| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1820 |
| Категории: | Трагедия, Историческое произведение |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Марино Фальеро. Действие четвёртое (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
СЦЕНА I.
Дворец патриция Лиони.
Лиони, входя, снимает маску и плащ, которые венецианские нобили носили в публике. За ним следует Антоню.
ЛИОНИ.
Пора мне отдохнуть от этих пиршеств!
Вот праздник, веселей какого мы
Не видели уж больше полугода,
A между тем, не знаю, почему
Во мне оставил он какой-то странный
Наплыв печальных чувств. Напрасно взор мой
Старался оковать себя картиной
Пленительного танца вместе с тою,
Которая дороже мне всего.
Все ж эта грусть сжимала постоянно
Мне голову, в висках стучала кровь
И ряд холодных капель пробивался
На лбу моем. Напрасно я искал
Веселости: сквозь музыку все время
Мне слышался какой-то странный звон.
Печальный, отдаленный, точно рокот
Приморских волн на набережной Лидо,
Когда до нас доходит он средь ночи,
Сквозь шум и говор города. Я бросил
Веселый пир задолго до конца
С надеждой отыскать в своей постели
Забвенье и покой. Возьми мой плащ,
Антонио, и прикажи зажечь
Ночную лампу в комнате.
АНТОНИО.
Угодно ль
Синьору будет что-нибудь покушать?
ЛИОНИ.
Мне хочется лишь спать, a сон, к несчастью,
Заказывать нельзя. Быть может, впрочем,
Удастся мне заснуть, хотя волненье
И давит сердце мне.
(Антонио уходить).
На свежем будет воздухе.
(Подходит к отворенному окну).
Какая
Пленительная ночь! Суровый ветер,
Принесшийся с Леванта, удалился,
Откуда прилетел; луна сияет
Торжественно. Какая тишина!
Возможно ли сравнить картину эту
С тем местом, где я был, где ряд высоких
Сверкавших ярко факелов и бледно
Горящих ламп бросал мерцавший луч
Искусственного света на обои
Всех этих молчаливых галлерей,
Показывая все в каком-то странном,
Ином, фальшивом виде? Так, считая
Возможным скрыть года, спешит скорей
Поблекшая красавица - занявшись
Напрасным туалетом и спросив
Совета в верном зеркале - увлечь
Что все они, подобно ей, поверят
Ея заемной прелести; так юность,
Которой не нужны еще пока
Подобные искусственные средства,
Спешит растратить пыл и красоту
Своих счастливых лет в пространстве спертом
Испорченного воздуха, средь массы
Людей, безумно алчущих от жизни
Лишь бурных удовольствий. Время ночи,
Потребное для отдыха, она
Проводит в том, чему дает напрасно
Названье наслажденья. Но пройдет
Ночной разгул - и вот поутру солнце
Печально озарит на бледных лицах
Истому и морщины, до которых
Им долго бы пришлось иначе жить.
И вот передо мной теперь померкнул
Весь этот вихрь: вино, гирлянды, звуки,
Дыханье роз, блестящий мрамор рук,
Блеск дивных глаз, запястья и браслеты,
Блеск чудных плеч, прелестней и белей
Плеч лебедя, украшенных рядами
Безценных жемчугов, какие только
Доставить может Индия и все же
Далеко не равняющихся блеском
И прелестью с тем, что они собой
Так дивно украшают; эти дымки,
Подобные прозрачным облакам,
Носящимся по небу; ножки нимф,
Невольно возбуждающия мысль,
Каких чудес мы вправе ожидать
От прочих членов тела, если так
Прелестна оконечность; весь соблазн
Роскошной этой сцены, ложь и правда
Ея подробностей, подобных с виду
Фальшивому миражу, что порой
Обманывает взоры пилигрима
В пустынях аравийских, представляя
Губам, изсохшим жаждой - все исчезло
Передо мной. Лишь звезды да вода,
В которой отражаются их купы
Гораздо обольстительней, чем свет
Огней в хрустальном зеркале пленяют
Теперь мой взор, да надо мной раскинут
Пропитанный весенним ароматом
Воздушный океан, в котором тонет
Вселенная, как в океане водном
Уснувшая земля. Луна спокойно
Сияет над громадами дворцов,
Над этим рядом гордых великанов,
Возставших, словно силой волшебства,
Из волн морских, с порфирными рядами
Балконов и пилястр, покрытых сплошь
Восточным дивным мрамором - добычей
Военного геройства, так что весь
Их гордый ряд похож на ряд трофеев,
Поднявшихся по берегу канала
Свершенных в дни былые. Не похожи ль
Они на тех воинственных колоссов,
Воздвигнутых могуществом титанов
Среди пустынь Египетских, что молча
Разсказывают нам о временах,
Лишенных средств поведать нам иначе
Минувшее? Все тихо вкруг! Ничто
Не звякнет резким звуком, а, напротив,
Малейший шум, расплывшись в тишине,
Порхает, точно дух на крыльях ночи.
Кой-где бренчат гитары - инструмент
Любовников, щебечущих своим
Подругам о любви; порой внезапно
Откроется окошко - знак, что песня
Звучала не напрасно. Вот сверкнула
На лунном свете ручка, цветом чище,
Чем самый луч, упавший на нее;
Она дрожит, стараясь отворить
Запретное окно, чтоб насладиться
Дрожит при этом виде точно звуки
Звенящих струн. Фосфорный блеск сияет
Во след гондол; напевы гондольеров
Звучат в согласном хоре. На Риальто
Порой мелькнет таинственная тень
И скроется. Вид освещенных окон
Кой-где в дворцах, да шпицы обелисков -
Вот все, что поражает ночью взор
В громадном этом городе, рожденном
Из волн морских и властвующем сушей.
Как сладостен спокойный этот час!
Хвала прекрасной ночи! Удалились
Те грозные предчувствия, которых
Не мог я одолеть среди толпы.
Спокойно лягу я теперь на ложе
Под сладостным влияньем тишины.
Хотя, сказать по правде, нет желанья
Предаться сну в подобные часы.
(Слышен стук в дверь).
Во мне нуждаться в этакую пору?
Входит Антонио.
АНТОНИО.
Какой-то незнакомец к вам пришел
И требует настойчиво свиданья
По спешному вопросу.
ЛИОНИ.
Незнакомец?
АНТОНИО.
Лицо его, по крайней мере, скрыто
Под складками плаща; но стан и голос
Как-будто мне знакомы. Я просил
Сказать, кто он, но, кажется, ему
Не хочется довериться иначе,
Как только вам. Он просит неотступно
Увидеть вас.
ЛИОНИ.
Престранный случай! Час
И самая манера так являться
Невольно подозрительны. Но, впрочем,
Опасности. Патрициев не режут
У них в домах. Не надобно, однако,
И слишком доверяться; правда, я
Не знал врагов в Венеции, но все же,
Впусти его, останься за дверями
С двумя-тремя людьми, чтоб быть готовым
При случае помочь мне. Кто бы мог,
Однако, это быть?
Антонио уходит и возвращается с Бертрамом, закутанным в плащ.
БЕРТРАМ.
Синьор Лиони,
Мне дорог каждый миг, a вам тем больше.
Ушлите прочь Антонио: я должен
Открыться вам одним.
ЛИОНИ.
Бертрама голос!
Антонио, ступай!
Чего ты хочешь,
Таинственная маска, в этот час?
БЕРТРАМ (открываясь).
Я вас, синьор, являюсь умолять
О милости. Вы бедняка Бертрама
Спасали много раз - не откажите
Ему доставить счастье и сегодня,
Его исполнив просьбу.
ЛИОНИ.
Ты знаком
Мне с юности, и я всегда был рад
Помочь тебе в делах или карьере,
Насколько мог разсчитывать ты быть
Повышенным на службе, по сословью
В котором ты родился. Я и нынче
Готов тебе помочь; но этот час
И дикий вид, с которым ты явился,
Невольно мне внушают подозренье,
Что ты скрываешь что-то. Впрочем, я
Попался ты беду? - в спор? ссору? драку?
Пырнул ножом, как это зачастую
Случается y нас? Когда ты только
Не пролил кровь патриция, то будь
На этот счет спокоен: я берусь
Тебя спасти. Но ежели убит
Тобой один из нас - беги немедля!
Друзья и братья мертвого в подобных
Несчастных приключеньях значат больше
БЕРТРАМ.
Я вас благодарю, синьор; но только...
ЛИОНИ.
Что там еще? Иль, может быть, ты поднял
Злодейский нож на члена Сорока?
Об этом никому. Конечно, я
Тебя сгубить не соглашусь; но если
Ты посягнул на нобиля, то долг мой
Мне не позволит защитить тебя.
.
Пришел сюда, напротив, я, синьор,
Чтобы спасти патриция от смерти,
A не затем, чтоб кровь его пролить.
Но поспешим, ведь каждый краткий миг,
Сгубить здесь жизнь. Сатурн сменил сегодня
На меч косу и на могильный пепел
Песок часов. Прошу, не выходите
Из дома завтра.
ЛИОНИ.
Что значит эта речь? К чему угрозы?
БЕРТРАМ.
К чему разспросы? Об одном прошу -
Исполните мольбу мою: останьтесь
До вас ни долетал: крик, рев толпы,
Рыданья, стоны женщин, вопль младенцев,
Стук копий и мечей, шум барабанов,
Звон с башен и церквей - пусть это все
Спокойно y себя, пока набат
Не стихнет вновь и я не прибегу
Об этом вам сказать.
ЛИОНИ.
Еще тебя
БЕРТРАМ.
И я еще вам повторю: оставьте
Напрасные разспросы. Заклинаю
Вас всем, что только есть для вас святого
Достойных ваших предков, чьей стезей
Хотите вы итти; молю во имя
Надежды вашей также быть отцом
Детей достойных вас и ваших предков;
Хорошого и чистого; молю
Всем тем, что вам когда-нибудь казалось
Способным ужаснуть нас в этом мире
Иль будущем; всем, наконец, добром,
Желал бы вам воздать я вдвое больше -
Останьтесь нынче дома под покровом
Своих богов! Доверьтесь безусловно
Тому, что я сказал для вашей пользы!
ЛИОНИ.
Я точно
Теряюся в догадках и готов
Подумать - не рехнулся ль ты? Какая
Грозит опасность мне? Скажи, откуда
Такие существуют, то какой же
Случайностью попал ты между ними?
A если, наконец, твои слова
Действительно правдивы, то зачем же
БЕРТРАМ.
Ответ мне воспрещен. В конце-концов
Скажите мне решительно, хотите
Вы выйти вопреки моим словам?
ЛИОНИ.
Не зная их причины. В час Совета -
Когда б он ни назначен был - наверно
Не буду я отсутствовать.
БЕРТРАМ.
Напрасных слов; ответьте прямо: точно
Решились выйти вы?
ЛИОНИ.
Решился твердо,
И силы нет, которая могла бы
БЕРТРАМ.
Тогда пускай окажут
Вам милость небеса!
(Хочет уйти).
ЛИОНИ.
Нам так нельзя: не об одном себе,
Как вижу я, мне надобно подумать.
Я знал тебя давно, Бертрам.
БЕРТРАМ.
Мне были покровителем. В те лета,
Когда холодный возраст не успел
Нас научить различью состояний,
Играли вместе мы, делясь согласно
Отец мой состоял тогда клиентом
У вашего, a я был близок вам,
Почти как брат. Так провели мы много
Счастливых, светлых лет, и как отличны
ЛИОНИ.
Мне кажется, то время позабыто
Тобою, a не мной.
БЕРТРАМ.
Нет, никогда
Вас против вашей воли! Вы и после
Остались мне защитником, когда
По званью своему достигли власти,
A я, бедняк Бертрам, стал жить тяжелым
Обычный жребий слабых - часто было
Уделом мне: вы в этом невиновны,
Напротив, ваша помощь постоянно
Меня спасала в бедствиях. Ни разу
Вмещалось в благородном по рожденью,
Как это видел в вас я, постоянном
Защитнике ничтожного Бертрама.
О, если б весь Сенат похож был в этом
ЛИОНИ.
Что ты хочешь
Сказать против Сената?
БЕРТРАМ.
Я? ни слова!
ЛИОНИ.
Бездомных негодяев, постоянно
Стремящихся, при помощи измены,
Смутить покой и мир. Глубокой ночью,
Закутавшись в дырявые плащи,
С проклятьем на устах. Бродяги, воры,
Солдаты прежних войн, подонки черни,
Всегдашние буяны кабаков -
Вот та среда, которая дает
Бывал ты с ними? С некоторых пор,
Я, правда, потерял тебя из виду,
Но ты всегда, насколько знаю я,
Вел честную, порядочную жизнь,
Всегда в приличном виде. Что же нынче
Случилося с тобой? Твой взгляд угрюм,
Лицо и щеки впали, безпокойство
Сквозит во всех чертах твоих, как будто
Тебе терзают душу.
БЕРТРАМ.
Стыд и горе
Действительно гнетут меня при виде
В Венеции отравлен даже воздух,
И люди, надышавшись им, доходят
До тех порывов бешенства, в котором
Кончают жизнь сраженные чумой.
ЛИОНИ.
Каким-нибудь мерзавцем! Эти речи
И мысли - не твои. Дух недовольства
Навеян на тебя чужим влияньем
Каких-нибудь бездельников; но мне
Печальным образом. Ты по натуре
Хорош и добр и не рожден для низких
Наклонностей, которые хотят
Развить в тебе порочные и злые.
Меня ведь хорошо - скажи, какое
Затеял ты с друзьями злое дело?
За что я, лучший друг твой, сын того,
Кто также был настолько верным другом
Стараться передать такую ж дружбу,
Когда еще не большую, в грядущем
В наследство нашим детям, должен нынче
С тобой быть осторожным и сидеть,
БЕРТРАМ.
Не спрашивайте больше! Я обязан
Уйти отсюда прочь.
ЛИОНИ.
A мне, конечно,
Не это ли хотел ты мне сказать,
Мой верный друг?
БЕРТРАМ.
Убитым? Кто сказал вам
Его не говорил!
ЛИОНИ.
Да, это правда;
Но в диких и блуждающих глазах,
Каких в тебе я не видал ни разу,
Пришел меня убить, то что жь ты медлишь?
Со мной оружья нет: рази без страха -
A там беги! Поверь, я не куплю
Возможность жить позорною мольбою
Иль тем, кто подослал тебя.
БЕРТРАМ.
Скорее
Пролью свою я собственную кровь,
Скорей сгубить десятки тысяч жизней
Знатнейших больше вас, чем допущу
Кому-нибудь коснуться волоска
У вас на голове.
ЛИОНИ.
То извини! Я вовсе не считаю
Себя настолько правым и достойным,
Чтоб был один спасен я в гекатомбе,
Грозящей стольким знатным. Но скажи,
И кто грозит?
БЕРТРАМ.
Венеция y нас
Похожа на семью, в которой вечно
Все эти подстрекатели погибнут
Сегодня до разсвета.
ЛИОНИ.
Что ни дальше,
То все чудней и, сверх того, ужасней!
Что я иль ты, a может быть и оба,
Мы здесь в опасности, a потому
Решись сказать все прямо! Верь, что этим
Ты совершишь великий, славный подвиг.
Чем погубить, и погубить тайком.
Ужель себя считаешь ты способным
На этакую роль? Стыдись, Бертрам!
Иль ты из тех людей, которым будет
Отрубленную голову того,
Кто был тебе всегда сердечным другом?
Судьба же эта, очень вероятно,
Грозит сегодня мне, затем, что я
Опасности, пойти во что б ни стало,
Коль скоро ты не скажешь мне, какие
Причины привели тебя сюда
С твоею странной просьбой.
.
Неужели ж
Нет средств мне вас спасти! Часы бегут,
Вы губите себя! Вы, мой спаситель,
Вернейший друг, единственный из всех
О! я молю - не делайте меня
Изменником! Позвольте вас спасти,
Оставшись вместе честным!
ЛИОНИ.
Что за честность
Изменника, то им бывает тот,
Кто возстает на власть и государство.
БЕРТРАМ.
Кто клятву дал быть верным предприятью
Чем клятвою закону. По моим
Понятиям, не сыщется на свете
Изменника гнусней того, кто, быв
Почтен доверьем друга, поражает
ЛИОНИ.
Кто ж берется
Вонзить кинжал мне в сердце?
БЕРТРАМ.
Верь, не я!
Ты не умрешь и можешь сам судить,
Насколько ты мне дорог, если я
Рискую жизнью многих!... Что сказал я?--
Не жизнью, a свободой поколенья
Не быть убийцей, как меня напрасно
Ты звал сейчас. Итак, молю еще раз -
Не выходи из дома до утра.
ЛИОНИ.
Потеря слов! Я выйду и немедля!
.
Ну, если так, то пусть погибнет лучше
Венеция, чем друг мой. Я открою
Все тотчас же: разстрою, изменю,
Предам друзей! Смотри, каким мерзавцем
ЛИОНИ.
Скажи скорее,
Что делаю тебя я благородным
Спасителем отечества и друга.
Не медли же! Все, что захочешь ты
Что будешь ты не тронут, - я ручаюсь
Тебе за все! Почет, богатство, знатность,
Все, словом, то, чем воздает отчизна
Сынам своим, не исключая сана
Со мною откровенен.
БЕРТРАМ.
Я раздумал!
Нельзя так поступать! Как ни люблю я
Служить тебе последним, но немалым
Ручательством, что я пришел сюда,
Я все ж скажу, что, выполнив свой долг,
Каким тебе обязан я, мне надо
Нам больше не видаться в этом свете!
ЛИОНИ.
Ого! Вот как! Антонио! и Педро!
Заприте дверь! Схватить его! Смотрите,
Однако, чтоб ему не причинили
(Вооруженные слуги схватывают Бертрама).
Дайте мне
Мой меч и плащ! да приказать немедля
Подать гондолу с четырьмя гребцами
(Антонио уходит).
Ну, живо! Мы сейчас
Отправимся с Джиованни Градениго
И Марко Корнаро. Бертрам, не бойся!
Тебя же от опасности, какая
Грозит нам всем.
БЕРТРАМ.
Куда же вы хотите
ЛИОНИ.
Сперва в Совет, a там
Поедем к дожу.
БЕРТРАМ.
К дожу?
ЛИОНИ.
Глава республики.
БЕРТРАМ.
Быть может, будет
Главой её с разсветом.
ЛИОНИ.
Но, впрочем, мы узнаем скоро все.
БЕРТРАМ.
Вы в том убеждены?
ЛИОНИ.
О, да! насколько
Не будет их достаточно, тогда
Совет найдет иные убежденья:
В подвалах Марка, знаешь ты, есть тюрьмы,
A в них орудья пытки.
.
Делай с ними
Что хочешь до зари; её недолго
Теперь осталось ждать. Скажи еще
Два-три подобных слова - и тебе
Какою ты грозить задумал мне.
(Антонио возвращается).
АНТОНИО.
Гондола подана, синьор, и все
ЛИОНИ.
Свести его в гондолу и стеречь,
Как глаз во лбу. Дорогой к Градениго
Я объяснюсь с тобой еще, Бертрам.
(Уходит).
Комната во дворце Дожа.
Дож и его племянник Бертуччио Фальеро.
ДОЖ.
Собрался ль наш отряд?
.
Он весь готов
С оружьем на площадке Санто-Поло
И только ждет сигнала. Я пришел
Принять от вас последние приказы.
ДОЖ.
Собрать людей из лена Валь-Марино;
Но срок был слишком краток и теперь
Об этом думать поздно.
БЕРТУЧЧИО.
Считаю это лишним. Сбор подобной
Большой толпы навлек бы подозренье,
А, сверх того, вассалы Валь-Марино,
При всей примерной храбрости, чрезчур
Съумели сохранить, как надо, в тайне
Затеянное дело до минуты,
Когда придется драться.
ДОЖ.
Ты, пожалуй,
Пришла б минута битвы, то едва ли б
Могли мы отыскать людей надежней
И преданней. Ведь челядь деревень
Хранит в себе ненарушимо верно
Иль этому патрицию, если
Расходится однажды, то пощады
Не жди никто. Крестьяне Валь-Марино
По знаку их владельца будут бить
Иль недруга. Какое дело им,
Что это Градениго иль Корнаро,
Марчелло иль Фоскари? Не в привычку
Им разбирать пустые имена
Сенаторов. Их сюзерен одет
Броней, как храбрый воин, a не тогой.
БЕРТУЧЧИО.
У нас людей достаточно и так,
Они к врагам, то я за них ручаюсь.
ДОЖ.
Конечно, жребий брошен; но при этом
Я все ж скажу, что если б надо было
Сражаться в чистом поле, я всегда
Вассалов из крестьян. Не раз я видел,
Как в жаркой сече с гуннами они
Прорезывали строй врагов, как солнце
Пронзает гряды туч, тогда, как ваши
В обозе и шатрах, пугаясь звука
Своих победных труб. Когда опасность
Ничтожна, ваши граждане дерутся,
Как стая львовь, чей образ нарисован
Не шуточно - ты пожелал, наверно б,
Иметь, как я, в резерве строй крестьян.
БЕРТУЧЧИО.
Услышав эти речи, я дивлюсь,
ДОЖ.
Подобные дела должны свершаться
Иль вдруг, иль никогда! Едва успел я
Заставить замолчать в моей душе
Остаток чувства совести, который
Решился я затеянный удар
Нанесть тотчас, - во-первых, для того,
Чтобы пресечь возможность возвращенья
Подобных чувств, a во-вторых, затем,
В испытанную храбрость только двух:
Филиппо Календаро и Бертуччьо.
Легко случиться может, что меж них
Отыщется сегодня точно также
Они вчера возстали на Сенат;
Но раз придется им в руках с оружием
Идти вперед, их собственная польза
Пробудит храбрость в каждом. Стоит раз
Проснулось чувство Каина, оно
В душе y всех хоть и таится
До времени на дне. Ты сам увидишь,
Что люди эти сделаются все
Желанье новой крови точно так же,
Как кубок пред обедом нас влечет
Скорей начать пирушку. Я уверен,
Что раз пойдет резня - нам вдвое будет
Идти вперед, a до того, нередко,
Малейший знак, ничтожный голос, слово
Способны изменить всю их решимость.
Который час, однако?
.
Надо ждать
Разсвета каждый миг.
ДОЖ.
Так не пора ли
Велеть ударить в колокол? На месте ль
БЕРТУЧЧИО.
Да, теперь
Они уж там; но я велел дождаться,
Особого приказа для сигнала,
ДОЖ.
Ты сделал хорошо. Когда ж дождемся
Мы, наконец, чтоб яркий свет утра
Заставил скрыться звезды? Я решился
Давно на все, и даже то усилье,
Чтоб с твердостью признать необходимость
Исправить зло железомь и огнем,
Мне придает тем более теперь
Спокойствия. Я, признаюсь, глубоко
О тяжком этом долге; но сомненья
Мои прошли, и я смотрю в лицо
Грозящей бури нам, как смелый кормчий
На смелом адмиральском корабле.
Что мне решимость эта обошлась
Тяжелей во сто раз, чем при бывалых
Не раз со мною случаях, когда
Я вел войска в сраженья против целых
Что в битве лягут тысячи. Да! да!
Пролить поток развратной, гнусной крови
Из жил немногих деспотов - за что
Безсмертье заслужил Тимолеон -
И труд военной жизни!
БЕРТУЧЧИО.
Я душевно
Рад видеть то, что дух благоразумья,
Помог вам укротить порывы страсти
До вашего решенья.
ДОЖ.
Я таким
Был весь мой век. Волненье возмущало
Искавшей разразиться, но едва
Пора являлась действовать, я тотчас
Вновь делался спокоен, как ряды
Убитых тел, лежавших предо мною.
Моим врагам, успевшим довести
Меня до состояния, в котором
Я нахожусь теперь. Они считали,
Что я ужасен только в первый миг
Смирять ее потом, но, к сожаленью,
Они забыли то, что есть обиды,
Которые отмщаются не вдруг
В момент их нанесенья, а, напротив,
Где спит закон, там не заснет в сердцах
Желанье правосудья, и нередко
Обиженный, желая мстить, приносит
С тем вместе пользу обществу, карая
Тогда вполне похвален. Но, однако,
Разсвет уж занялся. Взгляни: твои
Глаза моих моложе. Свежесть утра
Слышна в прохладном воздухе, и море,
БЕРТУЧЧИО.
Вы правы; свет зари подернул небо.
ДОЖ.
Так с Богом же! Ступай и прикажи
Сейчас ударить в колокол, a там
К стенам дворца. Я встречусь там с тобою;
Шестнадцать предводителей и их
Сомкнутые колонны проберутся
Различными путями. Не забудь
Я не хочу доверить истребленья
Совета десяти кому-нибудь
Иному, кроме нас. С толпой же прочих
Патрициев покончить могут руки
Пускай везде кричат: "Спаси нас, Марк!
Враги стоят пред гаванью! К оружью!
Патрон наш и свобода!" Торопись же!
Пора пришла!
.
Прощайте, добрый дядя!
Я встречу вас свободным и монархом,
Иль больше мы не свидимся.
ДОЖ.
Поди
Тебя на разставанье. Поспешай же;
Заря встает. Когда ты встретишь наших
Товарищей - пришли меня об этом
Уведомить, a там пускай набат,
Марка!
(Бертуччио уходит.)
ДОЖ (один).
Уходит он и каждый шаг его
Свершится рок! Ужасный ангел смерти
Витает над Венецией, и если
Еще над ней не пролил чаши гнева,
То только потому, что роковой
Орла в свободном воздухе, когда,
Избрав себе добычу и сдержавши
На миг полет, бросается он вновь
С удвоенною силой и пронзает
Светлеет небо медленно! Спеши,
Желанный день! Я не привык разить
Врагов во тьме, чтоб меч не знал ошибки.
A ты лазурь волны! не мало раз
Арабов, генуэзцев или гуннов!
Лилась при том и кровь венецианцев,
Но кровь победной славы их; теперь же
Зардеешься, свободная волна,
При этом мысль, что варварская кровь
Здесь льется точно так же, в этом страшном
Потоке пурпура. Друзья ль, враги ли
Должны погибнуть нынче, - это будут
Отечества. И я - проживший больше,
Чем восемьдесят лет, занявший пост
Хранителя отчизны, пробуждавший
Такой восторг, что тысячи народа
Его мольбой, чтоб Божья благость
Ниспала на чело мое, со славой
И долгим, мирным веком - я теперь
Увижу этот день. Но, впрочем, чем бы
Отметится ужасным черным знаком
В календарях, начнет собою эру
Иной, счастливой жизни. Дож Дандоло,
Проживший девяносто с лишним лет,
Принять венец монарха. Я готов
На это точно также, но за то
Отдам свободу родине, хоть, правда,
Дурным, ужасным средством, но конец
Не ценят часто ни во что, но ложно
Людскою будет даже и назвать
Кровь низких этих деспотов. Они,
Как злой Молох, питаются, напротив,
Теперь пора отправить их в могилы,
Которые так щедро населяли
Они своими ближними. О, мир!
О, род людской! Скажи: что ты такое
Каким даешь ты имя добрых дел?
Зачем должны карать мы преступленье
Таким же преступленьем? Убивать
До времени людей, тогда как смерть
Излишним сделав меч? К чему я сам,
Дожив до лет, недальних до предела
Иной, загробной жизни, посылаю
Теперь туда людей точь в точь герольдов
Об этом разсуждать!
(Минута молчанья).
Чу! что я слышу?
Мне кажется вдали раздался говор
Иль это мне почудилось? Нас часто
Обманывает так воображенье
В минуты ожиданья! Знак не подан,
И посланный племянника теперь
Что в этот самый миг скрипит на петлях
Тяжелая окованная дверь,
Ведущая на башню, где висит
Громадный медный колокол, ужасный
Постигших государство. Пусть же он
Исполнит нынче долг свой! Пусть вздрогнут
В основах стены башни под последним
Его зловещим звоном! Что же это,
Я сам готов пойти туда, но пост мой
Нужнее здесь. Вокруг меня должны
Столпиться все; во мне та связь и сила,
Которыми скрепляется различье
Мешающих подобным предприятьям.
Я должен поддержать геройство в слабых
Затем, что если надо ожидать
Решительной резни - она наверно
Остаться здесь, как следует главе
Задуманного дела. Чу! идут!
Ужели это посланный Бертуччьо?
Успел ли он? зачем он здесь?
офицер со стражей.
ДОЖ.
Они!
Пропало все! Но все ж я должен сделать
ОФИЦЕР.
Дож! ты пленник
За тяжкую измену государству.
ДОЖ.
Я пленник? я? твой герцог? кто позволил
Изменником меня, скрывая этим
Свою измену сам?
ОФИЦЕР (показывая бумагу).
Совета Десяти.
ДОЖ.
Зачем и где
Собрался их совет? Иль ты не знаешь,
Что он законен только, если герцог
Лежит на мне так точно, как твоя
Обязанность сейчас мне дать дорогу,
Иль проводит к Совету Десяти.
ОФИЦЕР.
По экстренным делам в монастыре
Спасителя, a не в обычной зале,
ДОЖ.
Ты смеешь быть ослушником?
ОФИЦЕР.
Венеции и буду ей служить
По данной клятве верно. У меня
В руках приказ правительства.
ДОЖ.
В приказе
Его не подписал; приказ же, данный
Таким путем, преступен. Разве жизнь
Тебе не дорога, что ты дерзаешь
Брать на себя ответственность за акты,
ОФИЦЕР.
Я обязан
Исполнить, что велят, не разсуждая.
Мне велено стеречь тебя; судить же
ДОЖ (в сторону).
Мне только бы продлить немного время,
Пока раздастся звон. Тогда пойдет
Все хорошо. Спеши, спеши, племянник!
Кто б ни был победителем: народ ли
Со мной в главе, иль бедная толпа
Рабов с своим Сенатом - побежденных
Равно постигнет гибель.
Звон! раздался
Желанный звук! (Страже).
Вы слышите ли стая
Лишиться заработка? Этот звук
Ваш приговор! Гуди, гуди сильнее,
Могучий звон! Какой теперь ценой,
Бездельники, придется заплатить
ОФИЦЕР,
Проклятье!
Эй! на-голо мечи - и стерегите
Входную дверь! Когда нам не удастся
Проклятый звон - все кончено! Должно быть,
Мой посланный не понял приказанья,
Иль сбился на пути, внезапно. встретив
Нежданную помеху. Сбегай живо,
Здесь с прочими.
(Часть стражей уходит).
ДОЖ.
Несчастный, трепещи!
Проси себе прощенья, если только
Не более минуты. Разсылай
Теперь своих бездельников; им больше
Сюда не возвратиться.
ОФИЦЕР.
Они умрут при честном исполненьи
Того, что им приказано, как я.
ДОЖ.
Глупец! глупец! ты думаешь орел
Польстится на подобную добычу,
Пока не навлечешь себе погибель
По собственной вине; и если души,
Подобные твоей, способны видеть
Свет истины, тогда учись хоть знать,
ОФИЦЕР.
Ты ж учись
Покамест быть под стражей. Звон умолк,
Проклятый знак, которым вы хотели
Он точно прогудел решенье смерти,
Но только не Сенату.
ДОЖ.
Стихло все!
Спасенья нет!
.
Ну, что ты скажешь, дож?
Иль будешь ты еще меня винить
В измене и откажешься сознаться,
Что я исполнил долг?
ДОЖ.
Ты совершил действительно поступок,
Вполне тебя достойный: добыл плату
За кровь мою! Купившие за деньги
Твои труды, съумеют наградить
Не забывай, что ты сюда явился
Меня стеречь, a не болтать, как это
Сказал мне сам. Так исполняй же долг
Свой в точности. Хоть я теперь и пленник,
ОФИЦЕР.
В этом я
Вполне послушен вам и не позволю
Ничем затронуть ваш высокий сан.
ДОЖ
Теперь могу я только умереть.
A как успех был близок! Как охотно
Я умер бы среди его разгара!
И вот как должен пасть я!
2-й офицер.
Мы схватили
Его y двери башни, где набат
Раздался по его распоряженью
1-й офицер.
Стоит ли стража
У всех дверей и входов во дворец?
2-й офицер.
Нет надобности больше; все вожди
Закованы, a некоторых даже
Потребовали в суд. Сообщники
Разсеяны и многих захватили.
.
О, дядя! дядя!
ДОЖ.
Пользы нет бороться
С несчастною судьбой! Былая слава
Покинула наш дом.
.
Кто мог представить
Такой исход? Одной минутой раньше б...
ДОЖ.
Минута та могла бы изменить
Дела веков - и это уж одно
Мы встретим смерть, как люди, для которых
Триумф не заключается в одном
Успехе предприятья! Что б в грядущем
Ни ждало нас, мы оба встать съумеем
Все кончится в минуту! Я готов бы
Испить один ту чашу; но коль скоро
Они заставят нас итти с тобою
Одним путем - нам должно показать,
И нас самих.
БЕРТУЧЧИО.
Поверь, почтенный дядя,
Что я не осрамлю тебя.
1-Й .
Синьоры!
Нам дан приказ вас разместить немедля
В отдельные покои до поры,
Когда Совет вас пригласит к допросу.
ДОЖ.
Так далеко завесть свою насмешку?
Пускай они поступят с нами так же,
Как мы хотели с ними, но к чему
Все это представленье? Наши ставки
На жизнь иль смерть - удар достался им,
Хотя они и взяли перевес
Фальшивыми костями. Кто же был
Иудой нашим здесь?
1-Й .
Я не могу
На это вам ответить.
БЕРТУЧЧИО.
Я отвечу
Он и теперь подробно разъясняет
Донос свой гнусный Юнте.
ДОЖ.
Как! Бертрам?
Тот бергамасец? О, судьба! какими
Иль губишь нас порой! И эта тварь,
Предательством запятнанная дважды,
Теперь заслужит почести и славу,
Как гуси Капитолия, чьим криком
За что достойно заслужил
Себе триумф, тогда как Манлий, спасший
От галлов стены города, был сброшен
С Тарпейского утеса.
1-Й .
Он замыслил
Измену государству и искал
В нем сделаться тираном.
ДОЖ.
Он хотел
Об этом толковать нам! Исполняйте
Свою обязанность.
1-Й ОФИЦЕР.
Бертуччьо, мы
Во внутренних покоях.
БЕРТУЧЧИО.
До свиданья,
Почтенный, добрый дядя! Если нам
То, может быть, они позволят вместе
Зарыть хоть наши трупы.
ДОЖ.
Да! так будем
Мы вместе и на небе! наши души
Для бренных наших тел! Враги не могут
Заставить истребить в сердцах потомства
Разсказ о тех, которые хотели
Низвергнуть злобных деспотов с их тронов.
Достойных подражателей, хоть, правда,
До этого придется долго ждать!