Автор: | Байрон Д. Г., год: 1819 |
Категория: | Поэма |
Входит в сборник: | Стихотворения Байрона (разные переводчики) |
Связанные авторы: | Гогниев И. Е. (Переводчик текста) |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Мазепа (старая орфография)
МАЗЕПА
ПОВЕСТЬ ЛОРДА БАЙРОНА.
I.
Над Карлом, в страшный день Полтавы, |
Потухла счастия звезда: |
Разбитый в прах, с стези кровавой |
Он там сведен был навсегда. |
И власть, и слава одоленья, |
Неверные, как поколенья |
Их обожателей - людей, |
К стопам Царя послушно пали! |
И стен московских не видали |
Враги, и бури миновали |
Москву, пока черней, грозней |
Година не настала ей. |
Когда судьбы долженствовали |
Позору, гибели предать |
Славней вождя, несметней рать! |
II.
Так неизбежный рок свершился!.. |
И, силясь раны превозмочь, |
Чрез реки, степи, день и ночь. |
Его рать сгибла; но в несчастья |
Щадит его упреков глас. |
Хоть правда смело в этот час |
Могла греметь пред самовластьем. |
Несется Карл - коня его |
Разит свинец, и своего |
Ему Гиета {Gieta - полковник шведский.} уступает. |
Сам гибнет в-чуже. Но и тот |
Под Карлом мертвый упадает, |
Свершив так браво свой полет!.. |
И в дебрях, сумраком одетых, |
В воду сверкающих огней |
Сквозь лес, на вражеских бекетах, |
Король с дружиною своей |
Ночлег опасный обретает. |
За эти-ль лавры межь царей |
Так брань неистово пылает?-- |
Изнеможен, окрававлен, |
Его бьет дрожь; пылают раны: |
Оне глубоки... Ночь мрачна. |
Смыкает очи Карл - нет сна; |
И дышут холодом туманы. |
Но не скорбел, не унывал, |
И как вассалов подчинял |
Все роды зол своей он воде. |
В дань року духа не принес; |
Позор паденья в тяжкой доле |
Монарх по-царски перенес! |
III.
Вожатых рой! Увы, как мало |
Их с поля смерти ускакало! |
Но полн отваги пыл сердец |
В остатке этом! - Наконец, |
Толпа героев, омраченных |
Тоской, безмолвие храпя, |
Садится на земь, вкруг царя, |
И подле копей утомленных. |
В нужде мы все друзья: судьба |
Мазепа ложе избирает |
Под старым дубом для себя. |
Украйны Гетман, бодрый, смелый, |
Угрюм, как дуб его дебелый, |
И также стар почти, суров; |
Но наперед вождь Козаков |
С коня стер мыло; торопливо |
Ему постель из листьев склал; |
Разгладил чолку, вытер гриву, |
И разнуздал его, и живо |
Взор старца радостью сверкал, |
Когда увидел он, как жадно |
Усталый конь на корм напал; |
А то он ждал, что к ночи хладной |
Пренебрежет скакун травой, |
Покрытой позднею росой. |
Но без причуд был копь ретивый, |
Как сам ездок, и терпеливо |
Нужду и труд переносил. |
Как вихрь он Гетмана носил! |
От звука шпор, отваги полный, |
Рад был лететь в огонь и волны! |
На зов знакомый он бежал; |
Мазепу в сонмах узнавал; |
Кипи народ окрест пучиной, |
И в мрак ночи ни единой |
Не брезжи звездочки с высот,-- |
Свободной степи сын свирепый, |
Он бодро несся-б за Мазепой |
С заката солнца по восход!-- |
IV.
И вот Мазепа разстилает |
Широкий плащ; под дуб густой |
Вонзил копье, и озирает, |
Снаряд в порядке-ль боевой: |
Булат осматривает ловко; |
Глядит - прикреплены-ль ножны; |
Не разсорился-ль порох с полки; |
Курки надежно-ль взведены. |
Готовить ужин; и свободно, |
Без царедворческих затей, |
Им угощать поочерёдно |
И венценосца и вождей. |
Превозмогая скорбь и раны, |
Упрямо твердость Карл хранит; |
И делит ужин с свитой бранной. |
И вот Мазепе говорит: |
"Взгляни - хоть все в толпе героев |
"Моих, сильны рукой, тверды |
"Душой - но в стычке-ль, в вихре-ль боев -- |
"Ни одного из их среды |
"Тебя отважнее, удалый! |
"С дней Александра не бывало |
"На рубежах земли четы, |
"Друг с другом сродной так, как ты |
"С своим, Мазепа, Буцефалом. |
"Вся слава Скифов пред тобой |
"Ничто, когда летишь стрелой |
"Ты через глубь, иль в чистом поле." |
А тот в ответ: "Проклятье школе, |
"Где удаль эту я постиг! " |
--"За что-же, если в ней, старик, |
"Ты славно так образовался?" |
--"Не время говорить о том: 5 |
"Еще неравный спор с врагом |
"Для нас в степях не миновался; |
"Еще не раз взмахнуть мечом |
"Придется нам в отбой погони, |
"Пока свободно за Днепром |
"Не раздохнутся наши кони. |
"И должно, Царь, чтоб слабость сил |
"Ты сном целебным подкрепил. |
"А я дружины утомленной |
"Меж-тем возьмусь стеречь покой." |
--"Нет, старый Гетман, непременно |
"Хочу рассказ я слышать твой. |
"И, может, час успокоенья |
"Навеет повесть мне твоя. |
"Теперь-же-бь кстати - нет терпенья! |
"Томит безсонница меня." |
V.
--"Изволь Монарх: в надежд этой |
Готовь давно-минувши лета |
Старик на память принести. |
Да, так, я был лет двадцати. |
И Казимир владел короной -- |
Ян Казимир. - А я пажом |
Седьмой уж год служил при нем. |
Вот истинно был царь учоной! |
С тобой подобия - ни в чом. |
Он не терпел кровавой брани; |
Соблазн воинственных стяжаний |
Его души не искушал. |
И Ян, не будь лишь сеймских прений, |
Премирно-б царством управлял. |
Я не скажу, чтоб огорчений |
Житейских вовсе он не знал: |
Ян муз и женщин обожал, |
А с ними ладить труд не малый. |
Что Ян в отчаяньи, за-чем |
Он ни ведет войны ни с кем. |
Но чуть лишь буря утихала, |
Он книгу новую читал, |
В другую женщину влюблялся, |
И пышные пиры давал! |
И целый город собирался |
Взглянуть на роскошь тех пиров! |
Ян ото всех своих певцов |
Честим был польским Соломоном. |
Но обойденный пенсионом, |
Из них один лишь очернил |
Его в язвительной сатир,- |
И страх как хвастался, что в мир |
Он никому льстить но любил. |
То двор затей различных был, |
Где без изъятья, все вельможи, |
Пускались рифмы плесть. Я тоже |
Стихами бредил иногда, |
"Тирсис унылый". |
В Польше сильный |
Жил воевода той порой: |
Граф блеском, древностью фамильной |
Известный всем в земле родной; |
Богат как рудник золотой! |
И горд был он, высокомерен, |
Как в этом всякой уж уверен. |
Граф так был знатен, так богат, |
Что в целом Царстве Польском вряд, |
Ему нашолся-ли-б кто ровный. |
И блага так он обожал, |
И в дурь такую он впадал, |
Своей любуясь родословной, |
Что доблесть предков безусловно |
Своею собственной считал. |
Не то супругу занимало. |
Моложе мужа, проклинала |
И власть его, и жизнь свою. |
А после тягостных волнений, |
Надежд, желаний, опасений, |
Прощальных славе доброй слез, |
Одной иль двух нестройных грез, |
Романсов, вальсов, объяснений |
С толпой поклонников, - должно |
Известных случаев ждать было. |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
VI.
"Мазепа сумрачный тогда |
Красавцем слыл; в мои года |
Уж мне так выразиться можно. |
На утре жизни безтревожной, |
Из юной знати той земли, |
Взять верх немногие могли |
В дарах природы надо мною. |
Я молод, весел, ловок был; |
На ныне видимый тобою. |
Как смугл и груб теперь стал он -- |
Так нежен, свеж, был той порою. |
Войной, летами удручон, |
Я как-бы весь переродился, |
Случись родных мне повстречать -- |
Из них никто-б теперь признать |
Меня своим по согласился. |
Но безобразием морщин |
За-долго страсти до седин, |
Мое лицо так исказили; |
Ты знаешь, годы не убили |
Ни сил, ни бодрости моей, |
А то-б про быль минувших дней, |
Под этим дубом и средь этой |
Холодной тьмы, тебя беседой |
Не занимал теперь старик... |
Но слушай-же: - Терезы лик... |
Она, мне кажется, строптиво |
Воспоминание об ней!-- |
Но нет, я не найду речей, |
Для описанья тени милой; |
Тереза пламенем очей |
На Азиатку походила; |
В них отразилась вся краса |
Соседок Польши сладострастных: |
Как у Турчанок, также ясны, |
Черны, как эти небеса, |
У милой Польки были очи!-- |
И в мгле их луч сверкал живой, |
Как будто месяц молодой |
Из-под покрова полуночи! |
Большие, чорные, оне |
Купались в влаге сладострастной; |
И мнилось, сумрак их прекрасный, |
Растает в собственном огне; |
И полу-живы, полу-томны, |
Оне взирали, как гор, |
Взирает праведник безмолвный. |
Чело, как лоно вешних вод, |
Когда их глубь зарей златится: |
Не ропщут волны, и глядится |
В их синеву небесный свод. |
Уста, ланиты - по напрасно |
Распространяться так о ней. |
Ее любил я; к ней пыл страстный |
Горит досель в груди моей. |
А кто таков, как я, - не знает |
Границ в сей страсти, и пылает |
Душой средь благ и в буре бед. - - |
В ожесточеньи самом даже |
Мы верны ей; идем под стражей |
Любви до самых поздних лет. |
И вот пример тому Мазепа, |
Досель ей преданный так слепо. |
VII.
"Нам случай видеться бывал; |
В нас встреча пламень раздувала; |
ей в очи - я вздыхал, |
Она без слов - по отвечала. |
Примет и средств не перечесть, |
В которых тайна для нас есть |
Друг-друга молча понимать. |
Но в чом она - но рассказать... |
Есть искры - мыслей отраженье -- |
И что не скрыто в глубине |
Души - всему дают он |
Таинственное выраженье. |
И огненная цепь из них |
Куется силой чудотворной, |
И ей связуются невольно |
Сердца любовников младых. |
С Терезой встретясь, я вздыхал, |
Я плакал - но не забывал, |
Какой рубеж нас разделяет. |
И наконец к ней обретает |
Мазепа доступ - и с-тих-нор, |
Наш с ней свободно начинался. |
О! сколько раз я покушался |
Открыться ей, - но робость, страх, |
Мой замысл вечно разрушали... |
Я говорить - и на устах |
Моих, как прежде, замирали, |
Рождаясь, звуки... Но пора |
Моя настала. Есть игра, |
Пустая, вздорная; за нею |
Проводят день; по не умею |
Ее назвать. Не помню, раз, |
Какой свел случай вместе нас. |
За той, мы кажется, сидели |
Игрой. - Но думать об игре-ли |
Я мог? - В умь лишь было то, |
Что я один в минуты эти |
Близь той, которую ни что |
Не заменяло мне на свете!-- |
И за Полячкой молодой |
Пусть в эту темнеть нашей стражей |
Преобладает зоркость таже. |
И было так... Вдруг вижу я, |
Она задумываться стала; |
Развлечена, не замечала |
Своей игры. Игра моя -- |
И не грустит; была за ней -- |
Не веселится; и хоть явно |
Наперекор удача ей -- |
Но длить забаву своенравно |
Не престает. - Уж ей пора -- |
И все ни с места - та-ж игра, |
Ta-ж развлечонная беседа!-- |
И вдруг, как молния вот эта, |
Сверкнула мысль во мне. у ней |
В лице такое что-то было, |
В чом все надеждой так светило. |
За мыслью хлынул ток речей! |
И хоть в них мало было склада, |
А только этого и надо. |
Вняла-ли женщина нам раз |
В другой - готова слушать вдвое. |
В ней сердце, верь, не ледяное, |
Её суровость - не отказ. |
VIII.
"И я любил, и был любим. |
Ты, говорят, Монарх, крушим |
Весь век свой не был страстью нежной. |
А если так, то про мятежный, |
И сладкий пыл любви, тебя |
Не утомлю рассказом я. |
А то-б он для души холодной |
Твоей был вздорен и смешон. |
Не всякой в мире сотворен |
Повелевать, тебе подобно, |
Страстями сердца и судьбой |
Народов! Я был сам главою, |
Вожатым тысяч, и за мной, |
На гибель первым тёк любой |
Не властен был я над самим |
Собой. - Но речь возобновим: |
Я обожал, и был любим. |
Любовь плен сладкий, правда, только |
Он сопряжен с развязкой горькой. |
Видались тайно мы; и час |
К тому условный, каждый рать |
Был благ небесных ожиданьем! |
Дни, ночи - были для меня |
Ничто - вся жизнь ничто! Заря, |
Закат мой - ясны вспоминаньем |
Часов свиданья лишь. - Опять |
Готов Украйну б я продать, |
Что-б возвратить их сладость снова, |
Преобразиться вновь в того, |
Кто был владыкой одного |
Тогда сокровища такого; |
В того счастливца молодого, |
Кого лелеяли в те дни |
Краса и юность золотая. |
Видались тайно мы - (двойная |
Услада сердцу, говорят, |
В таком свиданьи) может-статься! |
Что-ж до меня, то я, признаться, |
Всегда был бешенством объят, |
Что лишь украдкою такою |
Могли делиться мы душою. |
Я был-бы жизнь готов отдать, |
Что-б только вслух ее назвать |
Своей пред небом и землею. |
IX.
Глаз зорких много за четой |
Любовников. Надзор такой " |
Был и за нами. Демон злобный, |
Поступком, нашему подобным, |
Уж верно, не был раздражон. |
Не знаю кем, но на влюбленных, |
В одну из но |
Был рой шпионов наведен. |
Схватили нас. Вулканом ярым |
Пылала злоба в Графе старом. |
Обезоруженный, с толпой |
Я не отважился на бой: |
Мой подвиг был-бы безуспешен, |
Да и тогда-б мне не помог, |
Когда-б хоть с темя и до ног, |
Я был оружием обвешен. |
К тому-ж толпой был схвачен я |
Близь замка Графа, от жилья, |
Людей и помощи далёко! |
Еще тогда сквозь мрак глубокой |
Нигде не брезжилась заря. |
Не ждал я, чтоб сиянье дня |
В числе живых меня застало. |
Казалось, смерть уж сосчитала |
Мои минуты; и в тиши, |
Изливши исповедь души |
Молитвой с гробом примиренный, |
Я предался моим врагам. |
Меня ватага к воротам |
Большого замка проводила. |
Не знал я, что с Терезой было, |
Какой над бедной суд свершон.-- |
Судьба с-тех-пор нас разлучила. |
Свирепый, грозный муж был он, |
Надменный этот воевода. |
Старик вину такого рода |
Мог и забвенью-бы продать; |
Но к мести звало опасенье, |
Чтобы такое-ж приключенье |
Не повторилося опять |
В его грядущем поколенье: |
Да и фамильный герб его |
Страдал не мало от того. |
А воевода оскорбленный |
Был солнце рода своего, |
Таким он сам себя казал |
В глазах вельмож высокомерных |
Меня-ж, ничтожного, наверно |
И человеком не считал. |
О срам!.. вмешайся в это дело |
Какой-нибудь блестящий род, |
Тогда-б, быть-может, оборот |
Совсем другой оно имело. |
Но паж ничтожный... О! каким |
Граф был неистовством палим!.. |
X.
Коня!.. и конь был подведен. |
То правда - копь был бравый, статный, |
Украйной вскормлен благодатной! |
Казалось, весь он превращон |
В порыв был мысли. Дик был он, |
Как серна дик, не укрощон. |
Бичом, ни шпорой не изранен, |
Лишь накануне заарканен; |
Свирепо-бешен, и с грозой, |
Храпел, дрожал он, - дыбом грива! |
Весь в пене, в страхе, предо мной |
Стоял дикарь нетерпеливый. |
И вот рабов свирепых рой, |
С его хребтом меня ремнями |
Перекрутил. Аркан долой! |
Внезапно бич гремит над нами... |
Вперед! вперед! - И мы в опор! |
Быстрей, шумней потоков гор! |
XI.
"Вперед! вперед! дух замер мой! |
Не взвидел я, куда со мной |
Понесся конь; разсвет дневной |
Еще чуть брезжился с высот -- |
А мы стремглав, вперед! вперед! |
И вмиг толпе врагов незримы! |
Последним звуком вслед коня |
Был дикий хохот, доносимый |
От буйных ветров до меня. |
Взбешон, насмешливой толпою, |
И вот как не было ремня, |
Которым был притянут я |
За шею к гриве лошадиной. |
И приподнявшись в половину, |
Врагам проклятья посылал. |
Но грохот конский не давал |
Им доходить до них, быть-может, |
И эта мысль меня тревожит. |
Мне-б не хотелось уступить, |
Но злом за зло врагам отмстить! |
Нас время после поквитало: |
Там замка гордого не стало. |
Его тяжолые врата, |
Пруды, окопы, рвы, ограды -- |
Все в прах и пламень без пощады! |
Окрест ни травки, ни куста! |
Koои-где лишь плющ осиротелый |
По сводам вьется обгорелым. |
Лежит-ли путнику там след, |
Что замок тут стоял когда-то. |
Я зрел, как пламенем объятой, |
С высот, там башен рухнул ряд. |
Как лава с рдеющих палат, |
Шумя, свинец лился кипучий. |
Ничто все скрепы против тучи |
Свирепых мстителей врагов! |
Ватага буйная рабов |
В то время, верно, не мечтала, |
Когда, как молния, помчало |
От них чудовище меня, |
Что час настанет мой, и я, |
Должник признательный, к их пану, |
На тучах конницы нагряну, |
За шутку шуткой отплатить. |
Пора на все даст нам случай. |
XII.
"Вперед! вперед! мой конь, и я, |
На крыльях ветра, миновали |
В пути все признаки жилья! |
Как метеор, когда за ним, |
Потухшим с треском громовым, |
Огни зарниц браздят мрак ночи. |
Стремлю окрест я робко очи -- |
В виду ни города, ни сёл! |
Но разстилался дикий дол, |
Дремучим бором окружонный; |
Да лишь, чернея в стороне, |
Громады башен зрелись мне |
На высотах, сооружоппых |
Встарь от грозы татарских орд. |
Повсюду глушь. Пред тем за год |
Тут войско Турок проходило: |
Где кони спагов протекли, |
Окрававленной той земли |
Уж мурава не зеленила. |
Взглянул я в высь - и надо мной, |
Какой-то тяжкой, сизой мглой |
Омрачено все небо было. |
Передразсветный ветерок. |
Хотел-бы с ним я вздохом слиться -- |
Но быстр вперед, вперед наш скок. |
И напрягая грудь, не мог |
Я ни вздохнуть, ни помолиться. |
Холодный пот, как град, с меня |
Струясь, на гриву лил коня; |
От страха, гнева, он храпел, |
И бурно вдаль, все вдаль летел. |
Порой надежду я таил, |
Что конь мой выбьется из сил. |
Но нет! для бури столь могучей |
Ничтожен был мой стан летучий, |
И только шпоры заменял! |
Освободить-ли я искал |
От уз распухнувшие члены,-- |
В коне усильем напряженным |
Лишь пуще гнев я раздражал. |
Порой вскричать я покушался -- |
Но дикий зверь, как от бича, |
При каждом звуке содрогался, |
Как-бы трубы внезапный гром |
Он слышал в голосе глухом! |
Меж тем, из ран всех выступая, |
На членах крепко кровь густая |
Ряды веревок запекла |
И страшно жажда неземная |
Палить гортань мне начала. |
XIII.
"Пред нами лес. Смотрю кругом -- |
Пределов нет ему... Местами... |
Деревья хмурилися в нем, |
Произращонные веками; |
И устилая след бедами, |
Несясь из недр Сибирских стран, |
Их не колеблет ураган |
Своею силою могучей!.. |
А вдаль, под сенью их дремучей, |
Вилась цепь зелени густой, |
Непоражонной еще той, |
Когда хлад осени суровой, |
Мертвя дубравы, листья их |
Пятнает краскою багровой; |
И рдеет этот знак на них, |
Как кровь на трупах незарытых |
В сраженьи ратников побитых, |
У коих ворон не пронзит |
Морозом стянутых ланит; |
То, зеленея, разстилался |
Кустарник дикой. - Здесь и там |
Каштаны высились; очам |
То дуб могучий попадался, |
То сосны мрачные кой-где, |
Но порознь все - или-б беде |
Не миновать. Нам уступали |
Деревья путь; и не терзали |
Сучки мне ребр; упасть с коня -- |
Напрасный страх; не одолели |
Как ветр мы листьями шумело!-- |
И вот в мгновенье облетели |
Деревья, зелень о волков!-- |
Я слышал, сердцем замирая, |
Их шум во-след своих следов! |
Как ураган неслась их стая, |
За нами в сумрак ночном! |
Куда-б мы бег не устремили, |
Повсюду волки за конём, |
До всхода солнца нас следили! |
Их на разсвете видел я: |
Их рой на шаг лишь от коня |
Сквозь чащу леса прорывался! |
А в мраке ночи раздавался |
Во-след нам топот их глухой! |
О! что-б кинжалу быть со мной, |
Я вторгся-б в их среду с отрадой! |
И еслиб гибель обрести |
Должно - я пал-бы, но среди |
Как конь сперва понес меня -- |
Желал предела бегу я -- |
Теперь боязнь меня томила, |
Чтоб не утратилась в нем сила,-- |
Напрасно! дикий сын степей |
Стремился серной быстроногой. |
Играет вьюга не быстрей |
Зимой вкруг хижины убогой, |
Как он летел путем глухим! |
Суров, свиреп, неукротим, |
Весь буря, пламень, образ ада, |
Как избалованное чадо, |
Как своенравная жена, |
Когда обижена она. |
XIV.
Лес мимо. День уж вечерел. |
Но воздух, чувствую, свежел, |
Хоть был июнь тогда. Иль в жалах |
Моих уж кровь, быть-может, стыла. |
Под пыткой медленной падет |
В ту пору был. Нетерпеливый, |
Стремительный, как бурный ток, |
Чувств необузданных порывы |
Я прежде изъявлял, чем мог |
Постичь причину их стремленья.-- |
И мудрено-ль, что изнемог |
Я на-минуту от мученья. |
Страх, пытка, бешенство и стыд, |
Быть так свирепо осужденным -- |
Всех этих зол сосуд испит |
Вполне был тем, кому врожденным |
В крови остался свойством пыл, |
Который в злобе походил |
На смертью дышущее жало.-- |
Земля, казалось мне, бежала; |
Небесный свод ходил кругом; |
С коня валюсь - но нет, на нём |
Скрученный, крепко я держался; |
Мой мозг трещал; дух занимался, |
То обмирал я - небеса, |
Как-бы громада колеса |
Неизмеримого катились; |
Деревья падали, кружились; |
Вдруг блеск мгновенный мне в глаза -- |
И тьма настала... Нет, на свете, |
Никто ужасно так, как в эти |
Минуты я, не умирал. |
Мрак наступал и исчезал. |
Хочу опомниться - напрасно! |
Усилью чувство неподвластно. |
Так на обломке корабля |
По бездне носится несчастный, |
Когда валы, всхолмясь, тебя |
В морскую пропасть погружают; |
И в то-ж мгновенье, из себя |
В мир диких дебрей извергают! |
Волненьем чувств я походил |
На призрак быстрых тех светил, |
В полночной мгле - когда палить |
Наш мозг горячка начинает. |
Волнений этих вскоре нить |
Перервалась. Но не забыть |
Следов их. - Страшно если то-же |
Меня ждет вновь на смертном ложе! |
Однако нам, как надо мнить, |
Горчей придется чашу пить |
В часы предсмертного страданья.-- |
Но что о том! - смерть не беда: |
Отважный Гетман ей всегда |
Смотрел в лицо без содроганья. |
XV.
"Очнулся... Где-ж был я? Как лед, |
Весь хладен; члены в онеменье; |
И мрак и головокруженье |
Туманят разум мой. Но вот |
Стал биться пульс... И в сердце мало-" |
По-малу жизнь затрепетала... |
Как вдруг опять меня всего |
Вся к сердцу кровь, а до-того |
Она так медленно струилась!.. |
И дивный шум в ушах моих!.. |
И сердце вновь затрепетало... |
Прозрели очи вдруг; но их |
Как-будто влагой заливало; |
Как где-то слышу я шум волн... |
И вижу - звездами сверкает |
Небесный свод - то был не сон -- |
Мой конь реку переплывает! |
И широко, окрест себя, |
За зыбью, с шумом, зыбь клубя, |
Дикарь пучину раздвигает!. |
Борясь с хаосом волн и тьмы, |
На середине вот уж мы! |
Вода боль ран моих смягчила; |
И истомленным членам сила |
На-время новая дана. |
Широкой грудью, конь отважно, |
И воет в-след нас глубина! |
Но вот и берег, сном объятый... |
И мне ни сколько в том отрады! |
За мною смерть и тьма была! |
Напротив - глушь и ночи мгла! |
Как долго с смертью я сражался, |
В припадке судорожном спал -- |
Не помню. Чуть лишь понимал, |
В каком я мир обретался. |
XII.
"И с влажной шерстью, мокрой гривой, |
Клубами пара окружон, |
Мой конь бросается из волн |
На скользкий берег горделиво. |
Вскочил. - И залитое мглой, |
Безбрежье степи предо мной! |
И вот, терялся в эфире, |
Растет все шире, шире, шире, |
Как зримым пропастям во сне -- |
Нигде конца! - На вышине |
И полным светом озарил |
Ряды разсеянных курганов. |
Как море зыблясь, серебрил |
Всю степь ковыль седой! Напрасно |
Раздолье взором мерил я -- |
Нигде и признака жилья |
Не озарял вкруг месяц ясный! |
Хоть-бы где светоч одинокой |
Сверкнул приветом издалёка! |
Или блудящий огонёк |
По степи сумрачной пробег -- |
И тот мне был-бы в утешенье! |
Завидя свет вдали пустой, |
Я обманулся-б хоть мечтой, |
Что не далеко до селенья. |
XVII.
"Вперед мой конь! но уж из сил |
Он выбился; склонясь главою, |
Он шаткой, медленной стопою, |
И взмылен весь, меня влачил.-- |
Мог с ним управиться тогда-бы, |
Но что-же в этом было мне? |
Лежал скручин я на коне. |
Но будь и волен, - может, сила |
Мне и тогда-бы изменила; |
Порой решался я, и рвал |
Веревки, злобой обаянный, |
Все тщетно - пуще только раны |
Я, порываясь, растравлял; |
Измучен пыткою свирепой, |
Я бросил замысел нелепый, |
И ждать, что будет, стал. - Кой-где, |
Мерцанье света в высоте, |
Восход мне солнца возвещало... |
Увы! как медленно светало! |
Казалось, век в степи глухой |
Не снимется туман седой! |
Как он лениво распадался!.. |
На горизонте показался |
Звезда потухла за звездой. |
И вот, всплывая над востоком, |
Заря в величьи одиноком |
Пожаром по небу пошла, |
И землю огненным потоком |
С высот престольных залила. |
XVIII.
"Вскатилось солнце! расклеился |
Туман волнистый над страной, |
Повсюду мертвой тишиной |
Объятою. - Куда-ж конь мой |
Так необузданно стремился |
Чрез глушь лесов, чрез бездну рек? |
Ни дикой зверь, ни человек, |
Не промелькнут в краю забытом! |
Нигде стопой, нигде копытом |
Напечатленного следа, |
Ни знака жизни, ни труда! |
И самый воздух был молчанье: |
Ни птички утренней напев, |
Ни из-под травки, ни с дерев, |
Там по заре не раздавался. |
Давно чуть движась, подо мной |
Изнеможенный конь шатался; |
Давно дух бурный занимался |
Уж в нем предсмертной хрипотой. |
И мертво все вокруг вас было... |
Но наконец, из-за ветвей, |
Как-будто ржанье лошадей, |
Я слышу, воздух огласило... |
Не ветер-ли в бору ревет? |
Нет! нет! то из-за лесу мчится |
Табун, шумя - он близок - вот! |
Громовой тучею стремится! |
Я вскрикнуть - сил не достает. |
Лет коней прах столбом вздымает! |
Но где-ж они? Кто управляет |
Неукротимым табуном? |
Нет всадника. Хвосты их, гривы, |
Клубятся по ветру игриво; |
Раздуты ноздри; мундштуком |
У них в кровь морды не размыты; |
Гвоздьми не пробиты копыты, |
Крутые бедра не изрыты |
Ни острой шпорой, ни бичом,-- |
Тьма коней, бурных, диких, вольных, |
Как ураган, морския волны, |
Неслось на-встречу нам! Табун |
Завидя, ожил мой скакун. |
С минуту он перемогался, |
На гул знакомый отозвался |
Охриплым ржанием... и пал. |
Конец! он путь свой пробежал! |
Потух в могучем пламень гордый! |
Клубами пар с боков валит! |
Волною пена хлещет с морды! |
Притек табун... и вот глядит... |
Узря поверженных на прахе... |
Они стоят, они дрожат... |
На ветер морды... пеной прыщут... |
И вот шарахнулись... и рыщут, |
Кружат по степи... и назад, |
Грохоча, дружным мчатся скоком, |
Водимы вороным конем, |
Главой табуна, и ни клока, |
Ни струйки белизны на нем! |
Вновь-ржат, храпят... за страже ухо! |
И вдруг все врознь... и вот взвились... |
И снова к лесу понеслись |
От человеческого духа! |
Они покинули меня! |
К хребту издохшого коня |
Привязанный остался я! |
И ни его, и ни себя, |
Не находил я ни уменья, |
Ни сил, избавить от мученья. |
И вот лежим! На охладелом |
Охладевающий! Не смела |
Дружиться мысль уже со мной, |
Что солнце встречу я живой |
Заутра в крае опустелом. |
XIX.
"Проходит утро, день, но путы, |
С меня не пали, и минуты |
Судьбы ужасной, роковой, |
Уж тяготели надо мной. |
И чуть могли мои зеницы |
Взирать на рдеющий закат |
Последней для меня денницы. |
Уж я был мраком тем объят, |
Когда разсудок заставляет |
Нас слепо ввериться тому, |
Что вещий голос лет, уму |
Последним страхом предрекает, |
Чего никто не избежит, |
В чом даже милость смертный зрит |
чего, однако, |
Готов-бы опрометью всякой |
Бежать, как-будто-б зверь какой |
Гнался за ним; чего порой |
Мы так желали, умоляли, |
Порой неистово искали |
С мечом в руках - и все напрасно! |
Смерть людям вечный враг. Какой |
Не придавай ей вид ум твой -- |
Во всяком, грозная, ужасна! |
И странно! счастия сыны, |
В удел которым суждены |
Все наслажденья жизни дольной -- |
Они встречают смерть спокойно, |
Спокойней, может-быть, чем тот, |
Кого в загробный край ведет |
Дорога бедности суровой. |
Тот, кто изведал в жизни сей, |
Он ничего не ждет уж в ней; |
Здесь ничего не покидает: |
И, кроме помысла в тиши, |
О темной вечности, души |
Его ничто не возмущает... |
Бедняк-же верой полн... все ждет, |
Что горе кончится... но вот |
Туман его объемлет вежды, |
Приходит смерть, и дерзко жнёт |
Им насажденный сад надежды,-- |
За утро-б, может, он донес |
Свой тяжкий крест; вознаградились |
Его утраты; прекратились |
Недуги сердца, токи слез; |
За утро-б может он впервые |
Творца за жизнь благословил, |
И пролил слезы-бы святые, |
И годы бедствии роковые |
В избытке благ он позабыл; |
Имел и власть, и блеск царя -- |
И утра этого заря |
Должна-ль рдеть над его могилой? |
XX.
"Садилось солнце; все скручон |
Лежу на трупе я. И с страхом |
Стал помышлять, что с конским прахом |
И мой смешаться обречон. |
И смерти требовали вежды. |
Мой час ударил, нет надежды! |
Я бросил взгляд последний свой |
На небеса - и там в тумане |
Уж вился ворон надо мной. |
Он нас терзать алкал заране, |
Чем возродится голод в нем; |
Остынем оба мы с конем... |
То отлетит, то к нам он снова... |
И к трупу он, что поворот, |
То ниже, ниже все... и вот |
С широких крыл его гробовый |
Но мой глухой могильный вскрик, |
Руки усильное движенье |
Остановили нападенье... |
И ворон скрылся от очей... |
Не помню болье. Моей |
Мечтой последней что-то было |
О звездочке... В пустынной тьме |
Она то гасла... то светила, |
И издалёка подходила, |
Сверкая, ближе все ко мне. |
Я, мнилось, в волны погружался; |
Вдруг цепенел и возвращался |
Вновь к ощущенью бытия. |
Потом опять, как мертвый я, |
И вновь перевожу дыханье... |
Какой-то вдруг недужный мраз |
Сдавил мне сердце, и из глаз |
Исторглись искры... тошно... горько... |
И вот вновь трепет, вздох - и только. |
XXI.
"Очнулся... Где я?... что со мною? |
Кто это смотрит на меня? |
Лежу на ложе-ль?.. над главою |
Моею кровля-ль? точно-ль я |
В приюте мирном состраданья? |
И очи смертного-ль созданья |
Так на меня устремлены? |
Сочтя, что это еще сны |
Недуга, вновь закрыл глаза я. |
Длинноволосая, младая, |
Стройна, как пальма, у стены |
Сидела дева. Быстро томной, |
Так полный дикого огня, |
Казачка взор свой на меня |
Бросала в горести безмолвной. |
Сверкавший пламень глаз её |
Чуть только ожил, встретил я, |
До-той-поры был к ней приковав |
Пока уверился, что нет, |
Я не мечтою очарован, |
И стаей вранов не расклеван. |
Открылся взор, и на лице |
Казачки радость заиграла; |
Я говорить хотел - но мне |
Приметно сила изменяла. |
И дева к ложу подошла, |
И перст к устам прижав, дала |
Понять, чтоб я хранил молчанье, |
Пока совсем пройдет страданье |
Пока без боли, без труда, |
Я отверзать могу уста. |
И за руку меня в безмолвье |
Она берет, и изголовье |
Мое она приподняла; |
Потом неслышимо пошла |
От ложа прочь, и отворила |
Легонько дверь, проговорила |
Там что-то шопотом; я мнил |
Что слышу райские напевы! |
В себе ту-ж музыку таил! |
Но те, к кому тот шопот был, |
Не пробуждались. И порхает |
Казачка вон; но наперед |
Она свой взор в меня вперяет; |
Еще раз знак мне подает, |
Что скоро вновь она придет, |
И что мне нечего страшиться; |
Что не замедлит все явиться |
На зов мой. - И что вынес я, |
Как скрылась дева от меня? |
XXI.
"Казачка вновь вошла с отцом |
И матерью. - Но что-ж потом? |
Я о своей превратной доле |
Гостеприимных казаков, |
Не продолжу рассказа боле.-- |
Они в степи меня нашли; |
Они, как труп перенесли |
Меня призвали снова к жизни... |
Меня, чтоб властвовать потом |
Над краем их... |
Кто предузнать свои жребии может? |
Ни чьих надежд, ни чьих сердец! |
Затихнет скоро гул погони; |
За-утра будут наши кони |
Пастись свободно наконец |
С каким приветом я колена |
Перед Днепром склоню, когда, |
Бог даст, минует нас беда. |
И берег дружний наши очи |
" |
И вот раскинулся старик |
На листьях, настланных под дубом, |
Одре не новом и не грубом |
Тому, кто в жизни сей привык |
Не довелось ему, нисколько |
Не мысля, где, на чом. Как раз |
Мазепа крепким сном забылся. |
И странно-ль вам, что за рассказ |
Мазепа вовсе не дивился: |
Карл спал назад тому уж с час. |
И. ГОГНИЕВ.
"Репертуар и Пантеон", т. 8, кн. 10, 1844