Автор: | Гёте И. В. |
Категории: | Поэма, Сказка, Детская литература |
Песнь Одиннадцатая
Изегрим-волк приступил к обвиненью: «Сейчас вы поймете, |
Мой государь справедливый, что Рейнеке был негодяем |
И негодяем остался! Наплел он тут гнусных историй, |
Чтобы меня и мой род обесчестить. Он вечно старался |
Мне, а жене еще больше, доставить и сраму и муки. |
Как-то подбил он жену переправиться через болото |
К очень богатому рыбой красивому пруду, где за день |
Рыбы она чуть не гору наловит, - ей стоит лишь в воду |
Хвост погрузить - и сидеть, дожидаться: к хвосту присосется |
Столько, мол, рыбы, что нам вчетвером, всей семьей не осилить. |
Вброд поначалу, а там уже вплавь они к цели добрались, |
К самой плотине, где больше воды, где изрядно глубоко. |
Хвост опустить посоветовал Рейнеке здесь. Холодало, |
К вечеру лютый мороз наступил, и жене моей бедной |
Стало невмочь. А пруд между тем уже льдом затянуло, |
Хвост у нее примерзает - она шевельнуть им не может. |
Ну, и решила жена, что весь хвост ее рыбой обвешан |
И потому так тяжел. А Рейнеке, вор этот наглый, |
Он от меня не уйдет! Преступленье оплачено будет |
Чьей-нибудь жизнью - его иль моей, вот здесь же, сегодня! |
Он не отделается болтовней! За деянием гнусным |
Я его лично накрыл! Проходить мне случилось пригорком, |
Слышу отчаянный крик, призывает на помощь, бедняжка: |
Лед приковал ее к месту, она не могла защищаться. |
Я подоспел - и пришлось все увидеть своими глазами! |
Просто какое-то чудо, что сердце не лопнуло тут же. |
«Рейнеке, - крикнул я, - что же ты делаешь?!» Он обернулся - |
И убежал себе прочь. А я, в сокрушенье душевном, |
Вынужден был там возиться в воде ледяной очень долго, |
Грызть и проламывать лед, жену из беды выручая. |
Ах, это тоже не гладко сошло: не терпелось Гирмунде, |
Сильно рвалась изо льда - и четверть хвоста в нем осталось. |
Жалуясь, громко завыла она, услыхали крестьяне, |
Вышли, заметили нас- и давай созывать всю деревню. |
В ярости, с вилами и топорами (и даже их бабы |
С прялками) все на запруду сбежались, шумели, кричали: |
«Ну-ка, ловите, их, бейте, топите!» Горланили скопом. |
В этом призналась. Мы ноги едва унесли, а бежали |
Так, что вся шкура дымилась. Нагнал нас какой-то верзила, |
На ноги легкий и преотвратительный парень, и долго |
Нас он преследовал, острою пикой своей донимая. |
Если бы ночь не настала, пришлось бы нам с жизнью проститься. |
Бабы их, эти проклятые ведьмы, кричали все время, |
Будто мы съели овец их. Они б нас в куски растерзали. |
Густо летели вдогонку нам брань и насмешки, но все же |
С суши к воде мы успели свернуть и нырнули проворно |
Оба в камыш, а соваться туда не решались крестьяне, |
Так как стемнело, - и все по домам разбрелись поневоле. |
Еле спаслись мы тогда… Государь! Мы имеем: насилье, |
Смертоубийство, измену; ведь вот о каких преступленьях |
Речь тут идет! Государь, покарайте их карой строжайшей!» |
Выслушав жалобу волка, ответил король: «В этом деле |
Суд разберется. Но Рейнеке слово теперь предоставим». |
Рейнеке вышел, сказав: «Если б именно так обстояло |
Дело, как волк расписал, - не к моей оно было бы чести. |
Но упаси меня бог, чтоб это в малейшей хоть мере |
Рыбу ловить я учил, указал ей дорогу и к пруду |
Лично ее провожал. Но она, лишь услышав о рыбе, |
Так понеслась, что дорогу, и все наставленья, и меру |
Сразу забыла. И если ко льду она там и примерзла, |
То потому, что сидела так долго. А стоило раньше |
Вытащить хвост, ей хватило бы рыбы и на три обеда. |
Жадность к добру не приводит, и кто по натуре привержен |
К невоздержанью, к излишествам, тот в результате страдает. |
Алчности дух неизменно приносит одни лишь заботы: |
Он ненасытен. Ко льду примерзая, могла бы Гирмунда |
В этом сама убедиться. Но я благодарности мало |
Вижу с ее стороны за мою бескорыстную помощь. |
Я и толкал ее всячески и поднимал, но чрезмерно |
Грузной она для меня оказалась. За этим занятьем |
Изегрим-волк и застал меня. Берегом шел он, увидел, |
Остановился и начал кричать и презлобно ругаться. |
Я, признаюсь, испугался столь пылкого благословенья. |
В ярости дикой меня он не раз, а и дважды и трижды |
Самой вульгарной, грязнейшей, похабнейшей бранью осыпал. |
«Спасайся, покуда не поздно. |
Помни: беглец - не мертвец!» И я рассудил очень здраво - |
В клочья бы он разорвал меня там. Когда из-за кости |
Перегрызутся два пса, одному проиграть неизбежно. |
Я и решил, что значительно проще и правильней будет |
Гнева его и припадка безумья в то время избегнуть. |
Злобным он был и остался, спросите его же супругу. |
Что же мне пачкаться с этим вконец изолгавшимся типом? |
Ведь, увидав, что жена его к месту примерзнуть успела, |
Он разразился потоком безбожных проклятий, ругательств. |
То, что крестьяне за ними погнались, им было на пользу: |
Кровь их в движенье пришла - и не так они оба замерзли. |
Что же еще тут сказать? Довольно дурная манера - |
Лгать и свою же супругу собственной ложью порочить! |
Спросим ее, - ведь она тут присутствует: будь это правдой, |
Вряд ли она и сама поскупилась бы на показанья. |
Все ж я неделю отсрочки прошу для совета с друзьями, |
Как подобает ответить мне на обвинения волка». |
Тут и Гирмунда сказала: «Вся ваша жизнь и поступки - |
Ложь, надувательство и надругательство. Мы ли не знаем? |
Тот уж за это поплатится. Вы же прославленный мастер |
Хитросплетений словесных. Взять случай со мной у колодца: |
Два над колодцем висели ведра, и в одно из них, - право, |
Я и не знаю, зачем, - вы уселись и вниз опустились, |
Но уж оттуда никак не могли вы подняться обратно. |
Страшно вы хныкали там. Я утром пришла - удивилась. |
«Как, - говорю, - занесло вас в колодец?» А вы мне кричите: |
«Милая кумушка! Как же вы кстати! Для вас угощенье |
Я приготовил. Садитесь в другое ведро и спускайтесь. |
Рыбы тут - уйма!» И так я попала в большое несчастье: |
Я вам поверила. Вы же клялись, что объелись там рыбы |
Так, что живот разболелся! Дала я себя одурачить: |
Глупая, влезла в ведро - и вниз как пошло оно сразу! |
Я в нем спускаюсь, в другом- поднимаетесь вы мне навстречу. |
Мне это было так странно, и я в изумленье спросила: |
«Рейнеке, как это так?» И ответ вы мне дали ехидный: |
«Вверх и вниз - так в мире ведется, так вышло и с нами. |
Жизни закон неизменный: этот унизиться должен, |
Этот - возвыситься, все соответственно качествам личным». |
Я же, убитая горем, весь день просидела в колодце, |
К вечеру только спаслась, но каких натерпелась побоев! |
Несколько там у колодца крестьян собралось, и случайно |
Кто-то меня обнаружил. Голодная, в страхе ужасном, |
Я там сидела, дрожа, на душе моей было прескверно. |
Слышу я между крестьян разговор: «Погляди-ка, в ведерке |
Старый наш недруг сидит, овец пожирающий наших!» |
«Ну-ка, тащи его вверх! - другой говорит. - Постараюсь |
Встретить его хорошо, разочтемся мы с ним за ягняток!» |
Как он там встретил меня - признаться, и вспомнить мне страшно! |
Сколько ударов на шкуру мою тут посыпалось! В жизни |
Худшего дня пережить не пришлось. Я едва уцелела!» |
Рейнеке так ей ответил: «В последствия вникните глубже - |
Станет вам ясно, что эти побои пошли вам на пользу. |
Собственно, лично я предпочитаю без них обходиться. |
Дело же так обстояло, что кто-то из нас неизбежно |
Был бы избит: не могли же мы выбраться одновременно. |
Это запомнить вам стоит. Не будьте такой легковерной |
С кем бы то ни было. Мир, к сожалению, полон коварства». |
«Да к чему в доказательствах лишних копаться! |
Кто же мне пакостил больше, чем этот вот злостный мошенник? |
Я вам еще не рассказывал, что он в Саксонии сделал, |
Как на беду и позор он завлек меня там к обезьянам: |
Да, по его наущенью в какую-то влез я пещеру; |
Знал наперед он, какая беда меня там ожидала: |
Чуть бы замешкался я - без ушей и без глаз бы остался! |
Слов обольстительных он не жалел, уверял, что в пещере |
Я с его тетушкой встречусь, - имел он в виду обезьяну. |
Очень досадовал плут, что я спасся: направил нарочно |
Он меня в гнусное логово, что показалось мне адом!» |
Пред господами придворными Рейнеке волку ответил: |
«Изегрим путает что-то, он несколько тронулся, видно. |
Он обезьяну приплел? Так пускай уж точно расскажет. |
Два с половиной года назад покутить он собрался |
В землю саксонскую. С ним в те места я отправился также. |
Это вот - правда, все прочее - выдумка. Были в пещере |
Не обезьяны, - макаки! Ни за кузин, ни за теток |
Я никогда признавать их не стал бы. Мартын-обезьяна, |
Фрау Рюкенау-мартышка - мне родичи: дядя и тетя. |
Очень почтенный нотариус. Этих же тварей пещерных |
Изегрим в родичи мне навязал издевательства ради. |
Общего нет ничего между нами, родства - и подавно: |
Все они очень похожи на дьявола из преисподней. |
Если же тетушкой я величал ту старуху, - поверьте, |
Знал я, что делал: терять - не терял, но зато угощенье |
Было роскошное. Впрочем, я ей удавиться желаю! |
Вот, господа! Мы однажды, с дороги свернув, обходили |
Гору какую-то; видим, пред нами зияет пещера, |
Мрачная, очень глубокая, страшная. Но, как обычно, |
Что-то был Изегрим слаб, с голодухи не в духе. Да кто же |
Видел когда-нибудь волка достаточно сытым, довольным? |
Я говорю ему: «В этой пещере найдется, наверно, |
Снеди порядочно. Думаю, что обитатели тоже |
Очень охотно поделятся с нами всем, чем богаты». |
Изегрим так мне ответил: «Я вас, племянничек милый, |
Под деревцом подожду: вы искусней во всем и, конечно, |
Это знакомство завяжете легче. Предложат покушать, - |
Вы известите меня». Рассчитывал выждать бездельник, |
Влез я в пещеру и долго брел, содроганьем охвачен, |
Длинным, извилистым ходом, казавшимся мне бесконечным. |
То, что увидел я, ужасом было, какого вторично |
Я б не хотел и за горы червонного золота видеть. |
Что за вертеп отвратительных тварей, огромных и малых! |
Эта старуха, их маменька, - вот уж воистину дьявол! |
Пасть безобразно широкая, длинные страшные зубы, |
Длинные ногти на длинных руках и ногах и предлинный |
Хвост на самой спине. Ничего отвратительней в жизни |
Я не видал! А детеныши - столь же уродливо-гадки. |
Ох, что за чудища: то ль привидения, то ль чертенята! |
Самка таким меня встретила взглядом, что стало мне жутко. |
Ростом была она больше, чем Изегрим, кой-кто из деток |
Не уступал ей почти. Весь выводок мерзкий вповалку |
На перепревшей соломе лежал, до ушей в нечистотах. |
Ну, и воняло в их логове! Так и в самой преисподней |
Серой не будет вонять! Говоря вам по совести чистой, |
Что-то мне там не понравилось: их чересчур было много. |
Я же один, и какие мне страшные корчили рожи! |
Я их сердечно приветствовал, наперекор своим чувствам, |
Выдал себя за их старого друга, назвал я старуху |
Тетушкой, братцами - деток ее, на слова не скупился. |
«Дай вам бог счастья, - сказал я, - на долгие, долгие годы! |
Все это ваши детишки? Нечего спрашивать даже, - |
Очаровательны! Так жизнерадостны, так миловидны! |
Выглядят, бог мне свидетель, как чистокровные принцы! |
Честь и хвала вам за то, что вы столь достойным потомством |
Род умножаете наш! Обрадован я чрезвычайно. |
Счастлив с такою родней я знакомство свести покороче. |
Ибо в тяжелое время без близких особенно трудно». |
Так ее превознося, хоть совсем и не это я думал, |
Обворожил я старуху; она отвечала мне тем же: |
Назван племянником был, обласкан, как родственник близкий, |
Будто бы дура и вправду со мною в родстве состояла. |
Хоть величание тетушкой |
Потом я весь обливался. Она же тепло мне сказала: |
«Рейнеке, наш драгоценнейший родственник, милости просим! |
Как поживаете? Вам на всю жизнь я обязана буду |
За посещенье. Прошу преподать и внушать моим детям |
Разные мудрые мысли, - пусть в жизни они преуспеют». |
Вот что услышал я. Видите, кое-какими словами, - |
Тем, что назвал ее тетушкой, тем, что пожертвовал правдой, - |
Много выиграл я, хоть, впрочем, сбежал бы охотно. |
Нет же! Она меня не отпускала: «Мой милый племянник, |
Что ж вы торопитесь? Я угостить вас хотела, останьтесь!» |
Тут принесла она столько еды! Перечислить подробно |
Все не могу вам теперь, но я был удивлен чрезвычайно: |
Где это все достается? Отведал я рыбы, козули, |
Разнообразной, вкуснейшей, самой изысканной дичи! |
Как ни наелся я там, но еще получил от хозяйки |
Дивный, изрядный кусочек оленины свежей в подарок |
Для передачи семье, и простился отменно любезно. |
«Рейнеке, ждем вас почаще!» - сказала она на прощанье. |
Я обязался, конечно, и выбраться поторопился. |
Видел я смерть свою - и удрал, и бежал без оглядки |
Тем же извилистым ходом до выхода, прямо к деревьям. |
Изегрим стонами встретил меня, я спросил о здоровье, |
Он мне ответил: «Прескверно, с голоду я подыхаю». |
Я пожалел его и целиком ему отдал олений |
Лакомый окорок, тут же прожорливо съеденный волком. |
Как он тогда благодарен мне был, а теперь и не помнит! |
Окорок быстро прикончив, сказал он: «Узнать разрешите, |
Кто проживает в пещере? Что из себя представляет |
Это жилье? Как приняли вас?» И чистейшую правду |
Я ему выложил: самое это гнездо, мол, ужасно, |
Снеди же лакомой там изобилье, и если он хочет |
Долю свою получить, пусть идет и войдет посмелее, |
Но, чтобы пуще всего опасался он правды излишней. |
Я повторил ему даже: «Хотите добиться успеха - |
Правду припрячьте подальше. Носящий ее бестолково |
На языке постоянно, терпит повсюду гоненья: |
Вечно в хвосте, обойден и - гляди-ка - за стол не посажен!» |
Я наставлял его: «Помните: что б ни случилось увидеть, |
И отнесутся к вам дружески». Вот что от чистого сердца, |
Мой государь справедливейший, было мной сказано волку. |
Изегрим наоборот поступил, поплатившись жестоко: |
Раз он меня не послушал, то так ему, значит, и надо. |
Космы его уж достаточно седы, но на волос даже |
Мудрости вы не найдете под ними! Подобным субъектам |
Чужды тонкие мысли. Народ неотесанный, грубый, |
Мудрости ценность, естественно, не в состоянье постигнуть. |
Честно ему я внушал отказаться на сей раз от правды. |
«Сам я приличия знаю!» - заносчиво он мне ответил |
И устремился в пещеру, а там получил по заслугам |
Страшную самку увидев, решил он, что это - сам дьявол. |
Ну, и детеныши тоже! И он, ошарашенный, крикнул: |
«Аи, что за гнусные звери! На помощь! И все эти твари - |
Ваши родные щенята? Поистине - чертово семя! |
Да утопите вы их, чтобы мерзкое это отродье |
Не расплодилось на свете! Когда б они были моими, |
Я бы их передушил. Отнести бы их всех на болото |
Да навязать на камыш, этих грязных вонючих уродов, - |
Да, «обезьяны болотные» - им подходящая кличка!» |
Это услышав, мамаша их рассвирепела, конечно: |
«Дьявол какой вас прислал? Кто звал вас, такого нахала? |
Что вы пришли грубиянить? Какое вам дело - красивы ль |
Дети мои, безобразны ль? Тут был перед вашим приходом |
Рейнеке-лис, многоопытный муж, понимающий больше. |
Он же заверил меня, что все дети мои миловидны, |
Благовоспитанны, очень хвалил их манеры, признался |
В том, что родней приходиться им рад. Это сказано было |
Очень торжественно час лишь назад, вот на этом же месте. |
Пусть мои дети не нравятся вам, но по совести скажем: |
Вас ведь никто и не звал! Вот, Изегрим, так вы и знайте!» |
Он же съестного потребовал сразу, сказав очень грубо: |
«Ну-ка тащите сюда, а не то я искать помогу вам! |
Хватит с меня разговоров!» Собрался он было обшарить |
Сам все запасы ее, но ему это выпало боком: |
Та на него как набросилась - стала кусать и царапать, - |
Шкуру на нем изодрала своими зубами, ногтями. |
Так же свирепо, как мать, кусались, царапались дети. |
Не защищаясь нисколько, бежать во всю прыть из пещеры. |
Я увидал его страшно истерзанным, шкура - вся в клочьях, |
Надвое ухо распорото было, а нос окровавлен. |
Ран получил он от них предостаточно, шкуру на совесть |
Там обработали волку! Я к нему сразу с вопросом: |
«Вы ей, как видно, сказали всю правду?» На что он ответил: |
«Все, что я думал, все то и сказал ей. Проклятая ведьма! |
Как изуродован я! Вот здесь бы нам встретиться с нею, - |
Дорого мне заплатила б! Но, Рейнеке, вам приходилось |
Где-нибудь видеть подобных детей, отвратительных, злобных? |
Это их маменьке тоже сказал я. Ну-ну! О пощаде |
Нечего было и думать: хлебнул я в том логове горя!» |
«Что же, вы спятили? - я говорю ему. - Я ведь другому |
Вас наставлял, простака, - вам сказать надлежало иначе: |
«Милая тетя, привет вам! Здоровы ли вы и здоровы ль |
Ваши примерные детки? Как счастлив я снова увидеть |
Старших и младших кузенов!..» Тут Изегрим вдруг взбеленился: |
«Тетушкой мне величать эту ведьму? А выродков этих |
Братцами? К черту! Такое родство и представить мне жутко! |
» |
Вот он за что пострадал. Государь мой, король, посудите: |
Может ли волк утверждать, что я предал его? Пусть он лично |
Скажет, не так ли все было, как я изложил в показанье». |
Изегрим с полной решимостью так заявил: «Несомненно |
Этого спора словам не решить. Препирательство кончим! |
Тот, кто прав, тот и прав, а кто именно прав, будет видно. |
Держитесь вы вызывающе, Рейнеке, вызов - ответ мой! |
Драться мы будем друг с другом[55] - и это решит нашу тяжбу! |
Изобразили чудесно вы, как голодал я жестоко |
У обезьяньего логова, как вы меня накормили |
Дружески щедро. Еще бы: большущей обглоданной костью! |
Мясо же, я полагаю, вы съели заранее сами. |
Вы же всегда надо мною глумитесь, как можно больнее |
Честь задевая мою. Чудовищной, подлою ложью |
Вы навлекли на меня подозрение в том, что коварный |
Заговор на короля злоумыслил я, что покушался |
Даже на жизнь государя. А что о сокровищах ваших |
Вы наплели ему! Да, найти их действительно трудно! |
Вот мои обвиненья! Знайте - я драться намерен |
С вами за старое все и за новое. Вы, повторяю, |
Плут, предатель, вор и убийца! Сражаться мы будем. |
Насмерть и раз навсегда прекратим перепалки и стычки. |
Я вам бросаю перчатку - знак вызова на поединок, |
Издавна принятый всеми. Ее, как залог, сохраните, |
Вскоре мы встретимся с вами. Сам государь это слышал, |
Слышали наши бароны- смею надеяться, значит, |
Видеть их на поединке. Вы, Рейнеке, не отлучайтесь |
До завершения нашего спора. А дальше - посмотрим». |
Рейнеке думал: «Тут пахнет и всем достояньем и жизнью! |
Он ведь и больше меня, и сильней, и уж если я только |
Не извернусь на сей раз, то от всех моих ловких проделок |
Проку мне мало. Однако, позвольте… Коль здраво подумать - |
Шансы тут есть у меня: ведь передних когтей он лишился! |
Если дурак до сих пор не остыл,, пусть он будет наказан: |
Он проиграет игру - уж я под конец постараюсь!» |
Рейнеке к волку затем обратился: «Вы, собственно, сами, |
Изегрим, лжец и предатель, и все обвинения, кои |
Драться угодно вам? Что ж, я готов, уклоняться не буду. |
Сам я об этом мечтал и в ответ вам бросаю перчатку!» |
Принял король их залоги, которые твердо вручили |
Оба они, и сказал: «Поручителей ваших представьте, |
Что к поединку вы явитесь завтра. Запутано, видно, |
Дело с обеих сторон; кто в ваших речах разберется?» |
Браун-медведь и кот Гинце свое поручительство сразу |
али за волка. За Рейнеке сын обезьяны Мартына, |
Монеке (лисов кузен) и Гримбарт-барсук поручились… |
«Рейнеке, будьте спокойны и благоразумны, - сказала |
Фрау Рюкенау-мартышка. - Муж мой, ваш дядя, отбывший |
В Рим по делам, научил меня тайной молитве. Составил |
Эту молитву ученый аббат Заглотайвас, который |
К мужу благоволит и ему записал на бумажке |
Текст непонятный, сказав, что она помогает мужчинам |
В битве с противником. Утром прочесть натощак ее нужно, |
Будешь на весь этот день от опасности всякой избавлен, |
Будешь вполне застрахован от ран, от страданий, от смерти. |
Так что утешьтесь, племянник, я вовремя эту молитву |
». |
«Я вам сердечно признателен, тетушка! - лис ей ответил. - |
Этого я не забуду! Но больше всего, я надеюсь, |
Сила моей правоты мне поможет, и сметка, и ловкость». |
С лисом всю ночь проводили друзья, заглушая |
Мрачные мысли его оживленной беседой. Всех больше |
Фрау Рюкенау забот проявила о нем: приказала |
От головы до хвоста покороче остричь его, смазать |
Грудь и живот его маслом и салом. И Рейнеке сразу |
Сделался кругленьким, гладеньким, легким и скользким. При этом |
Фрау Рюкенау сказала: «Обдумайте тактику вашу. |
Слушайтесь прежде всего советов друзей искушенных: |
Пейте побольше, но жидкость в себе задержите, а утром, |
Выйдя на круг, выпускайте толково ее: свой пушистый |
Хвост хорошенько смочив, хлестните волка по морде. |
Если б еще по глазам его смазать - вот было б отлично: |
Это затмит его взор и ухудшит его положенье, |
Что вам и на руку будет. Нужно еще и трусливым |
Вам притвориться сначала, пустившись бежать против ветра. |
Бросится он догонять вас - пыль поднимите, забейте |
В сторону, и наблюдайте: он станет, глаза протирая, - |
Случая не упускайте - едкою жидкостью вашей |
Смажьте глаза ему снова, и он совершенно ослепнет, |
Соображенья лишится - и будет за вами победа. |
Мы вас разбудим. Слова чудотворной молитвы над вами ' |
Я прочитаю сейчас- и они укрепят вас». Мартышка |
Руку ему возложила на голову и возгласила: |
«Онзелоп онвол сузёбупо патиде рвдпен мавотэ»[56]. |
«Ну, в добрый час! Вы теперь спасены», - Рюкенау сказала, |
Гримбарт за ней повторил, и они его спать уложили. |
Спал он спокойно. А чуть только солнце взошло, как явился |
С выдрою в паре барсук, будить и приветствовать лиса. |
«Доброго утра! Пора приготовиться!» Юный утенок |
«Кушайте, братец! Для вас он добыт. Уж пришлось мне попрыгать |
У гюнебортской плотины. Приятного вам аппетита!» |
«Очень хороший почин! - ответил ей Рейнеке бодро. - |
Как пред соблазном таким устоять? Да зачтется вам богом |
» С удовольствием съел он утенка, |
Выпил изрядно и гордо пошел в окружении близких |
Прямо на круг на песчаный, назначенный для поединка[57]. |
Примечания
55
Драться мы будем друг с другом. - Обвинитель имел право отклонить просьбу обвиняемого об отсрочке и требовать немедленного решения дела поединком.
56
«Это вам не повредит, а попу безусловно полезно».
57
Прямо на круг на песчаный, назначенный для поединка. - По саксонскому и швабскому обычаям, противники являлись на арену в сопровождении друзей, духовных лиц и свидетелей; после присяги и причастия обвинитель, а вслед за ним обвиняемый вступали на усыпанный песком или соломой круг. Если побежденным оказывался обвиняемый, он приговаривался к наказанию за то преступление, в котором обвинялся; если он побеждал, тотчас же торжественно провозглашалось его оправдание. Любопытно, что допускался также поединок мужчины с женщиной, но, для уравнения шансов, первый должен был стоять по пояс в яме.