Автор: | Гёте И. В. |
Категории: | Поэма, Сказка, Детская литература |
Песнь Третья
Вышел кот Гинце, идет, шагает своею дорогой. |
Издали сизоворонку заметив, он радостно крикнул: |
«Добрая птица! Счастливой дороги! Ко мне свои крылья |
Ты устреми и сопутствуй мне справа![17]» И вот прилетела |
Птица, но слева от Гинце присела на дерево с песней. |
Гинце весьма огорчился, решил, что беда неизбежна, |
Но, как бывает со многими, он постарался взбодриться. |
Шел себе, шел он вперед, - в Малепартус приходит - и видит |
Рейнеке около дома сидящего. Кот поклонился: |
«Щедрый на милости бог, да пошлет вам вечер счастливый! |
Слушайте, смертью грозит вам король, если только дерзнете |
Вновь уклониться от явки! Еще передал он: ответить |
Всем истцам вы должны, иль родня ваша вся пострадает…» |
«Здравствуйте, - лис отвечает, - привет вам, племянничек милый! |
Да наградит вас господь всем тем, чего вам желаю». |
Вовсе, конечно, не то затаил он в предательском сердце. |
Новые козни теперь замышлял он: и этого также |
Гинце-кота называл он племянником: «Чем бы, племянник, |
Мне угостить вас? На сытый желудок приятнее спится. |
Дайте-ка мне похозяйничать! Утром отправимся вместе. |
Так будет лучше. Из всех моих родичей, право, не знаю, |
Кто есть другой, на кого бы я мог, как на вас, положиться? |
Этот медведь, объедала, был чересчур уж напорист. |
Он и силен и свиреп, и я ни за что бы на свете |
С ним не решился отправиться в путь. Но теперь-то, конечно, |
С вами - охотно пойду я. Завтра же утром пораньше |
Мы соберемся в дорогу. Так будет разумней, пожалуй». |
Гинце ему возразил: «Положим, что было бы лучше, |
Сразу же, с места в карьер, ко двору нам сегодня же двинуть. |
Светит над степью луна, дороги все сухи, спокойны…» |
Рейнеке снова: «Я нахожу путешествие ночью |
Небезопасным: днем и дорогу иной вам уступит, |
Ночью ему попадитесь, - кто знает, чем кончится встреча!» |
Гинце решился спросить: «Ну, а если б я, дядя, остался, - |
Чем, позвольте узнать, мы закусим?» А лис отвечает: |
«Мы пробавляемся всяко. Но раз вы решили остаться, |
». |
«Отроду их не едал, - пробурчал обиженно Гинце. - |
Если другим угостить вы не можете, дайте хоть мышку: |
Мышью вполне удовольствуюсь, мед - для других сберегите…» |
«Что?! Вы любитель мышей?! - Рейнеке вскликнул. - Серьезно? |
Этим вас угощу я! Поп тут живет по соседству, - |
Хлебный амбар у него, а мышей в этом самом амбаре - |
Возом не вывезешь! Поп, я слыхал, огорчается очень: |
«Нет, говорит, от мышей ни днем и ни ночью покоя…» |
Гинце сболтнул опрометчиво: «Сделайте мне одолженье, |
К мышкам меня отведите: ни дичь, ни все остальное |
Так не люблю, как мышатину». Рейнеке даже подпрыгнул: |
«Ну, вы, значит, имеете великолепнейший ужин! |
Раз уж я выяснил, чем угодить вам, давайте не мешкать…» |
Гинце поверил, - пошли они оба, приходят к амбару - |
Стали под глиняной стенкой. Рейнеке в ней накануне |
Ловко лазейку прорыл и у спящего патера выкрал |
Лучшего из петухов. Мартынчик, любимое чадо |
Богослужителя, месть изобрел: он у самой лазейки |
Петлю очень искусно приладил в надежде, что с вором |
Рейнеке это узнал, на примете держал, и сказал он: |
«Милый племянник, влезайте-ка прямо в дыру. Я останусь |
Здесь караулить во время охоты. Мышей нагребете |
Целую кучу в потемках! Вы слышите писк их задорный? |
Вволю наевшись, назад вылезайте, - я вас дожидаюсь. |
Нам в этот вечер нельзя разлучаться, а утром пораньше |
Выйдем мы с вами - и путь скоротаем веселой беседой». |
«Значит, - спросил его кот, - влезать я могу без опаски? |
Ведь иногда и священник недоброе может замыслить…» |
Рейнеке-шельма его перебил: «Кто бы мог заподозрить |
В трусости вас? Возвратимся домой - там радушно, с почетом |
Примет вас женушка наша и чем-нибудь вкусным накормит. |
Правда, не будет мышей, но… чем богаты-тем рады». |
Кот между тем, пристыжённый лисьей насмешливой речью, |
Лихо метнулся в дыру - и сразу же в петлю попался. |
Вот как Рейнеке-лис угощал гостей простодушных! |
Только почувствовал Гинце прикосновенье веревки, |
Так и шарахнулся сразу назад, перепуганный насмерть. |
Слишком силен был прыжок- и петля стянулась на Гинце! |
Все это слыша, язвил, просунувши морду в лазейку: |
«Гинце, понравились мыши? Упитанны? Или не очень? |
Если б Мартынчик узнал, что вы его дичь уплетали, |
Он бы горчицы принес вам: он очень услужливый мальчик. |
Что?! При дворе это принято - петь за столом? Сомневаюсь! |
Если б в такую ловушку, в какую вас я пристроил, |
Так же попался мне Изегрим, он бы за все свои козни |
Полностью мне заплатил!» Тут Рейнеке-плут удалился… |
Надо сказать, что он хаживал часто не только на кражи: |
Прелюбодейство, убийство, грабеж и предательство сам он |
Даже грехом не считал - и подобное что-то задумал. |
Фрау Гирмунду решил он проведать с двоякою целью: |
Выпытать прежде всего, в чем, собственно, жалоба волка, |
А во-вторых, он намерен был возобновить с ней интрижку. |
Изегрим был при дворе, - ну, как не использовать случай? |
Нечего тут сомневаться: ведь именно склонность волчицы |
К нагло распутному лису зажгла всю ненависть волка… |
Рейнеке к даме пришел, но как раз не застал ее дома. |
«Ну, байстрючки!» - сказал он волчатам, - ни больше, ни меньше! |
Утром, чуть свет возвратившись домой, Гирмунда спросила: |
«Не заходил ли ко мне кто-нибудь?» - «Да вот только что вышел |
Дяденька Рейнеке, крестный, - хотел побеседовать с вами. |
Всех нас, как есть, почему-то он назвал байстрючками…» |
«Что?! - закричала Гирмунда. - Он мне ответит!» И тут же |
Бросилась вслед за нахалом - с ним рассчитаться. Знакомы |
Были ей лисьи дорожки. Настигла - и крикнула гневно; |
«Что это?! Что за слова?! Что за бесстыжие речи?! |
Как вы, бессовестный, смели так выражаться при детях? |
Каяться будете!..» Так раскричалась она и, свирепо |
Зубы оскаля, вцепилась в бороду лису. Узнал он |
Силу зубов ее острых! Бегством спастись он пытался, - |
Фрау Гирмунда за ним. История тут получилась! |
Старый заброшенный замок поблизости был расположен: |
Оба влетают туда - ив башне одной обветшалой |
Трещину видят: стена за давностью лет раскололась. |
Рейнеке сразу юркнул, протиснувшись, правда с натугой, - |
Щель узковата была. Волчица, дородная дама, |
Тыкалась, ерзала, билась, пыталась протиснуться - тщетно! |
Только сильней защемило, - ни взад, ни вперед не пролезет. |
Стоило Рейнеке это заметить, окольной дорогой |
Сзади он к ней забежал, - и теперь он ей задал работу! |
Но уж при этом она не скупилась на ругань: «Мерзавец! |
Ты поступаешь бесчестно!» А Рейнеке невозмутимо: |
«Жаль, что не раньше! Но все-таки - что суждено, да свершится!» |
Это не доблесть - супругу свою утруждать избегая, |
К женам чужим прибегать, как Рейнеке делал беспутный! |
Ну, а когда из расщелины вырвалась все же волчица, |
Рейнеке был далеко, шагал он своею дорогой. |
Думала дама сама защитить свое дамское право, |
Дамскую честь отстоять, но вторично ее потеряла… |
Впрочем, вернемся к злосчастному Гинце. Как только он понял, |
Что в западне очутился, он - в чисто кошачьей манере - |
Жалобно начал вопить. Мартынчик сорвался с кровати: |
«Слава богу! В счастливый часок я, как видно, приладил |
Петлю у этой лазейки! Попался воришка! Заплатит |
За петуха он недешево!» Прыгал от счастья Мартынчик. |
Мать и отца разбудил он, растормошил всю прислугу, |
Крикнул: «Лисица попалась! Вот мы ей покажем!» Сбежались |
Все от велика до мала, вскочил и сам папенька патер, |
Спешно подрясник набросив. С двусвечным шандалом бежала, |
Всех возглавляя, кухарка. Мартынчик увесистой палкой |
Вооружился проворно - и начал с кстом расправляться: |
Бил его немилосердно-и глаз, наконец, ему вышиб. |
Все колотили кота. С острозубыми вилами патер |
Тут подоспел, - самолично разбойника думал прикончить. |
Смерть свою Гинце почуял: с отчаянья бешено прыгнул, |
Патеру в пах угодил, искусал, исцарапал опасно, |
Страшно его осрамил - и за глаз расквитался жестоко. |
Крикнул тут патер - и наземь упал, и сознанья лишился. |
Неосторожно ругнулась кухарка: сам черт, вероятно, |
Чтобы напакостить ей, эту штуку устроил! И дважды, |
Трижды клялась, что готова последних пожитков лишиться, |
Лишь бы такого несчастья с хозяином не приключилось! |
Даже клялась, что когда бы и клад золотой отыскала, |
Клада бы не пожалела она, - обошлась бы! Скорбела |
С плачем попа, наконец, унесли и в постель уложили, - |
Гинце оставили в петле, о нем позабыв совершенно. |
Гинце злосчастный, один, в незавидном своем положенье, |
Тяжко избитый, жестоко израненный, к смерти столь близкий, |
Жаждою жизни охвачен, грыз торопливо веревку. |
Думал он: «Вряд ли от этой великой беды я избавлюсь!» |
Все же ему посчастливилось: лопнула петля! О радость! |
Как он пустился бежать из проклятого этого места! |
Прыгнул в дыру - и на волю, и по дороге понесся |
Прямо к дворцу королевскому, так что наутро и прибыл. |
Ну, и ругал он себя: «Попутал дьявол поддаться |
Хитрым, бессовестным козням предателя Рейнеке-лиса! |
Вот возвращаешься ты, неудачник, с выбитым глазом, |
Весь так ужасно избит, и так пред двором опозорен!» |
Гневом горячим король воспылал, - угрожал вероломцу |
Смертью без всякой пощады. Собраться велел он совету. |
Вот все бароны его, мудрецы все его и собрались. |
Задал король им вопрос: «Ну как, наконец, нам злодея |
Все же к ответу привлечь после всех его преступлений?» |
Выступил Гримбарт-барсук: «Конечно, в судилище этом |
Есть немало господ, враждебно настроенных к лису, |
Но да не будет никем нарушено право барона[18]: |
В третий раз надлежит нам затребовать Рейнеке. Если ж |
Вновь уклонится он, можно его осудить и заочно». |
«Я опасаюсь, - король возразил, - что никто не решится |
С третьей повесткой отправиться к личности столь вероломной. |
Лишним глазом никто не богат. Да и кто б согласился |
Из-за преступника подлого жертвовать собственной жизнью |
Или здоровье на карту поставить, и то - без гарантий |
Видеть его на суде? Таких смельчаков мы не знаем…» |
Громко барсук заявил: «Государь мой король, соизвольте |
Мне эту честь предоставить, - я с поручением справлюсь, - |
Будь там, что будет со мною! Официально от вас ли, |
Сам от себя ли приду я, - вам приказать остается». |
Принял король предложенье: «Вам совокупность и фактов |
И обвинений известна, но с толком за дело беритесь: |
Это ведь очень опасный субъект…» И Гримбарт ответил: |
«Что же, рискну! Я надеюсь, что будет он мною доставлен». |
… |
Рейнеке дома застал он с женой и с детьми, - поклонился: |
«Здравствуйте, дядюшка Рейнеке! Вы, столь ученая личность, |
Муж многоопытный, мудрый, нас в удивленье повергли: |
Как вы могли пренебречь королевским указом? Ведь это - |
Я бы сказал - издевательство! Время одуматься! Столько |
Жалоб на вас! Отовсюду - прескверные слухи. Пойдемте - |
Вот мой совет- ко двору: оттяжкой добра не добьетесь. |
Много, много накоплено жалоб на вас у монарха. |
В третий, в последний он раз предлагает на суд вам явиться. |
Если не явитесь, приговорят и заочно вас к смерти! |
Двинет сюда всех вассалов король - и они вас обложат, |
В крепости вашей запрут вас, - и вам, и супруге, и детям |
Вместе с имуществом вашим гибель грозит, несомненно. |
От короля все равно вам не скрыться. Давайте-ка лучше |
Вместе пойдем ко двору. Хитроумных уловок в запасе |
Хватит у вас. На суде вы их пустите в ход- извернетесь. |
Сколько прошли испытаний вы в прежних судебных процессах, |
Более сложных, и все-таки вам всегда удавалось |
Судьям глаза отвести, осрамив зложелателей ваших». |
«Дельный совет! Ко двору мне действительно стоит явиться - |
Лично себя защищать на суде. Государь, я надеюсь, |
Милостив будет. Он знает, насколько ему я полезен, |
Знает, насколько другие за это меня ненавидят. |
Двор без меня обойтись и не может! Да будь я преступен |
В десять раз больше, я твердо уверен: мне стоило б только |
В очи взглянуть королевские, поговорить с ним-и смотришь, |
Буря в нем стихла. Многие, правда, и числятся в свите |
И в королевском совете его заседают, однако |
Сердце его ни к кому не лежит. Да и что они смыслят? |
Как говорится - ни бэ и ни мэ! На любом заседанье, |
Мной посещаемом, я неизменно диктую решенья. |
Чуть королю и баронам в делах щекотливого свойства |
Нужен совет поумнее, - выручить Рейнеке должен. |
Вот и завидуют мне! Приходится их опасаться, |
Ибо лишить меня жизни они поклялись. Как нарочно, |
Самые злые в фаворе! Вот это меня и тревожит. |
Больше десятка их там, и как раз наиболее сильных. |
Как я один одолеть их могу? Потому-то я мешкал. |
Дело свое защищать. Это будет намного достойней, |
Чем проволочкой дальнейшей подвергнуть жену и детишек |
Страхам и ужасам: можем и все мы, конечно, погибнуть. |
Ясно - король несравненно сильнее меня, я обязан |
Выполнить все, что потребует он. Попытаемся, впрочем, |
Может быть, в мирную сделку мы как-нибудь вступим с врагами». |
Тут он к жене обратился: «Детей береги, Эрмелина. |
(Я их тебе поручаю.) Особенно помни о младшем - |
Росселе, нашем любимце. У крошки чудесные зубки, - |
Вылитый будет отец! А вот и мой Рейнгарт-плутишка! |
Он мне не менее дорог. Ты можешь побаловать деток, |
Быть с ними мягче, пока я в отлучке. А если счастливо |
Вскоре, бог даст, возвращусь, - я в долгу пред женой не останусь». |
Так и покинул он дом и ушел с барсуком-провожатым, |
И госпожу Эрмелину с детьми без всякой поддержки, |
Без руководства оставил, что очень лису огорчило… |
Часа еще не успели они отшагать по дороге, - |
Рейнеке Гримбарту так говорит: «Мой милейший племянник, |
Друг драгоценный! Признаться, я весь трепещу от боязни: |
Будто действительно смерти своей я шагаю навстречу. |
Вижу теперь пред собой все грехи, совершенные мною. |
Ах, не поверите вы тревоге души угнетенной! |
Слушайте! Вам я хочу исповедаться! Где же другого |
Духовника я достану? А если я совесть очищу, |
Разве не легче мне будет предстать пред моим государем?» |
Гримбарт ответил: «Сначала покайтесь в грабительстве, в кражах, |
В злостных предательствах, в прочих злодействах и кознях - иначе |
Исповедь вам не поможет». - «Знаю, - ответил смиренно |
Рейнеке, - дайте начать и слушайте с полным вниманьем: |
Confiteor tibi, Pater et Mater[19], что пакостил часто |
Выдре, коту и всем прочим я, в чем признаюсь, и охотно |
Кару готов понести». Барсук его тут прерывает: |
«Бросьте латынь, говорите по-нашему- будет понятней…» |
Лис говорит: «Хорошо. Признаюсь (для чего мне лукавить?) - |
Я перед всеми зверями, ныне живущими, грешен. |
Дядю-медведя на днях защемил я в дубовой колоде, - |
Голову он изувечил, подвергся жестоким побоям. |
Много он выстрадал там и даже остался без глаза. |
Прав и петух этот, Геннинг: детей у него похищал я - |
Взрослых и маленьких, всяких. Я их съедал с аппетитом. |
Я самого короля не щадил, и немало я сделал |
Гадостей всякого рода ему и самой королеве. |
Поздно она спохватилась!.. И должен еще я признаться: |
Изегрим-волк мне служил мишенью жестоких издевок. |
Времени нет обо всем вам рассказывать. Так, для насмешки, |
Я величал его дядей, а мы с ним ни браты, ни сваты. |
Как-то, лет шесть уж назад, ко мне он является в Элькмар[20] |
(В тамошнем монастыре проживал я) и просит поддержки: |
Он, мол, намерен постричься в монахи. Профессия эта, |
Он полагал, подойдет ему очень, - и в колокол бухнул. |
Звоном он был очарован. Волчьи передние лапы |
Я привязал к колокольной веревке - и, очень довольный, |
Так развлекался он: дергал веревку - учился трезвонить, |
Но незавидную славу стяжал себе этим искусством, |
Ибо трезвонил, как буйнопомешанный. В переполохе |
Толпами люди бежали со всех переулков и улиц, - |
Но прибежали - и видят виновника. И не успел он |
Толком им объяснить, что готовится к сану святому, |
До полусмерти он был избит налетевшей толпою. |
Все же, глупец, он стоял на своем и ко мне привязался, |
Чтобы ему я помог приличную сделать тонзуру. |
Я его тут надоумил на темени волосы выжечь |
Так, что на месте ожога вся вздулась и сморщилась кожа… |
Рыбу ловить я его научил, - нахлебался он горя!.. |
Как-то бродил он со мной по Юлийскому краю[21]. Однажды |
К дому попа мы пробрались. А поп - богатейший в округе. |
Был у попа и амбар с роскошными окороками; |
Сало нежнейшее, в виде длинных брусков, там хранилось; |
Ларь там стоял, а в ларе - солонины свежей запасы. |
В каменной толстой стене лазейку Изегрим выскреб, |
Через которую он проникнул довольно свободно. |
Я торопил его, жадность его подгоняла сильнее. |
Только и тут он не мог обуздать аппетит ненасытный, - |
Перегрузился чрезмерно! Брюхо, конечно, раздулось, - |
Ах, как ругал он обманщицу: «Голоден был - пропустила, |
Стоило только насытиться - не выпускаешь, злодейка!» |
Я между тем учинил суматоху большую в деревне, |
Жителей всех взбудоражил, по волчьим следам направляя. |
Сам я ворвался к попу, - он мирно сидел и обедал, |
Жирный каплун перед ним, только что принесенный, дымился, |
Дивно зажаренный! Я его сгреб - и выскочил сразу. |
Поп закричал и погнаться хотел, но за стул зацепился, |
Стол опрокинул при этом со снедью, с напитками всеми. |
«Бейте, ловите, колите!» - патер вопил разъяренный, |
Но поскользнулся (он лужи, увы, не заметил) - и в лужу |
Шлепнулся гнев охлаждать. Тут с криками люди сбежались, - |
Каждый меня растерзал бы! А патер вопит, как безумный: |
«Что за отчаянный вор! Со стола утащил он жаркое!» |
Люди бегут, я несусь впереди, добежал до амбара, - |
И каплуна уронил: на беду непосильно тяжелой |
Стала мне ноша. Толпа меня из виду тут потеряла, |
Но каплуна получила, а патер, его поднимая, |
Волка в амбаре заметил, и сразу же все остальные. |
«Люди! Сюда! Не зевайте! Хватайте! |
Новый грабитель - волк! Да прямо к нам в руки попался! |
Если же он улизнет, это будет позор! Несомненно, |
Будем осмеяны мы по всему Юлийскому краю!» |
Волк передумал тут все, что хотите. А град колотушек |
Справа и слева посыпался, счет его ран умножая. |
Все надрывались от криков. Сбежались другие крестьяне |
И, наконец, полумертвого наземь его повалили. |
Больших страданий за всю свою жизнь он ни разу не ведал. |
Редкая вышла б картинка - изобрази живописец, |
Как уплатил он священнику за ветчину и за сало! |
Вытащен был из амбара на улицу он, и крестьяне |
Дружно волочь его стали подальше, без признаков жизни. |
Волк обмарался к тому же, - и люди его с отвращеньем |
Прочь сволокли из деревни и там уже, дохлым считая, |
Бросили прямо на свалку. В бесчувствии столь непотребном |
Сколько он там провалялся, пока не очнулся, - не знаю. |
Как удалось ему выбраться все же оттуда, - загадка! |
Но и потом уже (год, вероятно, спустя) он мне клялся |
В преданной дружбе навек. Это длилось, однако, недолго. |
Жаждал курятинки он хоть когда-нибудь вволю покушать. |
Я, чтоб над ним поглумиться позлей, описал ему точно |
Некий чердак и чердачную балку, что служит насестом |
По вечерам петуху и семи его курицам. Тихо |
Вышли мы ночью, идем, чуть двенадцать пробило - приходим. |
Знал я, что ставень оконный, подпертый легкою планкой, |
Был еще поднят. Я притворился, что первым влезаю, |
Но отстранился- и дядю вперед пропустил я учтиво. |
«Лезьте смелее, - сказал я. - Хотите хорошей добычи - |
Будьте решительней: стоит! Откормленных кур обещаю». |
Он осмотрительно влез - и по всем сторонам осторожно |
Долго все щупал и шарил и мне говорит раздраженно: |
«Вы привели не туда! И куриного перышка даже |
Здесь не найдешь!» А я отвечаю: «Сидевших поближе |
Сам похватать я успел, - остальные садятся поглубже. |
Будьте спокойны и двигайтесь дальше тихонько, легонько…» |
Балка, державшая нас, и вправду была узковата. |
Дядю вперед пропустив, я все время назад подавался, |
Пятясь к окошку. Выскочил мигом я, дернул подпорку - |
В страхе и в трепете, с узенькой балки он шлепнулся на пол. |
Люди, дремавшие возле костра, в перепуге проснулись. |
«Что там такое в окошко упало?!» - они закричали, |
На ноги стали проворно и сразу фонарь засветили. |
Волка, в углу обнаружив, били, дубасили скопом, |
Шкуру на нем продубили! Как только жив он остался!.. |
Дальше откроюсь я вам, что фрау Гирмунду частенько |
Явно и тайно проведывал я. Разумеется, лучше б |
Вовсе того не бывало. О, если б вычеркнуть это! |
Ибо по гроб ее жизни позор этот ей обеспечен!.. |
Вот я теперь уже все вам поведал, все то, что припомнить |
Совесть могла бы моя, что душу мою угнетало. |
Дайте же мне отпущенье, молю вас! Приму я смиренно |
Самую строгую епитимью. Наложите любую!..» |
Гримбарт в подобных делах, несомненно, был сведущим очень. |
Прутик сорвав по пути, он сказал: «Этим прутиком, дядя, |
Трижды себя по спине похлещите, затем положите |
Прутик на землю и через него перепрыгните трижды; |
Благоговейно его поцелуйте, явите смиренье. |
Все прегрешенья, освобождаю от всех наказаний, |
Все вам, во имя господне, прощаю, что вы совершили…» |
Только Рейнеке кончил смиренно свое покаянье, |
Гримбарт ему говорит: «Поправленье доказывать, дядя, |
Нужно благими делами: читайте псалмы ежедневно, |
В церковь усердно ходите, все постные дни соблюдайте. |
Всем вопрошающим путь указуйте, а всем неимущим |
Жертвуйте щедро. Клянитесь отречься от жизни беспутной, |
От грабежа, воровства, от предательства и совращенья. |
Выполнив это, сподобитесь вы милосердия божья…» |
«Выполню, - Рейнеке-лис отвечает, - вот моя клятва!» |
Исповедь кончилась - и ко двору королевскому дальше |
Следуют богобоязненный Гримбарт и Рейнеке-грешник. |
Шли черноземною, тучною пашней. Взглянули направо, |
Видят - стоит монастырь. Служили там денно и нощно |
Сестры-монахини господу, а во дворе содержали |
Множество кур, петухов, каплунов и отличных пулярдок, |
Бегавших в поисках корма и за монастырские стены. |
Рейнеке часто проведывал их. Барсуку говорит он: |
«Путь наиболее краткий - вдоль этой стены монастырской». |
(Сам-то в виду имел он кур, на свободе гулявших!) |
Духовника своего он ведет, приближаются к птицам, - |
Хищные глазки плута под самый лоб закатились: |
Жирненький и молодой петушок ему тут приглянулся, |
Как-то отставший от прочих. Рейнеке, глаз не спуская, |
Сразу набросился сзади- перья на воздух взлетели! |
Гримбарт с большим возмущеньем его упрекал в рецидиве: |
«Вот как, дядя беспутный! Из-за курчонка вы снова |
Впасть вознамерились в грех, едва принеся покаянье? |
Вот так покаялись!..» Рейнеке кротко ему отвечает: |
«Я бессознательно так поступил! Дорогой мой племянник! |
Богу молитесь - быть может, простит он мне грех милосердно. |
Этого больше не будет!..» Они монастырь обогнули, |
Вышли опять на дорогу. Пришлось через узенький мостик |
Путникам переправляться. Рейнеке-лис вожделенно |
Вновь оглянулся на кур, не в силах с соблазном бороться. |
Голову если б ему отрубить, голова и сама бы |
Сразу на кур наскочила, - так много в нем жадности было! |
Гримбарт, заметивший это, воскликнул: «В кого же вы, дядя, |
» |
Рейнеке будто обиделся: «Вы придираетесь, сударь! |
Не торопитесь судить. И мне не мешайте молиться. |
«Отче наш» дайте прочесть: ведь в этом нуждаются души |
Курочек всех и гусей, которых так дерзко, бывало, |
Я похищал у монахинь, у чистых и праведных женщин…» |
Гримбарт ему не ответил, а Рейнеке взглядом от куриц |
Не отрывался, покуда их видел. Теперь зашагали |
Оба прямехонько к цели. А двор был уже недалеко. |
Рейнеке-лис, чуть увидел вблизи дворец королевский, |
Примечания
17
Ко мне свои крылья //Ты устреми и сопутствуй мне справа. - При гадании по полету птиц (орнитомантия), распространенном в древности и средневековье, появление их справа считалось хорошим предзнаменованием, слева - дурным
18
Но да не будет никем нарушено право барона. - По «Саксонскому Зерцалу», свободного обвиняемого полагалось вызывать в суд трижды, с интервалом в шесть недель.
19
Confiteor tibi, Pater et Mater - исповедуюсь тебе, отец и мать (лат.). Пародия на католическую так называемую «малую исповедь», когда исповедующийся обращается к богу, святой деве и отцу, то есть свяшеннику.
20
21
. Юлийский край - небольшое владетельное княжество, расположенное между Ахеном и стыком границ Бельгии и Люксембурга