| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1821 |
| Категории: | Историческое произведение, Трагедия |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Двое Фоскари. Действие второе. (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Комната во дворце дожа.
Входят дож и
СЕНАТОР.
Угодно подписать вам будет акт
Сегодня или завтра?
ДОЖ.
Хоть сейчас же!
Недостает лишь подписи. Подайте
Чернила и перо.
(Дож подписывает).
Теперь готово.
(взглянув на бумагу).
Синьор, вы ошибаетесь: бумага
Осталась неподписанной.
ДОЖ.
Ужели?
Не разсмотрел, что не было чернил,
Когда писал.
СЕНАТОР (обмакнув перо и подав его дожу).
У
Позвольте вам помочь... Вот так.
ДОЖ (подписав).
Готово!
Сердечно благодарен вам.
.
Декрет,
Подписанный Советом Десяти
И вами, возвращает снова мир
Венеции.
ДОЖ.
Она его. Дай Бог, чтоб столько ж лет
Ей не пришлось вновь браться за оружье.
СЕНАТОР.
Да! слишком тридцать лет тянулись войны
Италии. Ни разу государство
Так не нуждалось отдохнуть в покое.
ДОЖ.
Я дожем стал, когда оно владело
Лишь только океаном, а теперь
Ломбардию. Я утешаюсь мыслью,
Что мне на долю выпало украсить
Венец её брилльянтами Равенны
И Брешии; Кремона и Бергамо
Она расширить власть свою на суше
В мое правление, не потеряв
Нимало тем могущества на море.
СЕНАТОР.
Должна была б достойно наградить
За это вас.
ДОЖ.
Быть может!
СЕНАТОР.
Ея должна бы выразиться...
ДОЖ.
Разве
Я жалуюсь на это?
СЕНАТОР.
Синьор, меня.
ДОЖ.
За что?
СЕНАТОР.
О, как скорблю
ДОЖ.
За меня?
СЕНАТОР.
Равно как и за вашего...
ДОЖ.
Ни слова
СЕНАТОР.
Нет, я скажу, синьор!
Я слишком много в прошлом был обязан
И вам, и дому вашему, чтоб быть
О сыне вашем.
ДОЖ.
Это входит в круг
Посольства вашего?
СЕНАТОР.
ДОЖ.
Да вот болтанье ваше о предмете,
В котором вы не смыслите ни слова.
Декрет подписан мною - отнесите
Его к пославшим вас.
.
Я повинуюсь.
Советом мне поручено еще
Спросить, когда угодно вам назначить
Часы для заседанья?
ДОЖ.
Когда угодно будет им - хоть тотчас:
Ведь я слуга отечества.
СЕНАТОР.
Они
Для отдыха.
ДОЖ.
Я отдыха не знаю
В том случае, коль скоро хоть на час
От этого страдает интерес
Когда и где захочет. Он найдет
Меня, где должен быть я и каким
Бывал всегда.
(Сенатор уходит, дож стоит в молчании).
придворный).
ПРИДВОРНЫЙ.
Синьор!
ДОЖ.
Что надо?
.
Прислан
Я доложить, что вас желает видеть
Синьора Фоскари.
ДОЖ.
Пускай войдет.
(Придворный уходит; дож остается в прежней задумчивости).
Входит МАРИНА.
МАРИНА.
Позволить видеть вас, но, может быть,
Вы заняты?
ДОЖ.
Для всех - но видеть рад
Тебя всегда. Располагай, как хочешь,
Не занят я делами государства.
МАРИНА.
Я с вами говорить хочу о нем.
ДОЖ.
О муже?
.
Да, и вашем сыне.
ДОЖ.
Что же
Ты хочешь мне сказать?
МАРИНА
Остаться мне на несколько часов
Вдвоем с моим супругом.
ДОЖ.
Это правда.
МАРИНА.
ДОЖ.
Как? Кем?
МАРИНА.
Советом Десяти. Когда мы с мужем
Достигли моста Вздохов, я хотела
Темничный страж остановил меня
У самого порога. Я немедля
Послала известить о том Совет,
Но он уж разошелся, позабыв
О пропуске. Меня остановили -
И вот теперь я вновь разлучена
Тюрьмой с моим Фоскари до поры,
Пока Совет не соберется снова.
ДОЖ.
В поспешности, с какою разошлись,--
Исполнить эту форму, и теперь
Действительно едва ли ты получишь
Желанное, пока не соберутся
МАРИНА.
Пока не соберутся,
Чтобы начать опять его пытать.
Ужель любовь священная супругов
Не иначе как под условьем пытки?
О, Господи! ты видишь ли все это!
ДОЖ.
Дитя мое! дитя мое родное!
МАРИНА.
Детей не будет скоро у тебя.
Тот не достоин их иметь, кто может.
Так равнодушно говорить о сыне,
Чьи бедствия исторгли бы наверно
Хотя они не лили слез по детям,
Погибшим честно в битве, но нигде
Мы не читали, чтоб они смотрели
На медленную смерть их, не пытаясь
ДОЖ.
Ты видишь, я не в силах даже плакать;
А плакать я хочу. Поверь, что если б
Был юной жизнью каждый белый волос
На голове моей, когда б была
А перстень мой, которым обручился
Когда-то с морем я, был талисманом,
Способным укрощать его - все это
Я отдал бы охотно, лишь бы только
МАРИНА.
Для этого не нужно
Столь многого.
ДОЖ.
Ответ твой обличает
Венеции. Да, впрочем, где ж тебе
И знать ее! Она сама не знает
Себя с своими тайнами! Узнай же,
Что ищущие гибели Фоскари
Отца погибель не спасла бы сына.
Враги семейства нашего идут
Различными путями к общей цели -
И эта цель... Но им не удалось,
МАРИНА.
Они
Успели раздавить уж вас обоих.
ДОЖ.
О, нет! Я жив еще.
.
А долго ль будет
В живых твой сын?
ДОЖ.
Он будет жить, надеюсь,
Не менее, чем я, и проживет
Что уж прошло!И Неосторожный мальчик
Испортил сам судьбу свою: желая
Увидеть родину, он с нетерпеньем,
Достойным слабой женщины, отправил
Был тяжким преступленьем. Я его
Не в силах оправдать ни как правитель,
Ни как отец. Когда б он потерпел
Еще хотя немного и сносил
Ему помочь; теперь же - все погибло:
Он будет сослан вновь.
МАРИНА.
Как! снова?
ДОЖ.
МАРИНА
И мне нельзя поехать будет с ним?
ДОЖ.
Когда ты в просьбе этой получила
Отказ Совета дважды - тем труднее
На это в третий раз, когда твой муж
Усилил сам вину свою.и сделал
Судей тем больше строгими.
МАРИНА.
Диктует их решенья, а жестокость!
Толпа каких-то демонов, похожих
Лишь с виду на людей, готовых лечь
От дряхлости в могилу, старых, лысых,
Слезу одна лишь дряхлость, чьи сердца
Тверды, как кость их черепов; чьи руки
Дрожат от старости, - вот наш совет
И эта шайка демонов решает
Ничтожна точно так же, как и чувство,
Угасшее давно в их обреченной
Проклятию душе.
ДОЖ.
Ты знать не можешь...
.
Нет, знаю, знаю! - знаю, как и ты,
Что это шайка демонов! Иначе,
Кто б мог предположить, чтоб существа,
Рожденные от женщин, чьи уста
Любили иль твердили о любви,
Клялися в ней, качали на коленях
Своих детей, резвились вместе с ними,
Чьи слезы проливались при болезни
Чтоб эти существа, хотя наружно.
Имея вид людей, так поступали
С тобою и со всем твоим семейством?
А ты их защищаешь!
ДОЖ.
Тебе твои укоры: ты не помнишь,
Что говоришь.
МАРИНА.
Ты понимаешь все,
ДОЖ.
Я так уж много
Перетерпел, что на меня слова
Влиянья не имеют.
МАРИНА.
Смотрел на кровь измученного сына
Спокойно ты - что ж значат для тебя
Слова несчастной женщины? - не больше,
Чем реки слез, пролитых ею.
ДОЖ.
Что скорбь твоя, как громко б ты ее
При мне ни выражала, не сравнится
С той горестью, какою... Впрочем, я
Тебя жалею искренно, моя
МАРИНА.
Пожалей
Ты сына лучше! я же не нуждаюсь
В участии. О сыне пожалей:
Но если слово "жалость" вовсе чуждо
Душе твоей, то как оно могло
Слететь с твоих поблекших уст, родитель?
ДОЖ.
Дочь, ты права - обязан молча я
Их заслужил! Когда бы ты могла
Лишь прочитать...
МАРИНА.
Скажи мне - в чем? В глазах,
Ни тени сожаленья. Научи же,
Где можно отыскать его мне?
ДОЖ (показывая рукою на землю).
Здесь!
.
В земле?
ДОЖ.
Да, в той земле, куда я скоро
Сойду навек. Когда она покроет
Меня своею тяжестью, далеко
Плитой её, чем тяжела печаль,
Томящая меня, тогда узнаешь
Меня ты лучше.
МАРИНА.
Себя достойным жалости?
ДОЖ.
О, нет!
Я не позволю, чтоб такое слово
Коснулося меня! Людская жалость
Которым в нас бросают те, кому
Судьба послала счастье. Пусть навеки
Нетронутым мое оставят имя,
Каким я получил его.
.
Ты был бы
Последним из носивших это имя,
Не будь детей того, кого не можешь
Спасти ты, иль не хочешь.
ДОЖ.
Обоим нам, когда б он не рождался
Совсем на свет! Тесиерь же слава дома
Фоскари обезчещена.
МАРИНА.
Ни в ком и никогда не билось сердце
Честней и благороднее, никто
Не мог любить, как он! Я не сменила б
Больного, обезчещенного мужа,
Невинного - будь жив он или мертв,
Ни на какого сказочного принца,
Хотя бы он сулил отдать за это
Мне целый мир!... Фоскари обезчещен!
Не на него, а только на твою
Венецию! Коль скоро что-нибудь
Способно запятнать ее позором -
Так это те страдания, которым
Не то, что сделал он! Не он, а вы
Изменники! да! да! вы все тираны!
Когда б любили вы свою отчизну,
Как любит этот мученик, готовый
От пытки к заточенью, лишь бы только
Не жить вдали от родины, вы все бы
Склонились перед ним, прося прощенья
За все злодейства ваши перед ним!
ДОЖ.
Сейчас ты описала. Легче было
Мне перенесть кончину старших двух
Моих детей, отнятых Богом, чем
Безчестие Джакопо.
.
Это слово!..
Опять его сказал ты!
ДОЖ.
Разве он
Не признан виноватым?
.
Будто всякий
Наказанный виновен?
ДОЖ.
Честь его
Возстановить поможет время - так
И гордостью! Но, впрочем, что твердить
О том теперь! Я редко плакал в жизни,
Но, помню, слезы радости смочили
Глаза мои, когда родился он.
Зловещим предвещаньем.
МАРИНА.
Он невинен!
Да если б даже был он виноват,
От кровного родства в минуты горя?
ДОЖ.
Я не отрекся от него; но долг
Правителя забыть повелевает,
Что я отец. Два раза я хотел
И вот теперь исполнить принужден
Я тяжкий долг.
Входит ПРИДВОРНЫЙ.
.
Синьор, вас ожидает
Посол от Десяти.
ДОЖ.
Кто?
ПРИДВОРНЫЙ.
Сенатор Лоредано.
ДОЖ.
Он опять!..
Пускай войдет.
(Придворный уходит).
.
Скажи, должна уйти я?
ДОЖ.
Быть может, в этом нет нужды, коль скоро
Вопрос тут о Фоскари; если ж нет...
(Входит
Синьор, что вам угодно?
ЛОРЕДАНО.
Я являюсь
Послом Совета Десяти.
ДОЖ.
Не мог быть сделан лучше.
ЛОРЕДАНО.
Выбор сделан
И сделан он Советом!
ДОЖ.
Заметна в нем не менее, чем мудрость.
Но, впрочем, продолжайте.
ЛОРЕДАНО.
Мы решили...
ДОЖ.
ЛОРЕДАНО.
Совет в собраньи.
ДОЖ.
Как же мог
Собраться вновь Совет, не сообщая
ЛОРЕДАНО.
Он пощадить хотел
Преклонность лет и ваше сердце.
ДОЖ.
Вот как!
Но, впрочем, все равно - скажи, что я
Его благодарю всем сердцем.
ЛОРЕДАНО.
Вам
Равно имеет право собираться
В отсутствии ли дожа. иль при нем.
ДОЖ.
Закон известен этот мне давно -
Гораздо раньше, чем я стал, иль думал
Меня, синьор. Я был в Совете членом,
Когда вы были только молодым
Патрицием.
ЛОРЕДАНО.
При жизни моего отца и дяди.
Они не раз рассказывали мне
Об этом всем. Я думаю, что ваше
Высочество их помните. Они
ДОЖ.
Смерть приятней,
Чем долгая и горестная жизнь.
ЛОРЕДАНО.
Конечно, так, но людям почему-то
ДОЖ.
А разве это им не удалось?
ЛОРЕДАНО.
Могила знает лучше эту тайну:
Ведь смерть, как я сказал уже, постигла
ДОЖ.
Неужели
Подобные случайности так редки?
И для чего стараетесь вы дать
Особое значенье их кончине?
.
О, я далек от мысли называть
Подобный случай редким; смерть обоих,
Напротив, мне казалася всегда
Естественной. А вы? какого мненья
ДОЖ.
Что могу я
Сказать о смертных людях?
ЛОРЕДАНО.
То, что смертным
Врагов в теченье жизни.
ДОЖ.
Ваша правда;
Ваш дядя и отец всегда считались
Врагами мне, а вы во всем им стали
ЛОРЕДАНО.
Вам ближе всех известно,
Насколько прав я в этом.
ДОЖ.
Ваши предки
И я слыхал немало глупых сплетен
О смерти их; молва не раз твердила,
Что будто бы они отравлены.
Намек на это даже помещен
Одне ведь только выдумки.
ЛОРЕДАНО.
Кто смеет
Так говорить?
ДОЖ.
Отец ваш был врагом моим, - не спорю;
Его вражда во всем равнялась вашей
Вражде ко мне. Я ненавидел вас
Не менее, чем вы меня, но все же
Ни разу не позволил я себе
Вредить вам наговором иль интригой,
Тем более не стал бы замышлять
Я против жизни вашей тайно ядом
Что вы еще в живых.
ЛОРЕДАНО.
Я не боюсь
Нимало вас.
ДОЖ.
Причины нет: я буду тем, чем был.
Иначе будь я тем, чем вы хотите
Меня изобразить, вы потеряли б
Давно возможность самую бояться.
Как прежде, равнодушен ко всему.
ЛОРЕДАНО.
Впервые, признаюсь, пришлось от вас
Услышать мне, чтоб недовольство дожа
Патриция! - конечно, если дож
Не действует подпольными путями.
ДОЖ.
Я более чем дож, - по крайней мере,
Был большим прежде! Род мой, кровь, богатство
Мои враги, которым это было
Известно хорошо, старались тщетно
Препятствовать избранью моему
В сан герцога, а после ухищрялись
Поэтому узнайте, что когда б я
Немного придал более цены
Желанью моему отправить вас
В изгнание, тогда нашлись бы люди,
Вас прочь с лица земли. Но я всегда
Старался поступать в пределах власти,
Дарованной законом, и при этом
Смотрел я на закон не так, как вы,
Растягивать его и толковать
По своему, чему бы мог я также
Последовать, воспользовавшись властью,
Дарованною мне, когда бы только
Казался мне святынею, какою
Священник почитает свой алтарь.
Я подчинил, во имя этой мысли,
Для блага государства, мой покой,
Одной лишь только чести, тем декретам,
Которые, прикрывшись, как щитом,
Законом, издавали вы. Довольно!
Прошу теперь сказать, чего хотите
ЛОРЕДАНО.
Совет, не находя
Полезным продолжать допрос и пытку,
Которые усиливают только
На этот раз (в изъятье от закона,
Гласящого, что пытку продолжают
До полного признанья) кончить дело,
В виду того, что Фоскари, признавши
Сознался этим самым в преступленьи,
Свершенном им; а потому декретом
Верховного суда он присужден
Вернуться в ссылку вновь, куда и будет
Доставившей его сюда.
МАРИНА.
Хвала
Небесному Творцу! По крайней мере,
Своей ужасной пыткой. О, когда бы
Он изменил теперь, подобно мне,
Былые убежденья: я давно уж,
Как многие из здесь живущих, твердо
Лишь бросив эту страшную страну.
ДОЖ.
Вот слово, недостойное гражданки
Венеции.
МАРИНА.
Туманная сердечность. Можно ль будет
Последовать мне в ссылку за Фоскари?
ЛОРЕДАНО.
Об этом речи не было в Совете.
.
Я так и думала: тут был бы виден
Оттенок доброты. По крайней мере,
Они не запретили это прямо?
ЛОРЕДАНО.
МАРИНА.
Но ты, отец, позволишь мне, конечно,
Последовать за ним?
(К Лоредано).
Не станете препятствовать в Совете
Желанью моему?
ДОЖ.
Я постараюсь.
МАРИНА
А вы, синьор?
ЛОРЕДАНО.
Я не могу решать
Того, на что ответить может только
МАРИНА.
"Доброй воле!"
Прекрасное словцо для выраженья
Таких решений...
ДОЖ.
Ты это говоришь?
МАРИНА.
Перед монархом
И подданным.
.
Я подданный?..
МАРИНА.
Ого!
Как вам обидно это слово! Впрочем,
Угодно так вам думать, хоть, по-правде,
Вам не сравниться с ним, хотя бы он
Простым был мужиком. Но если даже
Равны вы точно с принцем, - что же я
ЛОРЕДАНО.
Вы отпрыск благородной,
Известной и значительной семьи.
МАРИНА.
Родством с другой, не меньше благородной.
Позвольте же поэтому спросить,
Кто может мне препятствовать свободно
Сказать, что я хочу?
.
Почтенье к судьям
Супруга вашего.
ДОЖ.
И ко всему,
Что решено стоящими в главе
МАРИНА.
Оставьте думать так
Толпе клевретов ваших, ваших глупых
Льстецов, граждан, наемников,шпионов,
Фальшивых ваших нобилей и прочих
Подобных им существ, давно привыкших
Вас почитать какими то людьми
Иного ужасающого мира,
С какими вы встречаетесь в подвалах
Дворцов и тюрем ваших. Пусть они
Одни благоговеют перед вашим
Ужасным Мостом Вздохов, этой страшной
И прочим всем; что ж до меня, то я
Вас больше не боюсь: я испытала
Все то, что вы способны были сделать
Гнуснейшого, во время адской пытки,
Несчастный муж мой. Можете, пожалуй,
Заставить испытать все эти муки
Теперь меня: ведь я уж испытала
Их вместе с ним. Поэтому мне вас
Была из робких; в этом же меня
Никто не упрекнет.
ДОЖ (к Лоредано).
Ея слова -
МАРИНА.
Речь моя, быть может,
Опасна для меня, но не безумна.
ЛОРЕДАНО.
Услышал здесь, не перейдет со мной
Порога этой комнаты. Я должен
Отдать отчет лишь в разговоре с дожем
Касательно вопросов государства.
Что ж будет вам угодно мне сказать?
ДОЖ.
Я вам отвечу вместе и за дожа,
И за отца.
ЛОРЕДАНО.
ДОЖ.
Скажите ж им, что дож пришлет посла
По собственному выбору с ответом.
Что ж до отца...
ЛОРЕДАНО.
Прошу принять вас мой привет! Целую
Почтительно, синьора, вашу руку,
А дожу мой почтительный поклон!
(Уходит).
.
Ну что ж - довольны вы?
ДОЖ.
Остался я
Чем был всегда.
МАРИНА.
По воле рока только то, что он же
Послал нам в дар. Мы сами по себе
Способны только вечно добиваться,
Желать, искать, терзаться честолюбьем -
Еще не так развито в низших классах,
Где голод сводит прочия стремленья
К простейшей и единственной заботе,
Завещанной природой - к страху смерти
Что людям суждено трудиться в поте
Лица,чтоб жить. Все пусто в нас и низко.
Кем ни были бы люди, все ж они
Один и тот же прах. Так урна принца,
Как и сосуд горшечника, подобна
Ему во всем. Людская слава просто
Лишь болтовня в устах людей, во всем
Подобных нам, а наша жизнь ничтожней,
Основана на днях, чей счет ведется
Немногими годами; весь же мир
Зависит от чего-то, что, однако,
Никак не мы. Таким путем все люди,
Как жалкие рабы. Свобода наша
Подчинена настолько же пустой
Соломинке, насколько и удару
Действительной грозы. Ничтожность наша
Когда воображаем мы себе,
Что властвуем; в конце ж концов нас ждет
Всегда лишь смерть, и мы равно не можем
Препятствовать её приходу, так же
Рожденья нашего. Не редко мне
Приходит мысль, что верно согрешили
Когда-нибудь мы тяжко где-нибудь,
В ином далеком мире: мир же здешний
Хвала Творцу, что этот ад не будет
По крайней мере вечным.
МАРИНА.
В здешнем мире
ДОЖ.
И как мы можем думать быть судьями
Других людей - мы, слепленные также
Из глины, как они? Могу ли я
Судить проступок собственного сына?
Я вел ее к победам: это может
Увидеть всякий, кто лишь бросит взгляд
На карту государства. Я удвоил
Почти его пределы - и теперь,
ДОЖ.
Ее помимо Бога? Те, кому
Дан ум довольно смелый; те, что долго
С умением пытливо изучали
Проклятую ту книгу, что зовем
Прочтя её кровавые страницы,
Разведать суть его душевных тайн,--
Едва ль приобрели познаньем этим
Себе большую выгоду. Грехи,
Присущи нам самим; а наше счастье
Лишь дар слепого случая. Богатство,
Здоровье, род, успехи, красота -
Все это лишь случайности; и если
Полезно вспоминать, что мы теряем
В награду за труды мои отчизне,
Она, под старость лет моих, решила
Меня оставить сирым.
.
А Фоскари?
Пока я с ним, мне не придет и в мысли
Так разсуждать.
ДОЖ.
Ты будешь с ним. Они
МАРИНА.
А ежели откажут, я спасусь
С ним вместе бегством.
ДОЖ.
Этого нельзя;
МАРИНА.
Не знаю и не думаю вперед -
В Египет, к туркам, в Сирию - везде
Где можно жить, не чувствуя себя
Покорных инквизиторам и пыткам.
ДОЖ.
Ужели ты захочешь быть женой
Отступника? Потребуешь от мужа
Измены государству?
.
Он не будет
Изменником! В измене здесь виновна
Венеция, изгнавшая позорно
Честнейшого и лучшого из всех
Изменников. Бунтовщиками могут
Назваться и властители, когда
Они пренебрегают исполненьем
Своей священной должности! Разбойник
ДОЖ.
Себя
Я не могу винить в таких проступках.
МАРИНА.
Но ты стоишь на страже при законах,
Считаться может чудом доброты.
ДОЖ.
Закон был издан прежде. Я не властен
Менять его. Когда б судьба решила
Мне быть лишь только подданным, тогда
Законов государства, но теперь,
Как дож и герцог, не могу возстать
Я в интересах собственного дома
На хартию, завещанную нам
МАРИНА.
Они имели
В виду, конечно, смерть твоих детей.
ДОЖ.
Отечество обязано своим
Разсказано историей о славе,
Богатстве, блеске, почестях и счастьи
Римлян и карфагенян - это все
Воскресло и в Венеции. Мы также
И доблестных граждан, во всем подобных
Героям древних римлян в дни, когда
Там властвовал народ через посредство
Сенаторов.
.
Скажи верней, что он
Стонал под тяжким игом олигархов.
ДОЖ.
Быть может, ты права, но все же Рим
Главою стал вселенной. В государстве
Способен, знатен, славен иль, напротив,
Ничтожен, как последний жалкий нищий -
Равно не будет значить ничего,
Когда зайдет вопрос о поддержаньи
К одной великой цели.
МАРИНА.
Это значит
Лишь только то, что ты гораздо больше
ДОЖ.
Нет, это значит,
Что я гораздо больше гражданин,
Чем что-либо другое. Если б мы
В течение столетий не имели
Внезапно перестали их иметь,
Чего, надеюсь, впрочем, не случится,
Венеции бы не было на свете.
МАРИНА.
Его законы душат голос крови.
ДОЖ.
Когда б число детей моих равнялось
Количеству прожитых мною лет,
Я отдал их бы всех, хотя, конечно,
Отечества, послал бы за него
Их в воду и огонь, и даже - если б,
Чтоб все они перетерпели также
Угодно будет родине.
.
И это
Зовут патриотизмом? Для меня
Теперь увидеть мужа. Я надеюсь,
Что доблестные "десять", несмотря
На всю их осторожность, не откажут
Его в тюрьме.
ДОЖ.
Я на себя беру
Тебе позволить это, и немедля
.
Что хочешь ты, чтоб я передала
Фоскари от отца?
ДОЖ.
Послушен был законам.
.
Как! не больше?
Пред ссылкою; быть может, это будет
В последний раз.
ДОЖ.
О сын мой, сын! Скажи ему; я буду.
(Уходят).