Рейнеке-лис.
Третья песнь

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Рейнеке-лис. Третья песнь (старая орфография)

ТРЕТЬЯ ПЕСНЬ.

Гинце-Кот ужь довольно пути отложил за собою,

Как вдруг Мартынову-Птичку увидел вдали, и воскликнул:

"Добрая птица! счастье сулишь мне! Сверни-ка с дороги,

И лети все правее!" Птица вспорхнула и села

С песнью на дерево слева от Гинца-Кота. И взгрустнулось

Сильно ему, и пророчил себе он беду и несчастье;

Но, как бывает со всеми, стал ободрять себя тут же.

Шел он, шел и пришел в Малепартус, и видит,

Лис сидит на крыльце; ему поклонившись, он молвил:

"Бог милосердый да даст вам вечер счастливый! На вашу

Жизнь король умышляет за то, что вы не хотите

Стать на суд перед ним; и дальше велел он сказать вам,

Чтобы к нему вы явились, не то будет плохо всем вашим."

Лис ему отвечал: "Милости просим, племянник!

Бог да услышит меня, и вас никогда не оставит."

Но, не того он желал в своем предательском сердце;

Новые козни готовил, только и думал о средствах,

КЮк бы посланника снова назад спровадить с безчестьем.

"Ну, племянничек, чем же мне вас попотчивать ныньче?

Спится лучше ужь как-то на сытый желудок; сегодня

Я ваш хозяин, а завтра, с утра, ко двору ужь пойдем мы;

Право, лучше так будет. Из целой родни моей только

Вас одного и люблю я, вас одного уважаю.

А прожорливый Браун грубо со мной обращался.

Страшно он силен и зол, и я ни за что бы в дорогу

С ним пойдти не решился. С вами же дело другое,

С вами иду я охотно. Завтра, вместе с разсветом,

Мы и отправимся в путь: ладно так, кажется, будет."

Гинце ему отвечал: "Ужь, право, лучше бы было,

Нам, как стоим и как есть, пойдти к королю. На поляне

Светят месяц и звезды; дороги гладки и сухи."

"Ночью дороги опасны", на то ему Ли'с отвечает:

"Днем дружелюбно со всеми встречаемся мы, ну... а ночью;

Право, не всякая встреча сходит с рук безопасно.

Кот ему возразил: "так вы скажите, племянник,

Если ужь мы остаёмся, чтС у вас ужинать станем?"

"Бедно я здесь пробавляюсь" ответствовал Рейнеке хитрый:

"Если жь останетесь вы, свежих сот принесу я,

Выберу сам ужь для вас, что ни есть наилучших."

"Я никогда их не ем" ответил кот ему с сердцем:

"Если в доме у вас ужь нет ничего повкуснее,

Мышь мне подайте! до ней я страстный охотник, а соты

Вы про других сберегите." - "Как? до мышей вы охотник?"

Лис с удивленьем спросил: "только скажите - мышами

Я угостить вас готов. Там у попа по соседству

Есть амбар на дворе, и столько мышей развелось в нем,

Что не свезешь и возами; сам я, могу вас уверить,

Слышал, как плакался поп, что нет от мышей там отбою."

Кот, подумавши молвил: "Сделайте милость, племянник,

Место мне укажите! Всякой дичи вкуснее

Мыши, поверьте; я страстный охотник до них." - "Ну, племянник"

Лис отвечал: "когда так, вам ужин будет прекрасный.

НХчего медлить, пойдемте; знаю, чем угостить вас."

Кот и поверил, пошел; пришли к попову амбару,

Стали у глиняной стенки. Рейнеке только вчера лишь

В ней лазейку проделал и ночью, когда все уснули

Лучшую курицу снял с нашести. Мартынка-попович

Петлю живую с шнурком, в надежде, что если в другой раз

Прийдут к нему воровать, отмстит он за курицу вору.

Рейнеке все это знал и, речь к коту обращая,

"Милый племянник" сказал: "вот полезайте в лазейку;

Я жь караулить здесь буду, пока вы охотитесь; пропасть

Там вы найдете мышей. Чу! какой свист поднимают!

Кушайте вволю, а после назад приходите, я буду

Здесь дожидаться. Мы с вами вместе всю ночь проведем ужь,

Так-как завтра с зарею в путь отправляемся долгий;

Но сокращать его станем друг другу веселой беседой."

"Да безопасно ли лезть в эту лазейку?" спросил кот:

"Эти попы иногда себе-на-уме ведь бывают."

Хитрый Лис отвечал: "Ну, кто жь это может предвидеть!

Если вы трусите, мы возвратимся; жена моя дома

С честью вас приймет и вам предложит вкусную пищу.

Правда, не будет мышей, но все-таки будем мы сыты.<">

Но Кот-Гинце в лазейку ужь прыгнул, стыдясь подозренья

В трусости низкой, и в петлю поповича прямо попался.

Так-то гостей угощал Рейнеке-Лис в своем зАмке.

Так и обмер со страху; прыгнул он сильно в лазейку,

Так-что петля как раз ему обвилась вокруг горла.

Жалобно тут он воззвал к Рейнеке-Ли'су, который

Стоя у самой лазейки, с радости зубы лишь скалил

И, ухмыляясь коту, так говорил сквозь лазейку:

"ВкЩсны ли мыши вам, Гинце? Жирны, должно быть, не так ли?

Только б Мартынка проведал, что дичью его вы живитесь,

Он бы горчицы принес вам: вежливый мальчик Мартынка!

Это у вас при дворе, чтС ль так поют за обедом?

Что-то не верится, право. Еслибы Изегрим также

В эту ловушку, как вы, с своей головою попался,

Вдруг бы за все свои козни он мне поплатился, разбойник!"

И, сказав речь такую, Рейнеке-Лис удалился.

Но теперь убежал он не на одно воровство лишь.

Волокитство, убийство, разбой и измену считал он

Делом вовсе-негрешным. Вот и теперь он задумал

Нечто свершить в таком роде. Зазнобу свою Гиремунду

Шел навестить он с двоякою целью: во-первых, в надежде

Вызнать от ней, в чем его супруг её обвиняет;

Волк же был при дворе, так случай был самый удобный.

Склонность волчицы к нему, безстыдному Ли'су, давно ужь

Сердце ревнивое волка мучила праведным гневом.

К женщинам в комнату Лис вошел и увидел, что дома

Не было их. "Бог на помощь, сводные детки!" сказал он,

Ласково деткам кивнул, а сам побежал-себе дальше.

Утром с зарей Гиремунда, домой пришедши, спросила:

"Не приходил ли ко мне кто?" Рейнеке-Лис заходил к нам, -

С вами хотел говорить и всех нас, сколько тут было

Сводными детками назвал. Тут Гиремунда вспылила:

"Он мне за это заплатит!" и тут же со всех ног пустилась

Мстить за обидное слово. Знала она, где бывал он,

И нагнав его скоро, с сердцем к нему обратилась:

"Это что за названья? и что за бранное слово

Вы пред моими детьми, безсовестный варвар, сказали?

О! вы раскаетесь в этом!" сказала, оскаливши гневно

Белые зубы на Ли'са, и в бороду Ли'су вцепившись;

Больно стало ему и бросился-было от ней он,

Да нагнала его снова она. Тут чего ни случилось! -

Оба к нему побежали; там растреснулись стены

Башни одной и сквозь щель Лис проскользнул, хоть и трудно

Было ему, потому-что щель оказалася узкой.

Вслед за ним и волчица, грузная, сильная с лету

Голову в щель запустила, терлась, билась, ломала,

Думая тоже пролезть и глубже только входила,

Глубже вязла в щели и вылезть из ней могла ужь.

Рейнеке, это заметив, к ней забежал стороною

.............................................................

Ужь и ругалась она: "вот так-то ты поступаешь?

Как разбойник, как вор!" А Лис на то отвечал ей:

"Коль никогда не бывало, так пусть же теперь это будет."

.................................................................

.................................................................

......Но для Ли'са все это было пустое.

Кой-как волчица, однако, из трещины вылезла. Ли'с же,

Злой и увертливый плут, был от нея ужь далеко.

.............................................................

.............................................................

Видя, что в петлю попался, стал он по образу кошек

Немилосердно вопить: услышал это Мартынка,

И с постели вскочил. - "Слава Богу! не даром

Петлю живую к лазейке я прикрепил; вор попался!

Я научу его красть! "Так разсуждая, Мартынка

Свечку вздул, в попыхах (в доме все спали давно ужь),

Мать и отца разбудил со всею домашней прислугой

Криком: "лисица попалась! пойдемте к ней и убьемте!"

Вот и пошли все гурьбою,большие и малые; даже

Патер, поднявшись с постели, надел на себя епанечку.

Все побежали с свечами; вперед всех летела кухарка.

Палку схвативши; Мартынка напал на несчастного Гинце

И давай его дуть по голове и по телу.

Глаз ему бедному вышиб. Тут все на него налетели:

Патер с острою вилой сам подоспел, как нарочно,

Словно разбойников шайка в амбар к нему ночью залезла.

Кот умирать собрался ужь и, в бешенстве страшном воспрянув,

В ляжки поповы впился, кусал и царапал нещадно;

Страшно его опозорил и тем за глаз отомстил свой.

С-дуру кухарка завыла, что дьявол тут, видно, вмешался,

НАзло ей женщине бедной; клялась она и божилась,

Что готова отдать хоть все добро нажитое,

Только б такого несчастья не было с барином. Даже

Еслиб клад ей достался, она и клад отдала бы,

Только бы барин её здоровым остался, как прежде.

Так горевала она о барском несчастье и сраме

И об увечьи его, столь для нея неприятном.

Тут его в дом понесли, напутствуя воем и плачем,

Бросив все в торопях и в петле Гинце оставив.

Гинце-кот злополучный, оставшись один, весь избитый,

Еле-живой и готовый дух испустить в ту жь минуту,

Тотчас взялся за шнур и стал его грызть что есть мочи.

Ужь не спастись мне от этой беды! он, бедный, подумал.

Но удалося ему шнурок перегрызть. О! как счастлив

Был он, когда убегал от места, где выстрадал столько.

Мигом шмыгнул из лазейки и быстро бежал по дороге,

Прямо бежал ко двору и прибыл туда рано утром.

Все на себя он ругался: чорт тебя сунул поддаться

Вот и с срамом приходишь назад и с выбитым глазом,

И с синяками на теле. Ну, что взял? ведь стыдно, признайся!

Гневом король распалился, узнавши об этом; он смертью

Страшною Ли'су грозится. И начал опять собирать он

Всех старейшин своих; сошлись к королю все бароны,

Все мудрецы, и спросил он: кЮк усмирить нам злодея?

Только все обвиненья обрушились снова на Ли'са,

Гримбарт, барсук, отвечал: "На этом судилище могут

Много господ находиться, добра не желающих Ли'су,

Но едва ль кто захочет на право дворян посягнуть здесь.

Пусть в третий раз пригласят в судилище Рейнеке-Ли'са;

Если жь он и тогда не явится, суд будет в праве

Громко его обвинить." Король ему отвечает:

"Я уверен, что здесь никто не решится к злодею

Справить третье посольство. Кто о двух головах здесь?

Кто отважится жизнью еще раз рискнуть для злодея,

Может-быть, погубить себя и здоровье, а Лиса

Все сюда не представить? Боюсь, что никто не решится."

Громко барсук возразил: "Великий король-повелитель!

Будь, что будет, потом. Оффициально ль угодно

Вам отправить меня, иль к Рейнеке-Ли'су явлюсь я

Будто сам от себя, на все я заране согласен.

И король разрешил: "Так с Богом, ступай же! Ты слышал

Все обвиненья теперь, смотри же, будь осторожен:

Он человек преопасный." И Гримбарт ответил на это:

"Ну, ужь рискну и закаюсь, авось его к вам я поставлю.

Так он пустился в дорогу, прямо в дворец Малепартус;

Там с женой и детьми он Ли'са застал и промолвил:

"Здравствуйте, Рейнеке-дядя! Муж вы ученый и мудрый

Мы удивляемся все, кЮк вы королевскую волю

Презираете, прямо скажу, насмеялись над нею.

Но не пора ль перестать? Только и слышишь отвсюду,

Что обвиненья на вас. Как родственник вам говорю я,

Вместе пойдем ко двору; ведь дольше ждать - не поможет.

Много жалоб на вас у них при дворе накопилось;

Ныньче король в третий раз к себе приглашает вас, дядя.

Если жь не явитесь вы, вас нА-смерть осудят. Подступит

К вашему зЮмку король, с огромным войском васаллов

Вместе с женой и детьми, и всяким добром. Не уйдти вам

От короля и, поверьте, лучше будет, когда вы

Вместе со мной ко двору отправитесь! Там как-нибудь ужь

Хитростью, речью искусной, поправите дельцо свое вы

И спасете себя: и не из таких вы напастей

В судные дни сухим выходили, врагов посрамивши."

Гримбарт окончил, и Лис ему отвечает: "Вы добрый

Мне подаете совет идти ко двору и за дело

Взяться свое самому. Надеюсь я крепко на милость

Короля; он ведь знает, сколько ему я полезен;

Знает он также, что этим я прочим стал ненавистен.

Двор без меня обойдтися не может. И будь я преступней

В десять крат, я ужь знаю, что если мне только удастся

В очи к монарху взглянуть и с ним перемолвить два слова,

Гнев его тотчас затихнет. Правда, его окружают

Много слуг и васаллов, много в совет его входят,

Но никто к его сердцу не близок; и все-то они там

Так-себе только, совета подать не умеют. За мною жь,

Где бы я ни был, всегда остается последнее слово.

Спорный ли пункт порешить, вопрос обсудить щекотливый,

Рейнеке тут им и нужен, без Рейнеке все не клеится.

Многих зависть тревожит. Их-то вот и боюсь я.

В смерти моей поклялись они, и что ни есть злые -

Все теперь при дворе - вот это меня безпокоит.

Больше десятка их там набралось, и самых могучих;

КЮк же один-то я стану с ними со всеми бороться?

Вот от-чего я до-сих-пор туда идти не решался.

Да ужь, видно, что лучше на суд мне отправиться с вами

И защитить себя; этак и чести больше мне будет,

Чем, когда третьим отказом жену и детей я повергну

В страшную гибель, и все мы можем погибнуть. Король же

Слишком могуч для меня, и все, что он ни прикажет -

Делать я должен. Увижу, нельзя ли с врагами мне будет

Как-нибудь помириться, иль сделку сделать какую."

Лис после этого молвил: "Смотри же, жена, Эрмелина,

Зорко смотри за детьми, а пуще за младшим, милашкой.

Зубки так и белеют в ротишке его; я надеюсь,

Будет весь он в отца! а вот и другой забияка,

Все это время, пока я в отсутствии буду! Припомню

Это добром я тебе, если счастливо вернусь к вам."

Так отправлялся в дорогу Рейнеке чадолюбивый,

Так оставлял он жену и двух сыновей малолетных.

Дом оставлял без призренья - и сильно взгрустнулось лисице.

Часа еще не прошли они вдвоем по дороге,

Как барсуку Лис промолвил: "Милый, дражайший мой дядя,

Лучший мой друг, признаюсь, я трепетать начинаю,

Я отогнать не могу ужасной мысли, что смерти

Я на встречу иду. И все-то мои преступленья,

Сколько я их ни свершил, все-то встают предо мною.

Ах, не поверите вы, кЮк я безпокоюсь и мучусь;

Вам исповедаюсь я! грешному мне вы внемлите!

Патера нет здесь другого по близости; легче на сердце

Будет от этого мне, и легче мне с совестью чистой

Будет предстать пред судом." Гримбарт ему отвечает:

"Прежде всего отрекитесь от грабежа и от кражи,

От лукавства, измены и прочих подобных пороков;

Иначе исповедь, право, вам ни к чему не послужит."

Confiteor tibi Pater et Mater, что я медведю,

Выдре и многим зверям много наделал обиды,

В том сознаюсь и охотно за то понесу наказанье!"

"Вы по-немецки со мною" барсук возразил: "объясняйтесь;

Иначе я не пойму вас." Далее стал говорить Лис:

"Правда, пред всеми зверями, сколько ни есть их на свете,

Я провинился жестоко - нельзя мне в том не сознаться,

Дядю-медведя в бревне я защемил, и несчастный

Кровью едва не истек, и много стерпел он побоев.

Я на ловлю мышей повел кота, но он в петлю

Там попался и много выстрадал, глаз потерял свой.

У петуха Курогона также детей потаскал я,

Не смотря ни их возраст; сладки они мне казались.

...............................................................

..............................................................

..................Также и волк Изегрим был

Мною безбожно поруган. Но ведь всего не разскажешь,

Да и времени столько не хватит. Так, часто, в насмешку

Дядей его называл я, хоть вовсе с ним не родстве мы.

В Элькмар ко мне, в монастырь - тогда ведь там проживал я -

Помощи просит; в монахи он, дескать, задумал постричься.

Это, как говорил он, было его назначеньем.

Вот и стал он трезвонить в колокола, восхищаясь

Звоном, как малый ребенок. А я передния лапы

Взял и связал ему крепко канатом, и вот забавляться

Стал он, звоня и трезвоня, разным штукам учиться,

Стоя на задних ногах. Звонит-себе, да и только!

Ну, и задали жь звону ему! Набежало народу

Тьмущая тьма со всех улиц - на всех лицЮ нет со страху,

Смотрят, откуда несчастье всем угрожает такое?

И находит его, и прежде, чем он объяснил им,

Что монашеский сан принять он, дескать, желает,

До полусмерти народ его изувечил. Но это

Не вразумило глупца, и снова просить меня стал он,

Сделать тонзуру ему; а я и спали' ему темя,

Так-что сморщилась кожа и пузыри повскакали.

Много ему я ударов, пиньков и побоев сготовил.

Рыбу ловить научал, да горька пришлась ему рыба.

Мы и подкрались к попову жилью, а поп был богатый;

Полный амбар с ветчиною был у него; там же сала

Целые лопасти рдели и много рыбы соленой

Было в глубоком корыте. После долгих усилий,

Изегрим в каменной стенке себе проделал лазейку;

Я его понукал, жадность его подстрекая.

Он и пролез чрез отверстье как-будто легко и свободно,

Там же не мог удержаться, наелся всего через меру;

И не мог ужь назад пролезть, с раздувшимся брюхом.

Ах, как ругал он лазейку: впустила голодного волка,

Сытому жь, злая, не хочет пропуск дозволить обратный!

Я жь, между-тем, по деревне поднял гвальт и тревогу,

Всех всполошил и навел на след полоненного волка.

Вот как я это устроил: прямо к попу побежал я;

Он сидел за обедом: жирный каплун чуть дымился

У него перед носом, чудно изжаренный. Мигом

Я схватил каплуна и с ним побежал что есть мочи.

Поп, разсердившись, за мною-было пустился, да как-то

Стол в попыхах опрокинул с кушаньем всем и посудой.

"Бейте, колите, бегите, ловите!" вскричал разсерженный

Патер, споткнувшись о лужу (он её не заметил)

И на полу растянулся. Все сбежались, кричали:

"Бейте!" Я побежал и все повалили за мною,

Алча крови моей. И громче всех поп заливался:

"Что за безнравственный вор! унес каплуна из-под носа!"

Так от них утекал я, путь направляя к амбару;

Там против воли добычу свою я оставил; мне стало

С ней тяжело, к-сожаленью. Толпа меня потеряла.

Но каплун отъискался, и патер, его поднимая,

Волка в анбаре заметил, народ его также увидел.

Всем тут патер кричал: "бегите сюда и ловите!

Вора другого нашел я, волк к нам в руки попался!

Если уйдет он, позор нам; он нас засмеет, одурачит,

В целом Юлихе сказкой сделает нас он, пожалуй."

Что ужь думал тут волк, не знаю. Но только удары

Справа и слева, спереди, сзади вдруг полетели

Прямо на бедного волка, раны ему причиняя.

Все горланили страшно; еще мужики набежали

И наконец одолели; замертво пал он пред ними.

На полотне написать, кЮк попу за ветчинку

Он тогда заплатил, вышла б курьёзная штука.

Вот, потащили его по улице топкой и грязной

По каменьям и ямам; не было искры в нем жизни.

Весь обмарался он, бедный, и бросили все с отвращеньем

За околицу волка, в ров, наполненный грязью;

Все его мертвым считали. Долго ли он обретался

В этом безпамятстве срамном, покуда в себя не пришел он,

КЮк он спасся потом - про это ужь я и не знаю,

Даже и после того не мог хорошенько разведать.

Но не взирая на все, потом он мне все-таки клялся

(Года не будет тому) в дружбе и верности; только

Дружба-то длилась не долго. Знаю, зачем он и клялся:

Сильно ему захотелось дР-сыта куриц покушать.

Я, чтоб над ним подтрунить, описывать стал ему с важным

Видом балку одну, прибавив, что на ночь садятся

Жирных семь кур на нее с одним петухом откормленным.

Вот и повел я его раз ночью; полночь пробило,

Но опускное окно, подпертое легкой подпоркой,

Я показал вид, что первый прыгнуть желаю в окошко;

Да и замялся и дяде первый шаг предоставил.

Смело ступайте туда, сказал я, и если хотите

Что-нибудь путное сделать, будьте проворней; клянусь вам

Много кормлённых наседок там вы найдете. И влез он

Робко в окно и тихонько и ощупью стал искать балку,

И сказал наконец мне с видом упрека: куда вы

Это меня завели? какие тут куры? не вижу

Я и перышка здесь. Я отвечал: что сидели

Спереди, сам я их съел, другия сидят теперь сзади.

Все идите вперед, да тише только ступайте.

Правда, узка была балка; его вперед пропустил я,

Сам же шел позади и все назад подвигался,

Все к окну подходил и тронул подпорку; окошко

С шумом закрылось и страхом обдало волка и с балки

На земь грохнулся он. Люди проснулись в испуге;

Спали они у огня. Что за окошко свалилось?

Все друг друга спросили, нЮ-скоро встали и, свечку

Мигом затепливши, волка они в углу увидали,

Толстую кожу его; мне чудно, кЮк жив он остался.

"Далее вам признаюсь я, что я тайком и открыто

Часто ходил к Гиремунде. Конечно, дурно то было...

Еслиб того не бывало! ПятнЮ никогда ужь не смыть ей!

Целой жизнью своей такого стыда не загладишь.

"Все я вам исповедал, все, что только припомнить

Мог, и чтС мою душу так тяжело угнетало.

Дайте в грехах отпущенье! с покорностью все я исполню,

Что на меня за грехи вы ни положите в пеню."

Гримбарт знал, как в подобных случаях действовать нужно.

Ветку дорогой сломил и молвил: "Дядя, ударьте

Три раза этою веткой себя по плечу и на землю,

Так-как я вам укажу, ее положите и трижды

Через нее перепрыгнув, к ней приложитесь смиренно.

Пеню такую на вас я, возложив, отпущаю

Все вам грехи и проступки и прощаю за все вас,

Что бы ни сделали вы, во имя данной мне власти!"

И когда добровольно Рейнеке-Лис совершил все,

Гримбарт сказал: "Проявите жь в добрых делах исправленье,

....................................................................

Кто вас спросит, того на истинный путь наведите,

Нищей братьи подайте, и поклянитесь оставить

Жизнь беззаботную, кражу, грабеж и разбой и измену -

И наверное этим достигнете вы благодати.

Лис отвечал: "хорошо, клятву готов произнесть я!"

Так исповедался Лис. Потом пошли они дальше,

Путь ко двору направляя, и Лис и набожный Гримбарт

Вышли на лЩг наконец, тучной травою поросший;

Справа от них монастырь с зубчатой оградой виднелся.

Там монахини денно и нощно Богу служили,

И на подворьи держали много хохлатых наседок,

Матерых петухов и каплунов откормленных,

За монастырския стены корму искать выходивших.

Рейнеке часто их посещал, и Гримбарту молвил:

Путь сократим мы, когда пойдем мимо стен монастырских...

Сам же думал о курах, гулявших без присмотра в поле.

И пошли они оба прямо к птице безпечной:

Тут похотливые глазки совсем разбежались у плута.

Гордо гулявший с другими; он, в него глазом нацелясь,

Быстро к нему подскочил - перья одни полетели.

Тут всполошившийся Гримбарт стал укорять его: "Так-то

Вы поступаете, дядя погибший? и курицы ради,

Хорошо покаянье! И Лис отвечал ему: ............

.......................................................

......................................................

"О! я не буду вперед и закаюсь!" Тут вышли,

Им приходилось на мостик узкий всходить, и на куриц

Лис взглянуть обернулся снова; он тщетно крепился.

Еслиб кто голову снес ему - она полетела б

Прямо к гуляющим курам: так сильно было желанье.

"Куда же, племянник,

Вы глаза распустили? Да вы ужасный обжора!"

Лис на то отвечал: "Вы ошибаетесь, дядя,

Не торопитесь судить и мне не мешайте молиться."

........................................................

........................................................

Гримбарт молчал, а Рейнеке-Лис не мог оторваться

Взором от кур доколе их видел. Но, к-счастию, вскоре

Вышли они на дорогу; пути оставалось немного.

Сильно тревожиться: знал он, что много грехов за ним было!