка, сердце - светло и легко, какъ текучая вода. Гуго обожалъ ее, Брискетта тоже его любила, но между обоими ними была заметная разница. Однакоже девушка вполне отдавалась очарованiю любви, съ помощью впрочемъ веселаго мая месяца, и если Гуго не уставалъ скакать между Тестерой и Вербовой улицей, то и она также не уставала дожидаться его у себя на балконе. Агриппа только потиралъ себе руки.

Одинъ разве Овсяная-Соломенка и могъ бы пожаловаться.

Иногда, бегая по городу за покупками или просто, чтобы погулять на солнышке, Брискетта удивлялась такому постоянству Гуго ежедневно изъ дня въ день скакать къ ней, несмотря ни на ветеръ, ни на дождь, лишь бы только увидеть ее, и спрашивала себя, на долго-ли хватитъ такой любви. Ей сильно хотелось разъяснить себе этотъ вопросъ, и одинъ разъ утромъ, между двумя поцелуями, когда облака принимали уже розовый оттенокъ на востоке, она вдругъ спросила Гуго:

- Ты прiедешь опять сегодня вечеромъ?

- Сегодня вечеромъ? что за вопросъ!... да и завтра - и после завтра - и после-после завтра...

- Значитъ, всегда?

- Да, всегда,

- Странно!

Гуго взглянулъ на нее съ удивленiемъ; сердце у него слегка сжалось.

- Что это съ тобой сегодня? вскричалъ онъ. Не больна-ли ты? Нетъ, я думаю... Должно-быть, какая-нибудь неведомая мне фея присутствовала при твоемъ рожденьи.

- Это почему?

- Да потому, что каждую ночь, въ одинъ и тотъ же часъ, ни одной минутой не поздней, какова бы ни была погода, каково бы ни было разстоянiе, я слышу твои шаги подъ моимъ балкономъ, и никогда ни на лице твоемъ, ни въ глазахъ, ни въ словахъ твоихъ, ни въ выраженiи твоей любви, я не подметила ни малейшаго признака усталости или скуки, ни малейшей тени разочарованiя или пресыщенiя. Каковъ ты былъ сначала, такимъ и остался.

- Что-жь въ этомъ удивительнаго?

- Да все... самый фактъ, во-первыхъ, а потомъ... да подумай самъ, что ты говоришь! Да знаешь-ли ты, что вотъ ужь четыре или пять месяцевъ какъ ты меня любишь?

- Ну, такъ что жь?

- Ты не думаешь же ведь однако жениться на мне?

- А почемужь нетъ?

- Ты, ты, Гуго де Монтестрюкъ, графъ де Шаржполь, ты женишься на мне, на Брискетте, на дочери простаго оружейника?

- Я не могу жениться завтра-же - это ясно; но я пойду къ матери и, взявъ тебя за руку, скажу ей: я люблю ее; позвольте мне жениться на ней!

душе и отражались въ ея влажныхъ глазахъ, какъ тень отъ облаковъ отражается въ прозрачной, чистой воде. Вдругъ она не выдержала, бросилась на шею Гуго и, крепко целуя его, сказала:

- Не знаю, что со мной делается, но мне хочется плакать; вотъ точно такъ, какъ въ тотъ день, когда ты спускался верхомъ съ большой Пустерли.... Посмотри, сердце у меня такъ и бьется въ груди. - Ахъ! если бы все люди были похожи на тебя!...

Она разсмеялась сквозь слезы и продолжала:

- И однако-жь, даже въ тотъ день, когда ты чуть не сломалъ себе шею изъ-за этихъ вотъ самыхъ глазъ, что на тебя теперь смотрятъ, ты не былъ въ такой сильной опасности, какъ сегодня!

- Въ опасности?

- Смерть - это дело одной минуты; но цепь, которую нужно носить целую жизнь и которая давитъ, чиститъ, - вотъ что ужасно! Слушай, другъ мой: я не допущу, чтобы твоя мать, графиня де Монтестрюкъ, была огорчена твоимъ намеренiемъ жениться на мне и поставлена въ непрiятную необходимость отказать тебе, что она. и сделала бы, разумеется, съ перваго же слова, и въ чемъ была бы совершенно права - но я дамъ тебе самое лучшее, самое живое доказательство привязанности, какого только ты можешь ожидать отъ моего сердца. Ты не поведешь меня съ собой въ Тестеру, но будешь по прежнему ездить сюда ко мне, пока я сама здесь буду.

- Но....

Брискетта прервала его поцелуемъ:

- Ты показалъ мне, какъ сильно меня любишь. - А я покажу тебе, оставляя тебе полную свободу, какъ ты мне дорогъ.... У всякаго изъ насъ своего рода честность.

Гуго ничего больше и не могъ добиться. Заря уже занималась Брискетта толкнула его къ балкону.

Немного спустя, Гуго засталъ однажды Брискетту бледною, разстроенною, сильно озабоченною посреди разбросанныхъ въ комнате узловъ; все шкафы были раскрыты, все ящики выдвинуты.

Она привлекла его къ себе и сказала, подавляя вздохъ:

- У тебя храброе сердце, другъ мой; не плачь же и обними меня... Намъ надо проститься!

Гуго такъ и подпрыгнулъ.

- Разве не этимъ все должно было кончиться? продолжала она съ живостiю; разве есть что нибудь вечное? Я знаю, что ты хочешь сказать... Ты любишь меня столько-же, какъ и въ первый день, даже больше еще, кажется; но ведь это - первый пылъ молодости, пробужденiе сердца, которое только что забилось въ первый разъ. Той, которая должна носить имя графини де Монтестрюкъ и разделить съ тобой жизнь, - этой ты еще не виделъ... Ты ее узнаешь среди тысячи женщинъ; тогда въ самой глубине души твоей что-то вздрогнетъ и скажетъ тебе: вотъ она! и въ этотъ день ты забудешь даже, что Брискетта когда-нибудь существовала.

Гуго сталъ-было возражать.

- Хочешь послушать добраго совета? продолжала Брискетта твердымъ голосомъ... Заводи любовныя интриги внизу и береги настоящую любовь для своихъ равныхъ, на верху. Да и кроме того, вотъ видишь-ли, милый Гуго, прибавила она, склоняясь на его плечо, я немножко изъ породы ласточекъ... мне нужно летать... пусти же меня летать...

Она отерла украдкой бежавшiя по щекамъ слезы.

Гуго былъ растроганъ, хотя и старался всячески не показать этого. Эта была для него первая тяжелая разлука, оставляющая рану въ сердце. Брискетта завладела обеими его руками и продолжала съ милой улыбкой:

- Еще бы мне не говорить съ тобой откровенно: я тебе ведь все отдала, а за то и ты любилъ меня искренно. Сколько разъ, гуляя по лесамъ въ мае месяце, мы съ тобой видели гнезда среди кустарниковъ въ полномъ цвету! А куда улетали осенью те соловьи и зяблики, что строили эти гнезда? Ихъ любовь длилась столько-же, сколько длилась весна!.. Разве ты не заметилъ, что листья начинаютъ желтеть, а вчера ужь и снегъ носился въ воздухе!.. Это сигналъ. Разстанемся же, какъ разстались легкiя птички, и если только мои слова могутъ облегчить тебе грусть разлуки, я признаюсь тебе, другъ мой, что никого ужь я, сдается мне, не полюблю такъ беззаветно, какъ тебя любила!

- Да, я вижу, сказалъ Гуто, озираясь кругомъ, ты въ самомъ деле собираешься уехать.

- Точно-ли мать, а не сынъ?

- Мать, мать... Сынъ - совсемъ иначе.

- Онъ тебя любитъ?

- Немножко.

- Можетъ быть, и много?

- Нетъ - страстно!

- И ты мне говоришь это?

- Лгать тебе я не хочу.

- И ты едешь?

- Парижъ такъ и манитъ меня. У меня просто голова кружится, когда я объ немъ подумаю... Такой большой городъ... и Сен-Жерменъ близко, а не много дальше - Фонтенебло, т. е. дворъ!

- Значитъ, и отъездъ скоро?

- Очень скоро.

Брискетта схватила голову Гуго и долго-долго ее целовала. Слезъ не могла она удержать и оне падали ей прямо на губки.

- Если мы съ тобой тамъ встретимся когда-нибудь, ты увидишь самъ, какъ я тебя люблю! сказала она. Одно хорошее место и есть у меня въ сердце, и место это - всегда твое.

И вдругъ, вырвавшись изъ его объятiй и положивъ обе руки на его плечи, сказала:

- А ты - меть повыше!

Отъездъ Брискетты оставилъ большую пустоту въ сердце и въ жизни Гуго. Ни охота, ни беседа съ маркизомъ де Сент-Эллисъ не могли наполнить. этой пустоты. Фехтованье съ Агриппой или съ Коклико, разъезды безъ всякой цели съ Кадуромъ также точно не развлекали его. Какое-то смутное безпокойство его мучило. Парижъ, о которомъ говорила Брискетта, безпрестанно приходилъ ему на умъ. Горизонтъ Тестеры казался ему такимъ теснымъ! Молодая кровь кипела въ немъ и бросалась ему въ голову.

Агриппа заметилъ это прежде всехъ. Онъ пошелъ къ графине де Монтестрюкъ въ такой часъ, когда она бывала обыкновенно въ своей молельне.

- Графиня, я пришелъ поговорить съ вами о ребенке, сказалъ онъ. Вы хотели, запирая его здесь, сделать изъ него человека. Теперь онъ - человекъ; но разве вы намерены вечно держать его при себе, здесь въ Тестере?

- Нетъ! Тестера - годится для насъ съ тобой, кому нечего ужь ждать отъ жизни; но Гуго носитъ такое имя, что обязанъ еще выше поднять его славу.

- Ты хочешь, чтобъ онъ уехалъ... такъ скоро?

- Въ двадцать два года, графъ Гедеонъ, покойный господинъ мой, уже бывалъ въ сраженiяхъ.

- Правда! Ахъ! какъ скоро время-то идетъ!.. Дай же мне срокъ. Мне казалось, что я ужь совсемъ привыкла къ этой мысли, которая такъ давно уже не выходитъ у меня изъ головы, а теперь, какъ только разлука эта подошла такъ близко, мне напротивъ кажется, что я прежде никогда объ ней и не думала.

Однакожь у вдовы графа Гедеона былъ не такой характеръ, чтобъ она не могла вся отдаться печали и сожаленiямъ. Несчастье давно закалило ее для борьбы. Она стала пристальнее наблюдать за сыномъ и скоро убедилась сама, что то, чего ему было довольно до сихъ поръ, ужь больше его не удовлетворяетъ.

- Ты правъ, мой старый Агриппа, сказала она ему: часъ насталъ!

Разъ какъ-то вечеромъ она решилась позвать сына. Всего одна свеча освещала молельню, въ которой на самомъ видномъ месте виселъ портретъ графа Гедеона въ военномъ наряде, въ шлеме, въ кирасе, съ рукой на эфесе шпаги.

- Стань тутъ, дитя мое, передъ этимъ самымъ портретомъ, который на тебя смотритъ, и выслушай меня внимательно.

Графиня подумала съ минуту и, снова возвысивъ голосъ, продолжала:

- Какъ ты думаешь: съ техъ поръ, какъ я осталась одна, чтобъ заботиться о тебе, исполнила ли я, какъ следовало, мой долгъ матери?

- Вы!.. о, Боже!

- Награда моя, милый Гуго, - въ этомъ самомъ восклицанiи твоемъ и въ твоемъ взгляде. И такъ, если ты, дитя мое, и следовательно судья мой, если ты думаешь, что я выполнила мой долгъ бодро и честно, предъ очами Всевышняго, памятуя и что данное тебе Господомъ имя, - то долженъ выслушать меня со всемъ вниманiемъ.

Она сделала надъ собой усилiе одолеть свое волненье и знакомъ подозвала сына ближе:

- Проживъ подъ этой крышей долгiе годы, пока Господь позволилъ тебе запастись силами и здоровьемъ, мы должны теперь разстаться. Для тебя, въ твои лета, это просто поездка... для меня - почти разлука на веки... Я покоряюсь ей однако для твоего блага.

- Отчего же разлука на веки, матушка? я не уеду ведь изъ Францiи; поездка дело не вечное... я снова найду путь въ Тестеру.

- Надеюсь, что Господь дозволитъ мне еще разъ встретить здесь тебя, но если и суждено иначе, ты все таки иди своимъ путемъ. Я все ужь приготовила для этой разлуки. Въ этомъ кошельке сто золотыхъ, съ которыми ты можешь прожить первое время... У тебя есть конь и шпага, - Господь пошлетъ все остальное; быть можетъ, съ Его помощью, ты поднимешь снова нашъ домъ изъ развалинъ. Я сделала тебя человекомъ; ты самъ сделаешь себя главой семейства.

- Ручаюсь вамъ, по крайней мере, что положу на это все мужество, все терпенiе, всю волю, которымъ вы меня научили.

Гуго селъ у ногъ матери, какъ въ дни своего детства. Она взяла его руки, устремила на него влажный и глубокiй взоръ и продолжала тихимъ голосомъ:

- Не стану давать тебе пустыхъ советовъ: ты самъ знаешь, отъ какой крови ты родился... этого съ меня довольно. Одинъ советъ однакожь, одинъ только, навеянный мне тою книгой, которую ты такъ любилъ читать въ детстве, которая такъ пленяла тебя чудесными разсказами, и въ которой самые славные, самые благородные примеры облекаются иногда въ символы. Помнишь-ли ты исторiю сказочнаго корабля, Аргоса, на которомъ люди храбрые, неустрашимые, въ геройскiя времена Грецiи, плыли къ далекимъ берегамъ за Золотымъ Руномъ?

победителями, завоевавши сокровище.

- Ну, мой милый Гуго, каждый человекъ, вступающiй въ жизнь, долженъ видеть у себя впереди свое Золотое Руно. Имей и ты своё и никогда не теряй его изъ виду; пусть будетъ оно целью твоихъ усилiй, желанью достичь его отдавай все, кроме одной чести, Для однихъ это Золотое Руно, благородная мечта души мужественной, представляется въ виде женщины, съ которой они хотятъ соединиться на всю жизнь, и которая служитъ имъ живымъ олицетворенiемъ всего прекраснаго и добраго на земле. Если и ты ищешь того же, да пошлетъ тебе Господь такую подругу, которая заслуживала бы техъ жертвъ, какiя ты принесешь, чтобъ добиться ея; да будетъ она хорошаго рода и добрая христiанка, чтобъ умела воспитать твоихъ детей въ святыхъ истинахъ веры, которыя ты самъ всосалъ съ колыбели. Но смотри больше на сердце, нежели на лицо. и если ты найдешь такую, какой желаетъ тебе моя любовь матери къ своему единственному ребенку, отдайся ей весь и навсегда! Но если мечта твоя сгремится не къ женщине, если душу твою одолеетъ другое честолюбiе, другое желанiе, - избирай высокое и великое, не унижайся до жалкой и презренной наживы; пусть будетъ это такимъ деломъ, где бы предстояло тебе побеждать опасности, кровью своею жертвовать славе, королю, родине, вере. Вотъ въ чемъ будетъ твое Золотое Руно... Но, будетъ ли то женщина или честолюбiе, или всегда прямымъ путемъ и оставайся чистымъ, безъ пятна, чтобъ заслужить победу.

- Я заслужу ее, матушка, и добьюсь ея.

- Да услышитъ тебя Господь!

Она привлекла его къ сердцу и долго обнимала.

- Теперь, сынъ мой, помни также, что бываетъ и такое несчастье, котораго ничемъ не одолеешь. Храбрость бываетъ иногда побеждена, терпенье истощается, воля устаетъ; сколько бываетъ такихъ, что возвращаются съ битвы израненные, обезсиленные! Если и на твоемъ пути станутъ преграды неодолимыя, ну! у тебя останется еще Тестера. Окрестныя поля даютъ тысячи полторы ливровъ въ годъ. Есть, значитъ, крыша и кусокъ хлеба для старика, прiютъ отъ холода и нищеты... Но прежде чемъ станешь искать здесь убежища, борись до конца и начинай двадцать разъ съизнова, пока будетъ у тебя хоть капля крови въ жилахъ, хоть капля жизни останется въ сердце.

Когда Гуго всталъ, графиня увидела, по мужественному выраженiю его лица, что сынъ понялъ ее.

- Ступай теперь, сказала она ему, и готовь все къ отъезду; разъ что нибудь решивши, не надо откладывать.

Маркизъ де Сент-Эллисъ прежде всехъ узналъ объ этомъ решенiи.

- Ну, молодецъ, сказалъ онъ графу Гуго, ты выбралъ себе хорошiй путь! - мне сдается, что и я скоро увижусь тамъ съ тобой; я думалъ было проучить принцессу, но чувствую самъ, что сердце бьетъ уже сдачу. Если только узнаю, что она въ Париже... ...мы скоро увидимся.

Онъ побежалъ къ графине спросить, не можетъ-ли и онъ въ чемъ-нибудь облегчить Гуго въ предстоящей поездке. Онъ толковалъ ужь, что беретъ на себя снарядить молодаго друга, какъ следуетъ. Графиня остановила его:

- У Гуго не будетъ ничего лишняго, сказала она; у него есть отъ васъ же, маркизъ, испанскiй конь и, сколько я слышала объ этомъ коне, на немъ онъ уедетъ далеко. Отъ герцога де Мирпуа у него есть Тестера, где онъ выросъ и научился постоянству и покорности судьбе. Отъ отца у него есть шпага. Другiе начинаютъ жизнь и съ меньшими еще средствами. Притомъ же вы знаете мои мысли о кое-какихъ вещахъ. Я не хочу, чтобы двери отворялись для Гуго чужими руками, а не его собственными; я хочу, чтобъ онъ умелъ отворить ихъ даже и силой. Здесь сформировался молодой человекъ, а тамъ, въ толпе, въ свалке, сформируется настоящiй графъ де Монтестрюкъ.

Черезъ несколько дней после этого разговора, солнце осветило день отъезда. Графиня де Монтестрюкъ встретила сына въ той же самой молельне. Глаза у нея были красные, но духъ твердъ. Она отдала сыну кошелекъ съ вышитымъ гербомъ и снятый со своего пальца перстень.

- Въ кошельке, сказала она, сотня золотыхъ; это все, что у меня есть на лицо, и я думала объ тебе всякiй разъ, какъ откладывала сюда день за день, сколько могла отъ ежедневнаго расхода... Этотъ перстень подарилъ мне отецъ твой, графъ Гедеонъ де Монтестрюкъ, въ день нашей помолвки. Съ техъ поръ я его ни разу не снимала. Тогда мне было осьмнадцать летъ, теперь я - старуха. Сколько горя перенесла я, сколько слезъ пролила съ того времени! Когда ты выберешь женщину, которая будетъ носить то же имя, что я ношу, надень ей самъ этотъ перстень на палецъ.

Гуго стоялъ на коленахъ и целовалъ ей руки. Она не спускала съ него глазъ.

не нужно.

Говоря это, она задыхалась; губы ея судорожно тряслись.

- Вы не сказали мне имя того, кому назначено это письмо, матушка, а на конверте оно не надписано.

- Оно надписано, дитя мое, на другомъ конверте, подъ верхнимъ. Ты разорвешь верхнiй только въ крайней нужде, когда дело будетъ касаться твоей жизни или твоей чести. Тогда, но только тогда, или прямо къ этому господину и онъ тебе поможетъ.

- Но если его ужь не будетъ въ живыхъ?

- Если онъ умеръ, тогда - положись на Бога... тогда сожги письмо.

Она положила руки на голову сына, все еще стоявшаго передъ ней на коленахъ, призвала на эту дорогую голову благословенiе свыше и, сдерживая слезы, открыла ему объятiя. Онъ бросился къ ней на грудь и долго, долго она прижимала его къ сердцу, готовому разорваться на части.

Въ самую минуту отъезда, когда все ужь было готово, Агриппа подкрался къ своему воспитаннику и, отведя его въ сторону, сказалъ ему съ довольнымъ видомъ, не безъ лукавства:

- И я тоже хочу оставить вамъ память, графъ: это добыча, взятая у врага, и, легко можетъ случиться, что вы будете рады найдти у себя въ кармане лишнiя деньги.

- Это что такое? спросилъ Гуго, встряхивая кошелекъ на руке и не безъ удовольствiя слушая прiятный звонъ внутри его.

- Какъ же вы забыли, что я, по сущей справедливости и притомъ въ видахъ нравственныхъ, бралъ выкупъ съ мошенниковъ, которые пробовали ограбить нашъ сундукъ, где ничего не было?

- Какъ! эти опыты in anima vili,

- Именно! и вотъ вамъ ихъ результатъ. Я бралъ подать съ мошенниковъ, употреблявшихъ во зло доверiе старика, а честныхъ награждалъ подаркомъ. Вы можете убедиться, увы! что равновесiя между зломъ и добромъ не существуетъ! Зло - и это служитъ предметомъ самыхъ печальныхъ моихъ размышленiй - сильно перетягиваетъ. У васъ въ рукахъ теперь и доказательство: у меня ведь было кое-что на уме, когда я изучалъ по-своему человечество.

- А еслибъ ты ошибся, ведь ты бы раззорилъ насъ! сказалъ Гуго, смеясь отъ души.

- Графъ, возразилъ старикъ, разсчитывать на безчестность и плутовство рода человеческаго - все равно, что играть поддельными костями... совесть даже упрекаетъ меня, что я игралъ наверное.

- Я всегда думалъ, что г. Агриппа великiй философъ, сказалъ, подойдя къ нимъ, Коклико, слышавшiй весь разговоръ. Этотъ честно наполненный кошелекъ представляетъ то, что мы, честные люди, называемъ между собой грушей на случай жажды.

- То все и глотаешь, подхватилъ Коклико, опуская кошелекъ къ себе въ карманъ.

- Разве и ты тоже едешь? спросилъ Гуго, притворяясь удивленнымъ.

- Графъ, я такой болванъ, что еслибъ вы бросили меня здесь, то я совсемъ бы пропалъ; ну, а въ Париже, хоть я его вовсе и не знаю, я ни за что не пропаду.

И, дернувъ его за рукавъ, онъ указалъ на Кадура, который выводилъ изъ конюшни пару оседланныхъ лошадей.

- (Богъ любитъ нечетъ), проворчалъ Агриппа, немного знакомый, какъ мы ужъ видели, съ латынью.

Черезъ четверть часа, трое всадниковъ потеряли изъ виду башню Тестеры.

- Въ галопъ! крикнулъ Гуго, чувствуя тяжесть на сердце и не желая поддаться грустнымъ чувствамъ.