| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1815 |
| Категория: | Трагедия |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вернер или Наследство. Действие третье. (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
СЦЕНА I.
Комната в замке, из которой потаённый ход.
Входят ВЕРНЕР и ГАБОР.
ГАБОР.
Я всё сказал, и если вы хотите
Мне дать приют - тем лучше; если-жь нет -
В других местах пойду искать удачи.
ВЕРНЕР.
Несчастный сам, могу ли я приют
Несчастью дать! Я сам к нему стремлюся,
Как в свой приют израненный олень.
ГАБОР.
Скорей, как лев израненный, но бодрый,
К своей пещере. Кажется, что вы,
Подобно льву, способны возвратиться
И растерзать охотника.
ВЕРНЕР.
Вот как!
ГАБОР.
Дадите-ль мне приют? Как вы, я беден
И угнетён; я опозорен...
ВЕРНЕР.
Как!
Кто вам сказал, что Вернер опозорен?
ГАБОР.
Никто - и я о том не говорил:
Всё сходство наше в бедности одной.
Я про себя сказал, что опозорен
И так же незаслуженно, как вы.
ВЕРНЕР.
Опять, как я!
ГАБОР.
Иль кто-нибудь другой,
Настолько же невинный. Неужели
И вы меня считаете виновным?
ВЕРНЕР.
Нет, нет! Я не могу вас обвинять.
ГАБОР.
Вот честная душа! И управитель,
И юноша, и старый дворянин -
Все, все меня виновным почитают.
Одет других и именем ничтожней;
А между-тем, когда-б в груди у нас
Окошко Мома было, может-статься,
Я шире всех открыть его бы мог.
Но так всегда бывает. Сами вы
Безпомощней меня.
ВЕРНЕР.
Кто вам сказал?
ГАБОР.
Вы правы: я молю вас о защите
И сам же вас безпомощным зову.
Вы отказать мне в праве; но, изведав
Всю горечь жизни, вы должны понять,
Что всё то золото, что в Новом Свете
Нашли испанцы, не прельстит того,
Кто оценить его съумел, как должно.
Не говорю о случаях, когда
Оно достаться может, не тревожа
Наш сон тоской и грёзами ночными:
Тогда его могущество я должен
ВЕРНЕР.
Что вы сказать хотите?
ГАБОР.
Что сказал.
Я думал - речь моя ясна. Короче:
Не воры мы и потому друг другу
Должны помочь.
ВЕРНЕР.
Печальна наша жизнь!
ГАБОР.
Но ведь и жизнь загробная сначала
Не лучше будет, как попы твердят
(Что хорошо известно им, конечно),
И потому я жизнью дорожу
От всей души и мучеником вовсе
Не жажду быть, с придачей эпитафьи
На ночь одну. Я завтра попытаюсь
Через реку пробраться, уповая,
Как голубица, что вода спадёт.
ВЕРНЕР.
ГАБОР.
Да, была уж в полдень.
ВЕРНЕР.
Тогда - спастись мы можем.
ГАБОР.
Как - опасность
ВЕРНЕР.
Как всем, кто беден.
ГАБОР.
Да,
Я это знаю сам. Возможно-ль вам
ВЕРНЕР.
Вашу бедность?
ГАБОР.
Нет:
Вы, кажется, для этого недуга
Опасность. Я в убежище нуждаюсь,
А вы его имеете.
ВЕРНЕР.
Вы правы:
Подобный мне.
ГАБОР.
Конечно, честно - трудно;
Но, признаюсь, я очень бы желал,
Чтоб золото барона вам досталось.
.
И вы осмелились подумать?
ГАБОР.
Я?
ВЕРНЕР.
Вам неизвестно с кем вы говорите?
ГАБОР.
(Слышен шум снаружи.)
Но чу! - идут!
ВЕРНЕР.
Кто?
ГАБОР.
На встречу им я смело бы пошел,
Когда бы ждал правдивого суда.
Мне указать прошу вас поскорей
Такое место, где бы мог я скрыться.
Войдите в положение моё.
ВЕРНЕР (в сторону).
О, праведный Господь! живу-ль ещё?
ГАБОР.
Я тронул вас -
И это делает вам честь. Быть-может,
Я отплатить вам буду в состояньи.
ВЕРНЕР.
ГАБОР.
Нет! Но когда-б и был им, то зачем
Следил бы я за вами? Впрочем, вспомнив
Его разспросы о супруге вашей
И вас самих, подозревать я мог бы...
Я злейший враг его.
ВЕРНЕР.
Вы?
ГАБОР.
Получив
Его врагом я сделался - и вы
Должны помочь гонимому судьбою.
ВЕРНЕР.
Я помогу.
ГАБОР.
ВЕРНЕР.
Вот здесь, смотрите,
Есть скрытая пружина. Не забудьте,
Что случай мне открыл её и сам я
ГАБОР.
Откройте: я и сам нуждаюсь в нём.
ВЕРНЕР.
Я этот ход случайно лишь нашел:
Он проложен в стенах на столько толстых,
Их прочности и чрез пустые кельи
И ниши тёмные ведёт... куда -
Не знаю сам. Но дайте слово мне,
Что не пойдёте вы вперёд.
ГАБОР.
Как мог бы я найти во тьме дорогу
Сквозь лабиринт мне неизвестных ходов?
ВЕРНЕР.
Кто может знать, куда они ведут!
В покой врага они вас приведут.
Да, наши предки странно в старину
Свои жилища строили: скорей
В защиту от лихих своих соседей,
Не следует идти: я по ручаюсь
За-то, что там случиться может с вами,
Хотя я в даль и сам не проникал.
ГАБОР*
Ну, это уж моя забота; вас же
ВЕРНЕР.
Там изнутри
Заметнее пружина - и когда
Вернуться захотите, то поддастся
ГАБОР.
Я иду!
Прощайте, Вернер!
(Уходит в потаенную дверь.)
ВЕРНЕР
Боже, что я сделал!
Увы, что мог вчера я совершить,
Чтоб этот шаг теперь считать опасным!
Пусть искупленьем мне послужит то,
Меня спасла бы. Вот идут они
Искать вдали того, кто перед ними.
Входят ИДЕНШТЕЙН
ИДЕНШТЕЙН.
Его здесь нет! Должно-быть, он пробрался
Сквозь эти окна помощью святых,
На стёклах росписных изображенных.
Как при восходе, освещая всё -
Кресты, оружье, бороды седые,
Мечи и копья, шлемы, капюшоны -
Всё, чем могла фантазия украсить
Все окна эти. Их черты и славу
Стекло хранит, которого непрочность.
Как и непрочность славы и добра,
Порывы ветра нам напоминают.
ВЕРНЕР.
Кого вам надо?
ИДЕНШТЕЙН*
Мошенника.
.
Зачем идти далёко!
ИДЕНШТЕЙН.
Ищу того, кто обокрал барона.
ВЕРНЕР.
ИДЕНШТЕЙН.
Как в том, что вы стоите здесь. Где-жь он?
ВЕРНЕР.
Кто - он?
.
Конечно, тот, кого мы ищем.
ВЕРНЕР.
Его здесь нет, как видите вы сами.
ИДЕНШТЕЙН.
До этой самой комнаты. Ужель
Его сообщник вы иль чернокнижник?
ВЕРНЕР.
Я прям - и это многим не по нраву.
.
Быть-может, скоро разспросить придётся
И вас самих. Теперь ищу другого.
ВЕРНЕР.
Не лучше-л вам теперь допрос начать:
ИДЕНШТЕЙН.
Желал бы я узнать - не тот ли вы,
Кого преследует барон?
ВЕРНЕР.
Не сам ли ты сказал, что он не здесь.
ИДЕНШТЕЙН.
О, да! но есть другой, кого барон
Преследует упорней - и, быть-может,
Чем власть моя. Идём, ребята, дальше!
(Иденштейн и слухи уходят.)
ВЕРНЕР.
В какие сети вовлекла меня
Мне менее вреда нанёс, чем то,
Что не свершил я преступленья. Прочь,
Злой дух, мне сердце гложущий! Уж поздно:
Я крови не пролью.
УЛЬРИХ
УЛЬРИХ.
Я вас искал.
ВЕРНЕР.
УЛЬРИХ.
Нет. Барон
Не может ничего подозревать:
Он мне вполне доверялся - и даже
ВЕРНЕР.
Не может быть! Всё это западня,
В которую он хочет заманить нас.
УЛЬРИХ.
И пошатнуть не смогут все сомненья,
Растущия кустами на пути.
Я проложу дорогу между них,
Как дровосек бы сделал безоружный,
Где добывал работой хлеб насущный.
Сетями ловят птичек - не орлов:
Мы их прорвём иль мимо пронесёмся.
ВЕРНЕР.
УЛЬРИХ.
И вы не догадались?
ВЕРНЕР.
Нет!
.
Но неужели в страшную ту ночь
Вам мысль о том на ум не приходила?
ВЕРНЕР.
Я нё могу понять тебя.
.
Тогда -
Нам никогда друг друга не понять.
Довольно говорит об этом.
ВЕРНЕР.
Подумать о спасеньи мы должны.
УЛЬРИХ.
Вы правы. Для меня теперь яснее
И дело всё и положенье наше.
Прибыть сюда клевреты Штраленгейма
И вас арестовать, а я тогда
Интригой гнусной буду заклеймён,
Как незаконный сын, чтоб Штраленгейму
ВЕРНЕР.
Что же ты придумал?
Посредством золота хотел я скрыться,
Но на него теперь глядеть не смею,
Мне кажется, что вижу я на нём
Проступка моего изобличенье,
Взамен тех слов, что выбиты на нём,
И голову свою - взамен монаршей -
На страх прохожих: "вот он, вор! глядите!"
УЛЬРИХ.
Теперь его употреблять не надо:
Возьмите перстень.
ВЕРНЕР.
Камень драгоценный!
Он моему отцу принадлежал.
УЛЬРИХ.
Вы выкупить должны у Иденштейна
И лошадей, и старую коляску,
Чтоб на разсвете, с матушкою вместе,
Отправиться в дорогу...
.
А тебя
Покинуть здесь в опасности...
УЛЬРИХ.
Не бойтесь!
Тогда б о связи нашей все узнали.
Разлив реки дорогу затопил
На Франкфурт лишь тогда-как путь на Прагу
Хотя не безопасен, но возможен.
Погоня встретит, то, опередив
Её на несколько часов, границы
Достигнуть вы успеете легко.
ВЕРНЕР.
УЛЬРИХ.
Тише!
Восторгам здесь не место: их оставим
До замка Зигендорфа. Спрячьте деньги
Я разгадал вполне его характер.
Вы этим двух достигнуть властны целей:
У Штраленгейма золото украли -
Не камни драгоценные, так, значит,
Такого камня вряд-ли может быть
В покраже у барона заподозрен,
Когда он мог, продавши этот перстень,
Гораздо больше получить, чем т
Не будьте слишком скромны ил надменны,
И вам наверно Иденштейн поможет.
ВЕРНЕР.
Всё то, что ты советуешь - исполню.
.
Я от труда желал-бы вас избавить;
Но если я участье покажу
И у меня увидят этот перстень,
То всё открыться может.
.
Для меня -
Ты добрый ангел. Это мне награда
За все страданья прежния. Но что-же
Ты делать станешь?
.
Штраленгейм не знает
О нашей связи. Чтобы усыпить
Могущее родиться подозренье,
Я день-другой ещё останусь с ним -
ВЕРНЕР.
Что-б больше
Не разставаться.
УЛЬРИХ.
Но всё же мы увидимся ещё.
ВЕРНЕР.
Мой милый сын, мой друт, мой избавитель,
Не ненавидь меня!
.
Могу-ли я
Отца возненавидеть?
ВЕРНЕР.
Но отец мой
И сын не мог бы?
УЛЬРИХ.
Ваш отец не знал вас,
Как знаю я.
.
Твои слова жестоки.
Меня ты знаешь! Нет, теперь я сам
Не узнаю себя, но подожди
И не спеши судить меня, мой Ульрих!
Я буду ждать! Межь-тем - поверьте мне -
Всё то, что для родителей своих
Сын может сделать - сделаю для вас.
ВЕРНЕР.
Что презираешь ты меня.
УЛЬРИХ.
За что же?
ВЕРНЕР.
УЛЬРИХ.
Нет, нет!
Я понял всё и понял вас: об этом
Ни слова больше - здесь по-крайней-мере.
Ошибка ваша лишь усугубила.
Теперь должны мы думать об одном -
Как нам избегнуть мести Штраленгейма.
Я вам одно ужь средство указал.
.
Другого нет - и я к нему прибегну,
Как прибегаю я к защите сына,
Который и себя и нас спасёт.
УЛЬРИХ.
Когда же к нам наследство перейдёт,
То может ли барон, явившись в Праге,
Поколебать права мои иль ваши?
ВЕРНЕР.
Хотя тому, кто первый завладел,
И легче удержать, когда по крови
Он и родня к тому жь ближайший.
УЛЬРИХ.
Многозначительное слово! В жилах
И вне их смысл оно другой имеет.
Так быть должно, когда родня по крови,
Как братья Фивские, врагами стали.
Мы можем, капель несколько проливши,
Очистить остальную.
ВЕРНЕР.
Слов твоих
УЛЬРИХ.
Быть-может; мне-жь казалось,
Что их понять не трудно. Но спешите:
Вам ночью надо с матушкой уехать.
Пощупайте его. Проникнет он,
Сверкая, в глубь души его продажной
И извлечёт, как лот со дна морского,
Одну лишь грязь и тину; но тем самым
Межь скал и мелей! С грузом драгоценным
Не надо медлить. Мне пора. Позвольте
Пожать вам руку.
ВЕРНЕР.
Обнять тебя!
УЛЬРИХ.
Нас могут заподозрить.
Вы побороть должны в себе природу
ВЕРНЕР.
Пусть проклят будет тот, кто заглушает
В нас лучшие, святейшие порывы
В подобный миг.
.
Кляните - это вас
Хоть облегчит немного. Вот смотритель.
Входит ИДЕНШТЕЙН.
(Иденштейну).
Ну, как дела, любезный Иденштейн?
Что-жь, вы того мошенника поймали?
ИДЕНШТЕЙН.
УЛЬРИХ.
И не беда -
Других осталось много и, быть-может,
Современен удачней будет травля.
ИДЕНШТЕЙН.
Он в комнате своей!
И вас, как я теперь припоминаю,
Всё требует с вельможным нетерпеньем.
.
Вельможам надо отвечать немедля,
Как быстрым бегом отвечает конь
На шпоры ездока. Большое счастье,
Что есть у них довольно лошадей,
Пришлось бы людям на себе возить,
Как Сезостриса короли возили.
ИДЕНШТЕЙН.
А кто-жь он был?
.
Державный египтянин,
Цыган старинный.
ИДЕНШТЕЙН.
Это всё одно -
Сказали вы, цыган?
УЛЬРИХ.
Я это слышал.
Но мне пора проститься. Иденштейн,
Коль это имя ваше.
(Уходит.)
ИДЕНШТЕЙН.
Славный малый!
Своё он место знает и умеет
Всем должное почтенье отдавать
ВЕРНЕР.
И я приметил это - и хвалю
ИДЕНШТЕЙН.
Вы тоже место знаете своё,
Но знаю-ль ваше - вот вопрос.
ВЕРНЕР.
Вам разъяснит его вот этот перстень?
(Показывает перстень.)
ИДЕНШТЕЙН.
Как!... что такое?... Камень драгоценный!
.
Он будет ваш, но лишь с одним условьем.
ИДЕНШТЕЙН.
С каким?
ВЕРНЕР.
Мог выкупить, хоть за тройную цену.
Фамильный он - и я им дорожу.
ИДЕНШТЕЙН.
Фамильный - ваш? Я просто поражен!
.
К тому-же вы должны мне до зари
Доставить средства выехать отсюда.
ИДЕНШТЕЙН.
Но дайте мне взглянуть на этот камень.
ВЕРНЕР.
Я вам доверюсь:
Давно вы догадались, без сомненья,
Что я рождён не тем, чем я кажусь.
.
Ну, не скажу, хотя на то похоже.
Поступки все в вас ясно обличают
Высокий сан.
ВЕРНЕР.
(Причины есть и важные) не медля
Отсюда выехать.
ИДЕНШТЕЙН.
Вы - значит - тот,
ВЕРНЕР.
Вовсе нет!
Но если-б я был принят за него,
То это породило-б затрудненья
Мне хочется лишь шума избежать.
ИДЕНШТЕЙН.
Мне всё равно: ведь я не получу
И половины этого от скряги,
Способен всю окрестность всполошить,
А о награде - слова не промолвить.
Вот этот перстень - так другое дело!
ВЕРНЕР.
ИДЕНШТЕЙН.
О, бриллиант чудесный! ты дороже
В моих глазах, чем камень философский!
Ты пробным камнем служишь искони
Души светильник, око рудника,
Ты есть магнит сердец земного шара!
Дух воплощённый пламени земного,
Ты, на челе властителя горя,
В сердцах людских, во прахе пред ним склонённых,
Чем сам монарх, чья голова страдает!
Под бременем короны золотой,
Как миллионы сомкнутые тех,
Чтоб поддержать её! Ужель ты мой?
Теперь я сам стал маленьким монархом
Алхимиком счастливым, мудрым магом,
Который, аду душу не продав,
Пойдёмте, Вернер, если так зовут вас.
ВЕРНЕР.
Зовите Вернером пока: быть-может,
Со временем узнаете меня
ИДЕНШТЕЙН.
О, я вам верю - верю от души!
В одежде скромной, вы тот дух чистейший
О коем я мечтаю ужь давно.
Как воздух гор: не страшен мне разлив
Чтоб показать, как честен я на деле,
Я вам такия средства дам бежать,
Что если-б вы улиткой даже были,
Посмотрим на кольцо! Есть у меня
Молочный брат, который знает толк
В каменьях драгоценных. Сколько весу
В брилльянте этом будет? Ну, идёмте!
(Уходит.)
СЦЕНА II.
Комната Штраленгейма.
ШТРАЛЕНГЕЙМ и ФРИЦ.
ФРИЦ.
ШТРАЛЕНГЕЙМ.
Меня ко сну не клонит,
Однако, спать пора. Желал бы я
Сказать, что ужь пора покой вкусить,
И делает меня для бденья слабым
И слишком уж взволнованным для сна.
То чувство, словно тучи в небесах,
Которые, луч солнца помрачая,
А стелятся межь небом и землёю
Туманной мглой, как зависть межь людьми.
Пойду и лягу.
ФРИЦ.
Эту ночь, надеюсь,
ШТРАЛЕНГЕЙМ.
Надеюсь, но боюсь.
ФРИЦ.
Чего?
ШТРАЛЕНГЕЙМ.
И тем сильней мой страх необъяснимый.
Но это вздор! Замки переменили-ль,
Как я велел? Предосторожность эта
Не лишняя, судя по прошлой ночи.
ФРИЦ.
За этим наблюдал со мной саксонец,
Который спас вам жизнь при переправе
И Ульрихом которого зовут,
Как кажется.
.
Как смеешь, раб презренный.
Не помнить вечно имени того,
Кому твой господин обязан жизнью,
Тогда-как ум твой должен бы считать
Как нашу ежедневную молитву.
Оно-б тебя, быть-может, научило
Тому, как долг свой надо исполнять.
Иль ты забыл - ты, праздно там стоявший
Как незнакомец бросился в пучину,
Схватил меня и к жизни возвратил,
Чтоб я его, поправившися, мог
Благодарить, а вас презреть на веки?
ФРИЦ.
Надеюсь,
Что с днём грядущим возвратится к вам
Обычное спокойствие и сила.
СЦЕНА III.
ГАБОР
Четыре, пять, а вот и шесть часов
Я просчитал, как стража на посту,
Язык времён, звон колокола дальний.
Хотя-б он даже счастье возвещал,
Хоть часть блаженства. Всякий звон зловещ,
Хотя б он звал на пир и ликованье!
С его ударом каждым отлетает
Одна надежда; звоном похоронным
Схоронены в могиле обладанья
И не воскреснет. Если-жь престарелых
Родителей кончину возвещает,
То радостным он эхом раздаётся
И холодно: я весь окоченел.
Бродя во тьме, я только натыкался
На разные уступы, возбуждая
К всеобщему возстанью крыс, а также
Почти-что оглушил меня. Вдали
Я вяжу свет. Когда о разстояньи
Я в этой темноте могу судить,
То он блестит в запретном направленьи,
Пойду туда, хотя-б из любопытства:
В такой норе и лампы свет - событье.
Дай Бог, чтоб не привёл меня тот свет
К чему-нибудь среди развалин этих,
Иначе - пусть поможет мне Господь
Избегнуть искушенья иль обресть
Желанное! Он всё ещё блестит!
Будь то звезда Люцифера, иль даже
Я воздержаться долее не в силах.
Вот поворот! Ах, нет! Я подошел -
И свет вблизи виднеется. Теперь
Остановлюсь. Что, если здесь найду я
Которую мне удалось избегнуть?
Ну, что-жь? То будет новая опасность,
А, ведь, она, как новая любовь,
Нас привлекает, манит. Я пойду -
В защиту мне послужит. Так свети же,
Мой огонёк! Ты мой светляк Желанный,
Блуждающий огонь мой неподвижный!
Горит! горит! - мольбу мою услышал!
Сад.
Входит ВЕРНЕР.
Я спать не в силах: час уже настал.
Не обманул смотритель: всё готово
На небе звезды меркнуть начинают
И я гляжу на этот страшный замок
В последний раз. О, никогда тебя
Мне не забыть! Я жалким бедняком
Теперь же ухожу с пятном позора,
С червём неумирающим, который
Мне сердце гложет - и ни на минуту
Весь блеск грядущий графа Зигендорфа
Придумать должен я - каким путём
Могу я деньги возвратить и этим
Хотя отчасти душу облегчить.
Но как отдать, себя не выдавая?
Я в первый час спасенья позабочусь.
Безумье нищеты меня подвигло
На эту низость: искупить её
Раскаянье должнё. Я не желаю,
Хоть что-нибудь его. Но Штраленгейм
Желает завладеть всем, чтё имею -
Владеньями, свободой, даже жизнью,
А между-тем он так же спит спокойно,
На вышитых подушках, как в то время...
Но, чу! какой-то слышен шум... опять...
Кусты зашевелились и с террасы
Упали камни.
спрыгивает с террасы.
ВЕРНЕР.
Ульрих! милый сын,
Я рад тебе всегда, а в этот миг -
УЛЬРИХ.
Остановитесь - и сначала
Скажите мне...
ВЕРНЕР.
УЛЬРИХ.
Отца-ль я вижу, иль...
ВЕРНЕР.
Кого?
.
Убийцу?
ВЕРНЕР.
Ты дерзок иль безумен?
УЛЬРИХ.
Коль дороги вам жизнь моя и ваша.
ВЕРНЕР.
На что-жь ответить должен я?
.
Скажите:
Убийца Штраленгейма вы иль нет?
ВЕРНЕР.
Ни чьим убийцей не был я доныне.
УЛЬРИХ.
Вы в эту ночь
Не посещали хода потайного,
Как в прошлую, и в Штраленгейма спальню
ВЕРНЕР.
Продолжай.
УЛЬРИХ.
Не вы его убили?
.
Боже правый!
УЛЬРИХ.
Отец мой, вы невинны - да, невинны!
Ваш взгляд, слова... но всё-жь скажите мне,
ВЕРНЕР.
Если я хоть раз
Ту злую мысль лелеял хладнокровно
В уме иль сердце, если я не гнал
В кромешный ад, когда на миг единый
Они мелькали сквозь души терзанья -
Пусть для надежд моих и для очей
Навек закрыты будут небеса.
.
Но он убит.
ВЕРНЕР.
Ужасное злодейство!
Но как меня касается оно?
.
Замки все целы: лишь на трупе видны
Следы насилья... Часть его прислуги
Ужь знает об убийстве; но смотритель
В отсутствии - и потому я сам
В его покои кто-нибудь проник.
Простите, если...
ВЕРНЕР.
Сколько новых бед,
На небеса.
УЛЬРИХ.
Я знаю, вы невинны;
Но так ли будут и другие думать,
ВЕРНЕР.
Нет, никогда! Подозревать меня
Никто не смеет!
УЛЬРИХ.
Ни посторонние, ни гости? С вами
Одна лишь мать моя была?
ВЕРНЕР.
О, Боже!
УЛЬРИХ.
Он исчез вчера.
ВЕРНЕР.
Нет, нет!
УЛЬРИХ.
Я там его найду!
ВЕРНЕР.
Теперь ужь поздно:
Дверь потайную я нашел открытой,
А также все ведущия в ту залу.
Я думал, что воспользовался он
Удобною минутой, чтобы скрыться
УЛЬРИХ.
Вы дверь закрыли?
ВЕРНЕР.
Да и с тайным страхом
За-то, что так безпечно он подвергнул
Случайному открытью мой приют.
УЛЬРИХ.
Уверены-ль вы в том, что дверь закрыли?
.
Вполне уверен.
УЛЬРИХ.
Это хорошо.
Но лучше-б было, если-б никогда
В притон...
ВЕРНЕР.
Для вора, хочешь ты сказать.
Я это заслужил - но не от сына.
.
Нет, нет, отец - не говорите так!
Не время о проступках мелких думать,
Когда последствия гораздо больших
Встают грозой и их избегнуть надо.
ВЕРНЕР.
Как мог я отказать? Мой злейший враг
Его за мой преследовал проступок;
Он жертвой был спасенья моего
Того, по чьей вине нуждался в нём.
Будь волком он, не мог бы я его
В такой беде без помощи оставить.
УЛЬРИХ.
Но слишком поздно размышлять о том.
До света вы должны уехать; я же
Останусь здесь, чтоб розыскать его.
ВЕРНЕР.
Молоху-подозрению, взамен
Одной, когда останусь я. Венгерец,
Которого считаем мы виновным...
УЛЬРИХ.
ВЕРНЕР.
Не я, хотя ещё недавно в этом
Ты - сын мой - сомневался!
УЛЬРИХ.
Не сомневаетесь в венгерце?
ВЕРНЕР.
Сын мой,
С-тех-пор, как я впал в бездну преступленья -
Из-за меня страдавших, я готов
Скорей в вине виновных усомниться.
Твоя душа чиста - и потому
Ты с добродетельным негодованьем
Невиноватого считать виновным
За-то, что он невинен не вполне.
УЛЬРИХ.
Но если я так думаю, то что же
Которое не знало вас, иль знало
Лишь для того, чтоб угнетать. Нет, нет!
Вы случаю вверяться не должны.
Бегите... Я устрою всё... Смотритель
И потому, что вашему побегу
Он помогал. Притом же...
ВЕРНЕР.
Но бежать!
Своё оставить имя, иль, быть-может,
Клеймо убийства лишь на нём одном
Оставить!...
УЛЬРИХ.
Но только не владенья ваших предков,
К которым вы стремитесь так давно.
Какое имя? Нет его у вас,
Когда носить чужое вы решились.
.
Пусть так, но даже в этом уголке
Мне б не хотелось, чтоб оно осталось
Пятном кровавым в памяти людской.
К тому-же розыски...
.
Я всё устрою.
Что вы наследник графа Зигендорфа -
Никто не знает, даже Иденштейн,
Хотя, быть-может, он подозревает,
А глупости его я дам занятье,
Которое забыть его заставит
Про незнакомца-Вернера в заботах
О собственной особе. Правосудье
Со времени войны тридцатилетней
Не существует больше или робко
Из пыли возстаёт, куда его
Походы многих армий затоптали.
Он не имел здесь ни земель, ни власти:
Всё то, чем он владел, погибло с ним.
Поздней одной недели после смерти
Немногим удаётся сохранить
О том не позаботятся родные.
Но Штраленгейм скончался одиноким -
И скромную могилу обретёт,
Достойную его достоинств скромных.
Но если - нет, могу уверить вас,
Что как бы громко слуги ни вопили -
Как и тогда, когда он утопал -
Не шевельнёт никто из них и пальцем.
Я слышать не хочу. Вот посмотрите -
Почти потухли звезды и разсвет
Сребрит уж ночи чёрные одежды.
Не отвечайте и простите мне
Давно погибший - обретённый сын.
Пойдёмте мать позвать - и осторожно
Затем оставьте замок. Остальное
Я всё устрою и ручаюсь вам
И я его исполню непременно.
Мы свидимся вновь в замке Зигендорф,
Где наше знамя гордо водрузим.
Имейте в мыслях это лишь одно,
Бороться с ними легче может юность.
Скорей отсюда! Пусть хоть старость вашу
Луч счастья озарит. Я мать мою
Пойду обнять, а там - пускай Господь
ВЕРНЕР.
Совет благоразумен,
Но благороден ли?
УЛЬРИХ.
Есть высшее для сына благородство.
(Уходят.)