Чайльд Гарольд.
Примечания.
Песнь четвертая
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Чайльд Гарольд. Примечания. Песнь четвертая

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Въ рукописи IV песнь сопровождается пометками: "Венецiя и Ла-Мира на Бренте. Переписано въ августе 1817. Начато iюня 26. Кончено iюля 29". Въ конце находятся две приписки: "Laus Deo! - Байронъ. - 19 iюля 1817. на Мира, близъ Венфцiя" и "Laus Deo! - Байронъ. - Ла-Мира, близъ Венецiи, 3 сентября 1817". Первая строфа была дослана Байрономъ Меррею 1-го iюля 1817 г., "какъ образецъ для набора". Въ последующихъ письмахъ къ Меррею Байронъ, говоря объ этой заключительной песне своей поэмы, отмечаетъ троякое отличiе ея отъ предшествующихъ песенъ: во-первыхъ, она - самая длинная; во-вторыхъ, въ ней говорится "более о произведенiяхъ искусства, чемъ о природе", и въ-третьихъ - "въ ней вовсе нетъ метафизики, - такъ, по крайней мере, мне кажется". Другими словами, - "четвертая песнь не есть продолженiе третьей. И тема, и ея обработка здесь совершенно новыя".

Окончательную обработку, со всеми дополненiями, эта песнь получила въ декабре 1817 г., а въ начале января 1818 Гобгоузъ повезъ ее въ Англiю вместе съ своими собственными сочиненiями, - очеркомъ итальянской литературы, римскихъ древностей и пр., составленнымъ во время пребыванiя въ Венецiи; этотъ очеркъ онъ предполагалъ напечатать въ виде прибавленiя къ Чайльдъ-Гарольду, поэмы, были напечатаны подъ заглавiемъ: "Историческiя примечанiя къ IV песне" (они и воспроизводятся въ настоящемъ изданiи), а более пространныя разсужденiя были изданы отдельной книгой (1818), подъ заглавiемъ: "Историческiя объясненiя къ IV песне "Чайльдъ-Гарольда".  

Стр. 122. Строфа I.

"Мостъ вздоховъ" (Ponte de'Sospiri) разделяетъ или, лучше сказать, соединяетъ дворецъ дожей и государственную тюрьму: таково объясненiе Байрона, который въ трагедiи "Двое Фоскари" (д. IV, явл. 1) также упоминаетъ о мосте, "черезъ который многiе проходятъ, но не многiе возвращаются". Это последнее упоминанiе заключаетъ въ себе, однако же, анахронизмъ: Мостъ Вздоховъ былъ построенъ Антонiо де-Понте въ 1597 г., более ста летъ спустя после смерти Франческо Фоскари. По замечанiю Рескина, онъ представляетъ "произведенiе незначительное и позднейшаго перiода, обязанное своей славой только красивому названiю да сентиментальному неведенiю Байрона". Ср. "Историческiя Примечанiя", I.

"Крылатый левъ", опирающiйся одною лапою на раскрытое евангелiе отъ Марка, - гербъ Венецiанской республики, украшающiй, между прочимъ, одну изъ историческихъ двухъ колоннъ Пьяццетты. Въ 1797 г. онъ былъ, вместе съ другими венецiанскими сокровищами, увезенъ въ Парижъ, откуда возвращенъ въ 1815 г., но безъ двухъ большихъ карбункуловъ, которые прежде были вставлены въ его глаза.

Стр. 120. Строфа II.

Она подобна, госпожа морей.

"Сабелликъ, описывая внешность Венецiи, употребилъ это сравненiе, которое не имело бы поатическаго достоинства, если бы не было верно: "Quo fit ut qui superne (ex specula aliqua eminentiore) urbem contempletur, turritam telluris imaginem medio oceano fоguratam se putet inspicere" (Примеч. Байрона).

(De Venetae urbis situ narratio, lib I, st. III. Script., 1600, p. 4). Marcus Antonius Coccius Sabellicus (1436--1106) написалъ между прочимъ "Исторiю Венецiи", изд., 1487 г., и Rhapsodiae historiarum enneades, а condito mundo usque ad А. C. 1504.

"мать богини, изображалась въ короне изъ башенъ, - "coronamque turritam gestare dicitur".

Лились съ Востока все богатства въ мiре.

На лоно къ ней.

"Сосуды для питья, отделанные самоцветными каменьями, изъ коихъ наименее драгоценными были бирюза, яшма, аметистъ... безчисленное множество гiацинтовъ, изумрудовъ, сафировъ, хризолитовъ и топазовъ и, наконецъ, те несравненные карбункулы, которые, находясь на высокомъ алтаре св. Марка, слепили своимъ внутреннимъ блескомъ и прогоняли тьму собственнымъ сiянiемъ, таковы лишь немногiе образцы техъ богатствъ, какiя стекались въ Венецiю", говоритъ историкъ крестовыхъ походовъ Вилгаардуэнъ

Стр. 122. Строфа Ш.

Въ Венецiи замолкла песнь Торквато.

Ср. "Историческiя Примечанiя", II. Въ старину у гондольеровъ было въ обычае петь поочередно строфы изъ "Освобожденнаго Іерусалима" Тассо, прерывая другъ друга на манеръ пастуховъ въ "Буколикахъ". Иногда оба певца помещались на одной и той же гондоле; но часто ответъ давался и проезжавшимъ мимо гондольеромъ, постороннимъ тому, кто первый началъ петь. Ср. Гете, Письма изъ Италiи, 6 окт. 1786: "Сегодня вечеромъ я разговаривалъ о знаменитыхъ песняхъ моряковъ, которые распеваютъ Тассо и Арiосто на своя собственные мотивы. Въ настоящее время это пенiе можно слышать только по заказу, такъ какъ оно принадлежитъ уже къ полузабытымъ преданiямъ минувшаго. Я селъ въ гондолу при лунномъ свете; одинъ певецъ поместился впереди, другой - сзади меня; они запели, чередуясь", и пр. Ср. также переведенное Пушкинымъ (1827) стихотворенiе Андре Шенье:

Близъ местъ, где царствуетъ Венецiя златая,

При свете Веспера по взморiю плыветъ:

Ринальда, Годфреда, Эрминiю поетъ...

То же стихотворенiе переведено И. И. Козловымъ и В. И. Туманскимъ. Въ позднейшемъ своемъ "Элегическомъ отрывке" - "Поедемъ, я готовъ"... (1829) Пушкинъ, вспоминая стихъ Байрона, говоритъ:

"Где Тасса не поетъ уже ночной гребецъ".

Падетъ Рiальто, но безсмертны въ ней

Трофеи наши Мавръ и Шейлокъ.

Въ подлиннике: "Намъ принадлежатъ трофеи, которые не падутъ вместе съ Рiальто: Шейлокъ и Мавръ и Пьеръ не могутъ быть сметены или выброшены вонъ, - краеугольные камни свода".

Рiальто (Rivo alto) - средняя группа острововъ между берегомъ лагуны и материкомъ, на левой стороне большого Канала. Здесь было место первоначальнаго поселенiя венецiанцевъ, и самый городъ до XVI столетiя формально носилъ это названiе. На площади у церкви Санъ-Джiакомо, къ северу отъ моста Рiальто, находилась биржа (Banco Giro). "Что новаго на Рiальто"? этотъ вопросъ часто слышится въ "Венецiанскомъ Купце" Шекспира. Байронъ употребляетъ это названiе символически, для обозначенiя венецiанской торговли. Шейлокъ и Мавръ действительно безсмертны; но поставленный наряду съ ними "Пьеръ" уже основательно забытъ. Это - герой трагедiи Отуэя: "Спасенная Венецiя или открытый заговоръ", представленной въ первый разъ въ 1682 г., а въ последнiй - 27 окт. 1837 г. Байронъ былъ большимъ поклонникомъ этого драматическаго писателя, известнаго теперь только историкамъ англiйской литературы.

Разстанься духъ мой на чужбине съ теломъ,

Вернулся бы мой духъ къ стране родной,

Когда бъ онъ могъ за гробовымъ пределомъ

Самъ избиратъ прiють себе земной.

"Надеюсь, они не вздумаютъ замариновать и отвезти меня домой... Я уверенъ, что мои кости не будутъ лежать въ англiйской могиле, и мой прахъ не смешается съ землею этой страны". Въ этихъ полу-юмористическихъ словахъ поэтъ какъ бы указываетъ на то, что ему вовсе не желательна была участь, въ действительности постигшая его останки, - погребенiе въ фамильномъ склепе въ Гекналлъ-Торкарде. Въ первыхъ стихахъ следующей строфы Байронъ признаетъ возможность своего удаленiя "изъ храма, где чтутъ имена покойныхъ", т. е. изъ храма Славы; можетъ быть, въ этихъ словахъ есть намекъ на Вестминстерское аббатство, - усыпальницу великихъ людей Англiи.

Стр. 124. Строфа X.

"У Спарты есть сыны славней, чемъ онъ".

"Такъ ответила мать спартанскаго полководца Бразида одному чужеземцу, восхвалявшему доблести ея сына" (Прим. Байрона).

На Буцентавре снасти обветшали.

Бyцентавръ - государственный корабль, на которомъ венецiанскiй дожъ, въ день Вознесенiя, совершалъ свое "обрученiе съ Адрiатикой", бросая въ море кольцо. Гете, въ письмахъ изъ Италiи, 5 окт. 1786 г., говоритъ: "Чтобы дать понятiе о Буцентавре однимъ словомъ, следуетъ сказать, что это - государственная галера. Старое судно, рисунки котораго сохранились, более соответствовало этому названiю, чемъ нынешнее, которое уже черезчуръ богато всевозможными украшенiями; оно, можно сказать, все состоитъ изъ однихъ орнаментовъ, до такой степени оно ими переполнено..." Буцентавръ былъ сломанъ французами въ 1797 г.

Какъ жалокъ ныне Левъ среди громадъ

На площади...

"Историч. Примечанiя", III.

Стр. 125. Строфа XII.

Ср. "Историч. Примечанiя". IV, "О, хоть бы на часокъ въ Денди"! - восклицанiе одного шотландскаго вождя въ сраженiи при Шерифъ-Мьюре, 13 ноября 1715 г., переданное Вальтеръ Скоттомъ въ "Разсказахъ дедушки", ч. III, гл. 10.

Стр. 126. Строфа XIII.

Разсказъ Гобгоуза въ "Историч. Прим", VI, о войне въ Кiодже не подтверждается новейшими изследованiями. Такъ, напр., длинная речь, приписываемая Кинаццо генуэзскому адмиралу Пьеiро Дорiа, по всей вероятности, вымышлена. Угроза "побить и взнуздать коней св. Марка" приписывается другими историками Франческо Карраре. Дорiа былъ убитъ не каменнымъ ядромъ изъ пушки, называемой "Тревизера", а паденiемъ колокольни въ Кiодже, въ которую попало ядро.

Присвоила победъ ея молва

Ей имя "Насадительницы Льва".

"То есть - Льва св. Марка, венецiанскаго знамени, откуда происходить слово "Панталонъ" - Pianta-Leone, Pantaleon". (Прим. Байрона).

"Pantaloni". - Байронъ, видимо доверившись авторитету какого-нибудь венецiанскаго словаря, полагаетъ, что это прозвище обязано своимъ происхожденiемъ патрiотизму венецiанцевъ, о которыхъ говорили, что они водружаютъ свои знамена съ изображенiемъ Льва на каждой скале и на всякомъ безплодномъ мысе въ водахъ европейскаго Востока, и что эта страсть къ разбрасыванiю своихъ знаменъ послужила поводомъ для соседей въ шутку называть венецiанцевъ "насадителями Льва". Вернее другое объясненiе, сближающее это прозвище съ Pantalone, однимъ изъ типовъ итальянской commedia dell'arte, и съ именемъ Pantaleone, которое венецiанцы часто давали своимъ детямъ, въ честь святого Панталеона или Пантелеймона Никомидiйскаго, врача-мученика, очень почитаемаго въ северной Италiи и особенно въ Венецiи, где находились и его мощи, прославленныя чудесами.

Стр. 126. Строфа XIV.

Ты это помнишь, Кандiя! Жива

Лепанто память, волны океана!

Кандiя и весь островъ Критъ были отняты у Венецiи 29 сентября 1669 г., после геройской защиты, продолжавшейся 25 летъ и несравненной по храбрости въ летописяхъ венецiанской республики. Битва при Лепанто, 7 октября 1751 г.,

Стр. 126. Строфа XV.

См. "Историч. Прим.", VII.

Стр. 126. Строфа XVI.

Когда въ цепяхъ вступали въ Сиракузы

Ихъ выкупомъ явился голосъ Музы

Аттической звуча издалека.

Плутархъ, въ бiографiи Никiя, гл. 29, разсказываетъ, что трагедiи Эврипида пользовались повсюду въ Сицилiи такой славой, что афинскiе пленники, знавшiе отрывки изъ нихъ, прiобрели расположенiе своихъ господъ.

Стр. 126. Строфа XVII.

                    Позоренъ жребiй твой

Для всехъ земель, и вдвое - Альбiону.

По Парижскому трактату 3 мая 1814 г., Ломбардiя и Венецiя, составлявшiя со времени Аустерлицкаго сраженiя часть французскаго Неаполитанскаго королевства, были переданы Австрiи. Представителемъ Великобританiи на конгрессе былъ лордъ Кэстльри.

Стр. 127. Строфа XVIII.

Созданьями навекъ въ душе моей

Запечатленъ твой светлый образъ живо.

Ратклиффъ "Удольфскiя Таинства"; Отуэй - "Спасенная Венецiя"; Шиллеръ - "Духовидецъ"; Шекспиръ - "Венецiанскiй Купецъ" и "Отелло". Въ письме къ Меррею отъ 2 апреля 1817 г. Байронъ говоритъ: "Дворецъ дожей сильнее всего поразилъ мое воображенiе, - больше, чемъ Рiальто, которое я посетилъ ради Шейлока, и даже больше, чемъ шиллеровскiй "Духовидецъ", который въ детстве производилъ на меня очень сильное впечатленiе. Я ни разу не могъ пройти при лунномъ свете мимо св. Марка, не вспомнивъ о немъ и о томъ" что "онъ умеръ въ девять часовъ"! Но я ненавижу произведенiя, вполне выдуманныя; вотъ почему "Купецъ" и "Отелло" не действуютъ на меня такъ сильно, какъ "Пьеръ" (въ драме Отуэя, о которой см. выше).

Стр. 130. Строфа XXVII.

                    моремъ света

Залитъ Фрiульскихъ хоръ лазурный скатъ.

Фрiульскiя горы - отроги Альповъ, лежащiе къ северу отъ Трiеста и къ сев.-востоку отъ Венецiи; ихъ можно видеть съ Лидо.

"Заключающееся въ этой строфе описанiе можетъ показаться фантастическимъ или преувеличеннымъ тому, кто никогда не виделъ восточнаго или итальянскаго неба; но здесь лишь буквально и едва ли съ достаточною яркостью изображенъ одинъ августовскiй вечеръ (18-го числа), виденный авторомъ во время поездки верхомъ вдоль береговъ Бренты, близъ Ла-Миры".

Стр. 130. Строфа XXVIII.

Еще струится солнечное море

И заливаетъ высь Ретiйскихъ горъ.

Ретiйскiя горы лежатъ на западъ отъ Венецiи.

Брента беретъ начало въ Тироле и, протекая мимо Падуи, впадаетъ въ лагуну у Фузины. Мира или "Ла-Мира", где Байронъ провелъ лето 1817 г. и опять былъ въ 1819, лежитъ на Бренте, въ шести или семи миляхъ отъ лагуны.

Стр. 131. Строфа XXX.

Ср. "Историч. Прим.", VIII. Аббатъ де-Садъ, въ своемъ сочиненiи: "Mémoires pour la vie de Pétrarque" (1767), утверждалъ, основываясь на документальныхъ данныхъ, что упоминаемая въ сонетахъ Лаура, урожденная de Noves, была женою его предка, Гуго де-Сада, и матерью многочисленнаго семейства. "Гиббонъ, говоритъ Гобгоузъ, назвалъ мемуары аббата "трудомъ любви" и следовалъ имъ съ доверiемъ и удовольствiемъ"; но поэтъ Джемсъ Битти, въ письме къ герцогине Гордонъ отъ 17 августа 1782 г., назвалъ ихъ "романомъ", а въ позднейшее время "одинъ остроумный шотландецъ" (Александръ Фрэзеръ Тайтлеръ, лордъ Удоусли, въ "Историческомъ и критическомъ очерке жизни и характера Петрарки", 1810) вновь возстановилъ "старинный предразсудокъ" въ пользу того, что Лаура была девушка. Гобгоузъ, повидимому, разделяетъ мненiе этого "остроумнаго шотландца", хотя его примечанiе несколько двусмысленно. Новейшiй историкъ итальянской литературы, д-ръ Гарнеттъ (1898), не пытаясь окончательно разрешить "нескончаемый споръ", признаетъ документальныя доказательства аббата большею частью лишенными значенiя и, основываясь на содержанiи сонетовъ и дiалога и на фактахъ изъ жизни Петрарки, засвидетельствованныхъ его перепиской (полное собранiе писемъ Петрарки издано Джузеппе Фракассетти въ 1859 г.), склоняется къ тому мненiю, что препятствiемъ къ браку поэта съ Лаурою служило не то, что она была замужемъ, а то, что онъ принадлежалъ къ духовному званiю. Впрочемъ, въ отношенiи одного изъ "документальныхъ свидетельствъ" аббата, а именно - завещанiя Лауры де-Садъ, д-ръ Гарнеттъ допускаетъ, что если бы это завещанiе было предъявлено и подлинность его доказано, то одного совпаденiя даты этого документа, 3 апреля 1348 г., съ датою одной рукописной заметки Петрарки, - 6 апреля того же года, где упоминается о смерти Лауры, достаточно было бы для того, чтобы оправдать теорiю аббата и "оградить ее отъ всякихъ возраженiй".

Стр. 129--130. Строфа XXVI--XXIX.

"Вся эта песнь богата описанiями природы. Любовь къ природе является теперь весьма заметною страстью Байрона. Эта любовь не довольствуется однимъ созерцанiемъ и не удовлетворяется описанiемъ того, что находится передъ глазами; какъ могучая сила, она проникаетъ всю жизнь поэта. Хотя Байронъ въ действительности виделъ, можетъ быть, больше красотъ природы, нежели какой-либо другой поэтъ, но его сердце, повидимому, прфжде не раскрывалось вполне для ея генiальныхъ воздействiй, теперь же въ этомъ отношенiи онъ изменился, и въ настоящей песне можетъ выдержать сравненiе съ лучшими описательными поэтами, въ нашъ векъ описательной поэзiи". (Вильсонъ).

Стр. 130. Строфа ХХХХ--ХХІ.

Ср. "Истор. Прим.", IX.

"Кто, подобно мне, желалъ бы поискать следовъ жизни и смерти Петрарки въ этой уединенной Эвганейской деревне (Арква лежитъ около 20 миль къ ю.-в. отъ Падуи), тотъ можетъ ихъ тамъ найти. Скромный домъ, повидимому, очень древней постройки, считается его последнимъ жилищемъ. Тамъ показываютъ кресло, въ которомъ, какъ говорятъ, онъ умеръ. Если же эти предметы покажутся не совсемъ достоверными, то гробница изъ краснаго мрамора, поставленная на столбахъ на кладбище Арквы, несомненно заключаетъ въ себе, или, по крайней мере, некогда заключала, прахъ Петрарки. Лордъ Байронъ и г. Гобгоузъ посетили это место более 60-ти летъ тому назадъ, въ скептическомъ настроенiи, такъ какъ въ ту пору возбуждались сомненiя въ самомъ существованiи Лауры, и различныя подробности жизни поэта, съ такого верностью сохраненныя въ его переписке, были уже почти забыты", ("Петрарка", Г. Рива 1879). въ въ Аркву. "Мне хотелось бы посетить эту могилу вместе съ тобой, - пара поэтовъ-паломниковъ, а, Томъ, что скажешь?" Но "Томъ" стоялъ за поездку въ Римъ съ лордомъ Джономъ Росселемъ, и впоследствiи всегда сожалелъ, что упустилъ этотъ удобный случай, - "удивляясь, какъ могло это быть, и упрекая себя".

Стр. 132. Строфа XXXIII--XXXIV.

Въ единоборство мы вступаемъ съ нашимъ Богомъ,

Иль съ демономъ, что ослабляетъ думъ

Благихъ порывъ, людьми овладевая.

"Борьба какъ съ демонами, такъ и съ лучшими нашими мыслями совершенно одинакова. Сатана избралъ пустыню местомъ для искушенiя Спасителя. А нашъ непорочный Джонъ Локкъ предпочиталъ присутствiе ребенка полному уединенiю" (Прим. Байрона).

Стр. 132. Строфа XXXV.

Байронъ провелъ въ Ферраре одинъ день, въ апреле 1817 г., осмотрелъ замокъ, монастырь и пр. и несколько дней спустя написалъ "Жалобу Тассо", въ рукописи помеченную "20 апр. 1817". Настоящая песнь Чайльдъ-Гарольда "Одинъ изъ феррарцевъ спрашивалъ меня", разсказываетъ онъ въ письме къ другу, - не знаю ли я одного изъ его знакомыхъ, лорда Байрона, который теперь находится въ Неаполе. Я отвечалъ: "Нетъ!" - и это было верно въ обоихъ отношенiяхъ, потому что, во-первыхъ, я вовсе не былъ знакомъ съ вопрошателемъ, а во-вторыхъ, ведь никто не знаетъ самого себя. Другой спрашивалъ, не я ли перевелъ Тассо. Видишь, какова слава, - какъ она аккуратна и безпредельна! Не знаю, какъ чувствуютъ себя другiе, а я всегда чувствую себя легче и лучше, когда мне удается отделаться отъ своей славы, она сидитъ на мне, какъ латы на оруженосце лорда-мэра, и я отделался отъ всякой литературной шелухи и болтовни, ответивъ, что Тассо переводилъ не я, а мой однофамилецъ; слава Богу, я такъ мало похожъ на поэта, что все мне поверили".

Стр. 132. Строфа XXXV.

Мне кажется, что злыхъ проклятiй чары

Изъ представителей древней фамилiи Эсте, маркизовъ Тосканскихъ, Аццо V впервые получилъ власть надъ Феррарой въ XII столетiи. Его дальнiй потомокъ, Николо III (1384--1441), основалъ Пармскiй университетъ. Его второю женою была Паризина Малатеста (героиня Байроновской Паризины, изд. въ 136 г.), обезглавленная за нарушенiе супружеской верности въ 1425 г. Три его сына - Лiонель (ум. 1450), другъ Поджiо Браччiолини, Борсо (ум. 1471), который ввелъ въ своихъ владенiяхъ книгопечатанiе, и Эрколо (ум. 1505), другъ Боярдо, - все были покровителями наукъ и ревнителями Возрожденiя. Ихъ преемникъ, Альфонсъ I (1486--1536), женившiйся (1502) на Лукрецiи Борджiа, прославилъ себя, приблизивъ къ своему двору Арiосто; а его внукъ, Альфонсъ III (ум. 1597), сначала былъ другомъ Тассо, а потомъ объявилъ его сумасшедшимъ и заключилъ въ больницу св. Анны ( 1579--86).

Стр. 132. Строфа XXXVI.

Куда поэта ввергъ Альфонсъ надменный.

Тассо, несомненно, былъ заключенъ въ больницу св. Анны въ Ферраре и провелъ тамъ семь летъ и четыре месяца, - съ марта 1579 по iюль 1586 г; но причины этого заключенiя и обстоятельства, его сопровождавшiя, были предметомъ легенды и изображались неверно. Уже давно стало известно и было всеми признано, что действительная или воображаемая страсть поэта къ сестре герцога Альфонса, Элеоноре, не играла тутъ никакой роли, и что знаменитая "келья" или камера (9 шаговъ въ длину, 6 въ ширину и 7 футовъ въ вышину) не была первоначальнымъ местомъ его заточенiя. Это была, какъ говоритъ Шелли въ одномъ изъ своихъ писемъ, - "очень приличная тюрьма", но не тюрьма Тассо. Изданiе писемъ Тассо (Гвасти, 1853), его характеристика въ книге Саймондса "Возрожденiе въ Италiи" и затемъ монументальный трудъ Анджело Солерти - "Vita di Torquato Tasso", основанный на несомненныхъ документальныхъ свидетельствахъ, въ значительной степени снимаютъ вину съ герцога, перенося ее на самого злополучнаго поэта. Интриги Тассо съ соперниками Феррары, - съ Медичи во Флоренцiи, съ папскимъ дворомъ, съ болонской инквизицiей, возбудили въ герцоге подозренiя и тревогу, а поведенiе поэта, его раздражительность и взрывы гнева, послужили предлогомъ для помещенiя его въ больницу. Ранее своего окончательнаго и рокового возвращенiя въ Феррару онъ получилъ должное предостереженiе, что его следуетъ лечить, какъ человека, страдающаго умственнымъ разстройствомъ, и что если онъ будетъ продолжать высказывать намеки на замыслы противъ его жизни и на преследованiе со стороны высокопоставленныхъ лицъ, то будетъ удаленъ отъ герцогскаго двора и изгнанъ изъ герцогскихъ владенiй. Не смотря на это, онъ все-таки вернулся въ Феррару, и притомъ - въ неблагопрiятную минуту, когда герцогъ былъ занятъ церемонiями и празднествами по случаю своего третьяго брака. Тассо никто не ожидалъ, никто даже не заметилъ его присутствiя, - и, говоря его собственными словами, онъ, "въ порыве безумiя", разразился проклятiями на герцогскiй дворъ и семейство и на весь феррарскiй народъ. За это оскорбленiе онъ и былъ заключенъ въ больницу св. Анны, где въ продолженiе несколькихъ месяцевъ съ нимъ обращались какъ съ настоящимъ сумасшедшимъ. Кроме писемъ самого Тассо, до насъ не дошло никакихъ сведенiй о томъ, какъ его содержали въ теченiе первыхъ восьми месяцевъ заключенiя: отчеты больницы утрачены, а "счетовыя книги" (Libri di spesa, - въ Моденскомъ госуд. архиве) начинаются только съ ноября 1579 г. Двумя годами позже (начиная съ января 1582) изъ документовъ видно, что его стали кормить лучше и что ему мало по малу предоставлена была некоторая доля свободы и делались разныя снисхожденiя; но передъ темъ въ теченiе несколькихъ месяцевъ, кажется, съ уверенностью можно сказать, что его и кормили хуже, и что онъ былъ лишенъ медицинской помощи, точно такъ же, какъ и участiя въ церковныхъ таинствахъ: его считали сумасшедшимъ, а такого, конечно, не позволялось ни исповедывать, ни причащать. Но хуже всего для него было ужасное одиночество. "Е sovra tutto", пишетъ онъ въ мае 1580 г., "m'affligge la solitudine, mia crudele et natural nemica". Нетъ ничего удивительнаго, если съ нимъ бывали припадки бреда, когда онъ виделъ "необычный светъ", беседовалъ съ духами и т. и. Байронъ и Шелли этихъ фактовъ не знали, а потому ихъ негодованiе преувеличено и направлено не туда, куда следуетъ. Но "сожаленiе", конечно, остается въ полной силе.

Стр. 133. Строфа XXXVIII.

См. "Историч. Прим.", X. Солерти (Vita etc.) возражаетъ противъ разделяемаго Гобгоузомъ мненiя, будто Леонардо Сальвiати, стремясь прiобрести благосклонность Альфонса, сделался виновникомъ той оппозицiи, какою былъ встреченъ "Іерусалимъ" со стороны академiи Круски. Ея неблагопрiятный отзывъ объясняется литературными вкусами или предразсудками, но отнюдь не личнымъ раздраженiемъ или интригою. "Іерусалимъ" былъ посвященъ прославленiю дома Эсте, и хотя поэтъ попалъ въ немилость, однако герцогу нельзя было подслужиться нападками на эту поэму. Кроме того, Сальвiати напечаталъ свои тезисы не подъ собственнымъ именемъ, а подъ псевдонимомъ.

Tous les jours, à la cour, un sot de qualité

Peut juger de travers avec impunité,

А Malherbe, а Racan préfère Théophile,

Et le clinquant du Tasse à tout l'or de Virgile.

é иные могутъ применить къ "знатному поэту", который самъ сознавался, что недолюбливаетъ Горацiя и, проехавъ мимо Мантуи и памятниковъ Виргилiя, посетилъ Феррару, чтобы посмотреть на "клетку", въ которую былъ посаженъ Тассо. Если бы Байронъ дожилъ до появленiя въ печати стихотворенiя Виктора Гюго: "Dédain. А Lord Byron" (1833), онъ, вероятно, изменилъ бы свое слишкомъ строгое мненiе о французской поэзiи:

En vain vos légions l'environnent sans nombre,

Il n'а qu'а se lever pour couvrir de son ombre

     А la fois tous vos fronts;

Il n'а qu'а dire un mot pour couvrir vos vois grèles,

De mille moucherons! 

Стр. 134. Строфа XL.

И южный Скоттъ, что флорентинцу равный,

И Арiосто севера стихъ плавный

Воспелъ войну, любовь, героевъ подвигъ славный.

"Вальтеръ Скоттъ", говоритъ Байронъ въ своемъ дневнике 1821 г., "конечно, - самый удивительный писатель нашихъ дней. Его романы представляютъ совершенно новый литературный родъ, а его стихотворенiя такъ же хороши, какъ и всякiя другiя, если не лучше,... и только оттого перестали быть популярными, что черни надоело слышать, какъ "Аристида называютъ справедливымъ, а Скотта лучшимъ, и она подвергла его остракизму. Я ничего не читаю съ такимъ увлеченiемъ, какъ его сочиненiя. Я люблю его также за его мужественный характеръ, за чрезвычайную любезность въ обращенiи и за добродушiе въ отношенiи лично ко мне. Дай ему Богъ всего хорошаго, - онъ этого стоитъ". Въ письме къ самому В. Скотту изъ Пизы, 1822 г., Байронъ говоритъ: "я вамъ обязанъ гораздо больше, чемъ обычною благодарностью за литературныя любезности и за дружбу: въ 1817 г. вы сошли съ своей дороги для того, чтобы оказать мне услугу въ такое время, когда для этого требовалась не одна только любезность, но и мужество; вы вспомнили обо мне въ такихъ выраженiяхъ, которыми я могъ бы гордиться во всякую пору; но въ ту именно пору, когда, по пословице, "весь светъ и его жена" старались топтать меня ногами, эти выраженiя имели еще более высокое значенiе для моего мненiя о самомъ себе. Будь это обыкновенная критика, хотя бы и красноречивая, и хвалебная, - я, конечно, былъ бы тронутъ и благодаренъ, но не до такой степени, въ какой я почувствовалъ вашу необыкновенную доброту ко мне"...

Относительно названiя "Арiосто севера" Байронъ думалъ, что оно, пожалуй, не понравится В. Скотту; онъ сообщилъ объ этомъ Меррею, и последнiй также высказалъ это опасенiе. "Что касается Арiосто севера, писалъ ему Байронъ 17 сент. 1817 г. - то, конечно, оба пишутъ на одне и те же темы: рыцарство, войны, любовь; а что касается комплимента, то если бы вы знали, какъ итальянцы отзываются объ Арiосто, то вы бы не усомнились на этотъ счетъ... Но если вы все-таки думаете, что Скотту это не понравится, - сообщите мне, я исключу эти слова". Байронъ не зналъ, что В. Скоттъ, еще будучи въ Эдинбургскомъ колледже, "имелъ смелость представить сочиненiе, въ которомъ сравнивалъ Гомера съ Арiосто, отдавая первенство последнему, и что онъ каждый годъ прочитывалъ отъ доски до доски. Основной мотивъ "северныхъ песенъ" В. Скотта прославленiе рыцарства, съ его щитами, мечами и копьями, съ его "благородной любезностью" и "львиною храбростью" - прямо напоминаетъ начальныя строки "Неистоваго Орланда".

Le donne, i cavalier', l'arme, gli amori,

Le cortesie, l'audaci imprese io canto.

Самъ В. Скоттъ никогда не высказывалъ неудовольствiя на это сравненiе; но Байрону досталось на него отъ одного изъ прiятелей: Фрэнсисъ Годжсонъ, въ своемъ анонимномъ разборе (1818) говоритъ: "Вальтеръ Скоттъ названъ въ IV песне "Арiосто севера" (credite posteri или лучше, - praeposteri!), а Арiосто (еще забавнее!) называется "южнымъ Скоттомъ". Это напоминаетъ смешенiе лошадиныхъ каштановъ съ каштановыми лошадьми".

Стр. 134. Строфа XLI.

См. "Историч. Прим.", XI, XII, XIII.

Строфы XLII и XLIII представляютъ почти буквальный переводъ знаменитаго сонета Филякайи:

     Dono infelice di bellezza, ond'hai

     Funesta dote d'infiniti guai

     Che in fronte scritti per gran doglia porte:

Deh, fossi tu men bella, o almen più forte,

     ù ti paventasse, o assai

     T'amasse men, chi del tuo bello ai rai

     Par che si strugga, e par ti sfida а morte,

Che or giù dall'Alpi non vedrei torrenti

     Scender d'armati, nè di sangue tinta

Nè te vedrei, dél nou tuo ferro cinta,

     Pugnar col braccio di straniere genti,

     Per servir sempre, o vincitrice, o vinta.

Стр. 135. Строфа XLIV.

Того, кто другомъ Туллiя и Рима

Безсмертнаго, и римляниномъ былъ.

"Знаменитое письмо Сервiя Сульпицiя къ Цицерону, по случаю смерти дочери последняго, описываетъ - въ томъ виде, въ какомъ онъ былъ тогда и находится еще и теперь - тотъ самый путь, по которому я часто проезжалъ въ Грецiи во время различныхъ моихъ поездокъ и путешествiй по суше и по морю: "Возвращаясь изъ Азiи, я плылъ отъ Эгины къ Мегаре и созерцалъ окружавшiя меня страны; Эгина была за мною, Мегара - впереди, Пирей - направо, Koринфъ налево; все эти города, некогда столь славные и цветущiе, теперь лежатъ въ развалинахъ и запустенiи. При этомъ зрелище я не могъ не подумать: увы! что же мы, жалкiе смертные, волнуемся и мучится, когда кто-нибудь изъ вашихъ друзей случайно умретъ или будетъ убитъ, если жизнь человеческая вообще кратка, и если здесь, передо мною, лежатъ останки столь многихъ славныхъ городовъ". (Примеч. Байрона).

Италiя, твою обиду знать должны везде, отъ края и до края.

"Поджiо, смотря съ Капитолiйскаго холма на разрушенный Римъ, воскликнулъ: "Ut nunc omni decore nudata, prostrata jaceat, instar gigantei cadaveris corrupti atque indique exesi". (Прим. Байрона).

Стр. 137. Строфа XLVIII.

На берегахъ смеющихся Арно

Явилася для жизни возрожденной

Наука, бывшая такъ долго погребенной.

Богатство, благодаря которому флорентинская знать могла удовлетворять своему вкусу къ утонченной роскоши, было продуктомъ успешной торговли. Такъ, напр., Джiованни Медичи (1360--1428), отецъ Козимо и прадедъ Лоренцо, былъ банкиромъ и торговалъ на европейскомъ Востоке. Что касается эпохи Возрожденiя, то, не говоря уже о флорентинскомъ происхожденiи Петрарки, двое величайшихъ итальянскихъ ученыхъ и гуманистовъ, Фичино (род. 1430) и Полицiано (род. 1454) были флорентинцы; а Поджiо родился (1380) въ Терра-Нова, также на флорентинской земле.

См. "Историч. Прим.", XIV. Статуя Венеры Медицейской, находящаяся въ галлерее "Уффици" во Флоренцiи, представляетъ, какъ полагаютъ, позднейшую греческую (I или II в. до Р. X.) копiю более ранняго произведенiя, Афродиты Книдской, изваянной, можетъ быть, Кефисодотомъ или Тимархомъ. Наполеонъ увезъ ее въ Парижъ; во въ то время, когда Байронъ былъ во Флоренцiи и "упивался красотою" въ двухъ галлереяхъ, она была уже возвращена на свое прежнее место.

Стр. 138. Строфа L.

Байронъ заехалъ во Флоренцiю въ 1817 г., на пути изъ Рима. "Я пробылъ тамъ, говорить онъ, только одинъ день; но, все-таки, успелъ побывать въ двухъ галлереяхъ, откуда вернулся опьяненный красотою. Венера заслуживаетъ больше удивленiя, чемъ любви; но тамъ есть другiя произведенiя скульптуры и живописи, которыя впервые дали мне понять, какъ неверно судятъ люди объ этихъ двухъ наиболее искусственныхъ искусствахъ. {Всего за неделю до посещенiя флорентинскихъ галлерей Байронъ писалъ одному изъ друзей своихъ: "Я ничего не понимаю въ живописи. Поверьте, изъ всехъ искусствъ это - наиболее искусственное и неестественное, въ которомъ всего сильнее сказалось человеческое безсмыслiе. Я еще не видалъ ни одной картины или статуи, которая была бы согласна съ моими представленiями или ожиданiями; но я видалъ много горъ, озеръ, рекъ и пейзажей, а также двухъ или трехъ женщинъ, вполне отвечавшихъ моимъ ожиданiямъ, и даже более".} Особенно поразили меня: портретъ любовницы Рафаэля: портретъ любовницы Тицiана; Венера Тицiана въ галлерее Медичи; знаменитая группъ изъ мрамора; генiй смерти, - спящая фигура, и пр. и пр. Я побывалъ также и въ капелле Медичи. Красивая ветошь на большихъ плитахъ изъ разныхъ дорогихъ камней, на намять о полусотне стоявшихъ и забытыхъ скелетовъ. Она не докончена, и такою и останется". После вторичнаго посещенiя галлерей, въ 1821 г., Байронъ заметилъ: "Моя первыя впечатленiя подтвердились; но слишкомъ большое число посетителей не давало мне возможности какъ следуетъ прочувствовать каждую вещь. Когда насъ всехъ (человекъ тридцать или сорокъ) впихнули въ кабинетъ геммъ и т. п. безделушекъ, въ углу одной изъ галлерей я сказалъ Роджерсу, что я чувствую себя точно въ полицейской будке. Я слышалъ, какъ одинъ лысый британецъ заявилъ женщине, съ которою онъ шелъ подъ-руку, смотря на тицiановскую Венеру: "Да, это, въ самомъ деле, очень хорошо!" - замечанiе, которое, подобно словамъ помещика у Джозефа Андрьюса о "неизбежности смерти", было (какъ заметила супруга этого помещика) "въ высшей степени верно". Во дворце Питти я не преминулъ вспомнить замечанiе Гольдсмита къ сведенiю знатоковъ, что "картины были бы еще лучше, если бы живописецъ больше надъ ними потрудился", и похвалилъ произведенiя Пьетро Перуджино".

"Нашъ странникъ созерцаетъ древнiя греческiя статуи во Флоренцiи и затемъ - въ Риме съ такимъ наслажденiемъ, какого и следовало ожидать отъ великаго поэта, съ юности напитаннаго классическими идеями, доставляющими такъ иного удовольствiй во всякую пору жизни. Онъ смотрелъ на эти образцовыя произведенiя искусства гораздо более проницательнымъ и, несмотря на его отговорки, гораздо более ученымъ взоромъ, нежели какой-либо иной поэтъ, ранее его выражавшiй свое удивленiе предъ ихъ красотою. Можетъ быть, скажутъ, что мы фантазируемъ, - но мы полагаемъ, что генiй Байрона былъ гораздо ближе, чемъ генiй какого-либо другого изъ современныхъ поэтовъ. Къ тому особенному духу, которымъ были проникнуты все поэты и художники древней Грецiи и выраженiемъ котораго служатъ великiе образцы ея скульптуры. Его собственныя созданiя, являясь воплощенiемъ красоты или энергiи, все одиноки: онъ не прибегаетъ къ группировке для того, чтобы лучше оттенить своихъ любимцевъ или разсказать ихъ исторiю. Его героини являются одинокими символами любви, не знающей пораженiй; его герои одиноко стоятъ, словно на мраморныхъ пьедесталахъ, обнаруживая обнаженную силу страсти или скрытую энергiю скорби. Художникъ, который пожелалъ бы иллюстрировать произведенiя кого-либо изъ прочихъ нашихъ поэтовъ, долженъ обратиться къ карандашу; тотъ же, кто захотелъ бы выразить духъ Байрона въ другой художественной форме, долженъ отливать изъ расплавленнаго металла или изсекать изъ твердаго камня. То, что онъ потеряетъ въ легкости, будетъ выиграно въ силе. Медора, Гюльнара, Лара или Манфредъ могутъ дать содержанiе для скульптурныхъ произведенiй, достойныхъ почтя такого же энтузiазма. какой былъ проявленъ самимъ Чайльдъ-Гарольдомъ при созерцанiи драгоценнейшихъ реликвiй неподражаемаго греческаго генiя". (Вильсонъ).

"Какъ безсмертные, ради любви, слагаютъ съ себя свою божественность, такъ и смертные, въ экстазе страсти, видятъ въ предмете своей любви воплощенiе божества. Любовь, подобно музыке, можетъ "вознести смертнаго до небесъ" и "свести ангела на землю". Въ этой строфе, можетъ быть, намеренно, допущена некоторая темнота и смешенiе идей, выраженныхъ такъ, что читатель самъ можетъ истолковывать ихъ, какъ ему будетъ угодно". (Кольриджъ).

Стр. 140. Строфа LIV.

См. "Историч. Прим.", XV, XVI, XVII. - "Церковь Санта-Кроче заключаетъ въ себе много знаменитыхъ ничтожествъ", писалъ Байронъ Меррею 20 апреля 1817 г. "Гробницы Маккiавелли, Микель Анджело, Галилея и Альфiери делаютъ ее итальянскимъ Вестминстерскимъ аббатствомъ. Я не восхищался ни одной изъ этихъ гробницъ (конечно, говорю не о людяхъ, въ нихъ похороненныхъ). Памятникъ Альфiери тяжелъ; да и все прочiе какъ-то излишне обременены. Нужно ли что-нибудь, кроме бюста и имени, да, можетъ быть, еще даты? Последняя - для незнающихъ хронологiи, къ которымъ принадлежу и я. Но все эти различныя аллегорiи и восхваленiя никуда не годятся; это - хуже, чемъ длинные парики англiйскихъ головъ на римскихъ туловищахъ въ статуяхъ временъ Карла II, Вильгельма и Анны". - Микель Анджело, Альфiери и Маккiавелли похоронены въ южномъ приделе церкви; Галилей, первый изъ погребенныхъ здесь, лежитъ теперь вместе съ своимъ любимымъ ученикомъ Винченцо Вивiани въ склепе южнаго придела. Памятникъ Альфiери, работы Кановы, поставленъ на счетъ такъ называемой его вдовы, Луизы, урожденной Штольбергъ, бывшей замужемъ за принцемъ Карломъ-Эдуардомъ (1772--78).

быть, подсказано самимъ Альфiери, который говоритъ въ своей автобiографiи: "Вотъ очеркъ характера, обнаруженнаго мною въ первые годы пробужденiя моего разума. Обыкновенно молчаливый и спокойный, я бывалъ иногда крайне возбужденъ и болтливъ, почти всегда переходилъ изъ одной крайности въ другую; упрямый и не выносившiй насилiя, я былъ склоненъ следовать дружескимъ увещанiямъ, сдерживаясь скорее изъ опасенiя навлечь на себя брань, чемъ по какой-либо иной причине; я отличался крайней застенчивостью, но былъ неодолимъ, когда меня хотели насильно заставить что-нибудь сделать".

Сходство между обоими поэтами, какъ допускалъ и самъ Байронъ, было преимущественно внешнее: оба были знатнаго рода, оба поэты, оба "патрицiанскiе республиканцы", оба любили удовольствiя точно такъ же, какъ любили и изучали литературу; но сравнивать между собою ихъ сочиненiя - невозможно.

Стр. 140. Строфа LVII.

См. "Историч. Прим.", ХVПІ, XIX, XX. - Данте умеръ въ Равенне и былъ похороненъ въ церкви св. Франческо. Затемъ его останки перенесены были въ мавзолей на монастырскомъ кладбище, на северной стороне церкви, воздвигнутый въ его память его другомъ и покровителемъ, Гвидо изъ Поленты. Этотъ мавзолей много разъ ремонтировался, а въ нынешнемъ своемъ виде былъ построенъ въ 1780 г., на счетъ кардинала Луиджи Ванти Гонзага. Во время празднованiя шестисотлетiя Данте, въ 1865 г., было открыто, что - неизвестно, въ какое именно время - его скелетъ, за исключенiемъ несколькихъ небольшихъ костей, оставшихся въ урне, составляющей часть постройки Гонзага, былъ переложенъ, для большей сохранности, въ деревянный ящикъ и замурованъ въ стену старой капеллы Браччiофорте, которая находится въ стороне отъ церкви, по направленiю къ площади. Кости, найденныя въ этомъ деревянномъ ящике, были вновь положены въ мавзолей, съ большимъ торжествомъ и энтузiазмомъ, такъ какъ на поэта стали смотреть какъ на символъ объединенной Италiи. Самый же ящикъ сданъ на храненiе въ публичную библiотеку. Во время своего перваго пребыванiя въ Равенне, съ 8 iюня по 9 августа 1819 г., Байронъ жилъ въ доме рядомъ съ капеллой Браччiофорте.

Титъ Ливiй (кн. XXXVIII, гл. 53) разсказываетъ о Сципiоне следующее: "Съ техъ поръ объ Африканскомъ ничего не было слышно. Онъ проводилъ свои дни въ Литерне (на берегу Кампанiи) безъ мысли и безъ сожаленiя о Риме. Говорятъ, что когда онъ умиралъ, онъ отдалъ приказанiе, чтобы его и похоронили въ этомъ же городке, и чтобы тамъ же, а не въ Риме, былъ поставленъ и его надгробный памятникъ. Отечество было къ нему неблагодарно, - и онъ не пожелалъ быть погребеннымъ въ Риме. "На его гробнице, по преданiю, находилась надпись: "Ingrata patria, cineres meos non habebis". По другому преданiю, онъ былъ похороненъ вместе съ своей семьей, въ Риме, у Капенскихъ воротъ, близъ Целiйскаго холма.

См. "Историч. Прим.", XXI. Джiованни Боккаччiо род. въ Париже или въ Чертальдо въ 1313 г., большую часть своей жизни провелъ во Флоренцiи, ум. въ 1375 г. и былъ похороненъ въ Чертальдо, откуда, какъ говорили, происходила его фамилiя. Его гробница, стоявшая посреди церкви св. Михаила и св. Іакова, была уничтожена въ 1783 г., подъ темъ предлогомъ, что новейшiй указъ, запрещавшiй хоронить въ церквахъ, долженъ былъ применяться также и къ погребеннымъ ранее. Камень, покрывавшiй гробницу, былъ сломавъ и выброшенъ, какъ негодный, въ ограду. По словамъ Гобгоуза, въ этомъ виновато столько же ханжество, сколько невежество; но трудно предположить, чтобы "ханжи-гiены", т. е. церковныя власти, не знали о томъ, что Боккаччiо былъ авторомъ язвительныхъ сатиръ на церковниковъ. Они отомстили поэту, а Байронъ, въ свою очередь, отомстилъ имъ за Боккаччiо.

Стр. 141. Строфа LIX.

Отсутствовавшiй Марка Брути бюстъ

Въ трiумфе Цезаря - сильнее вдвое

Байронъ имеетъ въ виду одну изъ торжественныхъ процессiй, устроенныхъ по повеленiю Тиберiя. Ср. Донъ-Жуанъ, п. XV, стр. 49.

На похоронахъ Юнiи, вдовы Кассiя и сестры Брута, въ 22 г. по Р. X., не позволено было нести бюсты ея мужа и брата, участвовавшихъ въ убiйстве Цезаря. Темъ не менее, по словамъ Тацита (Ann., III, 76), "Брутъ и Кассiй блистали именно темъ, что не видно было ихъ изображенiй".

Надпись на памятнике Данте въ церкви Санта-Кроче: "А majoribus ter frustra decretum" - относится къ напраснымъ попыткамъ Флоренцiи прiобрести останки своего некогда изгнаннаго поэта.

Стр. 141. Строфа LX.

См. "Историч. Прим.", XXII.

Стр. 142. Строфа LXIII.

"Историч. Прим", XXIII. Tantusque fuit ardor armorum, adeo intentas nugnae animas ut eum motum terrae, qui multarum urbiura Italiae magnas partes prostravit, avertitque cursa rapidos amnes, mare fluminibus invexit, montes lapsu ingenti proruit, nemo pugnantium senserit" (Liv. XXII, 5). Полибiй ничего не говоритъ объ этомъ землетрясенiи; но Плинiй (Hist. Nat, II, 84) и Целiй Антипатръ (у Цицерона, De Div., I, 35), писавшiй свои Анналы летъ черезъ сто после сраженiя при Тразименскомъ озере (217 г. до Р. X.), говорятъ, что землетрясенiе произошло во время самой битвы.

Стр. 142. Строфа LXV.

Что красной некогда была его струя.

"Красивое и спокойное зеркало озера отражало вершины Монте-Пульчаны, и какая-то дикая птица, порхая надъ его обширной поверхностью, задевала воду своими быстрыми крыльями, оставляя светлые круги и полосы, блестевшiя на его серомъ фоне. По мере того, какъ мы подвигались впередъ, одинъ красивый пейзажъ сменялся другимъ, и почти каждый новый видъ вызывалъ новые восторги. Но не здесь ли, среди этой спокойной и " (Вильямсъ).

Стр. 143. Строфа LXVI.

А ты, Клитумнъ, съ кристальною волною!

"Все путеводители подробно распространяются о храме Клитумна, между Фолиньо и Сполето; и действительно, нигде, даже въ Италiи, нетъ картины. Более достойной описанiя. Разсказъ о разрушенiи этого храма см. въ "Историч. объясненiяхъ къ ІV-й песне ". (Прим. Байрона).

Прекрасное описанiе Клитумна находится въ письме Плинiя "Bomano suo", Epistolae, VIII, 8: "У подошвы небольшого холма, покрытаго старыми, тенистыми кипарисами, течетъ ручей, разбивающiйся на множество мелкихъ ручейковъ бегущихъ по различнымъ направленiямъ. Выбившись, такъ сказать, изъ своихъ границъ, онъ разливается въ широкiй бассейнъ, такой чистый и прозрачный, что можно пересчитать все камешки на дне и брошенныя туда мелкiя монетки... Берега покрыты множествомъ ясеней и тополей, которые такъ отчетливо отражаются въ прозрачной воде, что кажутся растущими на дне речки и также могутъ быть сосчитаны... Вблизи стоитъ древнiй и почтенный храмъ, въ которомъ находятся статуя речного бога Клитумна".

Существующiй ныне храмъ, обращенный въ капеллу Санъ-Сальватора, едва ли тотъ самый, который упоминается у Плинiя. Гобгоузъ, въ своихъ "Историческихъ объясненiяхъ", защищаетъ древность фасада, который "состоитъ изъ фронта, поддерживаемаго четырьмя колоннами и двумя коринфскими столбами; две колонны со спиральными дорожками, а остальныя покрыты резьбой въ видъ рыбьей чешуи". Но, по мненiю новейшихъ археологовъ, вся эта постройка относится къ IV или V веку по Р. X. Впрочемъ, возможно, и даже вероятно, что при перестройке храма былъ употребленъ въ дело старый матерiалъ. Плинiй говоритъ, что вокругъ храма Клитумна было много небольшихъ часовенокъ, посвященныхъ другимъ божествамъ.

"Быть можетъ, на нашемъ языке нетъ более удачнаго стихотворнаго описанiя, чемъ эти две строфы, посвященныя Клитумну. Поэты обыкновенно не легко разстаются съ интереснымъ сюжетомъ и вредятъ ясности описанiя, обременяя его подробностями, которыя скорее затрудняютъ, нежели возбуждаютъ фантазiю читателя; или же, наоборотъ, желая избежать этой ошибки, ограничиваются холодными и отвлеченными общими фразами. Байронъ, въ указанныхъ двухъ строфахъ, удивительно съумелъ удержаться посредине между этими двумя крайностями: здесь данъ абрисъ картины столь же ясной и блистательной, какъ пейзажи Клода Лоррэна, а дополненiе этого абриса более мелкими подробностями благоразумно предоставлено воображенiю читателя; и, конечно, только слабое воображенiе не въ состоянiи будетъ дополнить того, что поэтъ оставилъ недосказаннымъ, или на что онъ только намекнулъ. Пробегая эти строки, мы какъ будто чувствуемъ свежiй холодокъ окружающаго насъ пейзажа, слышимъ журчанье быстрыхъ ручейковъ и видимъ отраженiе изящнаго небольшого храма въ кристальной глубине спокойнаго потока".

Стр. 144. Строфа LXXI.

Потокъ несется въ пене съ дикихъ горъ,

Какъ вечность, все съ пути сметая, словно соръ.

"Я виделъ Cascata del Marmore въ Терни дважды, въ разное время, - одинъ разъ - съ вершины пропасти, а другой - снизу, изъ долины. Видъ снизу гораздо лучше, если у путешественника нетъ времени подниматься наверхъ; но откуда бы ни смотреть, - сверху или снизу, - этотъ водопадъ стоитъ всехъ швейцарскихъ, вместе взятыхъ: - Штауббахъ, Рейхенбахъ, Писъ-Вашъ, водопадъ Арпена ". (Прим. Байрона).

Стр. 144. Строфа LXXIL

Блистая красокъ гаммою живою,

Въ лучахъ восхода радуга встаетъ.

"О времени, месте и свойствахъ этого рода радуги читатель найдетъ краткiя сведенiя въ одномъ изъ примечанiй къ Манфреду. {Манфредъ, д. II, явл. 1, прим. Эта радуга образуется солнечными лучами въ нижней части альпiйскихъ потоковъ; она совсемъ похожа на небесную радугу, спустившуюся на землю, и такъ близко, что вы можете къ ней подойти; этотъ эффектъ можно наблюдать до полудня.} Этотъ водопадъ такъ похожъ на "водяной адъ", что Аддисонъ считалъ его той самой пучиной, черезъ которую Алекто погрузилась въ подземное царство. {*} Замечательно, что два самыхъ красивыхъ водопада въ Европе, - Велино и Тиволи - устроены искусственно. Путешественнику непременно следуетъ проехать въ Велино, по крайней мере - до небольшого озера, называемаго Pie'di Lup. Реатинская территорiя у римлянъ называлась "Темпе", и древнiе натуралисты въ числе другихъ красивыхъ особенностей этой местности отмечали ежедневныя радуги на Велинскомъ озере ("Jnlacu Velinonullo non die apparere arcus", Plin, " (Прим. Байрона).

{* "Это - та пучина, черезъ которую у Виргилiя Алекто низвергается въ адъ: именно это самое место, его громкая слава, паденiе водъ, окружающiе его леса, исходящiй изъ пучины дымъ и шумъ, - все это указано въ описанiи Виргилiя:

Est locus italiae... densis hunc frondihus atrum

Urguet utrimque latus nemoris, medioque fragosus

Hic specus horrendum et saevi spiracula

Ditis Monstrantur, ruptoque ingens Acheronte vorago

Pestoferas aperit fauces. (Aeneid. VII, 563--570).

Безъ сомненiя, это самое подходящее место въ целомъ свете для фурiи... и я думаю, читатель съ удовольствiемъ вообразитъ, какъ эта злобная богиня въ шуме бури погружается въ адъ посреди такого ужаснаго пейзажа". Remarks on several parts of Italy 1761, стр. 100, 101.}

Стр. 145. Строфа LXXV.

Въ дни юности безъ смысла затверженный

Латинскiй стихъ меня не восхититъ.

"Эти строфы, вероятно, напомнятъ читателю замечанiя прапорщика Нортертона: "Проклятый Homo", и пр.; по причины нашего нерасположенiя не совсемъ одинаковы {"Не представляйтесь более невежественнымъ, чемъ вы есть на самомъ деле, мистеръ Нортертонъ; ведь вы, наверное, слыхали и о грекахъ, и о троянцахъ, хотя, можетъ быть, и не читали Гомера въ переводе Попа". - Ахъ, проклятый Гомеръ!" отвечалъ Нортертонъ: "я еще до сихъ поръ его помню. У насъ въ полку Томасъ всегда таскаетъ Homo въ кармане". Фильдингъ, Исторiя Тома Джонса.}. Я хотелъ сказать, что уроки утомляютъ насъ прежде, чемъ мы оказываемся въ состоянiи понимать красоты; что мы зубримъ безъ разуменiя, а не заучиваемъ сознательно; что свежесть впечатленiя исчезаетъ, и будущее удовольствiе и польза заранее уничтожаются дидактическою преждевременностью въ томъ возрасте, когда мы не можемъ ни чувствовать, ни понимать силы изучаемыхъ произведенiй, такъ какъ для того, чтобы наслаждаться ими и разсуждать о нихъ, требуется знанiе жизни и настолько же, какъ и знанiе языковъ латинскаго и греческаго. По той же причине мы никогда не можемъ постигнуть во всей полноте некоторыхъ прекраснейшихъ местъ въ Шекспире, напр. "Быть или не быть" оттого, что они были въ насъ вколочены, когда вамъ было всего восемь летъ, - для упражненiя памяти, а не ума; и вотъ, когда мы уже выросли настолько, что могли бы ими наслаждаться, вкусъ къ нимъ уже потерявъ и аппетитъ исчезъ. Въ некоторыхъ странахъ на континенте молодью люди учатся на более заурядныхъ писателяхъ, а лучшихъ классиковъ не читаютъ до более зрелаго возраста. Конечно, я не хочу этими словами выразить какое-нибудь неудовольствiе или порицанiе месту моего воспитанiя. Хотя я и былъ ленивъ, однако, я вовсе не былъ тупымъ мальчикомъ; и я уверенъ, что никто больше меня не чувствуетъ привязанности къ Гарроу, и вполне основательно: не говоря уже о томъ, что тамъ я провелъ счастливейшее время своей жизни, - мой наставникъ, почтенный д-ръ Джозефъ Друри, былъ самымъ лучшимъ и драгоценнейшимъ моимъ другомъ; я слишкомъ хорошо, хотя и слишкомъ поздно, вспоминалъ его предостереженiя, когда мне случалось ошибаться, и всегда следовалъ его советамъ, когда мне удавалось поступать хорошо или умно. Если это слабое выраженiе моихъ чувствъ къ нему когда-нибудь попадется ему на глаза, то пусть оно напомнятъ ему о человеке, который всегда вспоминаетъ о немъ не иначе, какъ съ благодарностью и уваженiемъ, о человеке, который съ еще большею радостью гордился бы темъ, что былъ его воспитанникомъ, если бы, более внимательно следуя его внушенiямъ, могъ принести своему воспитателю какую-нибудь честь". (Прим. Байрона).

Стр. 146. Строфа LXXVII.

Я не ценилъ, - я самъ тому виною.

"Предубежденiе Байрона противъ Горацiя не представляетъ исключительнаго явленiя: Грэй только тогда почувствовалъ себя способнымъ наслаждаться красотами Виргилiя, когда избавился отъ обязанности заниматься этимъ поэтомъ, какъ урокомъ

Стр. 146. LXXIX.

О, Нiобея павшихъ городовъ!

"Я провелъ несколько дней въ чудесномъ Риме", говоритъ Байронъ въ одномъ изъ своихъ писемъ 1817 г. "И въ восторге отъ Рима. Въ целомъ, Римъ - и древнiй, и новый - выше Грецiи. Константинополя, всего на свете, по крайней мере, всего, что я виделъ. Но я не могу его описывать, потому что мои первыя впечатленiя всегда сильны и смутны, и только впоследствiи моя намять разбирается въ нихъ и приводитъ ихъ въ порядокъ; тогда я разсматриваю ихъ, точно пейзажъ на известномъ разстоянiи, и различаю лучше, хотя они уже и менее ясны. Все время, съ самаго прiезда, я большую часть дня проводилъ верхомъ на лошади. Я ездилъ въ Альбано, къ его озерамъ, на вершину Monte Albano, въ Фрескати, Аричiю и т. д. Что касается Колизея, Пантеона, св. Петра, Ватикана, Палатина и пр., и пр., - то они совершенно неописуемы: ихъ надо видеть".

Строфа LXXIX.

Где Сципiона благородный прахъ?

Могила Сципiоновъ, близъ Латинскихъ воротъ, была открыта братьями Сасси въ мае 1780 г. Она состоитъ изъ несколькихъ камеръ, выдолбленныхъ въ туфе. Въ одной изъ более обширныхъ камеръ находилась знаменитая гробница Л. Сципiона Бородатаго, прадеда Сципiона Африканскаго, которая теперь стоитъ въ Ватикане, въ Atrio Quadrato. Когда эту гробницу открыли, въ 1780 г. въ ней оказался целый скелетъ. Кости были собраны и перенесены Анджело Квирини въ его виллу въ Падуе. Въ камерахъ найдено было много надписей, перенесенныхъ потомъ въ Ватиканъ.

Где прахъ твоихъ сыновъ, земля родная?

"или для того, чтобы добывать реликвiи, необходимыя для церквей, посвященныхъ христiанскимъ святымъ или мученикамъ, или (что более вероятно) въ надежде найти украшенiя, погребенныя вместе съ покойниками. Гробницы иногда переносились на другое место и опустошались для помещенiя другого праха. Такъ, напр., гробницы папъ Иннокентiя И и Климента XII безъ сомненiя, были сооружены для языческихъ покойниковъ".

Такъ затопи жъ скорей ихъ скорбь въ своихъ волнахъ!

Намекъ на историческiя наводненiя Тибра, которыхъ насчитывали 132 со времени основанiя города до декабря 1870 г., когда вода въ реке поднялась на 30 футовъ выше обычнаго своего уровня.

Стр. 147. Строфа LXXX.

Ее христьяне, готы изнуряли,

"Христiане" - по мотивамъ фанатическимъ, какъ напр. Феодосiй въ 426 г. и Стилихонъ, сжегшiй сивиллины книги, грабили и разрушали храмы. Впоследствiи многiе папы также разрушали храмы ради постройки, перестройки и украшенiя церквей: много разъ древнiя постройки обращались въ каменныя пушечныя ядра. Не было недостатка также и въ христiанскихъ завоевателяхъ и опустошителяхъ Рима, какъ напр. Роберъ Гюискаръ въ 1004 г., Фридрихъ Барбаросса въ 1107, коннетабль Бурбонскiй въ 1527. "Готы" взяли и разграбили Римъ подъ предводительствомъ Алариха, въ 410 г., и при Тотиле, въ 5I6 г. Сюда же могутъ быть причислены и другiе варвары-завоеватели: вандалъ Гензерихъ въ 455 г., свевъ Рицимеръ въ 472, далматинецъ Витигесъ въ 537, лангобардъ Арнульфъ въ 756. Что касается "пожаровъ", то въ 1032--84 гг. императоръ Генрихъ IV сжегъ "большую часть города", а Гюискаръ сжегъ городъ "отъ Фламинiевыхъ воротъ до колонны Антонина и опустошилъ все пространство отъ Эсквилина до Латерана; затемъ сжегъ местность отъ Латерана до Колизея и Капитолiя". Байронъ ничего не говоритъ о землетрясенiяхъ; но и они бывали, напр. въ 422 и 1349 г.

Стр. 148. Строфа LXXII.

О гордый Римъ! Увы! Куда сокрылись

Твои трiумфы?

"Орозiй насчитываетъ 320 трiумфовъ отъ Ромула до двойного трiумфа Веспасiана и Тита. Ему следовалъ Папвинiй, а Папвинiю Гиббонъ и новейшiе писатели" (Прим. Байрона).

Стр. 148. Строфа LXXXIII.

Великiй Сулла, баловень боговъ!

"Если бы въ жизни Суллы не было техъ двухъ событiй, на которыя намекаетъ эта строфа, то. безъ сомненiя, мы должны были бы считать его чудовищемъ, котораго не оправдываютъ никакiя удивительныя качества. Мы готовы видеть въ его добровольномъ отказе отъ власти, такъ какъ оно, повидимому, удовлетворило римлянъ, которые должны были бы уничтожить Суллу, если бы не уважали его. Тутъ не можетъ быть спора и разницы во взглядахъ: они должны были все, подобно Эвкрату, признать, что то, что казалось имъ честолюбiемъ, было любовью къ славе, а то, что они ошибочно принимали за гордость, было въ действительности величiемъ души. ("Seigneur, vous changez toutes mes idées de la faèon dont je vous vois agir. Je croyois que vous avez de l'ambition, mais aucun amour pour la gloire; je voyois bien que votre âme étoit haute; mais je ne soupèonnois pas qu'elle fût grande". - Dialogue de Sylla et d'Eucrate, Considérations... de la grandeur des Romains, par Montesqieu. (Прим. Байрона).

Въ строфе LXXXIII речь идетъ о следующихъ событiяхъ въ жизни Суллы: въ 81 г. до Р. X. онъ принялъ прозванiе "Счастливаго" (Felix или, по Плутарху, "Энафродита"). За пять летъ передъ темъ, въ консульство Марiя и Цинны, его партiя была побеждена, и все его распоряженiя отменены; но онъ не вернулся въ Италiю до техъ поръ, пока не окончилъ войны съ Митридатомъ полною надъ нимъ победою. Въ 81 г. до Р. X. онъ былъ сделанъ диктаторомъ, но черезъ два года отказался отъ власти и удалился въ частную жизнь.

Двойной победой онъ венца достигъ

И въ тотъ же славный день его конецъ постигъ.

"3-го сентября 1650 г. Кромвелль выигралъ сраженiе при Денбаре: годъ спустя, въ тотъ же день, онъ одержалъ свою "коронацiонную" победу при Уоретере; а въ 1658 г., въ тотъ же день, который онъ считалъ дли себя особенно счастливымъ, - онъ умеръ". (Прим. Байрона).

О, статуя! Виднеешься одна

Ты въ наготе божественной предъ нами.

Смерть Цезаря была тебе видна.

Статуя Помпея въ "зале аудiенцiй" въ палаццо Спада несомненно представляетъ портретъ и относится къ концу республиканскаго перiода. Но ее нельзя съ полной уверенностью отождествлять съ той статуей, которая стояла въ курiи и къ подножiю которой упалъ убитый Цезарь. Ср. дальше "Историч. Прим.", XXIV.

О, славная волчица, матерь Рима!

См. "Историч. Прим.", XXV. Сохранившееся до нашего времени бронзовое изображенiе "Капитолiйской волчицы" несомненно древнее; оно относится къ концу VI или началу V века до Р. X. и по работе принадлежитъ греко-итальянской школе. Близнецы, какъ указано еще Винкельманомъ, новейшее произведенiе; они были прибавлены въ убежденiи, что именно эта статуя описана Цицерономъ (Cat. III, 8) и Виргилiемъ (Aen., VIII, 631).

Стр. 150. Строфа ХС.

См. "Историч. прим.", XXVI. Кольриджъ, въ статье: "Сравненiе современнаго положенiя Францiи съ положенiемъ Рима", напеч. въ Могning Post 21 сент. 1802 г., называя Бонапарта "новымъ Цезаремъ", замечаетъ: "Но если сдержанность, скрытность, пользованiе шпiонами и разведчиками, равнодушiе ко всемъ религiямъ, когда оне не служатъ орудiями государственной политики, въ соединенiи съ какимъ-то страннымъ и мрачнымъ суеверiемъ относительно судьбы и съ слепой верой въ свою звезду, если все это составляетъ черты характера перваго консула, то эти черты приходятъ намъ на память, даже противъ вашей воли, имя и исторiю Тиберiя".

Онъ приходилъ, смотрелъ и побеждалъ.

По свидетельству Светонiя, знаменитыя слова: "Veni, vidi, vici" были написаны на щитахъ, несенныхъ въ трiумфальной процессiи по случаю победы Цезаря надъ Фарнакомъ II, въ сраженiи при Зеле, 47 г. до Р. X.

Стр. 151. Строфа XCIII.

Где видимъ мы ничтожной жизни плодъ?

"Omnes poene veteres qui nihil cognosci, nihil percipi, nihil sciri posse dixerunt, angustos sensus, imbecilles animos, brevia curricula vitae et (ut Democritus) in profundo veritatem esse demersam; opinionibus ot institutis omnia teneri; nihil veritati relinqui; de inceps omnia tenebris circumfusa esse dixerun". (Academ. I, cap. 12". Тысяча восемьсотъ летъ, прошедшiе съ техъ поръ, какъ Цицеровъ написалъ эти строки, не устранили ни одного изъ несовершенствъ человеческаго рода; и жалобы древнихъ философовъ могутъ быть, безъ несправедливости и преувеличенiя, повторены въ поэме, написанной вчера". (Прим. Байрона).

Стр. 152. Строфа ХСVІ.

Въ речи "О продолженiи войны съ Францiей", произнесенной въ палате общинъ 17 февраля 1800 г., Питтъ назвалъ Наполеона "сыномъ и бойцомъ якобниства". По крайней мере, эти слова стоятъ въ отчете, написанномъ Кольриджемъ въ Morning Post и въ позднейшемъ изданiи речей Питта, хотя ихъ и нетъ въ современной передаче Times'а. Любопытно, что въ заметкахъ, которыя Кольриджъ, бывшiй тогда парламентскимъ репортеромъ, набросалъ карандашемъ въ своей записной книжке, вместо слова "сынъ" стоитъ "питомецъ"; возможно, что замена одного слова другимъ сделана самимъ поэтомъ. Эта фраза стала затемъ ходячей, и Кольриджъ много разъ повторялъ ее въ своихъ статьяхъ въ Morning Post 1802 г.

Стр. 153. Строфа ХСVІІ.

Чтобъ грубая рука весь мiръ сковала.

"Последнимъ актомъ трагедiи" Байронъ называетъ Венскiй конгрессъ и Священный Союзъ (сент. 1815), къ которому не захотелъ присоединиться герцогъ Веллингтонъ, а также второй Парижскiй трактатъ, 20 ноября 1815 г.

Стр. 154. Строфа XCIX.

Есть башни грозная...

"Говорится о могиле Цецилiи Метеллы, называемой Саро di Bove. См. "Историч. Объясненiя". (Прим. Байрона).

"Четыре слова и две заглавныхъ буквы составляютъ всю надпись, которая прежде была неизвестно где, а теперь поставлена при входе въ эту башню могилу: "Caeciliae. Q. Cretici. F. Metellae. Crassi". Повидимому, не столько любовь, сколько гордость побудила Красса воздвигнуть такой великолепный памятникъ своей жене. Ея имя не упоминается въ исторiи, если только не допустить, что она была та самая женщина, дружба которой съ Долабеллою была такъ оскорбительна для Туллiи, дочери Цицерона, или та, которая развелась съ Лентуломъ Спинтеромъ, или, наконецъ, та, изъ уха которой сынъ Эвона вынулъ драгоценную серьгу для подарка своей дочери". (Гобгоузъ).

Стр. 157. Строфа CVII.

"Палатинъ представляетъ массу развалинъ, особенно - въ стороне, обращенной къ Circus Maximus. Здесь вся почва состоитъ изъ кирпичнаго щебня. Ничего не было сказано, - да и нельзя ничего сказать о немъ такого, чему бы кто-нибудь поверилъ, кроме римскихъ антикварiевъ". (Прим. Байрона).

Палатинъ былъ местомъ, где последовательно находились дворцы Августа, Тиберiя и Калигулы, а также и "временный дворецъ" Нерона (Domus Transitoria), погибшiй во время римскаго пожара. Позднейшiе императоры - Веспасiанъ, Домицiанъ, Септимiй Северъ - содействовали украшенiю Палатина. Войска Гензериха, занявъ его, разграбили все его богатства, и съ техъ поръ онъ остался въ развалинахъ, систематическiя раскопки въ теченiе последнихъ пятидесяти летъ обнаружили многое и отчасти дали возможность возстановить древнiй планъ этой части Рима; но въ 1817 г. "безформенная масса развалинъ" была еще полной загадкой для изследователей древности.

Стр. 157. Строфа CVIII.

Авторъ "жизни Цицерона", говоря о мненiи, высказанномъ насчетъ Британiи этимъ ораторомъ и современными ему римлянами, самъ высказываетъ следующiя красноречивыя сужденiя: "читая этого рода насмешки надъ варварствомъ и бедностью нашего острова, нельзя не задуматься надъ удивительною судьбою и переворотами, постигшими многiя царства. Римъ, некогда - владыка мiра, центръ искусства. власти и славы, теперь пресмыкается въ уничиженiи, невежестве и бедности, порабощенный самымъ жестокимъ и самымъ презреннымъ изъ всехъ тирановъ - суеверiемъ и религiознымъ обманомъ, между темъ какъ эта отдаленная страна, бывшая въ древности предметомъ насмешки и пренебреженiя для образованныхъ римлянъ, сделалась счастливою областью свободы, богатства и учености: здесь процветаютъ все искусства, все утонченности цивилизованной жизни. Но, можетъ быть, и эту страну ожидаетъ тотъ же путь, пройденный въ свое время Римомъ, - отъ доблестной деятельности къ богатству, отъ богатства - къ роскоши, отъ роскоши къ пренебреженiю дисциплиною и порче нравовъ; и, наконецъ, посреди полнаго вырожденiя и утраты всякой доблести, созревъ для разрушенiя, она можетъ стать добычею какого-нибудь отважнаго притеснителя и, лишившись своей свободы, потерявъ все, что у нея есть ценнаго, малу по малу снова впадетъ въ первобытное варварство". См. "Life of M. Tullius Cicero, by Conyers Middleton". (Прим. Байрона).

Стр. 156. Строфа СІХ.

Где жъ золото, что раньше здесь блистало,

Говорится о "Золотомъ Дворце" Нерона, занимавшемъ пространство отъ северо-западнаго угла Палатина до садовъ Мецената на Эсквилине, на месте позднейшаго храма Весты, Колизея и термъ Тита. На переднемъ его дворе стояла колоссальная статуя Нерона. Колоннада, тянувшаяся на протяженiи тысячи футовъ, была углублена въ землю на три фута. Все, кроме озера, леса, виноградниковъ и луговъ, было покрыто золотыми плитами, которыя украшены были драгоценными камнями и перламутромъ См. Светонiя, VI, 31; Тацита, Анн., XV, 42. Марцiаiлъ прославляетъ Веспасiана за возстановленiе этого дворца.

Стр. 156. Строфа СХ.

Не будетъ Туллiй столь красноречивъ,

Какъ сломанной колонны видъ печальный.

"безыменною". Это - колонна императора Фоки, на форуме. Но, насколько известно, въ 1817 г., когда Байронъ былъ въ Риме, колонна эта уже перестала быть безыменною. Во время раскопокъ, произведенныхъ въ 1813 г. подъ покровительствомъ герцогини Девонширской, удалена была земля, скрывавшая основанiе колонны, причемъ обнаружилась надпись о томъ, что колонна воздвигнута экзархомъ Смарагдомъ, въ 608 г., въ честь императора Фоки. На вершине колонны первоначально стояла позолоченная статуя; но, вероятно, и колонна, и эта статуя были взяты изъ какой-либо постройки более ранняго времени и только посвящены Фоке. Гобгоузъ, въ "Историч. Объясненiяхъ", говоритъ объ этомъ открытiи и приводитъ, въ извлеченiи, надпись.

Стр. 156. Строфа СХ.

Где прахъ Траяна былъ, тамъ Петръ стоитъ святой.

"На Траяновой колонне поставлена статуя ап. Петра, а на колонне Аврелiя - статуя ап. Павла" (Прим. Байрона).

бронзовой статуей ап. Петра. Существовало преданiе, что внутри шара находился прахъ Траяна; говорили также, что императоръ Адрiанъ поместилъ этотъ прахъ въ золотой урне, въ своде подъ колонною. Известно, однако, что когда Сикстъ V открылъ этотъ сводъ, тамъ ничего не оказалось. По случаю обновленiя колонны выбита была медаль съ надписью: "Exaltavit humiles".

Стр. 156. Строфа СХІ.

. . . За то въ векахъ онъ чтится.

"ИмяТраяна вошло въ пословицу, какъ имя лучшаго изъ римскихъ государей; легче найти государя, соединяющаго въ своемъ характере самыя противоположныя свойства, нежели такого, который обладалъ бы всеми счастливыми качествами, приписываемыми этому императору. "Когда онъ вступилъ на престолъ", говоритъ историкъ Дiонъ Кассiй, - "онъ былъ крепокъ теломъ и силенъ умомъ; годы не уменьшили этихъ силъ, онъ былъ также освобожденъ отъ зависти и злословiя: онъ почиталъ всехъ добрыхъ людей и поддерживалъ ихъ, такъ что они не могли быть предметомъ его страха или ненависти; онъ никогда не слушалъ наушниковъ; не давалъ воли своей досаде; одинаково воздерживался и отъ неправильныхъ действiй, и отъ несправедливыхъ наказанiй; онъ более желалъ, чтобы его любили какъ человека, нежели почитали какъ государя; онъ былъ ласковъ съ народомъ, почтителенъ съ сенатомъ и равно любимъ и темъ, и другимъ; онъ никому не внушалъ страха, кроме враговъ своего отечества". См. Евтропiя, Hist. Rom. Brev., 1. VIII, cap. 5; Дiонъ, Hist. Rom., l. LXIII, cap. 6, 7.

Стр. 159. Строфа СХІІ.

А ты, скала трiумфа..

Археологи временъ Байрона не въ состоянiи были точно определить местоположенiе храма Юпитера Капитолiйскаго. "На которой стороне стояла цитадель, на которой большой Капитолiйскiй храмъ, и находился ли последнiй внутри цитадели?" спрашивалъ Гобгоузъ. Раскопки, произведенныя въ 1870--7 гг. профессорами Іорданомъ и Лавчiани, дали возможность "съ достаточною верностью" определить местоположенiе центральнаго храма и его боковыхъ корпусовъ на месте нынешняго палаццо Каффарелли и прилежащихъ къ нему зданiй, занимающихъ юго-восточную часть Капитолiйскаго холма. До сихъ поръ существуютъ и две Тарпейскiя скалы: одна въ Vicolo della Rupe Tarpea, - въ западномъ углу холма, обращеннаго къ Тибру, а другая близъ Casa Tarpea, - на юго-востоке, въ направленiи къ Палатину. Но если верить Дiонисiю, который говоритъ, что "скала изменниковъ" была видна съ форума, то надо полагать, что "пропасть", въ которую сбрасывали изменниковъ и другихъ преступниковъ (напр. лжесвидетелей), находилась где-нибудь на южномъ, теперь менее обрывистомъ склоне горы.

Стр. 159. Строфа СХІV.

Николай Габрино изъ Рiевцо, обыкновенно называемый Кола ди Рiенци, род. въ 1313 г. Сынъ содержателя постоялаго двора въ Риме, онъ обязанъ своей известностью и славой собственнымъ дарованiямъ. Онъ поставилъ себе задачею избавить Римъ отъ притесненiя знатныхъ вельможъ и возстановить еще разъ "доброе правленiе", т.е. республику. Этой цели ему и удалось достигнуть въ короткое время. Въ 1347 г., 20 мая, Рiевци былъ провозглашенъ трибуномъ и освободителемъ Священной Римской Республики "благодатiю всемилосерднейшаго Господа Іисуса Христа". Вдохновляясь возвышенными целями и широкими замыслами, онъ былъ, однако, въ сущности, довольно жалкимъ существомъ, - "незаконнорожденнымъ Наполеономъ", - и успехъ, видимо, ему вскружилъ голову. После восьми месяцевъ, проведенныхъ имъ въ царскомъ блеске, народное чувство обратилось противъ него, и онъ вынужденъ былъ искать себе убежища въ замке св. Ангела (декабрь 1347). Затемъ последовали годы плена и странствованiй; только въ 1354 г. ему позволено было вернуться въ Римъ, и онъ снова, после быстрой и успешной борьбы съ соседними государствами, сталъ во главе власти. Но одинъ насильственный поступокъ, соединенный съ коварствомъ, а больше всего - необходимость установить более тяжелые налоги, опять возмутили противъ него римскую чернь; во время возстанiя, въ октябре 1354 г., онъ тщетно пытался укрыться и бежать, былъ узнанъ толпою и убитъ. Петрарка познакомился съ нимъ въ 1340 г., во время своего торжественнаго венчанiя въ Риме. Впоследствiи, когда Рiенци жилъ въ плену въ Авиньоне, поэтъ хлопоталъ о немъ у папы, но некоторое время безуспешно. Петрарка верилъ въ его энтузiазмъ и разделялъ его мысли; весьма вероятно, что знаменитая канцова: "Spirto gentil, che quelle membra reggi" посвящена "последнему трибуну".

Исторiя Рiенци послужила сюжетомъ для трагедiи Гюстава Друино, представленной въ Одеоне 28 янв. 1826, для романа Бульвера "Последнiй Трибунъ", изд въ 1835 г., и для оперы Рихарда Вагнера, 1842 г.

Стр. 160. Строфа СХV.

См. "Историч. Прим.", XXVII. Въ следующей строфе Байронъ описываетъ такъ наз. гротъ Эгерiи, находящiйся влево отъ Аппiевой дороги, миляхъ въ двухъ на ю.-в., отъ Себастiановыхъ воротъ. Въ действительности источникъ Эгерiи находился на поляхъ виллы Маттеи, къ ю.-в. отъ Целiйскаго холма, недалеко отъ Porta Metronia. Онъ былъ засыпанъ въ 1867 г. военными инженерами, во время постройки ими новой больницы близъ церкви.

In vallen Egeriae descendimus et speluncas

Dissimiles veris. Quanto praestantius esset

Numen aquae, viridi si margine clauderet undas

Herba, nec ingenuum violarent marmora topрum!

Стр. 162. Строфа СХХІ.

Какъ светлый духъ, ты не мелькнешь въ глазахъ.

Дарместотеръ сближаетъ этотъ стихъ съ одной изъ "мыслей" Ларошфуко (No 76): "Il est du véritable amour comme de l'apparition des ésprits: tout le monde en parle, mais peu de gens en ont vu".

Стр. 164. Строфа CXXVII.

Въ ней мой прiютъ и радость вся моя.

"Во всякомъ случае", говоритъ авторъ "Академическихъ Вопросовъ", "я уверенъ, что какова бы ни была судьба моихъ разсужденiй, философiя вновь прiобрететъ то уваженiе, которымъ она должна пользоваться. Свободный и философскiй духъ нашей нацiи былъ предметомъ удивленiя для всего мiра; здесь заключалось лестное отличiе англичанъ отъ другихъ народовъ и светлый источникъ всей ихъ славы. Неужели же мы забудемъ мужественныя и полныя достоинства чувства нашихъ предковъ и опять пустимся болтать языкомъ мамки или кормилицы о вашихъ добрыхъ старыхъ предразсудкахъ? Не такъ защищаютъ дело истины. Не такъ отцы наши поддерживали ее въ блестящiя эпохи нашей исторiи. Предразсудокъ можетъ овладевать на короткое время внешними укрепленiями, пока разумъ спитъ въ самой крепости; но если последнiй впадетъ въ летаргическiй сонъ, то первый быстро водрузитъ свое знамя. Философiя, мудрость и свобода взаимно другъ друга поддерживаютъ; кто не хочетъ разсуждать логически, тотъ ханжа, кто не можетъ, тотъ глупецъ, а кто не смеетъ, тотъ рабъ". (Прим. Байрона).

Авторъ книги "Академическiе вопросы" былъ сэръ Вильямъ Друммондъ (1770--1828), членъ парламента, впоследствiи посланникъ въ Неаполе и Константинополе, переводчикъ сатиръ Персiя и авторъ целаго ряда сочиненiй политическихъ и литературныхъ. Байронъ очень высоко ценилъ этого писателя и говорилъ лэди Блессингтовъ: "Когда будете въ Неаполе, познакомьтесь съ сэромъ В. Друммондомъ: это - одинъ изъ образованнейшихъ людей и удивительнейшихъ философовъ нашего времени. Онъ обладаетъ чисто-вольтеровскимъ остроумiемъ, съ прибавкою глубокомыслiя, которое редко соединяется съ остроумiемъ, и пишетъ такъ убедительно, такимъ изящнымъ и чистымъ слогомъ, что его сочиненiя полны особенной прелести. Читали ли вы его "Академическiе вопросы"? Если не читали, - достаньте ихъ сейчасъ же, и я уверенъ, что вы согласитесь со мною, что одного только предисловiя къ этому сочиненiю достаточно было бы для того, чтобы признать сэра В. Друммонда удивительнымъ писателемъ. Тамъ, въ конце, есть следующее место, - по моему мненiю, лучшее изъ всего, написаннаго на нашемъ языке (выписаны приведенныя выше строки). Разве это не прекрасно? Какъ мало людей, которые могли бы это написать! И какъ мало людей, которые читаютъ сочиненiя Друммонда! Они слишкомъ хороши для того, чтобы быть популярными"...

Надъ аркой - арка...

Первый, второй и третiй этажи амфитеатра Флавiя или Колоссея (Колизея) были выстроены на сводахъ. Между арками, которыхъ въ каждомъ этаже или ярусе было по 80, стояли колонны, въ каждомъ ярусе различнаго ордена: въ нижнемъ - римско-дорическаго или, вернее, тосканскаго, въ следующемъ iоническаго, а въ третьемъ коринфскаго. Четвертый ярусъ, построенный императоромъ Гордiаномъ III въ 244 г. взаменъ бывшей прежде наверху деревянной галлереи, сгоревшей отъ молнiи въ 217 г, представлялъ толстую стену, украшенную коринфскими пилястрами, съ 40 квадратными окнами или отверстiями. Пространство между пилястрами было, какъ полагаютъ, украшено металлическими щитами, арки же второго и третьяго ярусовъ - статуями. До нашего времени сохранилось около третьей части всей постройки.

Стр. 164. Строфа СХХХ.

О время, смерть красой венчаешь ты...

"флоре Колизея", въ которой насчитывалось до 400 видовъ. Но все эти матерiалы для гербарiевъ, излюбленные посетителями развалинъ, были уничтожены въ 1871 г., когда все развалины были вычищены и вымыты, - изъ опасенiя, что распространенiе корней растенiй можетъ ускорить разрушенiе историческаго памятника.

Стр. 165. Строфа СХХХІІ и следующiя.

См. "Историч. Прим.", XXVIII. Воззванiе къ Немезиде должно сравнить съ "Домашними стихотворенiями" 1816 г., съ III песнью Чайльдъ-Гарольда (особенно стр. LXIX--LXXV и СХІ--CXVIII) и съ "Воззванiемъ" въ І-мъ акте Предполагали, что эти строфы были написаны Байрономъ съ целью вызвать сочувствiе къ себе въ деле съ своей женой.

Стр. 167. Строфа CXL.

Вотъ гладiаторъ, вражескимъ мечемъ

Пронзенъ, лежитъ.

великiй антикварiй, она изображаетъ греческаго герольда {"Или Полифонта, герольда Лайя, убитаго Эдипомъ, или Копрея, герольда Эврисеея, убитаго афинянами въ то время, когда онъ намеревался удалить Гераклидовъ отъ алтаря (въ честь его установлены были ежегодныя игры, продолжавшiяся до временъ Адрiана), или Анфемокрита, афинскаго герольда, убитаго мегарцами, которые ничемъ не искупили этого нечестиваго поступка". (Примечанiе Байрона къ своему примечанiю).}, или же, наконецъ, ее следуетъ признать, согласно мненiю итальянскаго переводчика Винкельмана, изображенiемъ спартанскаго или варварскаго щитоносца, - во всякомъ случае, въ ней съ уверенностью можно видеть копiю съ мастерского произведенiя Ктезилая, изобразившаго "умирающаго раненаго человека, въ которомъ еще сохранился остатокъ жизни". Монфоконъ и Маффеи полагали, что передъ нами - подлинная статуя Ктезифона; но эта статуя была бронзовая. Гладiаторъ находился первоначально на вилле Людовизи, и былъ купленъ папой Климентомъ XII. Его правая рука целикомъ реставрирована Микель-Анджело" (Прим. Байрона).

Современная художественная критика установила съ несомненностью, что эта статуя (изображена выше на стр. 165) изображаетъ умирающаго галла.

См. "Историч. Прим", XXIX, XXX.

Стр. 169. Строфа CXLIV.

И въ тишине зефиръ ночной играетъ

Душистою гирляндою цветной,

"Светонiй (кн. I, гл. 45) сообщаетъ, что Цезарю было въ особенности прiятно постановленiе сената, разрешавшее ему постоянно носить лавровый венокъ: онъ заботился не o томъ, чтобы показать себя покорителемъ мiра, а o томъ, чтобы скрыть свою плешь. Конечно, иностравцу въ Риме ни за что не отгадать бы этой причины, - да и мы не угадали бы ея безъ помощи историка". (Прим. Байрона)

Стр. 169. Строфа CXLV.

Римъ съ Колизеемъ связаны судьбою...

"Эти слова приводятся въ "Паденiи Римской Имперiи" въ доказательство того, что Колизей былъ еще целъ, когда его видели Англосаксонскiе паломники въ конце VII или въ начале VIII века. Заметку о Колизее можно найти въ "Историч. Объясненiяхъ", стр. 263". (Прим. Байрона).

"Quamdiu stabit Colyseus, stabit et Roma; quando cadet Colyseus, cadet Roma; quando cadet Roma, cadet et mundus". (Beda in Excerptis seu Collectanels, ap. Ducange, Glossarium ad Scriptores mediae et infimae latinitatis, t. II, p. 407, edit. Basil) "Это изреченiе должно быть приписано англо-саксонскимъ паломникамъ, посетившимъ Римъ ранее 735 г., - года смерти Беды, ибо я не думаю, что нашъ почтенный монахъ бывалъ за моремъ". Гиббонъ, Decline and Fall of the Roman Empire, 1855, VIII, 281, прим.

Стр. 170. Строфа CXLVI.

А ты простой, но величавый храмъ...

"Хотя и лишенный всехъ своихъ бронзовыхъ украшенiй, за исключенiемъ лишь одного кольца, которое было необходимо для сохраненiя верхняго отверстiя; хотя много разъ подвергавшiяся пожарамъ, нередко заливаемый наводненiями и всегда открытый дождю, этотъ храмъ сохранился, все-таки, лучше всехъ прочихъ памятниковъ древности. Съ небольшими измененiями онъ перешелъ отъ языческаго культа къ христiанскому, - и его ниши оказались настолько удобными для христiанскаго алтаря, что Микель-Анджело, всегда внимательно изучавшiй античную красоту, избралъ ихъ планъ образцомъ для католической церкви". Форсайтъ, Италiя, 1816, стр. 137.

Пантеонъ состоитъ изъ двухъ частей: портика или притвора, поддерживаемаго 15-ю коринфскими колоннами, и ротонды, или круглаго храма, въ 143 фута вышиною и 142 въ поперечнике. Надпись надъ портикомъ (M. AСRIPPA. L. F. Cos. tertium. Fecit) указываетъ, что храмъ былъ построенъ Агриппой въ 27 г. до Р. X.

Стр. 170. CXLVII.

Поклонникъ генiя своихъ боговъ встречаетъ.

"Въ Пантеоне помещаются бюсты современныхъ великихъ или, по крайней мере, выдающихся людей. Потокъ света, некогда падавшiй сквозь широкiй куполъ на целый кругъ боговъ, теперь освещаетъ многочисленное собранiе смертныхъ, изъ которыхъ иные были почти обоготворены уваженiемъ своихъ современниковъ".

"Бюсты Рафаэля, Аннибала Карраччи, Пьеррино дель Вага, Цуккари и др. плохо гармонируютъ со многими новейшими фигурами, украшающими теперь ниши Пантеона. (Гобгоузъ).

Стр. 170. Строфа CXLVIII.

Темница предо мной...

"Въ этой и следующихъ трехъ строфахъ говорится объ исторiи "дочери-римлянки", место действiя которой, действительное или предполагаемое, показывается путешественникамъ близъ церкви св. Николая in Carcere. Затруднительность признать правду въ этой легенде указана въ "Историч. Объясненiяхъ". (Прим. Байрона).

Местомъ действiя сцены, изображенной въ группе "Caritas Romana", была, по преданiю, кельи, находящаяся теперь въ фундаменте церкви св. Николая in Carcere, близъ Piazza Montanara. Самая легенда разсказана у Феста (De verborum signif., 1. XIV) следующимъ образомъ: "Говорятъ, что Элiй посвятилъ храмъ милосердiю на томъ самомъ месте, где некогда жила одна женщина. Ея отецъ былъ заключенъ въ темницу, и она поддерживала его жизнь, тайкомъ кормя его грудью. Въ награду за этотъ подвигъ, она получила его освобожденiе. У Плинiя (Hist. Nat, VII, 26) и Валерiя Максима дочь спасаетъ такимъ образомъ не отца, а мать.

Стр. 171. Строфа CLI.

Пленяетъ умъ про млечный путь сказанье.

упавшiя въ пустоту, обратились въ мелкiя звездочки. Эта легенда разсказана Эратосфеномъ Киренейскимъ въ его "Катастеризмахъ", No 44.

Стр. 171. Строфа CLII.

Холмъ Адрiана дальше виденъ мне

И мавзолей его пирамидальный.

"Замокъ св. Ангела. См. "Историч. Объясненiя". ,

Moles Hadnani, теперь - замокъ св. Ангела, находится, на берегу Тибра, на месте "садовъ Нерона". Онъ состоитъ изъ квадратнаго фундамента, каждая сторона котораго имеетъ въ длину 247 футовъ. На этомъ фундаменте возвышается круглая башня, около 1000 футовъ въ окружности, коническая вершина которой некогда покрыта была землей и обсажена вечнозелеными растенiями. Спиральный корридоръ велъ въ центральную комнату, где стояла, какъ полагаютъ, порфировая гробница, въ которой Антонинъ Пiй поместилъ прахъ Андрiана. Императоръ Гонорiй (428 по Р. X.) впервые обратилъ этотъ мавзолей въ крепость. Бронзовая статуя ангела-разрушителя, поставленная на вершине башни, относится къ 1740 г. и заменила собой пять ранее стоявшихъ тамъ статуй, изъ коихъ самая ранняя воздвигнута была въ 1453 г.

Стр. 172. Строфа CLIII.

Вотъ длинный храмъ предъ взоромъ выступаетъ.

"Эта и следующiя шесть строфъ относятся къ храму св. Петра"

"Алтарь Дiаны" - знаменитый въ древности храмъ Дiаны въ Эфесе, сожженный Геростратомъ.

Стр. 174. Строфа CLXII.

И, кажется, те дивныя черты

Создали грезы нимфы одинокой.

"Аполлонъ", писалъ онъ Муру 12 мая 1817, "портретъ леди Аделаиды Форбсъ. Большаго сходства я, кажется, никогда не виделъ".

Стр. 176. Строфа CLXVII.

Но - чу! изъ тьмы ночной мы услыхали

Неясный ропотъ, заглушенный стонъ.

Шарлотта-Августа (р. 1796) единственная дочь принца-регента, вышла за Леопольда Саксенъ-Кобургскаго и умерла въ родахъ, въ 1817 г. "Смерть принцессы Шарлотты чувствовалась даже здесь" (въ Венецiи), писалъ Байронъ одному изъ друзей, "а на родине она, конечно, была похожа на землетрясенiе. Судьба этой несчастной девушки печальна во всехъ отношенiяхъ: смерть въ двадцать летъ, при рожденiи ребенка, и еще мальчика, какая участь для принцессы и будущей королевы, и какъ разъ въ то время, когда она только что стала чувствовать себя счастливой, и радоваться, и внушать надежды... Мне очень грустно". Ср. Строфу CLXXII. Портретъ ея см. стр. 407.

Рокъ изменяетъ въ счастье сыновьямъ.

"Марiя умерла на эшафоте; Елизавета отъ разрыва сердца; Карлъ V - монахомъ; Людовикъ XIV банкротомъ въ отношенiи финансовъ и славы; Кромвель отъ тревогъ; и "величайшiй после всехъ" Наполеонъ живетъ въ плену. Къ этому перечню государей можно было бы прибавить еще длинный, но излишнiй списокъ именъ, не менее знаменитыхъ и несчастныхъ". (Прим. Байрона).

Стр. 178. Строфа CLXXIII.

"Деревня Неми находится неподалеку отъ Арицiи, служившей местопребыванiемъ Эгерiи. Тенистыя деревья, окружавшiя храмъ Дiаны, дали ей сохранившееся до нашего времени прозванiе "Рощи". Неми лежитъ всего въ несколькихъ часахъ езды отъ удобной гостиницы Альбано". (Прим. Байрона).

Бассейнъ озера Неми - кратеръ потухшаго вулкана. Отсюда его сравненiе съ свернувшейся змеей. Его голубая поверхность не даетъ ряби даже при такомъ ветре, отъ котораго приходитъ въ ярость соседнее море. Потому-то Байронъ и сравниваетъ его съ "глухою ненавистью", въ противоположность откровенному "гневному вихрю".

Стр. 178. Строфа CLXXIV.

См. "Историч. Прим.". XXXI.

Ты отъ Кальпэ пленяло взоръ красою.

"Утесъ Кальпэ" Гибралтаръ, откуда Байронъ отплылъ 19 августа 1809 г. после путешествiя но Грецiи, онъ прiехалъ въ Константинополь на фрегате Salsette 14 мая 1810 г. "Симилегады" - две скалы, одна близъ европейскаго, другая другая - близъ азiатскаго берега Босфора, тамъ, где онъ выходитъ въ Черное море. Байронъ посетилъ ихъ обе въ iюне 1810 г.

Стр. 180. Строфа CLXXXI.

Армада тонетъ на пути за славой,

"Буря, последовавшая за сраженiемъ при Трафальгаре, уничтожила большую часть (если не всю) захваченной добычи, - 19 линейныхъ кораблей, взятыхъ въ этотъ достопамятный день. Мне стыдно было бы напоминать о подробностяхъ, которыя должны быть всемъ известны, если бы мы не знали, что во Францiи публику держатъ въ неведенiи относительно исхода этой славнейшей победы новаго времени, и что въ Англiи вошло теперь въ моду говорить о Ватерлоо, какъ о победе исключительно англiйской, и называть его рядомъ съ Бленгеймомъ и Аженкуромъ, Трафальгаромъ и Абукиромъ. Потомство решитъ, кто правъ; но если говорить объ этомъ сраженiи, какъ объ искусномъ или удивительномъ деле, то его можно сравнить съ битвой при Заме, где наше вниманiе больше привлечено Аннибаломъ, нежели Сципiономъ. И, конечно, мы придаемъ значенiе этому сраженiю не потому, что оно было выиграно Блюхеромъ или Веллингтономъ, а потому, что оно было проиграно Бонапартомъ, который, не смотря на все свои пороки и ошибки, ни разу не встречалъ противника, равнаго ему по дарованiямъ (насколько это выраженiе применимо къ завоевателю) или по добрымъ намеренiямъ, умеренности и храбрости. Взгляните на его преемниковъ повсюду въ Европе: ихъ подражанiе наиболее худшимъ сторонамъ его политики ограничивается лишь ихъ сравнительнымъ безсилiемъ и ихъ положительною неспособностью". (Прим. Байрона).

Стр. 180. Строфа CLXXXII.

"Однажды, обедая съ генераломъ Паоли и говоря объ его намеренiи совершить путешествiе по Италiи, Джонсонъ сказалъ: "Человекъ, не побывавшiй въ Италiи всегда сознаетъ себя ниже другихъ, такъ какъ не виделъ того, что нужно видеть. Важнейшею целью всякаго путешествiя должны быть берега Средиземнаго моря. На этихъ берегахъ находились четыре великiя всемiрныя царства: Ассирiйское, Персидское, Греческое и Римское. Вся наша религiя, почти все наше право, почти все наши искусства, почти все то, чемъ мы возвышаемся надъ дикарями, пришло къ намъ съ береговъ Средиземнаго моря". Генералъ заметилъ, что Средиземное море могло бы представить прекрасный сюжетъ для поэмы".

Я мальчикомъ еще съ тобой сдружился...

"Эта строфа, можетъ быть, была бы прочитана безъ особеннаго вниманiя, если бы мы не знали, что Байронъ описываетъ здесь свои собственныя чувства и привычки, свои наклонности и развлеченiя съ самаго детства, когда онъ прислушивался къ шуму севернаго моря и наблюдалъ за его волнами у бурныхъ береговъ Абердиншира. Страшнымъ и насильственнымъ переворотомъ была для него, въ десятилетнемъ возрасте, разлука съ этой уединенной местностью, которая такъ шла къ его натуре, съ этой независимостью, отвечавшей его гордому и созерцательному настроенiю, - съ этимъ величiемъ дикой природы, - и переходъ въ большое учебное заведенiе, где его окружали самолюбивая светская жестокость и притворно полированное фатовство. Сколько разъ этотъ капризный, угрюмый и раздражительный мальчикъ желалъ вернуться на свежiй воздухъ, къ темъ бурнымъ волнамъ, которыя разбивались объ одинокiе берега, где прошло его детство! Какъ онъ любилъ разсказы о привиденiяхъ, предчувствiяхъ, о подвигахъ Робинъ-Гуда, ужасныя исторiи о приключенiяхъ пиратовъ, предпочитая ихъ всему Горацiю, Виргилiю и Гомеру, которыхъ насильно навязали его упрямому уму! Мне кажется, что именно этой внезапной переменой во многомъ объясняется эксцентричность дальнейшей жизни Байрона. Четвертая песнь есть плодъ ума, который очень усердно и заботливо запасался знанiями и съ большимъ глубокомыслiемъ и энергiей усвоилъ то, чему научился; его чувства не проявляются сразу, а пробуждаются лишь путемъ долгаго размышленiя. Тотъ, кто, читая это произведенiе, не поражается высокими достоинствами и гигантскою силою ума его автора, доказываетъ этимъ, по моему мненiю, нечувствительность своего сердца и большую тупость своего ума".

Стр. 181. Строфа CLXXXV.

"Показавъ намъ своего паломника посреди наиболее поразительныхъ картинъ земного величiя и упадка, научивъ насъ, подобно ему, скорбеть объ изменчивости, непрочности и суетности человеческаго величiя, привести, наконецъ, его и насъ къ пределу "Великой Пропасти", - вотъ идея, достойная глубокаго ума Байрона. Здесь мы можемъ видеть ту страшную и неизменную бездну Вечности, лоно которой поглотило уже многихъ и когда-нибудь должно поглотить всехъ, той Вечности, въ которой навсегда успокоится человеческiй гневъ и презренiе, грусть великихъ и волненiя малыхъ умовъ. Только истинный поэтъ человечества и природы могъ решиться дать такое окончанiе своему паломничеству. Мы можемъ соединить образъ странника то съ утесами Кальпэ, то съ разрушенными храмами Афинъ, то съ гигантскими останками Рима; но если мы пожелаемъ представить себе эту мрачную фигуру действительно существующею личностью, то можемъ ли мы найти для нея лучшее место, нежели на берегу моря, при шуме волнъ? Такъ Гомеръ изобразилъ Ахилла въ минуты неудержимаго и неутешнаго горя, вызваннаго утратою Патрокла; такъ представилъ онъ и отцовское отчаянiе стараго Хриса -

Βή δ'᾽ὰκέων παρὰ ϑἶνα πολυφλοισβοιο ϑαλάσσης