| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1817 |
| Категория: | Драма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Манфред. Действие второе. (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
СЦЕНА I.
Хижина в Бернских Альпах. - Манфред и охотник за сернами.
ОХОТНИК.
Нет, подожди, ты должен отдохнуть,--
В тебе и дух, и тело не способны
Друг друга охранять, хоть несколько часов.
Когда оправишься, я провожу...
Куда?
МАНФРЕД.
Не надо, я дорогу знаю,
И мне не нужен больше проводник.
ОХОТНИК.
Ты рода знатного - и это видно
В одежде и в походке; ты из тех,
Кому в горах принадлежат те замки,
Что смотрят сверху в нижния долины.
Которого ж из них хозяин ты?
В прихожих там погреться или выпить.
И все пути туда я знаю с детства...
Который же тебе принадлежит?
МАНФРЕД.
Не все ль равно?
ОХОТНИК.
Простите мой вопрос.
Прошу вина отведать моего;
Оно старинное и мне не раз
Согрело кровь средь наших ледников,
Теперь пусть вам поможет. Выпьем, право.
МАНФРЕД.
Прочь, прочь! Там кровь алеет по краям!
Ужели ей во век не скрыться в землю?
ОХОТНИК.
Что хочешь ты сказать? Ты, видно, бредишь.
МАНФРЕД.
Кровь, кровь моя, горячий, чистый ключ
Струившийся в груди отцов и в нашей,
Одно в нас билось и любили мы
Друг друга, как нельзя любить,
Кровь пролилась тогда, - теперь она встает
Там в облаках, что между мной и небом,
Где нет тебя, я ж никогда не буду.
ОХОТНИК.
Ты человек загадочных речей,
Какого-то ужасного греха.
Каков бы ни был страх твой или мука -
Надейся на небесное терпенье.
МАНФРЕД.
Терпение, терпение! вот слово
Для вьючного скота, a не для хищной птицы.
Пред смертными такими же, как ты,
Хвали его, - я не твоей породы.
ОХОТНИК.
Слава Богу!
Я не взял бы и славы Вильгельм Телля,
Чтоб быть таким, как ты; но свое бремя
МАНФРЕД.
Я и несу его; смотри: я жив.
ОХОТНИК.
Нет, это судороги, a не жизнь.
МАНФРЕД
Скажу тебе, я прожил много лет
И длинных лет, но все они ничто
В сравненье с тем, что надо пережить:
Века, пространство - вечность и сознанье,
И в нем одна лишь только жажда смерти.
ОХОТНИК.
Но ты на вид едва достиг лишь средних лет,
И я тебя должно быть много старше.
МАНФРЕД.
По твоему, жизнь созидает время?
Пожалуй, да, но в ней дела - эпохи,
Мои ж дела живут и дни, и ночи
Несчетные и как песок морской
Все те же вечно, вечно без конца.
Где разбиваются со злобой волны
И оставляют лишь одни обломки,
Каменья, горечь едкую отлива.
ОХОТНИК.
Помешан он: его нельзя оставить.
МАНФРЕД.
О, если б так, тогда бы все, что вижу,--
Все было б только тяжким бредом.
ОХОТНИК.
Что?
Что видишь ты, что чудится тебе?
МАНФРЕД.
Я сам и ты, простой и честный горец,
И дом твой скромный и гостеприимный,
Твой дух свободный, твердый, терпеливый,
Безвинность, уважение к себе,
Здоровье днем и сон спокойный ночью;
И промысел твой честный, хоть опасный;
Надежда старость видеть и могилу
И дорогою памятью внучат:
Вот что я вижу здесь - a там, внутри,
Не все ль равно?... Душа уж сожжена.
ОХОТНИК.
И ты со мной судьбой бы поменялся?
МАНФРЕД.
Нет, друг! Я не хочу тебя обидеть,--
Не стану жребием ни с кем меняться;
Хоть и с трудом, но в жизни я несу,
Что и во сне другие не снесли бы,--
Погибли бы, не просыпаясь.
ОХОТНИК.
И ты
С такими чувствами и состраданьем,
Ты злом проникнут весь? Не говори.
Возможно ль, чтоб из чувства страшной мести
Ты погубил врагов?
МАНФРЕД.
О, нет, нет, нет!
Кого любил, - я убивал врагов,
Лишь защищаясь сам от нападений.
Но были гибельны мои объятья.
ОХОТНИК.
Спаси, тебя Господь! Ты сам покайся,
A я молиться буду за тебя.
МАНФРЕД.
Не надо, - но снести могу я жалость.
Прощай, пора!... Вот золото, возьми,
Спасибо... Благодарности не надо:
Ты заслужил его... Теперь прощай,
Не провожай: я здесь дорогу знаю.
(Exit Манфред).
СЦЕНА II.
Нижняя долина в Альпах. Водопад.
Входит Манфред.
И полдня нет; лучи косые солнца
Блестящей радугой над водопадом
Стоят, a он серебряные воды
И там, как дым густой, клубятся брызги,
Колеблясь, будто хвост того коня,
На нем же в день последний смерть возсядет,
Как в Откровении написано.
Один, любуюсь этою картиной,
Но дань сверкающих, шумящих вод
С их духом разделю... Позвать ее.
(Манфред зачерпывает горстью воды и бросает ее в воздух, тихо произнося заклинания; через некоторое время фея Альп появляется под радугой водопада).
Прекрасный дух с лучистыми кудрями,
С очами полными огня, чьи формы
Возводят прелести земных красавиц
До красоты небесной, неземной,
В стихии чистой ты сияешь,
Вся в блеске этих радужных огней
Зарделась, как ребенок, мирно спящий
В объятиях y матери своей,
Как те снега, когда заря мгновенно
Охватит неприступные вершины,
Земли румянец при объятьях неба.
И радуга, что блещет над тобой,
Прекрасный дух; в твоих очах глубоких,
Где светится спокойствие души
И ясно так безсмертие сквозит,--
Прощение тому уж я читаю.
Кому под час таинственные силы
Дают возможность быть в общенье с ними.
Да, ты простишь теперь мне этот вызов,
Чтоб на тебя взглянуть.
ФЕЯ.
О, сын земли! И знаю тех, кто дал
Тебе твое могущество; я знаю -
Ты человек и мысли, и решенья,
Добра и зла - и крайний в них обоих,
Да, я тебя ждала, чего ж ты хочешь?
МАНФРЕД.
Смотреть на красоту твою - и только.
Лицо земли мне стало ненавистно,
В жилища тех, кто управляет ею,
Но и они не могут мне помочь,
Не могут дать того, чего искал я
И перестал искать.
ФЕЯ.
Не могут те, кто всех сильнее в мире
И управляют всем незримым?
МАНФРЕД.
Дара...
ФЕЯ.
Я ничего не знаю. Говори.
МАНФРЕД.
Что ж, хорошо - пусть это будет мукой,
Но пусть исход она найдет хоть в речи.
И не глядел на землю их очами;
Их честолюбье не было моим,
Их цели жизни мне казались чужды;
Все - радости, и скорбь, и страсть, и сила -
Я образ смертного носил, но плоть живая
Сочувствия во мне не вызывала.
Среди существ телесных, лишь одна...
Но нет, о ней потом, - что до людей,
Отрадно было мне в пустыне дикой
Дышать морозным воздухом вершин,
Где птицы гнезд не вьют и мотыльки
Над голым камнем не порхают;
Меж острых камней и водоворотов,
Иль по волнам ревущим океана,--
Так сила юная во мне кипела;
То ночью за движением луны
Чтоб молния меня вдруг ослепила;
То чутко слушал шелест желтых листьев,
Когда свистя их ветер гнал осенний.
Вот чем был занят я, - я был один
Принадлежал, - как ни томился этим,--
Я чувствовал, что сам я опускаюсь
И прахом становлюсь. И я тогда
Все глубже погружался в царство смерти,
Из вида черепов, костей и праха
Запретное я сделал заключенье.
Так много лет я ночи проводил
Над позабытой с древности наукой;
Я силу приобрел над поднебесной,
Над духами в пространстве бесконечном
Что населяют все; я приучил
Глаза свои смотреть на вечность,
Что заклинаньями умели вызвать
И Эрос, и Антэрос y Гадары,
Как я тебя; - и с каждым днем росла
И жажда знания, и власть, и радость
ФЕЯ.
Ну, что ж?
МАНФРЕД.
Я речь свою затягивал так долго,
Не нужные подробности упоминая,
Но дальше. Я тебе не называл
Отца и мать, ни милой, ни друзей
И ни одной привязанности цепи;
Их не было, иль я не видел их,
ФЕЯ.
Себя ты не щади... Что дальше?
МАНФРЕД.
Она была со мною схожа всем:
Ея глаза, и волосы, и облик,
И только красотою смягчено;
Такия ж одинокия мечтанья
И жажда тайных знаний; ум способный,
Как мой, проникнуть в глубину вселенной,
Улыбка, жалость, слезы - я не знал их -
И нежность - y меня лишь к ней одной -
И мне совсем неведомая скромность.
Ея грехи моими были - прелесть
Ее убил я!
ФЕЯ.
Как, своей рукой?
МАНФРЕД.
Разбил я сердцем сердце... В грудь мою
Я проливал, но не её, a кровь
Ея лилась, и я не мог помочь.
ФЕЯ.
И ради одного из тех созданий,
Что презираешь ты, желая сам
Дарами знанья высшого пренебрегаешь?
К ничтожеству стремишься вновь? Ступай!
МАНФРЕД.
Дочь воздуха, уж я сказал: с тех пор...
Когда я сплю, иль проследи за бденьем!
Я в одиночестве уж не один,
Я фурий вижу. Ночи напролет
Зубами скрежетал и дни потом
Молился как о высшей благодати -
Никто мольбе моей не внял. Я смерти
Искал, но среди гроз, в борьбе стихий
Прочь от меня бежали сами волны,
И тут меня лишь за единый волос
Какой-то демон держит безпощадно,
Но он, как цепь железная, не рвется.
Во глубь фантазии я погрузился,--
Но как отлив она меня назад бросает
В пучину безысходной мысли.
С людьми смешался я - искал забвенья
Везде; но лишь не там, где есть оно,
Но здесь моя наука и искусство
Кончаются - и нет нигде надежды,
A я живу и вечно буду жить.
ФЕЯ.
Быть может я могу тебе помочь.
.
Чтоб это сделать, ты теперь должна бы
Умерших снова воскресить иль с ними
Меня похоронить; о, сделай это,
Когда, где хочешь, только бы конец!
ФЕЯ.
Клянешься мне во всем повиноваться -
Исполнить я могу твое желанье.
МАНФРЕД.
Нет, никогда! Кому повиноваться?
Повелеваю. Никогда!
ФЕЯ.
Так вот
Ответ твой и его ты не изменишь?
Подумай лучше.
.
Я уже сказал.
ФЕЯ.
Довольно! Я могу уйти?
МАНФРЕД.
Иди.
МАНФРЕД (один).
Мы лишь игрушки времени и страха;
Приходят дни - и дни проходят мимо;
Дни ненавистные идут без счета;
Как иго, жизни бремя давит сердце,
Оно то от тоски замрет, то бьется
От радости, чтоб в муке изнемочь.
(Нет в жизни настоящого) так мало,
Так мало можно насчитать таких,
Когда душа не жаждала бы смерти.
Но мы, как от потока ледяного,
Одно осталось мне в моей науке:
Умерших вызвать и спросить о том,
Что нас страшит... Могила? ведь страшнее
Ответа нет, a это лишь ничто.
Ответил же пророк давно умерший
Волшебнице Эндора; царь спартанский
Узнал судьбу от византийской девы,
Убив в неведенье, что было мило.
На помощь Зевса и волхвов заставил
Творить над грозной тенью заклинанья,
Чтоб гнев её смягчить или поставить
Предел для мести, и ответ
Когда б я не жил, та, кого любил я,
Была б жива; когда б я не любил,
Она была бы до сих пор прекрасна,
Счастлива, счастье бы дарила. Что же
Иль то, что страшно мыслить - иль ничто?
Я скоро буду звать и не напрасно,
A сам теперь страшусь того, что смею.
До сей поры смотреть я не боялся
Дрожу и холод проникает в сердце;
Но все в душе я в силах превозмочь,--
Могу бороться с ужасом. Темнеет.
(Уходит).
Вершина горы Юнгфрау.
Входит Первая Судьба.
СУДЬБА.
Сверкает месяц, ясный и холодный;
Мы движемся, следов не оставляя;
Скользим беззвучно над угрюмым морем -
Над этим океаном горных льдов,
Где кажутся зубчатые вершины
Которые замерзли вдруг. Картина
Безжизненной, окаменелой бури.
Вот мрачных скал причудливые стены,
Работа древняго землетрясенья...
И мы сюда для пира и для бденья
Слетаемся, - здесь буду ждать сестер;
Потом помчимся вместе к Ариману:
Там пир большой сегодня. Что ж их нет?
Низвергнут жестокий
Тиран и забыт;
В дремоте глубокой
Один он лежит.
Чтоб власть ему дать.
В нем новая сила -
Царит он опять.
За труд заплатит мне рекой кровавой,
Второй голос извне.
Корабль удалялся знакомым путем,
Но паруса нет уж, ни мачты на нем,
Обломков его на волнах не видать
Один уцелел, я ему помогла,--
Он стоил того, чтоб его я спасла:
На суше предатель, a в море пират,
Разбоем всегда услужить он мне рад.
СУДЬБА (отвечая).
Пусть утро светает,
Но город во сне
О будущем дне.
Чума пролетая
В нем бросила яд;
Одни, умирая,
A завтра кто может
От них убежит...
Ничто не поможет -
Смерть всюду царит.
Над краем шумит;
Неведомо горе
Лишь тем, кто зарыт.
Брошу в зловещую ночь
Я страны и царства гублю искони
И буду губить их в грядущие дни!
Входят Вторая и Третья Судьбы.
ВСЕ ТРИ.
След наших ног - могилы;
Мы им даем немного дней,
И служат нам их силы!
ПЕРВАЯ .
Привет тебе! Где Немезида?
ВТОРАЯ СУДЬБА.
Верно.
ТРЕТЬЯ СУДЬБА.
Смотрите, вот она!
(Входит Немезида).
СУДЬБА.
Где ты была?
И ты, и сестры что-то опоздали.
НЕМЕЗИДА.
Безумцев сватала и династии
Возстановляла; мстила за людей
И заставляла каяться в их мести.
Я доводила мудрых до безумства.
Из мрака, - прежние уж устарели,
И смертные решались разсуждать,
Судить царей и даже говорить
Про запрещенный плод - свободу!
(Exeunt).
СЦЕHA ИѴ-я.
Чертог Аримана. -Ариман на своем троне. - Огненная сфера, окруженная духами.
ГИМН ДУХОВ.
Он царь земли и вод, и туч, и гроз;
Покорны скипетру его стихии:
Он может их смешать в один хаос.
Дохнет - и в море мчатся ураганы,
Он взглянет - меркнет день, ползут туманы,
Он двинется - земля дрожит кругом.
Чума есть тень его, a под ногами
Растут вулканы и курятся вслед,
Как факел озарит огонь комет.
Приносит гекатомбы ежечасно
Ему война... смерть платить дань, ряд мук,
Как выкуп, жизнь несет ему напрасно,
Входят Судьбы и Немезида.
ПЕРВАЯ СУДЬБА.
Хвала Ариману! Растет над землей его сила.
И я свое дело усердно исполнила тоже!
ВТОРАЯ СУДЬБА.
Хвала Ариману! Пред нами склоняются люди,
ТРЕТЬЯ СУДЬБА.
Хвала Ариману! Мы знака его ожидаем!
НЕМЕЗИДА.
Тебе - все что живет отчасти наше,
A многое вполне, - но умножать
Должны мы нашу власть, a с ней твою;
Не дремлем мы и все твои веленья
(Входит Ыанфред).
ОДИН ИЗ ДУХОВ.
Что там?
Как? смертный! Падай в прах, несчастный!
ВТОРОЙ ДУХ.
Его я знаю,
Волшебник он и сильный и искусный.
ТРЕТИЙ ДУХ.
Ты своего и нашего владыки?
ВСЕ ДУХИ.
Ничтожный сын земли, скорей склонись,
Не то близка твоя погибель!
.
Знаю,
Но перед ним не преклонюсь.
ЧЕТВЕРТЫЙ ДУХ.
Научат.
.
Нет, я уж научен, уж много раз
Я ночи напролет лежал во прахе,
Посыпав пеплом голову свою.
Всю глубину я знаю униженья;
Перед отчаяньем своим.
МАНФРЕД.
Пусть он преклонится пред тем, что выше
Кем создан сам он не для обожанья,
И мы тогда поклонимся с ним вместе.
ДУХИ.
Так уничтожьте же его и разорвите!
ПЕРВАЯ .
Прочь! прочь! не смейте трогать - мой он.
Внемли мне, сил незримых повелитель!
Ты видишь пред собою человека
Необычайного; ты видишь, сам он
Безсмертны были, так же как и наши;
Его могущество, познанья, воля,
Насколько это совместимо с прахом,
В котором заключен огонь безсмертный,--
Да, он стремился за пределы мира
И он постигнул, так же как мы сами,
Что знание не счастье, a наука -
Обмен неведенья, где лишь одно
В нем даже страсти, всюду разлитые,
Которым все подвластно - все живое,
Пронзивши сердце, сделали его
Таким, что я сама, хоть жалость мне чужда,
И твой быть может; но над ним Никто
Из этих духов власти не имеет
И не сравнится с ним по силе воли.
НЕМЕЗИДА.
ПЕРВАЯ СУДЬБА.
Пусть ответит сам.
МАНФРЕД.
Что я без сил не мог бы быть меж вами,
ПЯТЫЙ ДУХ.
Как смеешь
Ты здесь, здесь, y престола Аримана,
И ужаса, и славы? Падай ниц!
Но силы глубже есть и я пришел
Для них, - y них хочу просить ответа.
НЕМЕЗИДА.
МАНФРЕД.
Ты мне не ответишь;
Зови умерших - их спросить мне надо.
НЕМЕЗИДА.
Желанье смертного исполнить?
АРИМАН.
Да.
НЕМЕЗИДА.
МАНФРЕД.
Могилы нет y ней. Зови Астарту.
НЕМЕЗИДА.
Тень или дух,
День твой потух,
Но здесь должна ты
Снова предстать
Той же как прежде.
В той же одежде,
Снова y тленья
Вырвавши дань,
Без измененья
Явись! - явись! - явись!
К тому, кто отослал тебя, вернись!
(Появляется призрак Астарты и останавливается посредине).
МАНФРЕД.
Но вижу я: то не живые краски,
A мертвые, подобно тем, что осень
На листьях облетевших оставляет.
Она! О, Боже! И я мог бояться
Я говорить с ней не могу - вы прикажите:
Пускай простит меня или осудит.
НЕМЕЗИДА.
Властью той же вечной силы,
Вызывает из могилы,
Слушай. Дай ему ответ.
МАНФРЕД.
Молчит... Но в этом больше чем ответ...
.
Нет больше y меня над нею силы.
Царь воздуха! лишь ты над нею властен.
АРИМАН.
Дух, видишь этот скипетр, повинуйся!
.
Молчит! Она принадлежит не нам -
Другим подвластна силам. Смертный, здесь
Напрасно ты искал, и мы безсильны.
МАНФРЕД.
Любимая, ответь мне, говори:
Я столько выстрадал, я так томился,--
Тебя могила меньше изменила,
Чем изменился я. Любила ты
Терзать не созданы. Хотя грехом
Смертельным было так любить, как мы.
Скажи, что ты меня не ненавидишь,
Что я наказан за обоих, ты ж,
До сей поры какое-то проклятье,
Как цепь, меня приковывает к жизни
И мне весь ужас вечности рисует,
Того, что было, - нет нигде покоя.
Я сознаю лишь, кто ты и кто я!
Пока я жив лишь, одного хочу -
Услышать голос твой: о, говори!
И призывал тебя в безмолвной ночи,
Будя волков, пещеры оглашая
Заветным именем твоим, - мне эхо
И не одно лишь эхо отвечало.
Мне говорили духи, люди, - ты молчала.
И в небе я искал тебя напрасно;
Я землю исходил - и не нашел
Подобья твоего. Но говори!
Смотри, кругом враги и тем я жалок,
Но говори!.. Хоть в гневе говори,
Что хочешь, только б голос твой услышать,
Лишь раз, еще лишь раз!
ПРИЗРАК .
Манфред!
МАНФРЕД.
Еще!
То голос твой, живу лишь этим звуком!
.
На утро кончено земное горе.
Манфред, прощай!
МАНФРЕД.
Так я прощен?
.
Прощай!
МАНФРЕД.
Скажи, мы встретимся опять?
ПРИЗРАК.
МАНФРЕД.
Еще скажи: меня ты любишь?
ПРИЗРАК.
Манфред!
НЕМЕЗИДА.
Ушла, и вновь её не вызвать,
Но слово сбудется. Вернись к земле.
ОДИН ИЗ ДУХОВ.
Искать того, что за пределом смерти.
ДРУГОЙ ДУХ.
Смотри, смотри, он овладел собою
И муку сердца воле покорил.
Могучий дух.
НЕМЕЗИДА.
К владыке нашему
И нам нет y тебя других вопросов?
.
Нет никаких.
НЕМЕЗИДА.
Тогда прощай покуда.
МАНФРЕД.
Как хочешь, впрочем; я же за услугу
Последнюю y вас в долгу... прощайте!'
(Exit Манфред).
Занавес опускается.