Фауст.
Первая часть. 1. Ночь

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Фауст. Первая часть. 1. Ночь (старая орфография)

Первая часть трагедии.

НОЧЬ.

Фауст сидит безпокойно за письменным столом, в высокой, узкой, готической комнате со сводами.

Ах, философию сперва,

Там медицину и права

И богословье, к сожаленью,

В горячем изучал я рвеньи,--

И только время тратил зря:

Ни стал умней нисколько я!

Я доктор, я магистр, - что в том

К концу пошел десятый год,

Как час за часом, день за днем,

И стороной, и на обход,

И вкривь, и вкось, я молодежь

Стараюсь за нос весть, - и что-ж?

Едва я мог одно понять:

Мы ничего не можем знать!

Вот чем болит душа моя!

Положим, всех умнее я.

Попов, присяжных, писарей,

Меня сомненья не страшат,

И не пугают черт и ад; --

За то их мелочных отрад

Не суждено мне боле знать:

Я знаньем не горжусь своим;

Не думаю, что я другим

Могу то знанье передать,

Чтоб их учить и исправлять;

За то я славы не нажил;

За то и беден я, как был...

Бедняк! Житье последних псов

Отрадней моего житья!..

Но магии предался я.

Быть может, силою духов

Святые тайны бытия

В её ученьи я пойму,

Чтобы с нахмуренным челом

Других не поучать о том,

Что непонятно самому;

И силы творческия в нем

Постигнуть сердцем и душой,

А не в созвучьи слов пустом.

О, если б месяц одинокий,

Блистая мне в ночи глубокой,

В последний раз мог видеть ты

Мои мученья и труды!

Как часто по ночам являлся

Твой свет мерцающий сюда,

И я тобою любовался,

Устав от долгого труда!

О, если б к высям дальным, горным,

С лучем твоим я мог лететь,

В горах нестись туманом черным

И мглою над землей висеть,

С тенями резвыми носиться,

В росе больную грудь купать,

От чада знанья исцелиться

И боле мук его не знать!

Проклятая нора моя,

Куда, за каменной стеной,

Не проникает свет дневной,

Где скарб моих отцов гниет

И где, теснясь под самый свод,

Реторт и банок длинный ряд

От низу до верху стоят,

Где в книгах пыли слой густой,

Где всюду гниль и черви тлена!..

Вот он, вот, Фауст, - мир весь твой,

Вселенной жалкая замена!

Как не понять, что дух гнетет

Неизъяснимою тоской,

О чем ты мучишься душой,

И что отраву в сердце льет?

Тебе Творец весь мир открыл,

Во власть твою природу дал;

А ты на пыль и прах могил

И жизнь и волю променял!

Вот книга Нострадама: в ней

Уразумеешь ход миров...

В твоем пути природа-мать

Твой разум будет укреплять;

Тебе откроет мощь духов

Союз меж ними и тобой...

Напрасен разум здесь сухой:

Пойми их чуткою душой!...

Витайте ж, духи, вкруг меня!

Вещайте мне: внимаю я...

(открывает книгу и видит знак Макрокосма)

Какой огонь по сердцу пробегает!

Какой я дивной радостью горю!

Какое счастье юное пылает

И вновь живит собою грудь мою!

Не Бог ли начертал сие изображенье

И силу дал ему сомненья утишать,

И пробуждать на сердце вдохновенье,

И снова к жизни душу призывать?

И дух, и жизнь природы - всетворца!

Как бы прозрел внезапно я душою,

И мне понятно слово мудреца:

"Не заперт мир духов; но дремлет разум твой

"И сердце мертвенной холодностью закрыто:

"Воспрянь, алкающий, безтрепетной стопой

"И грудью перстною, в лучах зари омытой.

(Разсматривает изображение)

          Как все, в гармонии чудесной соединяясь.

Сливается в прекрасное одно!

Как силы горния, с земными сообщаясь,

Питают жизни чудное зерно

И другу друг, в движеньи неустанном,

Передают её сосуды чередой

И, осеняя мир крылом благоуханным,

Благословенье шлют над небом и землей,

Вселенную созвучьем наполняют

И голоса миров в единый хор сливают!

Виденье сладостное сердцу моему

Где ж я найду желаний утоленье

И где я мать-природу обойму?

Где грудь твоя, где жизни ключ волшебный,

Откуда пьют и небо, и земля?

Найду ль себе я в ней бальзам целебный,

Найду ль себе там облегченье я?

(с горестью перевертывает страницу и видит знак Земного духа)

Вот Дух Земли, - иное впечатленье!

Мне как то ближе, родственнее он;

Иное в сердце чувствую волненье,

Иным вином я будто опьянен...

Я жить хочу! И радости, и горе,

                              Я все, я все желаю испытать,

Я бурь и гроз хочу в житейском море,

Хочу гореть, блаженствовать, страдать!...

Темнеет;

Луна погасает;

Мерцает лампада,

И светом багровым

И сердце трепещет,

И ужасом веет

От сводов высоких...

Явися, явися, великий дух!

Ты близок, ты веешь вокруг...

Как в сердце трепещущем чувства теснятся!

Как мысли к тебе все на встречу стремятся!

Я весь как в огне...

Хоть мне на погибель, явися, явися, явися ко мне!

(Он берет книгу и таинственно произносит символ Духа. Появляется красное пламя и в нем показывается Дух).

Дух.

Кто меня призывает?

Фауст.

О, призрак ужасный!

Дух.

Ты могуче к себе меня влек

И стихией моей упивался ты страстно;

Я явился...

Фауст.

Но я изнемог!

Дух.

Ты взглянуть на меня, задыхаясь, молил,

И могучий призыв твой меня преклонил,--

И вот я пред тобой! Что за трепет позорный

Обнял, сверхчеловек, все твое существо?

Где ж призывы души, сердца гордого сила,

Что внутри себя мир, целый мир сотворило,

Жило им, трепетало, носило его?

Где же тот, кто мечтал в упоеньи сердечном

Нам быть равным по мощи, духам бесконечным?

Вот, обвеян моим громоносным дыханьем,

Каждым членом дрожа, ниц он пал с содроганьем,

Как от жара согнувшийся червь дождевой.

Фауст.

Нет, о детище пламени! С полным сознаньем

Повторяю, - я Фауст, я равен с тобой.

Дух.

В грозном жизненном водовороте,

В бурном вихре деянья

Я ношусь, я вращаюсь,

Воздымаюсь, спускаюсь;

Я и смерть и рожденье.

Смена вечной плоти,

Вечной жизни кипенье,

Меж основою времени мощно сную я,

Божеству создавая одежду живую!

Фауст.

Подобно мне, ты мир весь обнимаешь;

Дух деятель, подобен я тебе!

Дух.

Не мне, тому, кого ты постигаешь,

Подобен ты, - не мне! (изсчезает).

Фауст (пораженный).

Я - не тебе?

Я, образ божества,

И не тебе? (стучат)

Смерть! То идет помощник мой!

Прощайте, чудные виденья!

Разгонит вас в одно мгновенье

Педант учености сухой!

Вагнер.

Простите! Голос ваш услышал я сейчас;

Вы, кажется, трагедию читали?

Чтецы у нас в большом ходу; нельзя-ли

Мне в чтеньи взять урок у вас?

У комедьянта поучиться

Пастору можно б, - я слыхал.

Фауст.

Пожалуй, да, когда случится,

Что сам он комедьянтом стал.

Вагнер.

Так что-ж, когда сидишь в музее целый год

И видишь изредка по праздникам народ,--

Иначе как влиять на мненья?

Достанет ли одной тут силы убежденья?

Фауст.

Вам не достигнуть ничего,

Мой друг! Ничто не помогает,

Когда сердец не зажигает

Коль чувства нет, что биться даром?

Что от других куски сбирать

И эту смесь поддельным жаром,

Из пепла вздутым, согревать?

Ведь, это лишь глупцов прельщает,

Коль мненье их так лестно вам!

Что не из сердца истекает,

То сердца не придаст сердцам.

Вагнер.

Однако, форма изложенья

Дает и сущности значенье;

А в ней то я отстал, как раз?

Фауст.

Что быть глупцом и пустозвоном?

Что вам в ломаньи принужденном?

Себя заявят без прикрас

И смысл прямой, и разум здравый,

И чтобы правду молвить, фраз

И громких слов не нужно, право!

С чем ваши речи неразлучны.

Так утомительны и скучны,

Как бури свист, иль ветра вой!

Вагнер.

Ах, так наука бесконечна,

Так жизнь несется быстротечно,

Что голова идет кругом,

Когда подумаешь о том,

Как трудно отыскать пути,

К её источникам прийти;

Да не пройдя и полдороги,

Глядишь, - как раз протянешь ноги!

Фауст.

О нет, не в хартиях струя,

Что жажду сердца утоляет!

Тот, кто в себе её не знает,

Её не сыщет вне себя!

Вагнер.

Позвольте возразить! Большое наслажденье

И мудрецов времен прошедших мненья

С своими сравнивать критически и знать,

Как, где и почему они неправы были

И как мы их опередили.

Фауст.

О да, мы далеко ушли!

Чуть с неба звезды не хватаем!

Мой друг, прошедшее земли

Не знали мы, да и не знаем!

А духом тех нам кажется времен

Лишь дух писателя, в котором

Быт стародавний отражен...

И, право, смех и горе с этим вздором!

Едва посмотришь, зло берет:

Тут ветошь старая, ненужной гнили сброд

И, - много-много, - фарс какой-то балаганный

С приправою морали дрянной,

Для кукол, может-быть, пригодной лишь одних!

Вагнер.

Всем хочется узнать кой-что про них.

Фауст.

Иль это значит - знать? Сокрытую от века

Кто смеет истину напрасно разглашать?

Немногих тех, кому пришлось ее узнать

И кто ее толпе безумно открывали,

Тех жгли за то, да распинали!

Однако, уж настала ночь,

И нам давно пора разстаться.

Вагнер.

А я, - хоть до утра не прочь

В ученом споре упражняться.

Нельзя ль и завтра, в день воскресный,

Нам кой о чем потолковать?

Усердно все готов я изучать,

И, хоть и много мне известно,

Но все-ж еще хотелось знать!

(уходит).

Фауст (один).

Как золотая цель к себе его зовет?

Безумец, ищет клад рукою жадной

И рад, когда червей найдет!

И он осмелился явиться предо мной.

Разрушить сладостной минуты обаянье?

Но все-ж на этот раз спасен я был тобой,

Ничтожное, бездушное созданье!

Подавленный безсилием моим,

Я погибал в пучине изступленья:

Так необъятно мне явилося виденье,

А я, я был так мал, ничтожен перед ним!

Я, образ божества, себя воображавший

Перед зерцалом правды вековой,

Сиянье света вечного впивавший

И с духа мощного совлекший прах земной,

Я, выше ангела избытком бурных сил,

Стремившийся в природе воплотиться,

С её живящей силой съединиться,

Как тяжко должен был за то я поплатиться,

Да, я не смел тебя с собой равнять:

Имел я власть тебя призвать,

Но удержать тебя с собою

Мне власти не дано судьбою.

В тот страшный, тот блаженный миг

Свое безсилие и силу я постиг.

Ты указал рукою безпощадной

Мне жребий смертного пустой и безотрадный...

Как знать, куда мой путь лежит?

Тому ль последовать призванью?

Равно и труд, и праздное страданье

Ход нашей жизни тяготит.

К всему зараза пошлости коснется,

Что свято мы на сердце бережем,

И чуть нам счастье в жизни улыбнется

Все лучшее мечтой мы назовем,

И в суете житейской безвозвратно

Изсякнет чувств источник благодатный...

Коль дух в порыве смелом и свободном

В водовороте времени холодном

Жизнь охладит прекрасные мечты.

Забота, тайно в сердце поселяясь,

В нем скрытые мученья водворить;

Под вечно новой маскою скрываясь.

Все радости собою отравит;

Огнем, мечом, отравой нас пугает;

Грозит семье, именью и детям;

Все дорогое сердцу отнимает,

А что щадит, то не на радость нам...

Нет, нет! богам, я не могу равняться!

Я слишком ясно это сознаю;

Подобен я презренному червю,

Которого судьба - во прахе пресмыкаться!

И правда, это ли не прах,--

Весь этот жалкий, ветхий хлам,

Что громоздится здесь и там

На этих сумрачных стенах?

Найду ль в нем то, чего ищу я?

Что род людской всегда страдал,

И редко счастливый являлся...

И ты когда-то также заблуждался,

С такой же страстью истину искал

И, как и я, ответа ждал

На безотвязные вопросы,

Ты, череп голый и пустой,

Глядящий на меня с такой усмешкой злой!

И вы смеетесь надо мной,

Вы, рычаги, винты, колеса!..

Пред дверью я стоял, и вы ключем к ней были,

Но мне волшебного замка вы не открыли!..

То, что природа светлым днем

От глаз людей в себе скрывает,

Что око духа в ней не созерцает,

Того не вскроешь рычагом!..

Ты, скарб состаревший, гнилой,

Ты нужен дедам был, не мне;

Блок, закоптевший на огне,

Не лучше ль было всю ту рухлядь промотать,

Чем целый век возиться с ней?

Коль суждено кому именьем обладать,

Тот пользоваться им умей:

Обуза лишнее именье;

Умей схватить, что даст мгновенье!...

Зачем же в угол тот мои стремятся взгляды?

Чего ищу я в нем? Иль там магнит для глаз?

Внезапно в душу мне проникнул луч отрады,

Как тихий свет луны в глухой полночный час...

Приветствую тебя, о чаша утешенья!

Приветствую тебя, склонясь в благоговеньи,

Венец всех дел людских, всей мудрости людской, --

Осадок яда, сонных трав собранье!

Ты властно усыпить все муки, все страданья

В груди того, чьей ты возсоздано рукой!

Тебя я вижу, - замолкают муки;

Тебя беру в трепещущия руки, --

И, цепи сбросив, гордо дух летит;

Забыты грусть, сомнения и горе;

Денницей светлой новый день горит...

Я в колеснице огненной взлетаю,

И новый путь я вижу пред собой;

К иной блаженной жизни приступаю:

Мир творчества открыт передо мной...

Червю ль изведать радости созданья

И жизнь богов блаженную познать?

Да! лишь к дневному стань спиной сиянью,

Сумей земную радость презирать;

Лишь только дверь открой десницей твердой,

Который всяк избегнуть бы готов,

И делом докажи, что дух твой гордый

Не может уступить величию богов;

В пещеру ту спустися без боязни,

Где ждет себе воображенье казни;

Не трепетать пред бездною сумей,

Где пламенеет целая геенна;

Смерть призови к себе с улыбкой дерзновенной,

Приди же, кубок драгоценный,

Блиставший прежде влагой пенной

И так давно забытый мной!

Мои отцы в тебе пивали,

И ты им разгонял печали

Своею влагой огневой.

Обычай наших сходок шумных

Припоминаю я опять,--

Тебя, мой кубок, осушать

И в рифмах гибких, остроумных

Твои рельефы объяснять...

Не передам теперь соседу

Волну игривую твою

И речью бойкою беседу

Я в честь тебя не оживлю;

Теперь иной струею черной

Готов тебя наполнить я;

Своею силою снотворной

В миг опьянит она меня:

Мной приготовлена она,

И с нею бодро осушаю

В последний раз тебя до дна!

(подносит кубок к губам).

ЗВОН и ПЕНИЕ.

Хор ангелов.

Христос воскрес!

Радость страдающим,

В зле изнывающим,

Радости чающим,

Радость с небес!

Фауст.

Какой далекий звон глухой

От уст отраву отторгает?

Не пасху ль в этот час ночной

Он слуху верных возвещает?

Не так ли хор небесных сил

В ночи священной воскресенья

Земнорожденным приносил

Хор жен.

Благоуханными

Гроб обложили цветами мы;

Золототканными

Ложе покрыли мы тканями,

И плащаницею

Тело святое обвили мы...

Вместе с денницею

К гробу опять поспешили мы

И пострадавшого

Утром оплакать пришли;

В гробе ж из мертвых возставшого

Мы не нашли.

Хор ангелов.

Христос воскрес!

Радость спасения

Снесшим в терпении

Муку гонения.

Тяжесть лишения,

Фауст.

Что вам во мне, о звуки воскресенья?

Что вам меня из праха поднимать?

Летите дале, вестники спасенья.

Летите к тем, кто может вас принять!

Не воскресить во мне, так низко павшем,

Вам веры вновь, посланники небес:

Погасла вера в сердце, не признавшем

Её детей любимейших - чудес!..

Я в те взлетать уже не смею сферы,

Откуда вы звучите надо мной;

Но помню я, как, полный жаркой веры,

Встречал я прежде этот день святой;

Тогда небесный поцелуй спускался

В тиши субботней тайно на меня,

И я в леса, в поля уединялся

Молиться, полный страстного огня;

Молился я, и жгучим наслажденьем

Молитва эта для меня была,

И из очей слеза любви текла..

О, сколько счастья, радостей невинных

Мне этот звон когда-то возвещал!

Мой шаг последний призрак дней старинных!

Воспоминаньем сладким оковал...

Лети ж, лети, глагол небес святой!

Слеза дрожит в очах... Земля,я снова твой!

Хор апостолов.

Возстал погребенный

Во тьме преисподней.

Живой и нетленный,

Избранник Господний!

Ныне близка ему

Радость создания,

А мы, - изнываем мы

В мире страдания...

Ты кинул в юдоли

Посланцев семью;

Мы светлую долю

Хор ангелов.

Воскреснул из тлена

Спаситель живой!

Греховного плена

Оковы долой!

Сердца очищающим

Любовью свои,

Творца прославляющим

Делами любви,

Трапезой священною

Братьев питающим,

Ученьем вселенную

Своим просвещающим,

За гробом блаженную

Жизнь обещающим,--

Близок Спаситель вам,

С вами Он сам!