| Автор: | Голдсмит О., год: 1766 |
| Категория: | Роман |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вэкфильдский священник. XIII. Мистер Борчель оказывается врагом нашим, потому что имеет смелость подавать неприятные советы. (старая орфография)
XIII.
Мистер Борчель оказывается врагом нашим, потому что имеет смелость подавать неприятные советы.
Уж сколько раз моя семья делала тщетные попытки к светскости и всякий раз какое нибудь непредвиденное бедствие разрушало наши планы. Я старался воспользоваться каждым таким случаем, чтобы пробудить их здравый смысл по мере того, как судьба наносила удары их тщеславию.
- Вот видите, детки мои, говорил я, - как мало толку выходит из ваших забот обмануть ближних и гоняться за высшими мира сего. Когда бедняки желают непременно водиться только с богачами, они навлекают на себя ненависть себе подобных и презрение тех, за кем гонятся. Общество неравных по положению всегда невыгодно отражается на слабейших: богатые пользуются всеми радостями, а бедным достаются только тяготы, с ними сопряженные. Дик, поди сюда, мой дорогой мальчик, разскажи-ка басню, которую мы с тобой читали сегодня, она и для взрослых полезна:
- "В некотором царстве, начал Дик, - жили были Великан и Карлик; они оба были большие друзья и никогда не разставались. У них был такой уговор, что они никогда не покинут друг друга и вместе пойдут по свету искать приключений. Прежде всего довелось им подраться с двумя сарацинами. Карлик был очень храбрый и нанес одному из врагов удар изо всей силы; но сарацин даже и не почувствовал его удара и, подняв меч, сразу отрубил руку бедному Карлику. Очень ему стало плохо, но Великан подоспел на помощь и вскоре убил обоих сарацинов. Тогда Карлик с досады отрезал голову своему мертвому врагу, и они пошли дальше искать приключений. Вдруг попались им навстречу трое кровожадных сатиров, которые тащили несчастную девицу. На этот раз Карлик уж не так рвался вперед, как прежде, однакож все-таки нанес первый удар, а противник его вышиб ему глаз; но Великан опять подоспел на помощь, и если бы сатиры не разбежались, он наверное убил бы их всех до одного. Эта победа всех их очень обрадовала, а спасенная девица влюбилась в Великана и вышла за него замуж. Потом они пошли дальше и зашли далеко, далеко, уж не знаю куда, покуда не встретили шайку разбойников. Тут Великан в первый раз бросился вперед, но и Карлик немного отстал от него. Они бились крепко и долго. Куда и обернется Великан - все перед ним валится, а Карлика несколько раз чуть не убили. Наконец, победа-таки осталась на их стороне; только Карлику отрубили ногу. Стало быть, он успел потерять одну руку, один глаз и одну ногу, а у Великана не было ни одной царапины. Вот он и говорит Карлику: Мой маленький товарищ, ты настоящий герой, и мы чудесно провели время. Давай одержим еще одну победу и тогда уж навеки прославимся. А Карлик на ту пору стал умнее, да и говорит:-- Нет, теперь будет с меня, я больше не стану драться; потому что вижу, что после каждого сражения тебе достаются все почести и награды, а мне одни удары да колотушки".
Я собирался выводить нравоучение из этого рассказа, но мое внимание было отвлечено спором жены моей с мистером Борчелем из-за предполагаемой поездки наших дочерей в Лондон. Жена с жаром доказывала ему, как это будет хорошо во всех отношениях, он же с неменьшею пылкостью уверял ее в противном. Я придерживался нейтралитета. Доводы его были лишь повторением тех, которыми он так досаждал нам утром. Спор разгорался, и моя бедная Дебора, не находя достаточно убедительных доказательств, постепенно возвышала голос, так что вместо аргументов под конец стала просто кричать на своего собеседника. В заключение она ввернула в свою речь несколько намеков, для всех нас чрезвычайно неприятных:
- Знаю я, кричала она, - что у некоторых людей есть свои тайные причины для таких советов, - и по мне было бы гораздо лучше, если бы эти люди держались подальше от нашего дома.
- Сударыня, отвечал мистер Борчель с полнейшим спокойствием, выводившим ее из себя, - касательно существования тайных причин вы совершенно правы: у меня есть тайные причины, но я не открываю их, потому что вы не хотите принять во внимание тех, из которых я не делаю тайны. Но я вижу, что мои посещения стали вам неприятны, поэтому я ухожу и побываю у вас, может быть, еще один раз перед тем, как окончательно покину здешния места.
Сказав это, он взялся за шляпу и, простившись с вами, ушел, не взирая на умоляющие взгляды Софии, как бы упрекавшей его за излишнюю поспешность.
Когда он удалился, мы несколько минут молчали и с замешательством смотрели друг на друга. Жена чувствовала, что провинилась, и пыталась скрыть свое смущение натянутою улыбкой и притворным самодовольством, за что я тотчас же и побранил ее.
- Как! воскликнул я, - разве так можно обращаться с гостем? Так-то ты отплатила ему за услугу? Признаюсь, милая моя, от роду я не слыхивал от тебя более грубых речей и никогда еще ты так не огорчала меня.
- Зачем же он вызывал меня на такое обращение? возразила она:-- разве я не знаю, зачем он подавал такие советы? Просто ему хочется помешать вашим девочкам уехать в Лондон, чтобы иметь удовольствие видаться с моей младшей дочерью здесь, на дому. Но как бы там ни было, авось она выберет себе компанию почище его, не из такого низкого круга.
мне совершеннейшим джентльменом, какого я когда либо встречал. София, душа моя, скажи пожалуйста, говорил ли он тебе когда нибудь по секрету о своей привязанности?
- Сэр, отвечала моя дочь, - когда он говорил со мною, его беседа была всегда разумна, скромна и приятна. Что до остального - нет, никогда не говорил. Однажды, правда, я слышала, как он сказал, что еще не встречал женщины, которая могла бы интересоваться человеком, если считает его бедняком.
- Вот, моя милая, воскликнул я, - те самые пустяки, которые всегда говорят неудачники и ленивцы. Я надеюсь, по крайней мере, что ты научена правильному воззрению на подобных людей и сама понимаешь, как безразсудно было бы ожидать счастия с человеком, который так плохо распорядился своею жизнью. Твоя мать и я надеемся теперь устроить тебя получше. По всей вероятности, вы проведете будущую зиму в столице и там будете иметь возможность сделать более благоразумный выбор.
но поспешил усыпить этого внутренняго соглядатая двумя-тремя доводами, клонившимися к тому, чтобы примирить меня с самим собою. Уколы совести, вследствие совершения дурного поступка, мучат нас недолго: совесть порядочная трусиха; и когда она не настолько сильна, чтобы уберечь нас от греха, она редко бывает настолько справедлива, чтобы обличить нас, как следует.