В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк).
XX. Старое знакомство.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк). XX. Старое знакомство.

XX.
Старое знакомство.

Невозможно было однакожь, чтобы, при всемъ упоенiи молодости к страсти, графъ де Монтестрюкъ и принцесса Мамiани не одумались сами съ появленiемъ дневнаго света.

Гуго не могъ надеяться, чтобы его присутствiе оставалось у принцессы долго неоткрытымъ. Леонора ручалась, правда, за молчанье Хлои, обезпеченное вдвойне - интересомъ и преданностью; но оставаться долее значило компроментировать ее даромъ, не спасая самаго себя. Ничего не делать, скрываться - это значитъ почти признать себя виновнымъ; но его больше всего заботило положенiе самой принцессы, такъ великодушно предложившей ему прiютъ у себя въ отеле.

Леонора видела отраженiе всехъ этихъ мыслей на его лице, какъ видна бываетъ тень облака на прозрачномъ озере.

- Вы опять думаете меня покинуть, не правда-ли? сказала она.

- Да, правда. Прежде всего, васъ самихъ я не имею права вмешивать въ такое дело, въ которомъ я смутно чувствую что-то недоброе. Я слишкомъ вамъ обязанъ со вчерашняго дня и мне просто невыносима мысль, что вамъ можетъ встретиться какая-нибудь непрiятность изъ-за меня... Потомъ мои два служителя, всегда готовые рисковать жизнью для моей защиты... я потерялъ ихъ совсемъ изъ виду; где они теперь? Одинъ изъ нкхъ особенно, котораго я знаю съ детства, - почти другъ мне...

- Знаю... но выйдти и быть схваченнымъ черезъ десять шаговъ - разве этимъ можно сделать имъ какую-нибудь пользу? Я смотрела на разсвете: те же люди караулятъ на техъ же самихъ местахъ...

- Я такъ и думалъ... но опять и еще разъ, дело идетъ объ васъ....

- А чего же мне бояться, если вамъ не грозитъ здесь никакая опасность?...

Принцессу прервалъ легкiй шумъ: Хлоя постучалась въ дверь и вошла.

- Тамъ внизу, сказала она, какой-то человекъ въ лохмотьяхъ такъ настоятельно требуетъ, чтобъ его допустили къ принцессе, что швейцаръ позвалъ меня... Я видела этого человека; онъ клянется, что вы будете рады его видеть... Я смотрела пристально ему въ глаза...

- Я такой болванъ, сказалъ онъ мне, что не умею хорошо объяснить; но мне сдается, что ваши госпожа пойметъ меня...

- Какъ онъ сказалъ?... Чортъ возьми! да это Коклико! вскричалъ Гуго. Позвольте войдти ему сюда.

Принцесса сделала знакъ и почти тотчасъ же вошелъ тотъ самый тряпичникъ, котораго она видела спящимъ на улице у столбика. Онъ бросилъ свой крючокъ и подбежалъ прямо къ Гуго.

- А! живъ и здоровъ! ну, я доволенъ! вскричалъ онъ.

Онъ оглянулся кругомъ и потомъ продолжалъ, улыбаясь.

- Клетка-то славная и красивая, но векъ въ ней высидеть нельзя и пора подумать, какъ бы изъ нея выйдти.

- Слышите? сказалъ Гуго, обращаясь къ принцессе.

- Но, вскричала она, ведь тамъ же есть люди, которые васъ караулятъ!... и еслибъ вы даже дали имъ смелый отпоръ, то прибегутъ другiе и схватятъ васъ!

- Потому то именно и нечего тутъ прибегать къ смелости, сказалъ Коклико своимъ спокойнымъ, какъ всегда, голосомъ: теперь намъ ея вовсе не нужно; довольно съ насъ будетъ и хитрости.

Хлоя, слушавшая до сихъ поръ, хотела было уйдти.

Хлс=оя спрятала руки въ карманы, скорчила самую скромную рожицу и стала за принцессой, поглядывая искоса на Гуго.

- Самъ дьяволъ сидитъ въ мошенникахъ, которые васъ преследуютъ, продолжалъ Коклико. Тутъ кроется какое-то гнусное злодейство. Передъ тряпичникомъ съ плетушкой не очень-то оне стесняются; кусая корку хлеба съ кускомъ сыру, я разговорился съ однимъ изъ техъ, что мы такъ славно поколотили тамъ, на улице дез-Арси. Онъ разсказалъ мне, что ихъ начальникъ, какой-то Лореданъ, слыветъ сыномъ...

- Капитана д'Арпольера, прервала принцесса.

- А! вы это знаете! Это вещь такая важная, что намъ нельзя ждать ни малейшей пощады съ этой стороны... Кажется, этого Лоредана подняли на мостовой въ какомъ-то городе, отданномъ на разграбленiе после того, какъ его взяли приступомъ. Бриктайль, въ первый и въ последнiй разъ въ жизни, безъ сомненiя, - сделалъ доброе дело: онъ взялъ беднаго мальчугана, кричавшаго на пороге горящаго дома, положилъ его къ себе на седло и увезъ. Ребенокъ, какимъ-то чудомъ, остался живъ, научился военному делу и сталъ, не знаю какъ, поручикомъ въ дозоре, где его считаютъ малымъ надежнымъ.

- Да, надежнымъ и даже чемъ-то получше, сказалъ Гуго.

- Васъ не удивитъ, конечно, если я прибавлю, что для разбойника, которому онъ обязанъ дневнымъ светомъ и своей шпагой, онъ готовъ на всякiя муки. Я все это выпыталъ, потому что всегда полезно знать, съ кемъ имеешь дело, особенно между врагами.

- А какое же будетъ заключенье? спросилъ Гуго.

- Заключенье, графъ: намъ нельзя разсчитывать ни на подкупъ, ни на открытую силу. Лореданъ отлично принялъ свои меры: отель окруженъ со всехъ сторонъ.

- Я была уверена! сказала принцесса.

- Сокрушаться особенно тутъ нечего. Сколько рыбы проходитъ черезъ сети! И я надеюсь доказать это.

- Какимъ образомъ? спросила она съ живостью. Если вамъ удастся, г. Коклико, то я знаю кое-кого, кто вамъ будетъ за это очень, очень благодаренъ.

- Э! хоть я и болванъ, а все-таки иногда могу кое-что придумать! и тутъ-то именно вотъ это самая барышня намъ и поможетъ.

Хлоя поклонилась и подошла поближе.

- Есть тутъ еще кто-нибудь, кроме барышни, на кого можно бы положиться? спросилъ Коклико.

Принцесса и Хлоя переглянулись.

- Есть Паскалино, сказала Хлоя, немного покрасневъ; я его знаю и могу поручиться, что онъ сделаетъ все, что хотите изъ любви къ принцессе, если я его попрошу.

- Попросите, барышня, и пусть онъ не слишкомъ удивляется, если увидитъ незнакомаго товарища, который понесетъ съ нимъ принцессу въ портшезе.

- А! мне, значитъ, нужно выехать? спросила принцесса.

- Да, принцесса, среди дня, около полудня, потрудитесь сделать прогулку въ портшезе; вдвоемъ съ Паскалино васъ будетъ иметь честь понести графъ де Монтестрюкъ, мой господинъ.

- Э! Э! сказалъ Гуго. А ты самъ?

- Разъ все видели, что сюда вошелъ тряпичникъ, надо, чтобъ онъ и вышелъ на глазахъ у всехъ. Принцесса позволитъ положить ваше платье къ ней въ портшезъ, подъ юпки... а барышня, ручающаяся ему

- По милости принцессы, у Паскалино две ливреи очень чистыхъ, и онъ охотно отдастъ ту, которая получше, въ распоряженiе графа де Монтестрюка, если я его попрошу; они одного роста, я вчера чуть не ошиблась.

- Значитъ платье у насъ есть, такъ какъ барышня сейчасъ же пойдетъ попросить его у хозяина, который, наверное не откажетъ, въ чемъ ручаются ея хорошенькiе глазки, и она принесетъ намъ его тотчасъ же. Переодеться можно въ одну минуту, где-нибудь въ темномъ кабинете, и если только я не вернусь сюда, то при первомъ ударе полудня можно и въ путь!

- И мы пойдемъ?... спросилъ Гуго.

- Въ такое место, где принцесса можетъ остановить васъ безъ всякой опасности; напримеръ, въ баню или куда нибудь, где на хозяина можно вполне положиться.

- На Прачешной улице есть лавка духовъ Бартолино: онъ землякъ принцессы и многимъ ей обязанъ, сказала Хлоя. Я уверена, что онъ вамъ отопретъ комнату за лавкою.

- Хлоя права, сказала принцесса; безъ нея я бы объ этомъ и не вспомнила... я только и думаю, что объ окружающихъ васъ опасностяхъ и совсемъ память потеряла!

- А я, продолжалъ Коклико, я пойду разведчикомъ, впередъ... Кадуръ - совершенно какъ поднятый собаками заяцъ: всегда возвращается въ свою нору. Поэтому я пойду бродить на Маломускусную улицу, где онъ наверное ужь насъ поджидаетъ... вы понимаете, что еслибъ его захватили или убили, то я бы узналъ отъ бездельниковъ, съ которыми разговаривалъ. Какъ только соберу сведенiя, тотчасъ же побегу въ лавку Бартолино, который имеетъ честь поставлять духи принцессе, и мы составимъ новый планъ компанiи... А пока барышня пусть походитъ здесь по соседству, будто съ порученiемъ отъ принцессы, и потомъ прiйдетъ сказать намъ, не случилось-ли чего подозрительнаго... Еслибъ я опять вошелъ въ отель, разъ отсюда вышедши, я могъ бы возбудить подозренiя... а ихъ-то именно и не нужно въ настоящую минуту.

Все такъ и сделалось, какъ устроилъ Коклико. Хлоя скоро вернулась съ прогулки, не заметивъ ничего особеннаго; Паскалино, которому она шепнула словечко мимоходомъ, поспешилъ отдать ей самую новую изъ своихъ ливрей, и въ одну минуту Гуго переоделся носильщикомъ портшеза, съ ремнемъ на плечахъ. Въ назначенный часъ, принцесса вышла съ большой церемонiей изъ растворенныхъ настежь дверей отеля, а швейцаръ отдалъ ей честь алебардой; Коклико со своимъ крючкомъ пошелъ сбоку и процессiя двинулась по улицамъ медленно, какъ следуетъ людямъ, которымъ спешить некуда и которые идутъ прилично, сохраняя достоинство, по своимъ деламъ.

Отойдя отъ отеля и уверившись, что все идетъ хорошо, тряпичникъ прибавилъ незаметно шагу и направился на Маломускусную улицу, где надеялся встретить Кадура.

Когда онъ огибалъ Львиной улицы, онъ увиделъ мальчика, который первый разсказалъ имъ о бродящихъ у ихъ дома подозрительныхъ личностяхъ. Забавляясь волчкомъ, Угренокъ поглядывалъ во все стороны. Заметивъ это, Коклико призадумался.

- Э! нашъ маленькiй прiятель, сказалъ онъ, не станетъ даромъ играть такъ волчкомъ; кажется, надо его пораспросить.

Онъ подошелъ къ нему въ ту минуту, какъ мальчикъ вытягивалъ шею, чтобъ заглянуть за уголъ улицы вдаль.

- Ахъ! какъ хорошо, что вы вздумали переодеться! сказалъ Угренокъ, едва не вскрикнувъ отъ радости.

- Есть, значитъ, новое?

- Еще-бы. Ваши непрiятели стоятъ тамъ на часахъ. Они не сходятъ съ места отъ самаго разсвета!

- А мой товарищъ?

- Большой черномазый, что ворочаетъ языкомъ десять разъ во рту, прежде чемъ заговоритъ? Онъ пришелъ... я успелъ его предупредить. Онъ задумалъ непременно войдти домой...

- И вошелъ?

- Да, но черезъ заборъ соседняго сада; перелезъ черезъ три или четыре стены; а потомъ темъ же путемъ опять ушелъ.

- Настоящая кошка, этотъ Кадуръ! А теперь?

Угренокъ поднялъ свой волчокъ и принялся скакать впереди, какъ заяцъ по борозде. Коклико шелъ сзади, посвистывая. Два-три человека, одетыхъ какъ рабочiе, ходили взадъ и впередъ. зевая передъ дверьми, но зорко поглядывая во все глаза.

- Хорошо! я знаю, что это значитъ! сказалъ себе Коклико.

Войдя въ пустынный переулокъ, Угренокъ, прыгавшiй все время, не оглядываясь назадъ, толкнулъ дверь кабака, стекла которой были завешаны грязными кусками красной матерiи, и проворно юркнулъ туда. Коклико вошелъ за нимъ после и съ перваго же взгляда узналъ Кадура, хотя онъ тоже былъ переодетъ. Арабъ сиделъ передъ стаканомъ, до котораго не касался вовсе, положивъ локоть на столъ и опираясь головой на руку. Товарищъ селъ рядомъ на той же скамейке.

- Ну? спросилъ онъ, осушая стаканъ, стоявшiй передъ арабомъ. Кадуръ обернулся; ни одинъ мускулъ на лице у него не дрогнулъ.

- Наконецъ! сказалъ онъ въ ответъ.

- Говори скорей! сказалъ Коклико; насъ ждетъ кто-то, кто сильно объ тебе безпокоится, между темъ какъ я безпокоюсь объ немъ.

- Тогда и говорить нечего; пойдемъ.

- Дьяволъ, а не человекъ! сказалъ Коклико; у него языкъ нарочно для того и есть, чтобъ не говорить!

Кадуръ уже всталъ и, не отвечая, отворялъ дверь. Коклико увиделъ съ удивленьемъ, что онъ остановился передъ ручной тележкой, которой онъ было и не заметилъ и которая стояла у стены кабака. Арабъ молча наделъ ремень себе на плечи, сталъ въ оглобли и двинулся, везя тележку. Тележка была наполовину полна салату и прочей зелени. Ротъ его стянулся отъ беззвучнаго смеха.

- Одна и та жа мысль! сказалъ себе Коклико: я тряпичникъ, а онъ - огородникъ.

Коклико пошелъ впередъ: Угренокъ бежалъ рядомъ съ нимъ. Въ конце улицы мальчикъ замедлилъ шагъ и, дернувъ его за полу, сказалъ:

- Послушайте, еслибъ я смелъ, я спросилъ бы у васъ обо одной вещи.

- Говори, мальчуганъ, я очень радъ найдти случай услужить тебе.

- Случай-то уже нашелся, продолжалъ Угренокъ, наматывая веревочку вокругъ волчка: если я пригодился вамъ на что-нибудь, потрудитесь сказать вашему господину, чтоздесь есть бедный мальчикъ, который бы очень хотелъ отдаться ему на всю жизнь.

- Значитъ, ни отца, ни матери? спросилъ Коклико, продолжая идти.

- Ни брата, ни сестры.

- Хорошо! я знаю кой-кого, кто былъ такимъ же, какъ и ты.

- Вы сами, можетъ быть!

- Я самъ, и потому-то именно объ тебе и не забудутъ... положись на насъ.

Черезъ полчаса после этого короткаго разговора, продолжая - одинъ везти свою тележку, а другой - нести свою плетушку, не обменявшись ни словомъ, ни взглядомъ, Кадуръ и Коклико пришли къ лавке духовъ Бартолино. Коклико вошелъ первымъ, а Кадуръ за нимъ, въ узкiй корридоръ, въ глубине котораго Хлоя, стоявшая на карауле, ввела ихъ въ темную комнатку, где Гуго и принцесса Мамiани сидели запершись.

- Вотъ и Кадуръ, сказалъ Коклико; .если можете, вырвать у него разсказъ о томъ, что онъ виделъ.

- А сверху морковь и репу, проворчалъ Коклико, потирая руки; почти такой же болванъ, какъ и я, этотъ бедняга Кадуръ!

- Значитъ, все спасено? спросилъ Гуго.

- Все.

- Теперь надо решаться, объявилъ Коклико, дело ясное, что мы не можемъ вечно жить ни въ лавке съ духами, ни въ отеле принцессы, не оставаться навсегда въ этихъ фиглярскихъ костюмахъ.

Принцесса смотрела на Гуго съ тревогой. Насталъ часъ окончательнаго решенiя.

Вдругъ Гуго ударилъ себя по лбу и спросилъ Кадура:

- Ты, должно быть, нашелъ между бумагами пакетъ, запечатанный пятью черными восковыми печатями?

- Разумеется.

- Пойди, принеси его.

Кадуръ вышелъ.

- Мне дозволено пустить въ ходъ это письмо только въ случае крайней необходимости, продолжалъ Гуго, или крайней опасности.

- Увы! опасность грозитъ каждую минуту! сказала принцесса.

- Приходится, значитъ, прибегнуть къ этому талисману, который мне дала мать моя, графиня де Шаржполь, въ минуту разлуки. Кто знаетъ? спасенье, быть можетъ, тамъ и заключается!

- Не сомневайтесь; въ ваши лета разве можно считать все потеряннымъ?

Кадуръ вошелъ съ пакетомъ въ руке.

Монтестрюкъ взялъ въ волненьи этотъ пакетъ, напоминавшiй ему то счастливое, беззаботное время, отъ котораго отделяло его теперь столько событiй. Онъ поцеловалъ шелковую нитку, обвязанную вокругъ конверта руками графини, и разорвалъ верхнiй конвертъ; на второмъ, тоже запечатанномъ черной восковой печатью, онъ прочелъ следующiй адрессъ, написанный дорогимъ почеркомъ: графу де Колиньи, отъ графини Луизы де Монтестрюкъ.

- Бедная, милая матушка! прошепталъ онъ; мне кажется, какъ будто вчера только она меня обнимала!

Онъ пересилилъ свое волненье и, поднявъ голову, продолжалъ:

- Ну! теперь я пойду къ графу де Колиньи и у него попрошу помощи и покровительства. Только не въ этомъ костюме хочу я явиться къ нему: онъ долженъ помочь дворянину и я хочу говорить съ нимъ, какъ дворянинъ.

- Ба! сказалъ Коклико, мы ужь нотеряли счетъ глупостямъ! Одной больше или одной меньше - право ничего не значитъ!

Кадуръ не сказалъ ни слова и вышелъ опять. Онъ досталъ изъ тележки полный нарядъ, лежавшiй подъ грудой капусты, и принесъ его графу, который въ одну минуту переоделъ снова. На этотъ разъ принцесса ужь не могла участвовать въ экспедицiи. Она должна была наконецъ разстаться съ темъ, кому всемъ пожертвовала. Она встала, бледная, но твердая, и, протянувъ ему руку, сказала:

Скоро затемъ, закутанный съ ногъ до головы въ длинный плащъ, изъ-подъ котораго видны были только каблуки его сапогъ, конецъ шпаги и перо на шляпе, Гуго дошелъ благополучно до отеля Колиньи, а за нимъ подошли Кадуръ - огородникъ и Коклико - тряпичникъ.

Лишь только онъ вошелъ въ двери отеля, дворецкiй остановилъ его: графъ де-Колиньи занятъ важными делами и никого не принимаетъ.

- Потрудитесь доложить графу, что дело, по которому я пришелъ, не менее важно, возразилъ Гуго гордо, и что онъ будетъ самъ раскаяваться, если меня не приметъ теперь же: дело идетъ о жизни человека.

- Какъ зовутъ вашу милость? спросилъ дворецкiй.

- Грифъ де-Колиньи прочтетъ мое имя на бумаге, которую я долженъ ему вручить.

- Ваша милость не поверитъ-ли мне эту бумагу?

- Нетъ! графъ де-Колиньи одинъ долженъ прочесть ее.... Ступайте.

Дворецкiй уступилъ этому повелительному тому и, почти тотчасъ же вернувшись, сказалъ:

Гуго засталъ графа де-Колиньи стоящимъ передъ столомъ, заваленнымъ картами, планами, въ большой комнате, освещенной высокими окнами, выходящими въ садъ, залитый светомъ. У него былъ стройный станъ; красивое лицо его поражало выраженiемъ смелости и упорства; ни утомительные походы, ни заботы честолюбiя не оставили ни малейшихъ следовъ на этомъ лице. Мужественный и ясный взоръ графа остановился на Гуго.

- Вы желали говорить со мной, и со мной однимъ? спросилъ онъ.

- Такъ точно, графъ.

- Вы, значитъ, думали, что принесенная вами бумага настолько важна, что, не зная меня и не желая себя назвать, вы сочли себя вправе настаивать, чтобъ я васъ принялъ немедленно?

- А! отвечалъ графъ де-Колиньи съ видомъ любопытства. Онъ протянулъ руку и Гуго подалъ ему пакетъ.

При первомъ взгляде на адрессъ, графъ де-Колиньи вздрогнулъ, вовсе не стараясь скрыть этого движенiя.

- Графиня Луиза де-Монтестрюкъ!... вскричалъ онъ.

Онъ поднялъ глаза и взглянулъ на стоявшаго передъ нимъ незнакомца, какъ будто отъискивая въ чертахъ его сходство съ образомъ, воспоминанiе о которомъ сохранилось въ глубине его сердца.

- Гуго до-Монтестрюкъ, графъ де-Шаржполь.

Графъ де-Колиньи постоялъ съ минуту въ молчаньи передъ сыномъ графа Гедеона, возстановляя мысленно полустершiяся черты той, съ кемъ онъ встретился въ дни горячей молодости, и неопределенная фигура ея, казалось, медленно выступала изъ далекаго прошлаго и рисовалась въ воздухе, невидимая, но чувствуемая. Вдругъ она предстала ему вся, такая, какъ была въ часъ разлуки, когда онъ клялся ей, что возвратится. Дни, месяцы, годы прошли длиннымъ рядомъ, другiя заботы, другiя мысли, другiя печали, другая любовь увлекли его, и онъ ужь не увиделъ больше те места, где любилъ и плакалъ какъ-то. Какъ полно было его тогда его сердце! какъ искренно онъ предлагалъ ей связать свою жизнь съ ея судьбой!

- Ахъ! жизнь! прошепталъ онъ, и какъ все проходитъ!...

- Графъ! я еще не знаю, чего желаетъ отъ меня графиня де-Монтестрюкъ, ваша матушка; но что бы это ни было, я готовъ для васъ все сделать.

Онъ сломалъ черную печать и прочелъ внимательно несколько строкъ, писанныхъ тою, кого онъ называлъ когда-то просто Луизой.

Глаза полководца, который виделъ такъ часто и такъ много льющейся крови, подернулись слезой и взволнованнымъ голосомъ онъ произнесъ:

- Говорите, графъ, что я могу для васъ сделать?