Фауст.
IV. Ученый кабинет

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Фауст. IV. Ученый кабинет (старая орфография)

IV.

УЧЕНЫЙ КАБИНЕТ.

Фауст, потом Мефистофель.

Фауст.

Кто там стучится в дверь? кто?

Мефистофель.

Я.

Фауст.

Что за досада!

Войди!

Мефистофель.

Три раза твой ответь мне слышать надо.

Фауст.

Войди, войди!

Мефистофель.

Ну, вот-так удружил!

О, сладим мы с тобой! Чтоб остудить твой пыл

И разогнать туман мечтаний,

К тебе дворянчиком явиться вздумал я.

Смотри: в пунцовом я кафтане,

Он как в огне горит, от золота блестя;

Обшит широким галуном;

И все, как видишь ты, прилично:

И шляпа с перьями, и шпага под плащом.

К твоим услугам я. Теперь принарядиться

Тебе мой искренний совет,

Чтобы вступить развязней в свет

И светской жизни поучиться.

Фауст.

Какое платье я ни вздумал бы надеть,

Под ним тоске моей с страданьем не уняться;

Я слишком-стар, чтоб вздором забавляться,

И слишком-молод, чтоб желаний но иметь.

Что может дать мне свет? какое утешенье?

В нем песня вечная и горькая для нас

Одна: лишенья и лишенья!...

Вот что трещат нам в уши каждый час,

О чем всю жизнь нам до могилы,

Среди забот, досугов и трудов,

Однообразно и уныло

День наступающий я с ужасом встречаю

И слезы лить готов ужь наперед:

Ни одному желанию, я знаю,

Он исполнения с собой не принесет;

Я знаю наперед, что он, в своем теченьи,

Иль неудачей, иль сомненьем

Готов и сладость мне надежды отравить,

И все души моей высокия стремленья

Своею пустотой в зародыше сгубить.

Когда жь настанет ночь и все покроет тьмою --

И тут, на ложе сна, средь мертвой тишины,

И тут напрасно я душой стремлюсь к покою:

Меня томят мучительные сны.

И Бог, всесильный Бог, который обитает

В моей груди и жизнию моей

И всеми силами незримо управляет,

Который душу мне в стремленьях возвышает,

Он не пошлет извне отрады ей.

И вот, вот почему мне жизнь ужь стала в тягость,

Мефистофель.

Ни для кого, однако, не была

Она здесь гостьею отрадной.

Фауст.

Блажен, кому она в бою рукою хладной

Венок лавровый принесла,

Кого, средь тишины и сладостного мира,

На ложе неги, после пира,

В объятиях любовницы нашла.

О! для чего, в тот миг, когда душа тонула

В восторг созерцаньи своего --

О, для чего она сном вечным не уснула!

Мефистофель.

А кто-то все-таки напитка одного

В ту ночь хлебнуть не смел...

Фауст.

В твоем, я вижу, вкусе

Шпионство.

Мефистофель.

Хоть от всеведенья далек.

Фауст.

О, ежели в тот миг знакомый звук отвлек

Меня от гибели и, усыпив страданья,

Мечтой о прежних днях душе моей блеснул

И эхом сладкого для ней воспоминанья

Остаток детских чувств жестоко обманул:

За-то кляну я все теперь, что увлекает,

Что льстит душе, манит ее мечтой

И, ослепив се, томимую тоской,

В живом вертепе заключает.

Но прежде я всего тебя кляну - тебя,

Уверенность в высоком назначеньи,

Которой вечно в ослепленьи

Наш ум ласкает сам себя!

Кляну наружность я и блеск её ничтожный,

Все затевающий - и все, что нам дарит

И сны отрадные, и в грёзах нас тревожно

И к славе, и к безсмертию манит!

Ребенка, женщину, наш плуг, наш кров родной!

Кляну земные все стяжанья,

Когда лишь буйные деянья

Они внушают нам, иль сладостный покой

На ложе мягкое шлют лености! Проклятье

Шлю и тебе, душистый гроздий сок!

И вам, горячия объятья --

Последняя любви отрада и венок!

Кляну надежды обольщенье!

Кляну судьбу и жизнь мою!

Тебя же, глупое терпенье,

Сто тысяч раз проклятью предаю!

Хор духов (невидимо).

Увы! увы!

Разрушил ты

Рукою мощной

Мир красоты.

Он полубогом

И мы обломки

Несем в слезах

Из всех могучих

Земли сынов!

Другой здесь, лучший,

Создай ты вновь!

Пускай вместится

В твою он грудь,

И снова жизни

Начни ты путь!

И обновленной

Душе, в привет,

Восторг и песни

Польются вслед.

Мефистофель.

Ведь эти крошки

Все из моих.

Как умны! Слушай

Советы их:

Где мысль и кровь

В оцепененьи,

На волю вновь,

На пир веселья

И новый труд,

В мир наслажденья

Они зовут.

Тоскою не шути, или она убьет,

Как коршун, жизнь в изнывшей груди.

Какой бы вкруг тебя ни находился сброд,

Все человеком быть тебя изучат люди.

Однако, не подумай ты, чтоб я

Хотел с толпой смешать тебя;

Хоть сам я невеликий барин,

Но если жизнь ты хочешь разузнать,

Так отнесись ко мне - и будешь благодарен;

А я готов услугу оказать.

Пожалуй, хоть сейчас условимся с тобою,

И буду я товарищем твоим;

То остаюсь навек тебе слугою.

Фауст.

А за услугу что наоборот?

Мефистофель.

Э, полно! мы свести успеем счет.

Фауст.

Нет, нет, любезнейший, ты не такого сорта:

Ведь ради-Бога ничего

Для ближняго не выпросишь у чорта.

Ты эгоист; я жду условья твоего;

С таким слугой в дому опасно...

Мефистофель.

С твоим желанием согласно,

Я обязательство даю тебе служить:

Коль-хочешь, на посылках быть

И делать всё. Когда же "там" сойдемся,

То мы с тобою разочтемся.

Фауст.

Об этом "там" забочусь мало я.

Другой - мне все-равно: вся радость бытия

Мне льется из земли, и этим солнца светом

Печальный путь мой озарен.

Сомкни глаза мне смерти сон --

Тогда мне дела нет, что "там" нас ожидает --

Любовь ли в мире том, иль ненависть пылает,

И есть ли в нем, как в этом, верх и низ.

Мефистофель.

Так в этом случае во мненьях мы сошлись.

Ну, заключим союз! И ты увидишь вскоре,

Что целое тебе я дам блаженства море,

Дам то, что никому не снилось и во сне.

Фауст.

Что можешь дать ты, бедный дьявол, мне?

Постигнуть ли тебе подобное творенье,

Дум человеческих высокое стремленье?

Есть пища у тебя, но ой не будешь сыт.

Дашь золота? - Оно, как ртуть, из рук скользит,

Игра, с которою нет выигрыша. Что же?

Которая, прильнув к устам моим,

Другому взглядами сулит любви награду!

Дашь славу мне - богов любимую отраду?

Но слава исчезает ведь, как дым!

Нет, дай мне плод, который истлевает

На дереве, межь-тем, как с каждым днем

Все дерево пышнее расцветает.

Мефистофель.

Такия редкости мне просто нипочём;

Их, сколько хочешь, дать могу я;

Все дело, милый мой, не в том:

Есть лучше что-нибудь, чем друга угощу я.

Фауст.

Когда на ложе сна усталою душой

Хотя минуту я вкушу успокоенье;

Когда хоть раз скажу: "доволен я собой",

И силой чар и обольщенья

Ты усыпишь меня средь неги упоенья --

Тогда пускай свершится жребий мой!

Мефистофель.

По рукам!

Фауст.

И если в то мгновенье

Хоть раз скажу я: "погоди,

Миг быстролетный наслажденья,

Ты сладок!" - пусть в моей груди

Тогда угаснет жизни сила

И смерти колокол уныло

Звук погребальный разольет!

Пускай сорвется стрелка часовая,

И, от услуг тебя освобождая,

Последний час мой здесь пробьет!

Мефистофель.

Смотри, обдумай наперед!

Ведь всё припомню я!

Фауст.

Имеешь право.

Ужь все обдумано давно.

Ведь быть рабом и в ней мне суждено,

А чьим бы мне ни быть - не все ль равно?

Мефистофель.

Так ныньче жь начинаю службу

За докторским столом; а ты не откажи

В одном, любезнейший - ужь сделай же мне дружбу:

На жизнь и смерть две строчки напиши!

Фауст.

Педант! росписки ты желаешь?

Иль мужа честного ты в мире не встречал?

Иль слову моему но доверяешь,

Которым душу я сковал?

Когда стремится все, и все дорогой скользкой

Идет между соблазнов и страстей --

Что значит глупая росписка?

Нет, слово честное верней;

Хоть звук оно и кажется химерой,

Но с детства в нос заключена

К нему таинственная вера,

Блажен, кто слово сохраняет!

Он в жертву всё готовь ему отдать;

Но подпись, но пергамент и печать --

Всё это нас, как призрак, устрашает.

Вся сила слова под пером

В одно мгновенье исчезает...

Ну, дьявол! выбирай же, чем писать: резцом,

Кинжалом, грифелем - на мраморе, на стали,

Иль на бумаге?

Мефистофель.

Да нельзя ли

Без этих громкозвучных слов?

К-чему такия все натяжки,

Когда тут надобен один клочок бумажки

Да капля крови?...

Фауст.

Ну, коль хочешь, я готов,

И руку приложу к нелепому условью.

Мефистофель.

Фауст.

Боишься, что нарушу договор?

О, нет! В чем клятву дал, к тому ужь с-давних-пор

Неудержимо я стремился.

Я слишком-высоко ужь заносился

И черезчур быль горд; а потому

Принадлежу теперь к разряду твоему.

Меня отвергнул Всемогущий;

Природе тайм своих мне не открыть

И прервалась мышленья нить,

И стало знанье мне давно тоской гнетущей.

Теперь кипучих пыл страстей

Пусть утолят плотския наслажденья!

Пусть чары силою своей

Мне приготовят чашу упоений!

Веди меня в шумящий вихрь сует,

В коловорот вседневных приключений.

И дай мне всё, что жизнь дает и свет!

Пускай сменяются обычной чередою

Страданья, радости, заботы с их тоскою,

И неудачи, и успех!

Лишь в треволнениях мужаем мы душою...

Мефистофель.

Ни цель вам, ни границы не даны,

И на ходу вы все попробовать вольны,

Что вам придется лишь по вкусу.

Во здравье вам! не праздновать лишь трусу!

Фауст.

Пойми, что я ищу не радости одной;

Нет, жажду жизни я, хочу страстей угара,

Мук ревности, любви безумной жара;

Хочу упиться я слезами и тоской,

Чтоб, исцеленная теперь от жажды знанья,

Была открыта грудь моя

Для каждой радости, для каждого страданья;

Чтоб все, что послано на долю бытия,

В дар человечеству - прочувствовать глубоко;

Постигнуть все, что в нем прекрасно и высоко...

Вместить в душе, носить в груди моей

И, слившись духом с ним и личностью моею,

Жить жизнию его и истребиться с нею.

Мефистофель.

Поверь тому, кто милионы лет

Над этой нищею трудится,

Что разжевать ее вам вовсе средства нет,

И что ни в чьем она желудке не сварится.

Все существует линь для Бога одного,

Один Он окружен лучами

И света, и величья своего;

Но мы - другое дело с вами:

Им созданы для мрака мы,

А вы - для света и для тьмы.

Фауст.

Но я хочу...

Мефистофель.

Да дай же объясниться!

Вот, видишь ли, одно тут сладить не легко:

А время жизни коротко.

Но помогу и здесь тебе советом:

Войди в сообщество с каким-нибудь поэтом,

И пусть сей велий муж свой ум понапряжет

И в пылкий мозг твой соберет

Все качества в порыве вдохновенья:

Льва силу съединит с оленьей быстротой,

Кровь итальянца жгучую с терпеньем

Народов северных; да тайною одной

Снабдит тебя: как приобресть уменье

С великодушием коварство сочетать

И бурный пыл страстей разсудком охлаждать.

Увидя чудака такого,

Я микрокосмом бы назвал его.

Фауст.

Что жь я,

Коль нет мне средства никакого

Достигнуть до венца земного бытия,

К которому душа моя стремится?

Ни более, ни менее, как ты.

Изволь в парик огромный нарядиться,

Иль на ходули взгромоздиться --

Все будешь то, чем есть: все будешь ты.

Фауст.

Напрасно вас душа сбирала и хранила,

Сокровища познаний и ума!

В ней та же всё неведения тьма,

И ни одна живительная сила

Не отзывается в груди моей больной,

И так же я далек от истины святой!

Мефистофель.

Достопочтеннейший! ты смотришь очень-верно

На всё, как смотрят все; да вот что скверно:

Что жизнь-то улетает с каждым днем

И ваши радости уносит.

Так пользуйся же ими ты с умом,

Пока их время не подкосит...

Конечно, чорт возьми! что руки здесь твои

Но разве наслажденья не мои,

Коль завладеть умею ловко ими?

Когда бы жеребцов четверку я запрёг,

И вскачь бы их рука моя пустила,

Ведь словно б у меня шестнадцать было ног

И сила их моей была бы силой.

Да. ноги их мои; скачу - и горя нет...

Но думы прочь теперь, и пустимся мы в свет.

Поверь мне, тот, кто разсчитает

Всю жизнь свою, сродни скотине той,

Которую кружит на месте леший злой,

Межь-тем, как корм у ней под носом выростает

Фауст.

С чего жь, однако, мы начнем?

Мефистофель.

Вопервых, мы с тобой уйдем

Из этих стен, где жизнь такая скука.

Ты школьников отдай соседу своему:

Ведь это истинная мука

Такую выносить истому

Не все ль равно, что молотить солому?

А то, чему бы нужно было их учить,

Того ученикам тебе не объяснить...

Но, вот один из них, я слышу, ужь у двери...

Фауст.

Я не могу теперь его принять.

Мефистофель.

Он ждет давно: зачем бедняжку огорчать?

А чтобы не был он в потере,

Дай докторский колпак мне с мантией своей

И вверься ловкости моей!

Наряд пристанет мне, я знаю.

(Надевает платье.)

А ты сбирайся в пусть скорей!

Ну, до свидания! Тебя я ожидаю. (Фауст уходит.)

Мефистофель.

Да, презирай познания и ум --

Дай чорту завладеть стремленьем пылких дум,

Увлечь волшебством их и лживою мечтою,

Тогда, любезнейший, ты мой!

Ему в удел дан ум такой,

Который, в гибельном стремленьи

Безумно уносясь вперед,

Всегда минует наслажденье

И никогда до цели не дойдет.

Я повлеку его по жизненной пустыне

Между всех дрязг и пошлостей земных;

Заставлю ползть его, карабкаться отныне,

Сгорать в мечтах, в желаньях огневых.

И тщетно будет он, терзаемый страстями,

Об утоленьи их взывать ко мне мольбами...

Я чашу полную налью; но лишь уста

К ней будут жадно прикасаться,

Та чаша станет отрываться

От уст, алкающих всегда;

И даже, еслиб он и чорту не предался,

(Входит ученик.)

Ученик.

Сюда недавно я приехал и спешил

Вам изъявить мое почтенье,

Как мужу славному, который заслужил

От всех любовь и уваженье.

Мефистофель.

Все это лестно слышать для меня;

Но в свете много есть таких людей, как я;

Так не ошиблись ли, искавши вы другого?

Ученик.

У вас прошу опоры я и крова.

Все в жертву цели я моей готов принесть.

Здоров и молод я, да и деньжонки есть...

У матери едва я мог лишь отпроситься;

Мне очень хочется чему-нибудь учиться.

Мефистофель.

Здесь именно помочь вам могут в том.

Ученик.

Так кажется мне мрачен этот дом,

Так тяжело мне здесь и тесно.

Нигде по сторонам ни травки нет вокруг.

Нигде нет зелени древесной.

Тупеет здесь и мысль, и зрение, и слух.

Мефистофель.

Привычка - главное. Сначала с отвращеньем

Ребёнок грудь сосет у матери своей;

Потом питается он ею с наслажденьем.

Так точно, через несколько вы дней

Привыкнете, и то же будет с вами,

И с наслаждением вы станете тогда

Питаться мудрости сосцами.

Ученик.

О! к ней бы рад я броситься на грудь.

Но как достигнуть мне? Кто мне укажет путь?

Мефистофель.

Но вы мне прежде объясните.

Какой избрать вы факультет хотите

Я все познания желал бы приобрести

Хотел бы знать я все, что в мире есть --

Все, что в науке и природе,

Что на земле и на небесном своде.

Мефистофель.

Так перед вами путь открыт;

Ненадобно вам только развлекаться.

Ученик.

О, никогда, покамест жизнь горит!

Но все же, кажется, немного прогуляться

Не помешает мне порой,

В какой-нибудь день праздничный, весной?

Мефистофель.

Ах, время быстро улетает!

Один порядок научает,

Как удержать его, здесь тайну нам найдти:

И потому-то, друг любезный,

Я полагаю, вам полезно

Сначала логику пройдти:

Обует в сапоги с испанскою снуровкой,

Чтоб, как блудящий огонёк,

Он, так, без цели, не скитался,

И чтоб с дороги не сбивался

И вкривь, и вкось, и померет.

Потом доказывать вам станут непременно

Все то, что так же несомненно,

Как истина - что надо нить и есть.

Без объяснения безделки не оставят

И по команде: "раз, два, три!" заставят

Вас каждый раз и встать, и сесть.

Процес мышленья чрезвычайно

Похож на ткань и на станок,

Где каждый миг скользит челнок

И нити связывает тайно

Ткача невидимый толчок.

И вот философ выступает

И объяснять вам начинает,

Что это потому, и вот как быть должно,

То и второе ужь, и третье будет ложно.

Такия истины имеют вес всегда

И прославляются везде учениками;

Да только лишь одна беда,

Что им самим не сделаться ткачами.

Чтоб объяснить живой предмет,

Они начнут с его уничтоженья,

Разложут, пустятся в сужденья,

И ужь когда в нем жизни нет,

Его анализируют по шкуре --

И это все encheiresin naturae

Зовется химией. Голубушка моя

Совсем того не понимает,

Что, разсуждая так, она сама себя

Жестоко на-смех подымает!

Ученик.

Признаться, я совсем не понимаю вас...

Мефистофель.

Понятие придет как-раз,

И классифировать возьметесь.

Ученик.

Такую тьму я вижу в том,

Что в голове моей пошло все колесом.

Мефистофель.

Потом вы метафизикой займитесь

И, углубившись в эту тьму,

Умом постигнуть в ней стремитесь

Непостижимое уму;

Чтоб для всего, что голова ни грезит,

Что в мозг и лезет, и не лезет,

У вас ответ был в миг готовь

С великолепнейшим набором громких слов.

Но, главное, порядком все упрочьте

И мысли все сосредоточьте

На изучаемом предмете, и потом,

Имея пять часов для лекций ежедневно,

На них являйтесь со звонком,

И все, что вам прочтут, зубрите непременно.

Что б сами видели вы ясно,

Что вам не сказано там ровно-ничего,

Что б с книгой не было согласно...

Вы, впрочем, можете свои записки весть

И в них свой взгляд на вещи внесть.

Ученик.

Совета вашего, поверьте, не забуду,

И повторять его не нужно будет вам.

Конечно, что замечу сам,

То верно сохранять я в памяти ужь буду.

Мефистофель.

Ну, выбирайте жь факультет!

Ученик.

К законоведенью во мне призванья нет...

Мефистофель.

И не услышите за это порицанья.

С наукой этой я знаком.

Законы и права, как тяжкия страданья,

Как вечная болезнь, идут с своим ярмом

Из места в место. В них порой

Благодеяние становится стесненным,

А здравый смысл - безмыслицей прямой.

Несчастие тому, кто правнуком родится!

О праве же, с которым мы на свет

Являемся, в правах не говорится --

О нем нигде помину нет.

Ученик.

Теперь во мне сильней к ним отвращенье..г

Счастлив, кто слушает такия поученья!

Так философией заняться мне нельзя ль?

Мефистофель.

И тут, признаться, мне вас жаль:

С наукой этой невозможно

Вам избежать дороги ложной;

В ней яд невидимый разлит,

Который силою врачующей на вид

Иному может показаться.

Нет, лучше слепо ужь держаться

Короче, прямо верить в слово;

Тогда лишь вы войдете в храм

Самодовольствия.

Ученик.

Но все-таки словам

Должна идея быть основа.

Мефистофель.

Ну, да. Немного лишь заботьтесь вы о ней;

Ведь, где не достает идей,

Там их словами заменяют:

Словами спорить можно вам;

Словами целые системы созидают...

Ну, как не верить тут словам?

От слова не откинете иоты.

Ученик.

Простите, коль с моей к учению охотой

Я вам вопросами ужь слишком надоел!

Но об одном еще спросить бы я хотель:

Нельзя ль вам сделать одолженье --

О медицине мне сказать?

Три года времени для курса ведь немного,

За-то перед тобой широкая дорога;

Особенно, коль есть кому нас поддержать.

Ведь это все вперед невольно подвигает.

Мефистофель (в сторону).

Нет, этот резкий тон ужь мне надоедает,

И становлюсь я дьяволом опять. (Громко.)

Науки этой дух понять

Весьма-легко: старайтесь боле

Узнать большой и малый свет,

Чтоб видеть ясно вам, в чем польза есть, в чем нет

А остальное все оставьте Божьей воле.

Не поведет, поверьте, ни к чему

Коптеть над книгами; кто как себя ни мучай,

Узнает только то, что можно знать ему.

Наука жь главная: уметь ловить лишь случай.

А вы глядите молодцом:

Вы хороши, стройны и ловки,

На все достанет в вас сноровки --

Самоуверенно лишь действуйте всегда

И обо всем судите смело --

И всех доверенность к вам явится тогда.

Но женщины - вот главное в чем дело!

Для ахов их и охов разных свойств,

Для их комплекции, и слабой, и недужной,

И всевозможных их разстройств

Всегда одно лекарство нужно,

Умейте лишь себя вести:

Быть нежным и почтительным отчасти --

И все оне у вас во власти.

Но, чтоб скорей приобрести

Доверенность с их нежным чувством,

Вам надобно других превосходить искусством

И быть у всех в большой чести.

Потом вы можете свободно,

Все тряпки их, как будет вам угодно,

О чем хлопочет век бедняжечка иной.

Когда возьмете пульс - нежней тогда глядите

И руку смелую пустите

Вдоль стройной талии до полных бедр скользнуть,

Как-будто ради все недуга...

Чтоб убедиться вам, как туго

Затянута шнуровкой грудь.

Ученик.

Вот это так! и толк я вижу в этом:

Здесь цель и средства видны вдруг.

Мефистофель.

Теория всегда скучна, мой друг,

А жизни дерево покрыто пышным цветом!

Ученик.

Ах! это все мне кажется как сон.

К вам позволения придти еще прошу я:

Я вашей мудростью, клянусь вам, увлечен.

Мефистофель.

Ученик.

От вас не в силах я уйдти.

Осмелюсь ли альбом мой поднести

И вас просить...

Мефистофель.

Охотно.

(Пишет в альбоме:)

Eritis sicul Dens scientis bonum et malum...

(Ученик почтительно закрывает альбом, раскланивается и уходит.)

Мефистофель.

Держись того сказанья с сей поры

И с ним змеи, моей сестры!

И подерет тебя по коже

Богоподобие твое. (Входит Фауст.)

Фауст.

Ну, что же?

Куда направим путь?

Мефистофель.

Мы посетим свет маленький сначала,

Потом большой. Их шум и суеты

Тебя займут и развлекут не мало,

И пользу принесут.

Фауст.

Но с этой бородой

Не знаю светских я приличий.

Со мной в разладе был всегда людской обычай,

И но удастся опыт мой.

Я так в ничтожестве своем при них уверен,

Что растеряюсь я всегда.

Мефистофель.

Все это, друг, пройдет, все это не беда,

Лишь будь с людьми самоуверен.

Фауст.

Но в чем же выйдем мы из дома и куда жь?

Где лошади, прислуга, экипаж?

Мефистофель.

Лишь стоит развернуть мне плащ - и в шляпе дело,

Пускаясь в путь со мною смело,

С собою клажи не бери!

Воспламеню я воздух в два мгновенья,

И высоко мы над землей

Тогда подымемся с тобой,

И поздравляю я тебя с перерожденьем!