Фауст. Вторая часть. Акт четвертый. Горная местность. Автор произведения

Фауст

У ног моих лежат холмы и пропасти.

На край горы схожу с предосторожностью

Из облака, которое в дни ясные

Несло меня над морем и над сушею.

Оно, не расплываясь, отрывается

И на восток уходит белой глыбою.

За ним я наблюдаю с удивлением.

Оно клубится, делится, меняется,

Все больше упрощая очертания.

Мне глаз не лжет. На пышном изголовии

Облитых солнцем снежных гор покоится

Фигура женщины красы божественной.

Юнона ль это, Леда ли, Елена ли?

Как царственно рисуется видение!

Но вот и нет его. Теснясь, вздымается

Далеким ледникам, в которых светится

Великий отблеск дней давно исчезнувших.

Но грудь и лоб своим прикосновением

Мне освежает полоса туманная.

Она спешит принять черты какие-то.

Не обманулся я. О, благо высшее

Любви начальных дней, утрата давняя!

Я узнаю тебя, души сокровище,

Взор, встреченный зарею жизни утренней,

Порывисто отвеченный, непонятый

Взор девушки, которая затмила бы

Всех, если бы я удержал ее.

Не разрушаясь, как краса душевная,

Уходит очертанье, унося с собой

Всю чистоту мою, всю сущность лучшую.

Мефистофель

Совсем измучен маршировкой.

Скажи, зачем у этих скал

Ведь эту местность я узнал:

Крутая эта высь сначала

Дно преисподней представляла.

Фауст

Не можешь ты без вечных штук.

Вздор, небылицы, что ни звук.

Мефистофель (серьезно)

Но слушай же. Когда за грех один

Господь низверг нас в глубину глубин,^[220]

Мы центр земли в паденье пересекли

И очутились в вековечном пекле,

Где полыхал огонь среди теснин.

Признаться, несмотря на освещенье,

Мы оказались в трудном положенье.

Раскашлялись тут черти целым адом,

Тяжелый дух пуская ртом и задом.

От вони ад раздулся. Серный газ

Давил на стенки каменистых масс.

Росло давленье. От его прироста

Взрыв тотчас вызвал общий перелом,

И стало верхом то, что было дном.

Геологи, наш опыт разработав,

Ввели теорию переворотов.

И правда, свергнув бездны жаркий гнет,

Теперь мы дышим воздухом высот.

Лишь откровенье с трудностию крайней

Людей подготовляет к этой тайне.^[221]

Фауст

Гора крута, а как и почему,

Претит копаться духу моему.

Когда природа всю себя сложила,

То шар земной круженьем обточила.

Вершины гор - естественный нарост

Вокруг ложбин, ущелий и борозд.

Понятно, что крутых хребтов отроги

К долинам рек становятся отлоги.

Существованье гор, лугов, лесов

Обходится без глупых катастроф.

Мефистофель

Кто был свидетелем их появленья.

Я был при том, когда еще на дне

Пылал огонь и гул катился громкий.

Молох ковал утесы на огне

И сыпал стопудовые обломки.^[222]

Найдя в полях гигантскую плиту,

Смолкает ум философа неловкий.

Гигантский камень брошен на лету

Во времена горячей этой ковки.

Он говорит при виде этих стен:

«Ничем необъяснимый феномен».

Простонародье более пытливо,

Оно не остается в стороне

И, наблюдая странные массивы,

Приписывает чудо сатане.

На «чертов мост» глядит в пути скиталец

Или в песке находит «чертов палец».

Фауст

Какие любопытные подходы

У вас, чертей, во взглядах на природу!

Что мне природа? Чем она ни будь,

Но черт ее соавтор, вот в чем суть.

Мы с жилкой творческой, мы род могучий,

Безумцы, бунтари. Взгляни на кручи.

Вся ширь земная - дело наших рук.

Теперь ты облетел ее вокруг.

В какой-нибудь из точек перелета

Спуститься ты не ощутил охоты?

Ты видел как-никак с высот своих

«Все царства мира и всю славу их».^[223]

Но ты брюзглив, и кругозор привольный

Не властен над душою недовольной.

Фауст

И все ж я полон мыслей о большом.

Сам угадай, о чем.

Мефистофель

Давай дерзнем.

Чтоб прогреметь, на месте бы твоем

Я старый город выбрал бы столицей,

Где в тесном центре бы лежал

И рынок, крытый черепицей,

Со скопищем жужжащих мух

Над тухлым мясом на прилавке

И кучей овощей вокруг

Средь вони, духоты и давки.

Там в спертом воздухе, средь дел,

Народ весь день кишмя б кишел.

Для знати дальше б шли районы

Широких улиц, площадей,

А дальше бы, среди полей,

Раскинулся б еще вольней

Простор предместий отдаленный.

Там в сотнях мчащихся карет

Прогуливался б высший свет.

Я радостно бы наблюдал,

Как, весь уйдя в свой муравейник,

Хлопочет человек-затейник.

Когда б гулять я выезжал,

Средь сотен тысяч, днем и ночью,

И всех вниманье привлекал.

Фауст

Ну это был бы труд напрасный.

Правитель добрый недоспит,

Чтоб был народ одет и сыт,

И лишь бунтовщиков плодит

На голову свою, несчастный.

Мефистофель

Так замок я б себе воздвиг

В веселом живописном месте^[224]

И превратил бы в парк, в цветник

Свое обширное поместье.

Деревья в прихотливой стрижке,

Лужайки, просеки аллей

Питали бы воды излишки

Ручьев, каскадов и ключей.

Везде бы разрослись газоны,

А в чаще, замыкая круг,

Я выстроил бы павильоны

Для обольстительных подруг.

Свои часы уединенья.

«Подруг» я с умыслом сказал,

А не для округленья слога:

Красавицы - мой идеал

В том случае, когда их много.

Фауст

Дань Времени! Сарданапал!

Мефистофель

Не разгадав твоих мечтаний,

Я все ж предположить дерзну,

Что захотел ты на луну

В своем заоблачном скитанье.

Фауст

О нет! Широкий мир земной

Еще достаточен для дела.

Еще ты поразишься мной

И выдумкой моею смелой!

Мефистофель

Ты сделался славолюбив,

У древних героинь побыв?

Фауст

Не в славе суть. Мои желанья -

Мое стремленье - дело, труд.

Мефистофель

Ты можешь не нуждаться в шуме,

Тебя поэты вознесут,

Чтоб пламенем твоих причуд

Воспламенять других безумье.

Фауст

Нет, человека ты никак

Истолковать не в состоянье!

Что для тебя его желанья,

Дешевый, плоский, злой остряк?

Мефистофель

Пусть так. Я не обижен бранью.

Что ж привлекло твое вниманье?

Фауст

Мой взор был сверху привлечен

Открытым морем в час прилива,^[225]

Когда весь берег до обрыва

Затоплен им со всех сторон.

Меня все это укололо.

Царю природы, мне была

Свободный дух не терпит зла.

Еще и то меня кольнуло,

Что после краткого разгула

Вода, уставши прибывать,

Со слепотой такой же ярой

Очистила за пядью пядь,

Чтобы в свой час прийти опять

Для повторенья шутки старой.

Мефистофель (к зрителям)

Ну и открытье откопал!

Сто тысяч лет я это знал.

Фауст (страстно продолжая)

Морское это полноводье,

Подкрадываясь на часы,

Приносит на века бесплодье

Земле прибрежной полосы.

Недолговечно волн злорадство,

И море очищает мель,

Опустошив земли богатства.

Разбушевавшуюся бездну

Я б властно обуздать хотел.

Я трате силы бесполезной

Сумел бы положить предел.

И тут вопрос простейший самый:

Как ни свиреп воды напор,

Она, смиривши нрав упрямый,

Должна затечь в любую яму

И обогнуть любой бугор.

И я решил: построив гать,

Валы насыпав и плотины,

Любой ценою у пучины

Кусок земли отвоевать.

Вот чем я занят. Помоги

Мне сделать первые шаги.

Мефистофель

Фауст

Опять война? Мудрец не любит смут.

Мефистофель

Войною не тебе трудить плечо,

Вопросов посторонних с ней не путай.

И если случай есть, лови минуту,

Железо куй, покуда горячо,

Фауст

Не понял ничего. Какой тут случай?

Скажи ясней, загадками не мучай.

Мефистофель

В пути сюда мне сообщали,

Что император наш в печали.

Его ты помнишь? Это тот,

Которого мы развлекали

Дождем обманчивых щедрот

При помощи своих банкнот.

Он молодым взошел на трон

И тут был нами ослеплен.

Купить надеясь полвселенной

Посредством нашего подмена,

Что до скончания времен

Ему и море по колено,

Что царствованья образцом

Такое будет почитаться,

Когда две цели совместятся

И будет он в лице одном:

И царствовать и наслаждаться.

Фауст

Ошибка многих! Властелин

Довольствоваться должен властью.

Пускай владеет он один

Всей тайною людского счастья.

Ему приказ лишь стоит дать,

И в удивленье мир приходит.

А наслаждаться, прозябать

На низшую ступень низводит.

Мефистофель

А этот, правда, пожил всласть!

И при начавшемся развале

Несостоятельную власть

Всех стала разделять вражда.

На братьев ополчились братья

И города на города.

Ремесленники бились с знатью

И с мужиками господа.

Шли на мирян войной попы,

И каждый встречный-поперечный

Губил другого из толпы

С жестокостью бесчеловечной.

По делу уезжал купец

И находил в пути конец.

Достигло крайнего размаха

Укоренившееся зло.

Все потеряли чувство страха.

Жил тот, кто дрался. Так и шло.

Фауст

Шло, падало, плелось, тащилось,

Пока совсем не развалилось.

Мефистофель

Никто в том не был виноват.

Выгадывал второй разряд,

А первым это лишь терпелось.

Однако этот ералаш

Не по душе стал лучшим людям.

Они задумали: «Добудем

Порядок. Император наш

Нам не оплот в борьбе суровой.

Давайте выберем другого,

Который властною рукой

Нам будет обновленья знаком,

Чтоб сочетать счастливым браком

И справедливость и покой».

Фауст

Язык поповский.^[226]

Мефистофель

Духовенство,

Бунт освятив исподтишка,

Взяло над мятежом главенство

Для пользы своего брюшка.

Теперь в войне междоусобной

Даст император наш беззлобный,

Наверно, свой последний бой.

Фауст

Мне жаль его. Он был так прям.

Мефистофель

Пойдем, примкнем к его войскам.

Кто жив, не говори: «Пропало!»

Спасенный раз - навек спасен.

Достаточно победы малой,

Как вновь под сень его знамен

Перебегут его вассалы.

Позиция его крепка.

Мы победим наверняка.

Фауст

Но как, каким путем? Поведай!

Посредством лжи, обмана, бреда?

Мефистофель

Посредством тонких стратагем.

А ты, в расчете на победу,

Гни линию свою меж тем.

Ему упрочим положенье,

Жди милостей и перемен.

Пред троном преклони колена,

И государь в вознагражденье

Тебе даст берег моря в лен.

Фауст

Ты вызвал эти мятежи,

Ты и победу одержи.

Мефистофель

Нет, ты, восставших одолев,

Здесь будешь генерал-аншеф.

Фауст

Прекрасный - льщу себя надеждой

В делах, где я кругом невежда.

Мефистофель

Иных фельдмаршалов-растяп

Спасает генеральный штаб.^[227]

Ход дел предвидя современный,

Составил я совет военный

Из горцев, боевых ребят.

Они любого победят.

Фауст

Ужель ты заручился всеми?

Мефистофель

Нет. Я, как Петер Сквенц, в отряд

Из массы выбрал концентрат.^[228]

Ну вот мои бойцы-задиры,

Трех разных возрастов народ,

На них различные мундиры,

Кто с ними, тот не пропадет.

Мечтает малое дитя

Теперь о рыцарском уборе;^[230]

Не лучше ль этот сброд, хотя

Представлен в форме аллегорий?

Рауфебольд (молодой, легко вооруженный, в пестром наряде)

Кого ни встречу, в ухо дам

И съезжу кулаком по рылу,

А беглеца обратно сам

Габебальд (средних лет, хорошо вооруженный, богато одетый)

Драчливость - это вздор ребячий,

Не стоящий моей руки.

Я граблю, чтобы стать богаче.

Все остальное - пустяки.

Гальтефест (пожилой, тяжело вооруженный, без лишней одежды)

Награбить денежки не штука,

Труднее их скопить для внука

И не потратить пятака.

Кто молод, тратит без расчета,

А уберечь добро от мота,

Вот в чем задача старика.

Четвертый акт написан в 1830-1831 годах. Этот акт и первая картина пятого акта, «Открытая местность», - последние сцены «Фауста», над которыми работал Гете.

Когда за грех один / Господь низверг нас… - Начинающееся этим стихом рассуждение Мефистофеля о сотворении мира, насыщенное библейскими мотивами, а также мотивами, почерпнутыми из Мильтонова «Потерянного рая», является в то же время сатирой на вулканистов. Александр фон Гумбольдт прямо относил этот выпад к себе. В своем письме к минералогу и поэту Францу фон Кобеллю он пишет (за чтением второй песни Кобеллевой поэмы «Прибытие Земли»): «Я чувствовал себя немного отомщенным за дурное обхождение с нами во второй части "Фауста"».

«Мессиаде» немецкого поэта Клопштока (старшего современника Гете) Молох - воинствующий дух, воздвигающий скалы, и гордый богоборец.

Так замок я б себе воздвиг / В веселом живописном месте… - Далее следуют описания Версаля, резиденции французских королей, отстроенной Людовиком XIV, которую старались воспроизвести по мере сил и возможностей в своих карликовых государствах все немецкие князья конца XVII и начала XVIII века. Описание этого королевского парка и вызывает реплику Фауста: «Дань времени! Сарданапад!» Имя ассирийского царя Сарданапала здесь - синоним человека, предающегося роскоши и неге.

Мой взор был сверху привлечен / Открытым морем в час прилива… - Мотив победы разумного человеческого труда над силами природы становится центральной темой пятого акта. Мефистофель отвлекает Фауста от осуществления великой цели, от подлинно творческой жизни, втягивая его в государственную междоусобицу, так же как он заставил Фауста (в первой части трагедии) забыть о своем долге перед Гретхен, увлекши его на Брокен (первая «Вальпургиева ночь»).

Язык поповский. - По первоначальному замыслу, Фауст должен был после смерти Эвфориона преследовать попов и монахов. Этот мотив остался неразвитым; в четвертом акте сохранилось только несколько намеков на эту тему.

против революционной Франции. Позднее герцог был разбит Наполеоном под Иеной.

Нет. Я, как Петер Сквенц, в отряд / Из массы выбрал концентрат. - Петер Сквенц, собственно Петер Квенц (имя искажено немецкими комедиантами, игравшими Шекспира еще в XVI веке) - режиссер, который силами афинских любителей-ремесленников ставит во дворце Тезея трагедию «Пирам и Тисба», - этим веселым фарсом Шекспир, как известно, кончает «Сон в летнюю ночь».

Ремарка: Входят трое сильных. - Это название Гете заимствовал из библейской «Книги царств» (II, XXIII, 8-12), где перечисляются имена славных бойцов в войске Давидовом, вступившем в бой с филистимлянами.

Мечтает малое дитя / Теперь о рыцарском уборе… - Намек на пристрастие реакционных романтиков к средневековью и эмблемам феодального строя.

Автор:	Гёте И. В.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница