Фауст.
Первая часть. 2. За городскими воротами

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Фауст. Первая часть. 2. За городскими воротами (старая орфография)

ЗА ГОРОДСКИМИ ВОРОТАМИ.

Гуляющие всякого рода.

Первый ремесленник.

Эй, ты! Куда же? Подожди!

Второй.

В Охотный думаю пойти.

Третий.

На мельницу теперь бы нам.

Четвертый.

Но мне, так лучше бы к прудам.

Третий.

Туда теперь дороги нет.

Первый.

Куда же ты?

Второй.

За ними вслед.

Пятый.

Эй, друг! Пусть их! Иди за мной!'

Пойдем к управе городской:

И драка важная, и водка.

Шестой.

Там прошлый раз, сдается мне,

Твоей досталося спине;

Чего ж тебе на драку рваться?

Первая горничная.

Нет, нет! Его нам не дождаться?

Вторая.

Он, верно, где-нибудь в толпе.

Первая.

Так что ж? Он подойдет к тебе:

В гуляньи, в пляске все с тобою...

Веселье мне куда большое!..

Вторая.

Да не один же он придет:

Друзей, наверно, приведет.

Первый школьник.

Дружище! Догоняй проворней!

Вот девки, чорт возьми меня!

Табак, да пиво позадорней!

Горожанка.

Ай-ай, смотри-ка, срам какой!

И стыдно как ему не станет!

Он барышне под-стать любой;

Его ж за горничными тянет!

Второй школьник (первому).

Тс! Можно и потише, брат!

Здесь есть и посмазливей этих;

Вон двое сзади нас стоят;

С одною я живу в соседях.

Оне за нами вслед пойдут

И, верно, нас с собой возьмут.

Первый школьник.

Ну, нет! Я не ходок до тех!

Таких наш брат охотней ловит;

Кто в будни нам постель готовит,

Ласкает в праздник лучше всех!

Нет голова наш новый плох,

Хоть до почету он и падок;

А чем кичится? - Знает Бог!

Все строже прежнего порядок

И больше прежнего налог.

Нищий (поет).

Подайте бедному немного

На хлеб, честные господа!

Не откажите, ради Бога,

В день Воскресения Христа!

Подайте, ради дня Господня,

Святую милостыню мне,

Чтоб с вами мог и я сегодня

О светлом радоваться дне.

Второй гражданин.

Люблю я в праздник вечерком

О слухах толковать военных,

Как в государствах отдаленных

Теперь, к примеру, все вверх дном;

Да у оконца попиваешь,

Следишь глазами за рекой,

Потом воротишься домой,

Да мир и тишь благословляешь!

Третий гражданин.

Пусть их дерутся там, сосед,

Да режутся между собою!

Лишь нас оставят пусть в покое,

А до других нам дела нет.

Старуха (горожсанке).

          Ай-ай! Вишь, как наряжена!

Ну, как в такую не влюбиться!

Не брезгуй старой лишь! Она,

Подчас, ведь, тоже пригодится.

Горожанка.

Агата, прочь! Скорее прочь!

Нам с ведьмой знаться не пристало;

Она в андреевскую ночь,

Вторая горожанка.

И я была у ней; гляжу, --

Военный бравый, да с усами!

Его ищу я меж парнями.

Да все пока не нахожу.

Солдаты.

Красавицы гордые

С усмешкой в очах

И крепости твердые

В окопах и рвах,--

Все, все нам подвластно,

И нет нам преграды!

Велики награды

За подвиг опасный!

Нам то-то. ли доля!

Нет нас веселей!

Мы с бранного поля

К попойке друзей...

Все, все нам подвластно,

Велики награды

За подвиг опасный!

Нам, детям войны,

Красавицы гордые

И крепости твердые,--

Все сдаться должны!

Фауст и Вагнер.

Фауст.

Сорвали ручьи свой покров ледяной;

Дыханьем весны все опять оживилось;

Долина зеленою травкой покрылась,

И в воздухе снова запахло весной.

Седая волшебница, спрятавшись в горы,--

Зима, - угрожает нам снегом и льдом;

Но белого солнце не терпит ни в чем:

Все стройною яркостью радует взоры.

Цветов еще нет, но цветы заменяет

В нарядных пестреющих платьях народ...

Смотри, как у мрачных, старинных ворот

Все боле и боле толпа прибывает!...

Добро вам! И вы все воскресли сегодня!

Воскресли из грязи подвалов своих,

Из сырости фабрик, из мглы мастерских,

Из улиц стесненных, из мрачных церквей;

Воскресши, на волю вы рветесь скорей...

Смотри, как разсыпались кучи народа

Но лесу, в садах, по лугам и полям;

Смотри, как покрылися лодками воды;

Нет счету на них расписным челнокам!...

Последний из них, до краев нагруженный,

От берега, тихо качаясь, плывет...

До самых уступов горы отдаленной

Мелькают гуляки то взад, то вперед...

Их говор, - что рокот реки многоводной...

Да! Ныне воистину праздник народный!

С народом я радость могу разделить;

Я стал человеком, я смею им быть!...

Вагнер.

В прогулке с вами для себя

Но будь один, - ушел бы я:

Я слишком грубость ненавижу...

Их кегель стук, их брань и крики

Моим ушам противны, дики....

Кричит, беснуется народ,--

И это пением зовет!...

Крестьяне под липами пляшут и поют.

Пошел на пляску пастушок;

На шляпе у него венок;

На нем кафтан и пояс алый...

Уж был под липами кружок,

И все плясали, как кто мог;

А музыка играла.

В толпу проворно он летит,

А сам на девушку глядит.

Которая красивей;

И вот одну он толк рукой,

А та: "Потише, милый мой!

"Нельзя ли поучтивей!"

Они друг с другом обнялись

И быстр в пляске понеслись,

Лишь полы полетели;

Потом, окончивши плясать,

Под липой сели отдыхать,

Под липой вместе сели.

-- "Нет, нет! Поверить вам нельзя!

"Из нас немало, знаю я,

"Обмануто бывало!"

А он то ластился все к ней,

А пляска шла все веселей,

И музыка играла.

Старик.

От всей души мы, доктор, вас

Благодарим за посещенье,

Которым в праздник Воскресенья

Изволили почтить вы нас!

В знак благодарности подносим

С вином игривым кубок вам,

Пусть, сколько капель светлых там, --

И ясных, и счастливых дней

Вы в жизни видите своей!

Фауст.

За вас я этот кубок пью

И вас за то благодарю.

Народ сбирается вокруг.

Старик.

Благодарим от сердца мы,

Что нами вы не погнушались!

Вы нам спасителем являлись

В годину тяжкую чумы,--

И снова, в этот день священный,

В своей среде мы видим вас.

Есть не один теперь меж нас,

Рукою вашею спасенный!

С покойным вашим вы отцом

К больным входили в каждый дом...

Как много там заболевало,

А вы - в живых! Уж, видно, вам

Рука Господня помогала!

Народ.

Пошли тебе Господь сто лет!

Живи и нас спасай от бед!

Фауст.

В мольбе склоняйтесь перед Тем,

Кто шлет нам свыше помощь всем!

(проходит с Вагнером)

Вагнер.

Великий муж! Какую в сердце ты

При этом должен чувствовать отраду!

Блажен стократ за тяжкие труды

Стяжавший столь обильную награду!

Отцы детей смотреть тебя ведут;

Вокруг тебя народ кишит толпою;

Молчит гудок и песня пред тобою;

Коль ты идешь, с почтеньем все встают, --

И малого не доставало,

Фауст.

На этом камне сядем, отдохнем...

Как часто я, угрюмый, одинокий,

Томя себя молитвой и постом

И от людей скрывайся на нем,

Сидел один в тоске моей глубокой!

Неколебимой верой укрепленный,

Надеялся я силой жарких слез

Склонить Создателя вселенной,

Чтоб Он чуму от нас отнес...

В насмешку мне народная хвала;

Когда бы в грудь мою твое проникло зренье,

Когда б ты знал, как все мои дела

Достойны были этого почтенья!

Отец мой, темный человек,

Природу странно понимая,

Над ней трудился целый век,

Её законы изучая;

И, сидя в кухне, взаперти,

Мечтал всю жизнь, по тьме рецептов

Основы сил её найти...

Они лилею с красным львом

В растворе теплом съединяли;

Дыханьем пламени потом

В другой сосуд перегоняли,--

И вот на дне его тогда,

Одета в яркие цвета,

Царица юная являлась...

Вот нами что больным давалось!

И этим адским зельем мы

Гораздо больше истребляли,

Чем страшная рука чумы,--

И нас за то же восхваляли!..

Его больным давал я сам;

Никто не знал об отравленьи...

Пришлося плохо беднякам;

Убийцы ж наглые в почтеньи!..

Вагнер.

В том человека назначенье:

Науку, принятую им,

Вести вперед он должен честно:

Когда отцов мы знанье чтим,

То, изучив, что им известно,

Науку далее ведем

И нашим внукам, нашим детям

Открытьем постепенным этим

Мы цель возвышенней даем,

Фауст.

О счастлив, в ком живет надежда на спасенье

Из окружающей нас бездны заблужденья!

Все, что нам нужно знать, то знать нам не дапоУ

А что не нужно нам, то знаем мы давно;

Но пусть же это горькое сознанье

Минуты сладкой нам не отравить!

Смотри, как солнца вешняго сиянье

На хижинах меж зелени блестит

И погасает тихо за горами,

Ах, отчего я не рожден с крылами!

Во след за ним тогда б я мог парить.

Я б созерцал, как луч заката нежный

Блестит, прощальной лаской мир даря,

Как гаснет дол в дремоте безмятежной

Под тихий рокот горного ручья...

Не задержала б мой полет могучий

Своей вершиной облачной гора;

Я все б смотрел, как моря вал зыбучий

Катится, искрясь ярче серебра...

Но вот богиня светлая, алея,

Сокрылась вновь под бездной голубой, --

И снова я лечу во след за нею...

Лишь небеса, да море предо мной;

За мною, - мраком скрыто все полночным;

Предо мною, - вечная заря...

Прекрасный сон! Но крыльям духа мощным

Телесных крыл придать не в силах я!

Ах, у кого желанье не проснется

Когда в полях впервые пронесется

Живая песня птичек полевых,

И, с отдаленной бросившись вершины,

Парит орел недвижно над горой,

И слышны крики стаи журавлиной,

Из дальних стран несущейся домой!

Вагнер.

Да, и со мной подобное бывает,

Но я таких стремлений не имел:

Поля и нивы мне надоедают,

И птички незавиден мне удел.

Есть для души иные наслажденья;

От книги к книге нас они манят...

Коль умное читаешь сочиненье,

Как скоро ночи зимния летят!

Когда ж пергамент старый разбираешь,

Себя на третьем небе ощущаешь!

Фауст.

Одно стремленье познано тобою,

Ах, две души, две жизни, две любви

Живут во мне, враждуя меж собою!

Привязана к земле одна из них,

И грубые ей милы наслажденья;

Чужда другая радостей земных

И высшого исполнена влеченья...

О духи! Вы, что в синей вышине

Витаете меж небом и землею!

Я вас зову: спуститеся ко мне

И дайте жизнью подышать иною!

Будь только плащ волшебный у меня,

В чем мог бы я летать, не ведая границы,--

Его на пурпур царской багряницы,

На целый мир не променял бы я!

Вагнер.

Не призывай духов знакомый рой,

Витающий в лазури поднебесной, --

Не призывай! Они давно известны

И отовсюду нам грозят бедой:

И леденящим жалом угрожают;

То засухой с востока нам грозят

И наши легкия съедают;

То с юга шлют палящий жар степей

И нас томят им адски безпощадно;

То влаги с запада приносят нам прохладной,

Чтоб жатвы наводнить, похитить плод полей;

Являются под светлой маской нам;

Обманывая, служат нам покорно,

И ангелами кажутся людям,

Но льстят им дьявольски притворно,

Однако, ночь: пора бы нам

Уж разойтися по домам;

Туман ложится над землею...

Но что стоишь ты? Что с тобою?

Что ты во мраке увидал?

Фауст.

Вон черный пудель пробежал.

Вагнер.

Фауст.

Ты ничего не видишь в нем?

Вагнер.

Не вижу; пес, как пес простой;

Хозяина, как видно, ищет.

Фауст.

Смотри, смотри, как он за мной

Спиральными кругами рыщет...

Глаза, как угли, у него;

Из пасти страшной пышет пламя...

Вагнер.

Нет, я не вижу ничего;

Лишь только пудель перед нами.

Фауст.

Что ж тихо так он к нам идет?

Вагнер.

Верь, все тебе лишь показалось;

Собака нас не узнает

И незнакомых испугалась.

Меж тем круги, что раз, тесней.

Вагнер.

Ни привидений, ни чертей

Здесь нет. Собака нас боится,

Вертит хвостом, визжит, ложится, --

Все, как собаке, надлежит.

Фауст.

Поди сюда! Он к нам бежит.

Вагнер.

Смотри, забавный нес какой:

Стоишь, - следит он за тобой,

Что потеряешь, - он найдет,

Обронишь, - тотчас принесет,

И в воду лазить есть сноровка...

Ну, словом, пудель хоть куда!

Фауст.

Ты прав: тут духа нет следа,

И все одна лишь дрессировка,

Вагнер.

Заняться может и ученый...

Да, он достоин ласк от вас,

Студентов ученик смышленый!

(Уходят в ворота).