Фауст.
III. Ученый кабинет

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Фауст. III. Ученый кабинет (старая орфография)

III.

УЧЕНЫЙ КАБИНЕТ.

Фауст (входя с пуделем).

Спустилась ночь и мрак свой в небесах

И на земле повсюду разстилает,

И в душу нам вселяя тайный страх,

Какие-то в ней думы пробуждает.

Заснули все стремления страстей,

Угомонив дневных забот тревогу,

И к ближнему любовь опять сильней

Горит в душе с благоговеньем к Богу.

Пудель, на место! что рыскать! уймись,

Или почуял ты, что у порога?

На, вот подушку! за печкой ложись!

Нас ты потешил довольно дорогой:

Помню прыжки удалые твои --

Ляг же теперь и засни-себе смирно,

И от хозяина, гость его мирный,

Ты благодарно все ласки прими!

И угол наш смиренный озарит,

Прольется в грудь какая-то отрада

И громче в нас душа заговорит.

Надежда вновь на дне её глубоком

Свой пышный цвет внезапно разовьет,

И манит вновь нас к жизненным потокам

И снова, нас лаская, к ним влечет.

Пудель, замолкни! твой лай безпокойный,

Громко в безмолвии ночи звеня,

Может ли ладить с той музыкой стройной,

Что раздается в душе у меня?

Также и люди: что им не понятно,

Что так прекрасно, светло, благодатно,

Что их мешает страстям иногда --

Также облаять готовы всегда.

Но, ах, я чувствую, успокоенья боле

Из глубины души не в силах вызвать я.

Напрасно я к нему стремлюсь всей силой воли:

Изсякла животворная струя,

О, только лишь тогда, как мы его теряем,

Мы узнавать и цену начинаем

Всему небесному, и жаждем восприять

Святого откровенья благодать.

Нигде оно, исполненное света,

Такою истиной высокой не горит,

Как на страницах Нового Завета.

Душа моя желанием кипит,

Полна неудержимого стремленья

Раскрыть оригинал святой

И перевесть его в благоговеньи

На милый мне язык - на мой язык родной.

(Он открывает книгу и готовится переводить.)

Написано: "в-начале слово было" --

И тут я стал и не могу понять:

Могла ли быть такая в слове сила?

И это должен я иначе передать.

Коль свыше озарен я истинно, то дале

Я простираю мысль, и этот текст святой --

Он говорит: "быль Дух в-начале..."

И вот остановлен на первой я строке,

Задумавшись, сижу с пером в руке,

А мысль в нее все глубже проникает:

Но Дух ли все творит и созидает?

Нет, следует сказать: "была

В-начале разлита невидимая Сила".

И вот мне эта мысль другую привела

И разум мой внезапно озарила,

И записать ее сейчас же я готов --

И я пишу: "в-начале всех веков

Лишь Действие Зиждительное было".

Коль хочешь со мною приют мой делить,

Чур, пудель, не рыскать, не лаять, не выть!

Товарищ такой безпокойный - мученье;

Нет, мне ужь с тобою приходит беда,

И кто-нибудь вон должен выйти в мгновенье.

Ну, цыц же! иль марш! видишь, дверь отперта!

Что вижу? какое свершаеися чудо!

Мой пудель ростет, все ростет - и откуда

Берется в нем рост необъятный такой?

В нем более нет ужь собачьяго вида...

Так вот кто был мною сюда приведен!

Глаза - как огонь, пасть широко открыта,

Как лошадь морская, чуть движется он.

Не вырвешься, нет! Коль попался мне в руки

И как ты ни силен, и как ни могуч,

Но эти чертовския, адския штуки

Как-раз покорит соломонов мне ключ!

Духи (в корридоре).

Один ужь попался из нас.

Смотрите, никто, чтоб из вас

Отсюда за ним не совался!

Ведь, словно лисица в капкан,

Чорт старый попался в обман;

Попался - и там он остался.

Летайте, шныряйте везде:

Вверху и внизу, и коль можно,

Да только лишь чур осторожно.

Его не оставить же там!

Ведь верный слуга он был нам.

Фауст.

Чтоб к зверю подойдти я мог,

Я заклинанья четырех

Употреблю теперь.

Пускай пылает Саламандра;

Ундина пусть кружится;

Пускай исчезнет Сильфа,

А домовой трудится.

Кто не знает свойства

Четырех стихий,

Кто не знает сил их,

Тот не будет вечно

Властен над духами.

Исчезни в огне, Саламандра!

Волною, Ундина, катись!

Сиянием, Сильфа, зажгись.

Домашнюю помощь давай

Incubus! Incubus!

Явись и союз заключай!

Нет, знать, стихии не одной

Не слито с тварью этой злой:

Она недвижима стоит,

Стоит, косится и рычит.

Все ни почем! Постой же, зверь,

Я закляну сильней теперь.

Уж если из адского мрака

Ты лыжи сюда навострил,

Смотри: перед силою этого знака

Склоняются сонмы всех диавольских сил.

Как поднимается щетина у проклятого!

Смотри, узнало ль ты Его,

Отверженное существо?

Его - распятого,

Неизреченного,

Владыку и Создателя всего?

Загнанный за печь, он все выростает:

Стол ужь не меньше слона, и собой

Все он пространство в углу занимает,

Хочет разлиться туманною мглой.

Стой! К потолку я не дам подниматься,

Скоро и так подопрешь потолок!

Ну же, склоняйся! Ты должен валяться

Вмиг у хозяина ног.

Видишь, грожу я не даром:

Обдал тебя ужь священным я жаром

Пламенем небом обжег.

Не жди же, проклятый,

Не жди же, ты, снова,

Сильнее трикраты

И света и слова!

Мефистофель
(выходя из разсеявшагося тумана, из-за печки, в одежде странствующого студента).

Что надобно и что случилось?

Фауст.

А! вот что в пуделе таилось:

Схоластик. Случай пресмешной!

Мефистофель.

Привет мой доктору! Ну, славно

Я пропотел, по милости твоей.

Фауст.

Как звать тебя?

Мефистофель.

Вопрос забавный

На языке того, кто сущность лишь вещей,

А не слова узнать желает,

Кто все слова в названьях презирает.

Фауст.

Но вашу сущность, господа,

Скорей по имени узнаешь;

По нем злодея от плута,

Лжеца от вора различаешь.

Когда ты не из них, так кто же ты такой?

Я часть великой силы той,

Которая, стремясь ко злу, творит благое.

Фауст.

Ответь загадочный...

Мефистофель.

Дух отрицанья я,

И им я вправе быть! Взгляни на все земное:

Все, что рождается, в чем жизни есть струя --

Рождается, живет, затем, чтоб вновь стремиться

К уничтоженью своему.

Поэтому, ты видишь, ничему

Гораздо лучше бы не быть и не родиться.

Итак, что все зовут грехом

Иль истреблением, иль злом --

Короче, все явления такия --

Все это есть моя стихия.

Фауст.

Ты видишь часть одну в себе,

А, между-тем, ты весь передо мною!

Что делать! скромен я душою,

А истину сказал тебе.

Когда за целый мир себя обыкновенно

Вы принимаете и ценою вселенной

Зовете мир глупцов - я часть от части той,

Что прежде всем была, создавши все собой

Я часть той тьмы, носившейся сначала,

Которая в себе свет гордый зарождала,

Тот свет, что с матерью своей,

Угрюмой ночью, спорит вечно

О первенстве в пространстве бесконечном.

Но что жь? как долго ни велся

Раздор ужаснейший, а вышло-то на деле,

Что выигрыш ему один лишь удался:

Он отразился лишь на теле;

Он безотлучный раб его,

Всегда из тела он стремится,

На нем различными цветами он ложится

И упирается в него.

Исчезнет вместе он с телами.

Фауст.

Теперь понятна мне обязанность твоя:

Большое разрушать нет силы у тебя,

Так с мелочей ты начал, для потехи.

Мефистофель.

Да, истинно, плохие в том успехи,

И это, видишь, значит то,

Что нечто будет спор всегда вести с ничто.

Уж с чем не подступал я к миру: и с волнами

И бурей грозной, и с громами;

Ужь чем его не распекал:

Землетрясеньями, пожаром --

Нет! все труды пропали даром:

Спокойно, ничему как-будто не внемля,

Стоят-себе и воды, и земля --

Проклятая материя! - а племя

Людей с животными? - нет сил!

Ведь сколько их переморил,

А все живут - здоровы, свежи,

И кровь кипит, и все их тьма

И племена идут все те же --

Ну, просто, хоть сойди с ума!

И на земле, и в атмосфере,

В воде, в жару и в холоду --

Везде ростки пускают на беду,

И жизнь нигде, посмотришь, не в накладе.

Не захвати я здесь на часть себе огня,

Местечка не было б, конечно, для меня,

Фауст.

Как? этой силе всемогущей,

Премудрой, вечной и святой,

Ты, дьявол, злобно вопиющий,

Грозишь безсильною рукой?

Смирись, хаоса порожденье!

Оставь преступные стремленья

И цель другую здесь найди!

Подумаем об этом - погоди;

Когда-нибудь мы потолкуем боле;

Но мне теперь позволишь ли уйдти?

Фауст.

К-чему же спросы тут? В твоей ведь это воле.

Мы познакомились теперь,

Прошу покорнейше вперед о посещеньи;

Как вздумаешь; в окно, в трубу, иль в дверь...

Являться можешь ты во всякое мгновенье.

Мефистофель.

Чтоб я отсюда выйти мог,

Есть небольшое затрудненье;

Нога колдуньи там - взгляни-ка на порог.

Фауст.

А! в пентаграмме вся преграда!

Да как же ты, исчадье ада,

Так недогадлив был, когда

За мною вслед вошел сюда?

Мефистофель.

Она на улицу глядит углом одним,

И он расходится...

Фауст.

Вот славно удалося!

Итак, останешься ты пленником моим?

Ну, случай послужил чудесно!

Мефистофель.

Ведь пудель, как тебе известно,

Сюда вскочил одним прыжком

И не видал; а дело-то потом

Ваяло совсем-другое направленье,

И выйти дьяволу теперь ужь мудрено.

Фауст.

Ну, если в дверь нельзя, так выходи в окно.

Мефистофель.

Но у чертей и привидений

Есть свой особенный закон:

Каким путем вошел, таким ступай и вон!

Я это выполнить обязан,

Фауст.

И ад имеет кодекс свой!

Ну что жь? помоему, так должно

Теперь условиться с тобой.

Мефистофель.

Все выполним: доверься смело,

И что захочешь - все дадим;

Но это ведь нешуточное дело,

И мы об нем на-днях поговорим.

Ты мне поверь, я не забуду --

Меня теперь лишь отпусти!

Фауст.

Да погоди; ужель минуту

Еще нельзя со мною провести?

Мефистофель.

К тебе опять явлюсь я скоро;

Довольно впереди нам дней для разговора.

Фауст.

Да разве я тебе ловушку разставлял?

Нет, чорта крепко ужь держи, коль в них попал:

Не то его не скоро вновь поймаешь.

Мефистофель.

Ну, если хочешь ты, пожалуй, остаюсь,

И, чтоб вполне ты мною был доволен,

Моим искусством я занять тебя берусь.

Фауст.

Ты совершенно в этом волен;

Но чтобы был во всем изящный вкус.

Мефистофель.

О, ты такую вкусишь сладость,

Такой восторг всю душу обоймет,

Такую ощутишь неслыханную радость,

Что насладишься в миг ты более, чем в год!

Духов невиданное пенье,

Живые, светлые виденья

Невыразимой красоты,

Благоуханье и цветы --

Все это упоит в тебе и обонянье,

И погрузит в очарованье,

И оживит уснувший дух.

Приготовлений мне для этого не надо:

Мы все здесь на-лицо. Ну, начинай, ребята!

Духи.

Исчезните своды

С туманною мглой --

Пусть светит нам ярко

Эфир голубой;

Пусть темные тучи

По ветру летят.

Вот звезды зажглися,

Вот солнца горят;

Небесные дети

Блестящей толпой

Плывут, разливая

И мир, и покой;

И нега, и чары

Несутся им вслед;

Златистые тучки

В дубровах тенистых,

Под склоном дерёв,

Чета молодая

Вкушает любовь.

Сплетаются дружно

На ветвях листки,

И кисть винограда

Ложится в тиски;

Слезою янтарной

Бежит сладкий сок;

Журчит по каменьям

Кристальный поток,

Покинув и горы

И бархат лугов,

И стелется морем

Близь тучных холмов;

А птицы щебечат

И к солнцу полет,

Кружась, направляют

Летают, порхают

Оне в островах,

Которые, словно,

Дрожат на волнах;

И песни, и клики

Там в хоры слились,

И вот, на свободе,

Ужь все разбрелись:

Кто в горы, кто в море

Плывут и летят --

Все к жизни стремятся,

Все жизни хотят;

И вдаль все несутся --

Туда, все туда,

Где ярко сияет

Любви их звезда.

Мефистофель.

Заснул. Спасибо вам, друзья!

Угомонился он, под хор ваш сладкогласный,

Нет, дьявола сковать, дружок мой, труд напрасный:

Еще над ним плохой ты властелин.

Летайте жь вкруг его незримыми роями!

Ах, еслиб зуб попался мне один --

Крысиный зуб, чтоб чару снять с порога,

Тут нужно времени немного.

Да вот одна ужь где-то и скребет,

Я кликну, и она на голос мой придет.

Властитель крыс, мышей, лягушек,

Сверчков, клопов и разных мушек

Через меня даст тебе приказ

Сюда явиться сей же час,

И там, где маслом он помажет,

Глодать порог, когда прикажет!

Вот суетится ужь одно.

Ну, за работу, живо, смело!

Ты видишь чару: вот она --

Там, на краю! грызок - и кончено все дело!

Желаю, Фауст, вам приятнейшого сна.

Фауст (просыпаясь).

Уже ль пропало вновь духовное стремленье,

И вновь обманут я? Ужели этот бес

А пудель все-таки исчез!