| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1823 |
| Категория: | Поэма |
Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Дон-Жуан. Песнь десятая
ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ.
I.
Увидевъ разъ, какъ яблоко упало,
Смущенный темъ явленiемъ, Ньютонъ
Открылъ (хоть я ученымъ верю мало)
Всемiрный тяготенiя законъ.
Когда молва не ложь распространяла,
То со временъ Адама первый онъ
Съумелъ найти звено соединенья
Межъ яблокомъ и следствiемъ паденья.
II.
Отъ яблокъ пали мы; но этотъ плодъ
Возвысилъ снова родъ людской убогiй
(Коль веренъ приведенный эпизодъ).
Проложенная Ньютономъ дорога
Страданiй облегчила тяжкiй гнетъ;
Съ техъ поръ открытiй сделано ужъ много,
И верно мы къ луне когда-нибудь,
Благодаря парамъ, направимъ путь.
Вы спросите: зачемъ вступленье это?
А потому, что въ сердце пышетъ жаръ
И вдохновеньемъ грудь моя согрета.
Я мiру не принесъ открытiй въ даръ
И ниже техъ, что, къ удивленью света,
Изобрели и телескопъ, и паръ,
И противъ ветра шли; но къ ихъ союзу
Хочу пристать, призвавъ на помощь музу.
IV.
Я также противъ ветра плылъ и волнъ;
Бороться и до ныне продолжаю;
Про землю позабывъ, отваги полнъ,
По океану вечности блуждаю;
Средь грозныхъ волнъ плыветъ мой утлый чолнъ,
А бешенымъ валамъ не видно краю!
Но онъ, несясь впередъ, проходитъ тамъ,
Где гибель бы грозила кораблямъ.
V.
Вернусь къ Жуану. Светлая дорога
Завидный плодъ веселаго пролога,
Но злой судьбы превратностей не зналъ.
О, музы! (мне всегда ихъ служитъ много)
За нимъ нейдите дальше пышныхъ залъ!
Скажу лишь, что Жуанъ, годами юный,
Осыпанъ былъ щедротами фортуны.
VI.
Но счастью можно ль ввериться вполне?
Какъ птичка, упорхнуть оно готово.
Давидъ поетъ: .О, крылья дайте мне,
Чтобъ, улетевъ, покой нашелъ я снова!*
Кто въ старости не плачетъ о весне?
Кому не милы отзвуки былого?
И кто бъ не променялъ, когда бы могъ,
Хрипъ старости на юношескiй вздохъ?
VII.
Но молкнетъ вздохъ, хотя судьба коварна;
Слезъ (даже вдовьихъ) грустные следы
Стираются. Такъ затопляетъ Арно
Въ ней летомъ нетъ. На почве благодарной
Людского горя - сочные плоды;
Они всегда обильны: счесть ихъ где же?
Но пахари работаютъ не те же.
VIII.
Однакожъ многихъ губитъ жизни путь;
Былыя муки этому причиной;
Не вздохъ любви, а кашель сушитъ грудь
И раннiя являются морщины.
Приходится глаза навекъ сомкнуть
До срока многимъ; тяжкiй гнетъ кручины
Въ могилу сводитъ ихъ. О, счастливъ тотъ,
Кто кончилъ съ жизнью тягостный разсчетъ!
IX.
Но смерть Жуану вовсе не грозила;
Случайно возвеличенный судьбой,
Онъ ликовалъ; его и не страшила
Непрочность всякой радости земной;
За холодъ, Что декабрь несетъ уныло,
Умнее запастись, конечно, летомъ
На холодъ злой зимы тепломъ и светомъ.
X.
Притомъ, Жуанъ былъ качествъ полнъ такихъ,
Что женщинъ среднихъ летъ въ восторгъ приводятъ,
Но не девицъ. Увы! любовь для нихъ
Загадка. Мысли ихъ въ тумане бродятъ;
Оне о страсти знаютъ лишь изъ книгъ
И томно глазъ своихъ съ небесъ не сводятъ.
По солнцу и годамъ нельзя, по мне,
Ихъ возрастъ исчислять, а по луне.
XI.
Изменчива луна и непорочна;
Вотъ почему такъ выразился я;
Причины не найдете вы побочной;
Но въ сказанномъ (правдивость не ценя)
Все будутъ тайный смыслъ искать нарочно,
Чтобъ такъ, какъ Джеффри, уязвить меня.
Но онъ - мой другъ, я мстить ему не стану;
XII.
Когда сталъ другомъ врагъ - безчестенъ онъ,
Вновь уязвляя стрелами своими;
Я злобою такою возмущенъ.
Какъ съ чеснокомъ, съ людьми ужиться злыми
Нельзя. Враговъ нетъ хуже новыхъ женъ
И отставныхъ любовницъ. Вместе съ ними
Грешно идти тому, кто пересталъ
Быть недругомъ и клятву въ дружбе далъ.
XIII.
Где не клеймятъ отступничествъ позорныхъ?
Бобъ Соути, перебежчикъ, лжецъ, - и тотъ,
Попавъ въ вонючiй хлевъ певцовъ придворныхъ,
Къ противникамъ наврядъ ли перейдетъ.
Нигде изменъ не переносятъ черныхъ
И флюгеровъ везде презренье ждетъ;
Постыдно наносить тогда удары,
Когда лишился силъ противникъ старый.
XIV.
Юристъ и критикъ видятъ только пятна;
Живя людскими распрями, они
Все замечаютъ и имъ все понятно.
Мы, большинство, свои проводимъ дни,
Не видя жизни стороны обратной;
Юристъ же, какъ хирургъ, ища изъянъ,
Старается изведать тайны ранъ.
XV.
Юристъ всегда въ грязи, того не скроемъ;
Какъ нравственности жалкiй трубочистъ,
Всегда покрытъ онъ сажи толстымъ слоемъ;
Сменивъ белье, онъ все жъ не будетъ чистъ;
Онъ превращенъ въ змею житейскимъ строемъ;
Но вы, о Джеффри, праведный юристъ
И носите (величья въ васъ такъ много!)
Плащъ адвоката цесарскою тогой.
XVI.
Теперь, загладивъ старые грехи,
Съ былымъ врагомъ, въ меня метавшимъ громы
И критика озлобленные томы),
Хочу я выпить за былые дни,
За Auld Lang Syne. Мы съ вами незнакомы;
Быть можетъ и не встречусь съ вами я,
Но вашу честность не хвалить нельзя.
XVII.
Хотя не прочь поддаться я желанью
Васъ чествовать, но посвятилъ не вамъ
Мечты объ Auld Lang Syne, - воспоминанью.
На половину я шотландецъ самъ
По крови и совсемъ - по воспитанью.
Скептически прошу къ моимъ словамъ
Не отнестись, - я не шучу ни мало;
Мысль о быломъ мне душу взволновала.
XVIII.
Когда слова заветныя звучатъ,
Шотландiи родной мне снятся горы;
Ея потоковъ светлыхъ шумный рядъ;
Балгунскiй мостъ надъ бездною; уборы
Въ прошедшее я устремляю взоры,
И много детскихъ грезъ и нежныхъ тайнъ
Мне въ памяти рисуетъ Auld Lang Syne.
XIX.
Хотя, въ припадке рифмъ и озлобленья,
Шотландцамъ (юность мстительна всегда!)
Тяжелыя нанесъ я оскорбленья,--
Не въ силахъ мимолетная вражда
Въ насъ заглушить былыя впечатленья;
Въ себе шотландца ранилъ я тогда,
Но не убилъ его, и съ прежнимъ пыломъ
О "крае рекъ и горъ" мечтаю миломъ.
XX.
Отчасти былъ идеалистъ Жуанъ,
Намъ распознать, что - правда, что - обманъ;
Межъ теломъ и душой союзъ непроченъ.
Одной душе уделъ безсмертья данъ,
А человекъ и теломъ озабоченъ.
Но скрыты тайны будущихъ временъ.
XXI.
Жуана шло успешно обрусенье.
(Вотъ вамъ примеръ слепой судьбы игры!)
Когда она обильные дары
Несетъ съ собой? Двора увеселенья,
Победы, танцы, выходы, пиры!
Безъ счета деньги - для него все это
XXII.
Его ласкалъ, какъ прежде, Дворъ и светъ;
Хоть постъ, имъ занимаемый, порою
И утомлялъ его - беды въ томъ нетъ;
И трудъ не въ трудъ, когда мы въ цвете летъ;
Тогда мы бредимъ славой и войною,
Любви невольно признавая власть;
Лишь въ старости въ насъ дышитъ къ деньгамъ страсть.
Средь молодежи праздной и развратной
Герой мой жизнь разгульную повелъ;
Губя въ насъ свежесть чувства безвозвратно,
Такая жизнь плодитъ не мало золъ;
Будя въ насъ эгоизмъ и произволъ
Даря страстямъ. Душа,тогда забыта
И какъ улитка въ раковине скрыта.
XXIV.
Съ поручикомъ красивымъ я не стану
Распространяться долго. Средства нетъ
Спастися отъ тяжелаго изъяна
Бегущихъ дней; царямъ покоренъ светъ,
Где жъ демократовъ вы найдете злей
Морщинъ, враговъ и лести, и цепей?
XXXV.
Смерть - царь царей и вместе Гракхъ вселенной.
Равняетъ всехъ. Беднякъ, трудомъ согбенный,
И властелинъ - въ земли ничтожный пластъ
Обращены ей будутъ неизменно;
И тотъ клочокъ земли лишь жатву дастъ,
Смерть - радикалка, въ этомъ нетъ сомненья.
XXVI.
Межъ темъ Жуанъ веселый тешилъ нравъ,
Ища повсюду только наслажденiй;
Кружился онъ средь вихря развлеченiй
И суеты. Хоть я и не лукавъ
И не терплю напрасныхъ осужденiй,
Но думаю, что шкуры медведей
XXVII.
Ту жизнь, что велъ Жуанъ, боясь укора,
Не опишу, хоть съ нею я знакомъ,
Но я, увы! добрался ужъ до.бора",
Тотъ съ юностью проститься долженъ скоро
И, проливая слезы о быломъ,
Стремиться долженъ къ старости убогой,
Идя съ трудомъ пустынною дорогой.
Поменьше разсуждать себе зарокъ
Я далъ; мне философiя постыла;
Но мне такой обетъ пойдетъ ли впрокъ?
Порою думъ неотразима сила;
Какъ травы льнутъ къ скаламъ, какъ къ губкамъ милой
Льнетъ поцелуй... Но такъ какъ жажду я
Читателей найти, - сдержу себя.
XXIX.
Лишь онъ не увивался за толпой;
Какъ въ скакуне породистомъ и рьяномъ,
Въ немъ чистокровность виделась. Красой
И юностью пленялъ онъ, стройнымъ станомъ,
Но важный постъ, имъ занятый недавно,
Его успеховъ былъ причиной главной.
XXX.
Онъ написалъ въ Испанiю роднымъ.
И очень пригодиться можетъ имъ,
Они ответъ, ни медля ни мгновенья,
Ему послали. Снилась ужъ инымъ
Въ Россiю эмиграцiя. Въ волненьи
И Петербургъ съ Мадридомъ станетъ схожъ!"
XXXI.
Жуана мать, узнавъ, что денегъ мало
У своего банкира сынъ беретъ
Что свой приветъ ему за это шлетъ.
Отъ тратъ она его остерегала
И прибавляла, что уменъ лишь тотъ,
Кто, бурныхъ удовольствiй избегая,
XXXII.
Мадонне и Христу о немъ молясь,
Его просила въ папу верить свято,
Отнюдь, однакожъ, явно не глумясь
Сказавъ, что вновь семьей обзавелась,
Поздравила его съ рожденьемъ брата;
Затемъ царицу стала восхвалять
За то, что обошлася съ нимъ какъ мать.
Она ее за то венчала славой,
Что молодежи ходъ она даетъ,
За Донъ Жуана не боялась нравы
Заботливая мать. Где солнце жжетъ,
Въ стране жъ такой, где холодно весь годъ,
Где никогда почти не таютъ льдины,
И нравственности таять нетъ причины.
XXXIV.
(Прибегнувъ даже къ лести самой грубой),
Какъ добродетель - пасторы. Имъ чтить
Лишь на словахъ ее, конечно, любо.
Для этого желалъ бы я добыть
Иль даже старой тетушки рожокъ;
Чтобъ громъ хвалы пойти могъ людямъ впрокъ.
XXXV.
Не зная лицемерья, безъ сомненья,
Межъ праведными райскiя селенья
Разделятся въ день страшнаго суда.
Такъ раздробилъ саксонскiя владенья
Вильгельмъ Завоеватель. Онъ тогда
Мольбамъ людей ему служившихъ внемля.
XXXVI.
Однако же не мне тужить о томъ!
Мои два предка множество угодiй
Сдирать въ те годы шкуру было въ моде,
Не церемонясь съ попраннымъ врагомъ;
Мои жъ два предка при большомъ доходе
Съ именiй техъ церквей воздвигли рядъ,
XXXVII.
Жуанъ и въ счастье сходенъ былъ съ мимозой,
Прикосновенiй не терпя ничьихъ.
(Такъ королямъ стихи тошнее прозы,
Возможно, что наскучили морозы
Герою моему; въ мечтахъ своихъ,
Быть можетъ, онъ стремился къ солнцу юга
И бредилъ красотой въ часы досуга.
Быть можетъ... Но догадокъ скуденъ плодъ,
Лишь въ фактахъ дело. Редкiй гость отрада;
Могильный червь всегда свое возьметъ;
Увы! ему неведома пощада.
Сердись иль нетъ, а заплатить все надо;
Безъ горя и тревогъ нельзя прожить:
То давитъ скорбь, то надо долгъ платить.
XXXIX.
Слегъ Донъ Жуанъ, къ смятенiю Двора.
Придворный врачъ, мужъ дела и совета,
(Который прежде пользовалъ Петра),
Упадокъ силъ считая злой приметой,
Удвоили микстуры; Дворъ смутился
И ликъ царицы скорбью омрачился.
XL.
Въ догадкахъ все терялись. Слухъ прошелъ,
Болтали, что онъ самъ себя извелъ,
Все силы истощивъ (трудомъ подавленъ,
Что для него былъ черезчуръ тяжелъ);
Иными же былъ иначе поставленъ
Его сгубилъ Суворовскiй походъ.
XLI.
Вотъ какъ врачи пеклися о Жуане:.
Sodae sulphat. 3vj.
Aquae fervent, f. 3iss. 3ij. Tinctura Senna
(Тутъ врачъ ему поставилъ банокъ рядъ
R. Pulv. Com. gr. iij. Ipecacuanhae
(Сердить врача порой Жуанъ былъ радъ)
Et haustus ter in die caplendus.
XLII.
Такъ лечатъ и порою губятъ васъ
Врачи, secundum artem. Мы надъ ними
Язвили ихъ насмешками своими;
Когда же раздается смерти гласъ
И Лета насъ волнами роковыми
Готова поглотить, мы въ тотъ же мигъ
XLIII.
Жуану не на шутку смерть грозила,
Но крепкая натура верхъ взяла,
И сталъ онъ выздоравливать, но сила
И бледность лика ясно говорила,
Что не совсемъ болезнь его прошла.
(Врачи нашли, заметя ту истому,
Что южный зной необходимъ больному).
Среди снеговъ - увы! - не можетъ цвесть
Привыкшее къ теплу растенье юга.
Царицу огорчила эта весть,
Но, видя, что онъ гаснетъ отъ недуга
Решилась, наградивъ его заслуги,
Торжественно его отправить въ даль,
Хоть бросить ей любимца было жаль.
XLV.
Какой то разбирали договоръ
Межъ Англiей и Русью дипломаты.
Торговые вопросы жаркiй споръ
Межъ ними возбуждали и трактаты
Морей мы никому не уступаемъ
И "uti possidetis" только знаемъ.
XLVI.
И вотъ Жуанъ назначенъ былъ посломъ,
Блеснуть своимъ могуществомъ притомъ
Царица горделивая хотела.
Ему чрезъ день назначенъ былъ прiемъ.
(Любимцевъ отличать она умела!)
Жуанъ былъ ею щедро награжденъ.
XLVII.
Во всехъ делахъ ей улыбалось счастье;
Но счастiе - уделъ венчанныхъ женъ
Не знаю, но таковъ судьбы законъ.
Открыто выражать свое участье
Царица не могла: безстрастенъ тронъ;
Но такъ ее смутилъ отъездъ больного,
XLVIII.
Но время - лучшiй утешитель въ мiре
Забвенiе съ собою принесло,
И крепкiй сонъ она вкусила въ мире
До сорока восьми межъ темъ дошло
Ея вниманья жаждущихъ, число,
Она не торопясь ничуть избраньемъ, ,
Лишь любовалась ихъ соревнованьемъ.
Жуанъ готовъ; карета подана
Изящнаго и царственнаго вида;
Царица, съ Ифигенiей сходна,
Въ ней посетила некогда Тавриду.
И вотъ онъ скоро скроется изъ виду,
Россiю покидая. Экипажъ
Своимъ гербомъ герой украсилъ нашъ.
L.
Съ нимъ были; чижъ, бульдогъ и горностай;
Животныхъ онъ любилъ, того не скрою.
(Кто хочетъ, эту странность объясняй!)
Такъ любятъ девы старыя порою
Но сходствомъ темъ язвить его за что же?
Онъ не былъ старъ и девой не былъ тоже.
LI.
Въ другихъ каретахъ чинно разместясь
Жуана свита вследъ за нимъ неслась.
Съ нимъ рядомъ помещалася Леила
(Малютку чудомъ онъ отъ смерти спасъ
Въ зловещiй день погрома Измаила).
Жемчужины Востока не забылъ.
LII.
Серьезна и нежна была красотка;
Такiе типы поражаютъ насъ,
Средь мамонтовъ костей погибшихъ расъ;
Опасно въ жизнь вступать съ душою кроткой
И любящей - судьба заестъ какъ разъ.
Но десять летъ всего малютке было:
LIII.
Любимый ей, Жуанъ ее любилъ.
Конечно, было свято чувство это,
Но редко мы такой встречаемъ пылъ;
Чтобъ быть отцомъ, онъ слишкомъ молодъ былъ;
Въ своей семье же братскаго привета
Онъ не встречалъ. Жуанъ, сестру имей,
Какъ горько бъ тосковалъ въ разлуке съ ней!
Жуанъ былъ чистъ душою, хоть не теломъ,
И думъ въ себе порочныхъ не таилъ.
(Развратникъ только льнетъ къ плодамъ незрелымъ,
Чтобъ возбуждать въ крови остывшiй пылъ;
Отъ кислоты). Хоть онъ порой грешилъ,
Поддаться искушенiямъ готовый,
Но платонизмъ былъ чувствъ его основой.
LV.
Такъ онъ любилъ невинное творенье,
Гордяся темъ, что отъ неволи злой
Спасъ девочку. Онъ думалъ путь спасенья
Ей указать при помощи святой
Порою и ошибочны: верна
Традицiямъ осталася она
LVI.
Никакъ не соглашалася Леила
Увы! святую воду мало чтила
И съ ужасомъ глядела на ханжей;
На исповедь къ аббатамъ не ходила
(Греховъ, быть можетъ, не было за ней)
Все Магомета славила пророкомъ.
LVII.
Она чуждалась назареевъ злыхъ;
Лишь для Жуана делала изъятье;
Ей спасши жизнь, - и онъ свои объятья
Какъ братъ ей открывалъ. Хоть годы ихъ
И разнились, а также и понятья,--
Отсутствiе межъ ними всякихъ узъ
LVIII.
Чрезъ Польшу, что подъ тяжкимъ стонетъ игомъ,
Въ Курляндiю свой путь направилъ онъ;
Тамъ герцогомъ, благодаря интригамъ,
(Искусство въ томъ, чтобъ пользоваться мигомъ!)
Дорогой той же шелъ Наполеонъ,
Чтобъ въ действiе привесть свои угрозы;
Но взяли верхъ надъ кесаремъ морозы.
"О, гвардiя моя!" - низринутъ въ прахъ,
Такъ восклицалъ богъ, слепленный изъ глины.
Тотъ ореолъ, что онъ стяжалъ въ бояхъ,
Похоронили снежныя равнины.
Кто виделъ Польши светлыя картины,
Тотъ знаетъ, что рождаетъ пламя ледъ,
Какъ только о Косцюшке речь зайдетъ.
LX.
Затемъ попалъ мой ветреный герой;
Но онъ, сознаюсь въ томъ, ни въ грошъ не ставилъ
Философовъ, и путь дальнейшiй свой
Въ Германiю, безъ отдыха, направилъ,--
Где гражданъ, все переносить готовыхъ,
Такъ шпоритъ власть, какъ жалкихъ клячъ почтовыхъ.
LXI.
Проехавъ черезъ Дрезденъ и Берлинъ,
Какъ чуденъ видъ готическихъ руинъ!
Все дышитъ въ нихъ и прелестью, и тайной,
Кто бъ не хотелъ, глядя на рядъ картинъ,
Пленяющихъ красой необычайной,
И въ глубь временъ невольно мысль летитъ.
LXII.
Жуанъ Мангеймъ увиделъ величавый
И посетилъ затемъ красивый Боннъ,
Какъ грозный призракъ рыцарскихъ временъ.
(Но недосугъ мне посвящать октавы
Темъ временамъ). Былъ въ Кельне также онъ;
Одиннадцати тысячъ девъ невинныхъ
LXIII.
Оттуда онъ въ Голландiю попалъ
И виделъ Гаги пестрыя постройки.
Тамъ, что ни шагъ, плотина иль каналъ;
Не можетъ дня прожитъ; но.я слыхалъ,
Что запретить ему хотятъ попойки;
Какъ перенесть ему такой запретъ?
Чемъ будетъ онъ насыщенъ и согретъ?
Севъ на корабль, вотъ къ острову свободы
Понесся Донъ Жуанъ, судьбой гонимъ;
Подъ кораблемъ, шумя, клубились воды
И ветеръ дулъ съ стенанiемъ глухимъ.
Замучилъ всехъ. Жуанъ же свыкся съ нимъ;
На палубе бродя, онъ край желанный
Старался разглядеть въ дали туманной.
LXV.
И меловыя скалы Альбiона
Жуанъ, смутясь, въ тумане увидалъ
На сероватомъ фоне небосклона.
Которые товары и законы
Повсюду разсылаютъ и съ морей
Взимаютъ дань, гордясь казной своей.
LXVI.
И у меня причинъ особыхъ нетъ
Ее любить; но вижу съ сожаленьемъ,
Что гибнетъ славный край, дивившiй светъ
И силою своею и значеньемъ.
И, позабыть успевъ вражду былую,
Жалею отъ души страну родную.
LXVII.
О, еслибъ только знать она могла,
Ее клеймятъ! Проклятья безъ числа
Ей дружно шлютъ, надеясь въ часъ невзгоды
Вонзить ей въ сердце ножъ; она жъ была
Когда то светлой вестницей свободы;
Сковать и мысль отрадно было бъ ей.
LXVIII.
Ее, порабощенную, едва ли
Свободною назвать решимся мы;
Зловещiй сторожъ мрачной ихъ тюрьмы,
Опора техъ, что кандалы сковали?
Свобода жаждетъ света, а не тьмы;
Тюремщика жъ плачевна такъ же доля,
LXIX.
Корабль присталъ; кипела жизнь вокругъ;
Жуанъ увиделъ Дувра дорогого
Пакботы, что ограбить васъ готовы;
Отель съ толпой снующихъ всюду слугъ
И, наконецъ... (увы, не можетъ слово
О немъ понятья дать!) длиннейшiй счетъ,
LXX.
Хотя Жуанъ былъ не скупого нрава
И о богатой не тужилъ казне,
Но счетъ отеля (плодъ мечты лукавой)
Все жъ долженъ былъ онъ расплатиться. Право
Дышать свободнымъ воздухомъ въ стране,
Где светлый солнца лучъ хоть и реденекъ,
Конечно, если взвесить, стоитъ денегъ.
Эй, лошадей! Въ Кентербери впередъ!
Какъ кони быстро мчатся по дороге!
Въ Германiи совсемъ не то васъ ждетъ;
Тамъ путника везутъ, какъ возятъ дроги
Все время шнапсъ; и какъ ни будьте строги,
Ферфлухтеромъ язвя его не разъ,
Быстрее все жъ не повезетъ онъ васъ.
LXXII.
Такъ кровь волнуетъ быстрая езда,
Восторгъ и упоенiе даря вамъ.
Когда впередъ не горькая нужда
Васъ гонитъ, сладко пользоваться правомъ
И темъ для насъ отрадней та утеха,
Чемъ менее важна причина спеха.
LXXIII.
Въ Кентербери соборъ имъ показалъ
Плиту, где Бекетъ, другъ свободы, палъ,
И шлемъ, что Черный Принцъ въ бояхъ прославилъ.
Какой же результатъ громъ славы далъ?
Какiе по себе следы оставилъ?
Остался лишь скелетъ да ржавый шлемъ.
LXXIV.
Жуану шлемъ отважнаго героя
И Бекета унылый мавзолей
За то погибъ служитель алтарей,
Что, мiръ отъ зла спасая и застоя,
Хотелъ права умерить королей.
Леила, обративъ на храмъ вниманье,
"для чего такое зданье?"
LXXV.
Сказали ей, что это Божiй домъ;
Она нашла, что помещенье Бога
Красиво, но дивилася, что въ немъ
Разрушившихъ; жалела и о томъ,
Что Магометъ не взялъ того чертога,
Который брошенъ (такъ казалось ей),
Какъ жемчугъ передъ сонмищемъ свиней.
Впередъ къ лугамъ! Живая зелень луга
Влечетъ къ себе. Поэтъ ей больше радъ,
Чемъ роскоши пленительнаго юга,
Что светлыми картинами богатъ.
Глядитъ поэтъ и, нежностью объятъ,
Забыть готовъ, на немъ покоя взоры,
Снега, вулканы, пропасти и горы.
LXXVII.
Но нетъ, - боюсь заплакать! Съ быстротою
Летитъ впередъ Жуанъ, красой дорогъ
Любуясь и свободною толпою,
Снующею по нимъ. Тотъ уголокъ
И если злой зоилъ ее бранитъ,
То самъ себе онъ этимъ лишь вредитъ.
LXXVIII.
Люблю шоссе. Безъ всякаго мученья
Сходны съ орломъ парящимъ, въ упоеньи
Вы мчитесь по нему. Будь искони
Устроенъ этотъ путь, тамъ, безъ сомненья"
Катаясь, Фебъ лучи бы лилъ свои!
Surgit amari aliquid - застава.
LXXIX.
Для всякаго расплата - острый ножъ.
Маккiавель, всехъ правящихъ учитель,
"тяжелъ повинностей платежъ!
Вы съ подданнымъ не ссорясь жить хотите ль -
Его казны не трогайте. И что жъ?
Убей его семью, родныхъ властитель,--
Простить все это подданный бы могъ,
".
LXXX.
Ложилась тень, когда объятъ волненьемъ,
Жуанъ на холмъ взобрался, что глядитъ
На Лондонъ (имъ гордяся иль съ презреньемъ -
Жуанъ смотрелъ съ невольнымъ упоеньемъ
На Лондона необычайный видъ,
Дивясь его могуществу и силе...
О, гордый бриттъ! Жуанъ на Шутерсъ-Гилле!
Какъ изъ вулкана гаснущаго, дымъ
Надъ городомъ носился чернымъ паромъ.
Столицу съ видомъ сумрачнымъ своимъ
"Гостиной Сатаны" зовутъ не даромъ!
Но онъ не могъ не относиться съ жаромъ
Къ народу, что часть мiра разгромилъ,
Другую часть лишивъ отъ страха силъ.
LXXXII.
Гарь, копоть, грязь, царящiя кругомъ;
Высокихъ мачтъ на Темзе лесъ дремучiй,
Где парусъ скрытъ отъ взоровъ даже днемъ;
Огромный куполъ, цвета мрачной тучи,
На голове шута; рядъ темныхъ башенъ -
Вотъ Лондонъ, что всегда унылъ и страшенъ.
LXXXIII.
Но не таковъ былъ Донъ Жуана взглядъ:
Вселенной благоденствiе сулятъ;
Что польза ихъ вполне неоспорима;
Хоть солнца светъ оне собой мрачатъ
И копоть ихъ порой невыносима,--
Что воздухъ свежъ, здоровъ и даже чистъ.
LXXXIV.
Какъ мой герой, здесь на минуту стану.
(Такъ делаетъ команда корабля,
Вернусь; отчизне время уделя,
Ей много истинъ выскажу. Обману
И клевете служить не въ силахъ я;
Язвить же буду всехъ лишь правдой голой,
LXXXV.
О, миссисъ Фрей! ошибоченъ разсчетъ
Учить добру преступниковъ Ньюгета;
Гораздо больше пользы принесетъ
Идея переучивать народъ
Безсмысленна вполне, поймите это;
Сначала (не теряя даромъ словъ)
Его исправить надо вожаковъ.
Скажите имъ, что грешныя забавы
Одинъ позоръ приносятъ старикамъ;
Что время имъ свои исправить нравы,
Не предаваясь юношескимъ снамъ;
Наемщиковъ продажныхъ; что шутамъ,
Фальстафамъ жалкимъ сгорбленнаго Галя,
Вверяться стыдно, родину печаля.
LXXXVII.
Тщеславiе, когда ужъ смерть готова
Похитить ихъ, и для добра лишь жить.
Скажите имъ... однакожъ, вы ни слова
Не скажете, а я ужъ, можетъ быть,
Раздастся голосъ мой, правдивъ и строгъ,
Какъ въ Ронсево Роланда мощный рогъ!