Фауст.
1. Ночь

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Фауст. 1. Ночь (старая орфография)

Фауст.

Ночь.

(Фауст с выражением безпокойства сидит перед столиком под высокими сводами узкой, готической комнаты).

Я стал и врачом и правоведом,

Я и в философы попал,

И к богословам, за ними следом,

Я к крайней горести пристал.

Меня в магистры возвели

И к мудрецам меня причли,

И даже доктором бранят,

А дурака не разглядят!

Уж десять лет по пустякам

И вкривь и вкось, и здесь и там,

Я за нос школьников вожу;

А сам повсюду нахожу,

Что вопреки земных познаний

Святая мудрость не по нас!

И вот источник моих страданий,

О чем я плачу каждый час!

Хоть я и умнее, чем эти пустые

Хоть в суеверы не гожусь,

Чертей и ада не страшусь;

Зато в печалях грудь томится

И спесь в уме не зародится.

Чтоб людям бедным возвещать

Высокой тайны благодать.

Нет у меня казны, палаты,

Замены нет за все утраты.

И псу не жить, как я живу!

Зато я магии предался,

С духами братством сочетался

И их на помощь призову.

Быть-может тайны бытия

Тогда от них услышу я.

Загадки мудрости узнаю!

Чтобы в поту, по пустякам,

Не проповедывать глупцам,

Чего я сам не понимаю.

Живые силы бытия

Узнаю вечное начало,

Причину тайную миров

И уж не буду, как бывало.

Искать одних напрасных слов!

О! месяц тихий, месяц ясный,

Зачем, зачем в полночный час,

Над головой моей несчастной

Ты не блеснешь в последний раз!

Зачем по грудам мертвых книг

Ты в грудь отрадой не проник!

Зачем на темных вышинах

Я не могу в твоих лучах

Над бездной скал и над лугами

Летать с могучими духами!

Чтоб, исцелясь от старых мук,

В твоей росе, луна златая,

Больную грудь мою купая,

Покинуть тщетный груз наук!

Я сгину здесь в стенах темницы.

Где только тусклый луч денницы

По стеклам крашенным скользит.

На полках книгами стена

До потолка завалена;

Никто с них пыли не сотрет,

Их червь и точит, и грызет.

Повсюду снадобья пустые,

Сосудов, банок длинный ряд,

Домашний дедовский снаряд

И инструменты вековые.

При них и дни и ночи я!

И вот вселенная моя!

Ужель еще не понял ты

О чем скорбят твои мечты?

Что грудь страданием томит,

Что душу холодом мертвит?

Ты жил по воле божества

В живых пределах естества,

Но этот дивный дар богов

О, прочь отсюда! вылетай

Из душных стен в веселый край!

Перед тобою двери храма

Раскроет книга Ностродама!

Тебя природа вдохновит,

Как с духом дух заговорит,

И ты в избытке новых сил

Узнаешь тайный ход светил.

Но в тщетной думе вижу я

Святые знаки бытия.

Я чую, слышу над собой

Живых духов волшебный рой,

Душа желанием согрета.

От них я требую ответа!

(Он открывает книгу и видит изображение Макрокосма).

Единый взгляд - и пламенная радость

Мечты усталые живит,

Воскресла огненная младость

И новая по жилам кровь кипит....

Из них повеяло души успокоенье,

И светлой радости полна,

В порыве дивного стремленья

Она всемирного творенья

Провидела живые семена.

Не бог-ли я?... Светает! Я читаю

В сих знаках тайны бытия,

В одежде творческой природу вижу я

И слово мудрости теперь лишь понимаю:

"Тебе доступен мир духов;

"Но ум стеснен в цепях темницы;

"Возстань, проснись от тяжких снов,

"Купай земную грудь в живых лучах денницы!"

(Он разсматривает изображение)

Как в целом часть ко части льнет,

Одно в другом творит, живет!

Как силы горния встают,

Друг другу ведра подают!

Благословенными крылами

И в дальних пажитях над нами

В живых созвучиях гремят!

В чудесном зрелище очами утопая,

Другою жаждою взалкала грудь моя.

Но ах, природа, мать святая,

Тебя обнять не в силах я!

К твоим сосцам не припадать устами,

Откуда жизни ключ живой,

Питая целый мир, струится предо мной

Святыми, полными волнами!

Струи текут, струи журчат,

Но ах, больной груди оне не освежат!

(Перевертывает с негодованием страницу; ему попадается изображение духа земли).

Но вот опять другое впечатленье!

О дух земли, ты близок мне!

Я чувствую, как новое волненье

И новой силы напряженье

Меня теснит - я весь в огне!

Готов лететь с тревожною волною,

Не трепетать в борьбе с грозою.

И головы моей под ней не преклонить;

Пускай мой утлый чёлн под бурей разобьется:

Я грома не страшусь, душа не содрогнется!

Лампада тмится

И месяц не горит --

И дым столбом, и пар клубится --

Я тучами обвит.

Кровавые лучи огнистыми чертами

Над головой моей горят.

Могильный хлад повеял над стенами

Я ужасом объят!

Ты надо мной, желанный дух!

Разоблачись!

Как мысли мыслями теснятся!

Как в чувство новое слились!

К тебе мечты мои стремятся!

Явись! я звал тебя! явись!

(Он берет книгу и таинственно произносит изображение духа; внезапно показывается красноватое пламя и в нем дух земли).

Дух

Фауст (отворачиваясь). Ужасный вид!

Дух. Не твой-ли голос дерзновенный

Меня привлек из сферы сокровенной?

Ты долго жаждал зреть меня --

И что-ж?

Фауст. Я не снесу тебя.

Дух. Ты долго и долго напрасно молился,

Чтоб слышать мой голос, чтоб видеть мой лик,

И вот я на зов твой могучий явился;

А ты головою со страхом поник!

Но где-же Фауст? где эта грудь живая,

В которой ты вселенную носил?

Где эта грудь, которая, пылая

В порыве творческом её мятежных сил,

К нам возсылала крик от рубежа могил,

О дерзком равенстве мечтая?

Не ты-ли звать меня дерзал?

Не ты-ли гордою душой меня искал?

Сразило взор надменный твой!

У ног моих, в пыли передо мной,

Трепещет жалкое созданье!

Фауст. Нет, чадо пламени, мы на одной ступени

В цепи безчисленных творений!

Дух. На потоке времен, в буре творческих дел,

С колыбели на гроб

Я миры облетел.

Смерть и рожденье,

Кипящая жизнь,

Радость и горе,

Вечное море.

В вечном движеньи

Я на шумном станке проходящих веков

Тружусь над живою одеждой богов!

Фауст. Ты и последний край вселенной обнимаешь!

Дух творческий, как сходен я с тобой.

Дух. Ты сходен только с тем, кого ты постигаешь,

Но не со мной!

Фауст (падая). И не с тобой?

Я - образ божества --

И даже не с тобой!

(Стучатся в дверь).

О Боже! это он идет,

Сотрудник моего пустого размышленья!

Сухой ползун! он оторвет

Меня от дивного виденья!

(Вагнер в ночном халате и колпаке с лампою в руке; Фауст отворачивается с негодованием).

Вагнер. Прости! ты что-то вслух читал,

Статью из греческой трагедии, быть-может;

Воспользоваться я уроком пожелал.

И это где-нибудь при случае поможет.

Ведь говорят-же, что пастор

Хитрее всякого актера...

Фауст. Коли пастор им быть желает,

Что впрочем часто так бывает.

. Трудясь без выхода в печальном кабинете,

Трубою зрительной слегка

Следя по праздникам людей издалека,

Какими средствами я убежду их в свете?

Фауст. Не вам сердца порабощать

Чудесной силой убежденья,

Когда сердечного, живого вдохновенья

Вам недоступна благодать.

Трудись над звонкими словами,

Чужия мысли обирай,

Торгуйся чуждыми дарами

И пламя бледное из пепла выжимай;

Ослы и дети будут восхищаться

И только их ты можешь удивить;

Но сердцу с сердцем не сливаться,

Когда не можешь ты от сердца говорить!

Вагнер. В преподавании ораторская слава,

Но в этом я совсем отстал,

Фауст

Глупец с гремушками пропал.

Зачем гоняться за словами?

Могучей силой светлых дум

Владеет мелкими умами

Ничтожной черни зрелый ум!

Что пышные слова? что ваша речь пустая?

В ничтожных вычурах блистая,

Она безсмысленна, как ветра поздний свист,

Срывающий с дерев сухой осенний лист.

Вагнер. Искусство времени не знает,

А наша жизнь так коротка;

В критических трудах мой ум изнемогает;

Под час мутит меня тоска.

Как тяжело до средств добраться,

Чтоб наконец к источникам дойти!

Успел-ли я до цели доискаться,

А смерть, как тут, свернет с пути!

Фауст. Не на пергаментах источник сокровенный,

Напрасно ищешь ты отрады вдохновенной,

Когда душа твоя отрады не дарит.

Вагнер. Приятно в дух времен мечтой переноситься,

Узнать, как понимал науку человек,

А после собственным сознанием гордиться,

Что так далеко мы подвинули свой век.

Фауст. Мы далеки? Мы много знаем?

Не нам об этом разсуждать!

Ах, мы прошедшого совсем не понимаем,

Над ним лежит священная печать!

Что духом времени писатель величает,

То дух писателя, в котором время, век.

И этот карлик человек

В туманном очерке летает.

Смешно и жалко слушать вас;

Хоть вон беги при первом взгляде!

Пред вами старина, Бог весть, в каком наряде:

Пустая болтовня, безсмысленный рассказ,

Столетний залежалый сор

И прагматический высокопарный вздор!

Вот ваша старина, комедия пустая,

Нелепый кукол разговор!

Вагнер. Но кто откажется от лестного познанья?

Понять людей и мир в ком не было желанья?

Фауст. Скажи, что значит познавать?

Кто всуе истину дерзнет провозглашать?

Кто обнажил души священные скрижали,

Кто думу светлую безумцам открывал,

Кто доверял толпе, что втайне созерцал,

Того и жгли и распинали!..

Но полночь! мне давно пора

И время нам с тобой разстаться.

Вагнер. А я готов хоть до утра

Такой беседой наслаждаться.

Но завтра ты позволишь мне,

Еще раз завернуть к тебе

И кой-о-чем промолвить слово.

Уму приятно разсуждать;

Ты говоришь, а я внимаю.

Хоть я и очень много знаю,

Но я хотел-бы все узнать!

(Уходит).

Фауст (один). И с ним еще живут надежды молодые!

Он ищет золота, безсмысленный глупец,

А весел, если наконец

Отроет черви дождевые!

Вступил глупец в воздушный круг видений,

Разрушил он роскошные мечты...

Пусть улетят! как кстати эти тени,

Слепой глупец, разсеял ты!

Ты спас меня от изступленья,

В котором я безмолвно погибал,

Когда, как карлик, исчезал

Не думал-ли я, образ божества,

Дрожа приблизиться к зерцалу правды вечной?

Воспрянув от земли для жизни бесконечной,

Увидеть тайны естества?

Я, выше ангелов возстав над небесами,

Дерзнул в избытке сил безумными мечтами

Проникнуть в жилы бытия,

В своих созданиях собою насладиться

И с божеством соединиться!

Но от громового поник глагола я,

Я не могу сравнить тебя с собою;

Я властен был, я мог тебя призвать,

Но не могу, не властен удержать!

Когда явился ты в лучах передо мною,

Тогда я чувствовал, как я могуч, как слаб!

Ты оттолкнул меня от дивного виденья

В неверные ряды земного назначенья,

И я опять, как прежде, жалкий раб

Неодолимого сомненья!

Идти ли мне во след блестящого мечтанья?

Увы! бездействие, как самые деянья.

Цепями тяготит над ходом бытия!

Мечты высокия мы духом обнимаем,

Нов светлой чистоте мы их не сохраним.

Мы блага жизни сей с собой соединим,

Но блага лучшия обманом называем.

Среди тревог житейской суеты

Поблекнут в нас и чувства, и мечты!

Мечтами пышными из праха улетая,

Фантазия к звездам крылами воспарит:

Но свянет под грозой надежда золотая

И в грани бедные опять ее стеснит.

Забота мелкая в нас мигом загнездится,

Во глубине души печали зародит

И в тысячу личин тайком перерядится,

И наши радости коварно отравит.

В малютке, в женщине мы лик её встречаем,

Войну, пожары, яд нам грозная сулит;

Над неутраченным мы слезы проливаем.

Далек от божества, я бедный червь земли!

Мне в пищу прах! мой дом в пыли!

О, не коснись его ногой неосторожной.

Ты в миг разрушил дом ничтожный!

Густая пыль передо мной:

Под ней лежат на старых полках

Затеи мудрости земной

В забавных, склеенных осколках.

Найду ли здесь чего искал?

Я только одного в скрижалях сих дознался,

Что человек всегда и плакал и страдал,

Что кое-где порой счастливцем обретался.

Что шепчет бледный череп там?

И он подобно мне томился,

И слепо веруя таинственным мечтам,

За тщетной истиной безсмысленно стремился!

И вы, кудрявые вальки,

Винты, колеса, рычаги,

В вас много хитрости, а помощь далека,

И под завесою густою

Не отопрете вы волшебного замка!

Всегда таинственна природа перед нами,

Над ней и в светлый день лежит

покров густой;

Чего сама она не вскроет пред тобой,

Того не сдвинешь рычагами.

Здесь утварь праздная в пыли передо мной,

Там старый блок под лампою дымится...

Тот лишним бременем вотще загромоздится,

Кто скудные дары хранит перед собой.

Употреблением мы ценим наши средства;

Досадно мне! Чего я ждал?

Зачем я бедного наследства

В ночных пирах не расточал!

Но отчего мой взор в тот угол устремился?

Магический сосуд стоит передо мной!

Мне вдруг легко! Я светом озарился.

С благоговением тебя беру я в руки,

Таинственный венец премудрости людской!

Смягчи души моей убийственные муки

И снова возврати утраченный покой!

Ты - благотворный сок земного усыпленья,

Ты - средоточие всех ядовитых сил!

С тобой не чувствую сердечного мученья,

В твоем присутствии нет бурного стремленья

И дух мой пламенный полет остановил.

Из мира тесного, от этих мест печальных

В безбрежный океан мой путь меня ведет.

Плыву; у ног моих поверхность вод зеркальных,

Я вижу новый край среди туманов дальних

И новая заря в тот новый край зовет!

Там колесница вдруг слетела с высоты

На огненных крылах. Душа огнем согрета;

Меня влекут волшебные мечты

Для новых подвигов в страну иного света!

И ты ли, бедный червь, раздавленный в пыли,

Так!я отворочусь от этой жизни тесной,

От солнца милого земли!

Сорву затвор гробов; надменною рукою

Ужасные врата без трепета раскрою,

Пред коими толпа безумная дрожит.

Нет, человек в борьбе с судьбою не уступит!

Пещера темная раскрылась и грозит;

Но он-ли перед ней надменный взор потупит?

Туда ведет мой путь, где веет хладный страх;

Весь ад хранит проход; но я ли побледнею?

Я дерзкий подвиг мой, на век сливаясь в прах,

Уничтожением моим запечатлею!

Ко мне, ко мне, ты мой сосуд кристальный!

Ко мне, к устам моим! Отбрось футляр печальный!

Сосуд таинственный, давно забытый мной,

Как в годы прежние, явись передо мной!

Ты, чаша милая, смягчала наши муки;

Ты на пирах отца, в беседе стариков,

В полночный час, под шумный говор слов

Резьба искусная, обычай толковать

Значение её кудрявыми стихами,

А после, приложась к ней жадными устами,

Всю чашу разом осушать,

Напоминают мне забавы молодые

И юность шумную, и праздники ночные...

Но влагу смертную в широкие края

Рукою твердою вливая,

Теперь не передам тебя соседу я,

К напитку смерти приглашая!

Хмелен тлетворный сок! Преград для воли нет!

Я подношу к устам рукою дерзновенной

Напиток избранный, напиток драгоценный!

Я пью в последний раз - и утру мой привет!

(Фауст подносит к устам чашу с ядом).

(Звон колоколов и пение хоров).

Хор ангелов.

Христос воскрес!

Силой победною

Смертного бедного

Рушились днесь!

Христос воскрес!

Фауст. Какой знакомый звон раздался надо мной?

От уст моих он отторгает чашу!

Гудят колокола и в тишине ночной

Они святую весть гремят во славу нашу.

Так! Это час, когда Господь воскрес!

Сей звон торжественный был вестник воскресенья!

Так пели некогда и ангелы небес

У гроба Божия залогом примиренья.

Хор женщин. Мы гроб убирали

Цветами душистыми:

В слезах облекали

Полотнами чистыми;

С безмолвной тоскою

Его стерегли мы здесь;

Но ах, перед собою

Хор ангелов. Христос воскрес!

Тому, кто в страданьях,

В земных испытаньях,

Ждал избавителя,

Бога-Спасителя,

Спаситель воскрес!

Фауст. Зачем во прахе вы, так пламенно и нежно,

О, звуки дивные, раздались надо мной!

О, дайте умереть! я отжил безнадежно!

Мне негде отдохнуть от горести земной!

Звучите там, где в чистоте смиренной

Вам внемлет человек и тихий даст ответ!

Не для меня залог любви священной!

Я слышу весть, но в сердце веры нет!

Кто чуда не признал, тот не имеет веры,

Оно её любимое дитя!

Но мне не воспарить в таинственные сферы,

Молитвой теплою от праха возлетя.

Он оторвал меня от двери гробовой!

Бывало, в тихий час целительною силой

Небесный поцелуй спускался надо мной,

И гул колоколов над юношей носился

И верой теплою душа его жила;

Я тихо трепетал, я плакал и молился,

И мне молитва та отрадою была.

Влекомый дивными мечтами,

Я в лес и горы убегал,

Я плакал жгучими слезами

И в пламенной груди вселенную вмещал!

О, звон торжественный, раздайся надо мною,

Утешь больную грудь отрадною мечтою!

Ты снова возвестил на лоне тишины

Мне игры детския и праздники весны.

Я слышу в час последней муки

С благоговением нежданный голос твой!

Раздайтесь же, божественные звуки,

В сей смертный час над грешной головой!

Слеза дрожит... я снова оживаю!

Хор учеников. Из праха могильного

К престолу Всесильного

Восходит Спаситель.

Скорби не ведая,

Небо наследуя,

Он не оставит нас

В печальной юдоли сей,

На блага грядущих дней!

Хор ангелов. Христос воскрес!

В области тления

Слово спасения

Людям несите!

Для вас прославляющих,

В скорбях утешающих,

Верой питающих --

Господь воскрес!