| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1820 |
| Категории: | Трагедия, Историческое произведение |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Марино Фальеро. Действие второе (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Комната во дворце дожа.
Анджиолина и Марианна.
АНДЖИОЛИНА.
Какой ответ был дожа?
MAPИAHHА.
Он сказал,
Что занят важным делом. Но теперь
Совет уж кончен; на моих глазах
Последние сенаторы садились
В гондолы, чтоб уехать. Вон вдали
Они еще мелькают по лагуне.
АНДЖИОЛИНА.
О, если б только он скорей вернулся!
Он так разстроен был последним горем!
Преклонный возраст не сломил его -
И пылкий дух попрежнему живет
Живые силы черпать в крепком духе,
Сломившем бы давно иную плоть;
Но годы не имеют, к сожаленью,
Способности его заставить меньше
Почувствовать несчастье. Он ни в чем
Не схож с людьми подобного ж закала.
Которые, внезапно разгорясь
Порывом бурной страсти, так-же скоро
Находят вновь покой. В нем все, напротив,
Бушует без конца. Его все чувства,
Дурные и хорошия, все мысли ,
Ни мало не походят на порывы
Ослабленного жизнью старика.
Его чело в морщинах, но ведь это
Морщины крепкой мысли, а отнюдь
Не старости! Она в нем воспитала
Лишь опытность, не тронув бодрость сил,
И все же был он нынче раздражен,
Как никогда! О, если бы он только
Способна утишить его.
MAPИAHHА.
Вы правы.
Наш герцог был глубоко оскорблен
Поступком гнусным Стено, и, конечно,
Причина не мала. Но в этот миг
Преступник, без сомнения, наказан
За дерзкий свой поступок должной карой,
Которая заставит уважать
Его ваш род и вашу добродетель.
АНДЖИОЛИНА.
Он тяжко оскорбил меня; но я
Взволнована не так его обидой
И гнусной клеветой, как безпокоюсь
О том глубоком, тяжком впечатленьи,
Которое она произвела
На пылкий дух Фальеро! Гордый, строгий
Ко всем - лишь не ко мне, что может он
Подумать или сделать!
.
Уж, конечно,
Он вас не заподозрит.
АНДЖИОЛИНА.
О! об этом
Я и не думаю! Сам гнусный Стено
Не смел бы это сделать, и когда
Писал он злую ложь свою украдкой
При бледном свете трепетной луны,
Я верю в то, что и тогда дрожал он
Пред совестью, что даже сами стены
Стыдилися презренной клеветы
И хмурились под легким переливом
По ним мелькавших теней.
МАРИАННА.
Он, конечно,
Наказан будет строго.
АНДЖИОЛИНА.
Он позорно
Уже наказан тем, что уличен.
.
Вы думаете, этого довольно?
АНДЖИОЛИНА.
Я не могу судьей быть в деле, лично
Касавшемся меня, и не берусь
Решать, какого стоят наказанья
Подобные распутники, как Стено.
Но ежели решавшие вопрос
Его вину моим оценят взглядом,
То он наверно будет осужден
Быть отданным лишь в жертву своему же
Безстыдству и позору.
МАРИАННА.
Добродетель
Должна ж быть возстановлена.
АНДЖИОЛИНА.
Какая?
Худа та добродетель, для которой
Нужны такия жертвы иль когда
Она способна пасть от пустословья.
"То было лишь, ведь, именем!" И он
Был прав вполне, коль скоро это имя
Могло быть опозорено словами.
MAPИAHHА.
Однако, я уверена, что много
В Венеции нашлось-бы знатных дам
Не меньше безупречных, для которых
Не так легко бы было перенесть
Подобную обиду; а уж что
Касается до меньше неприступных,
Какими полон город наш, - то эти
Наверно расходились бы совсем,
Крича о правосудьи.
АНДЖИОЛИНА.
Это значит,
Что имя чести ценится у них
Гораздо больше дела. Первым трудно
Поддерживать самим ее, коль скоро
Оне кричат при всяком нападеньи
Утратив раз ее, хотят сыскать
В замену ей блестящую игрушку,
Какая б ни была она. Для них
Чужое мненье - все, им надо только
Казаться с виду честными, так точно,
Как кажутся оне подчас красивей,
Чем точно хороши.
MAPИAHHА.
Я удивляюсь,
Признаться, слушая такия речи,
От вас, жены патриция.
АНДЖИОЛИНА.
Так думал
И мой отец; он мне оставил взгляд свой
Единственным наследством.
MAPИAHHА.
Вам другого
Не надобно, супруге славной дожа,
Главы отечества.
.
Я не искала
Его, когда была б простой невестой
И бедняка. Но, впрочем, я сердечно
Обязана отцу за то, что он
Отдать позволил руку мне такому
Вернейшему и преданному другу,
Каким всегда был в доме нашем граф
Валь-ди-Марино, нынче дож и герцог!
МАРИАННА.
И сердце ваше отдал он с рукою?
АНДЖИОЛИНА.
О, да! вполне! рука моя иначе
И не могла быть отдана.
МАРИАННА.
А эта
Чрезчур большая разница в летах
И вместе с нею разница во взглядах?
Не мог ли свет подумать, что такой
Неравный брак едва ль быть мог счастливым?
.
Свет думает, как шайка болтунов.
Что до меня - мне сердце подсказало,
Каков мой долг - и этот долг отнюдь
Не труден для меня, хотя и важен.
МАРИАННА.
Вы любите его?
АНДЖИОЛИНА.
Да! как люблю
Все то, что есть хорошого на свете,
И стоит быть любимым. Так любим
Был мой отец, который научил
Меня распознавать все то, что должно
Любить в других, и подчинять стремленье
Порой и лучших чувств, готовых часто
Отдаться низкой страсти. Он решил,
Что я должна женою быть Фальеро:
Он знал его прекрасный нрав и храбрость.
Знал качества, как друга, гражданина
И воина - я их нашла такими ж,
Его ошибки даже таковы,
Какия могут жить лишь в сердце высших
Людей, привыкших к власти. Правда, в нем
Кипит избыток гордости, бывают
Порывы ярой страсти - недостатки,
Присущие патрициям; но он
Провел всю жизнь среди житейских бурь,
Войны и споров власти в государстве.
Мне страшно за него, когда я вижу
В нем эту щекотливость, чуть коснутся
Его вопросы чести, что, конечно,
Прекрасно в должной мере, но иначе
Становится пороком. И при всем,
Что я о нем сказала - недостатки
Его горячей крови до того
Умерены высоким благородством
Характера, что власти в государстве
Давно уже привыкли поручать
Фальеро одному все то, что было
Со дня его прославившей победы
Вплоть до того, когда, покинув Рим,
Где был послом, он ими выбран дожем.
МАРИАННА.
Но прежде чем вы вышли за него,
Скажите мне, ужели сердце ваше
Не билося ни разу для другого -
Для юноши, который подходил
Годами б больше к вам иль красотою?
Ужели никогда вам не случалось
Внезапно увидать кого-нибудь,
Кто б возбудил в душе у вас невольно
Такую мысль, что если б ныне ваша
Рука была свободна, то ему
Могла б принадлежать она скорее.
АНДЖИОЛИНА.
На первый твой вопрос я отвечала,
Сказав, что замуж вышла я.
МАРИАННА.
АНДЖИОЛИНА.
Не требует ответа.
МАРИАННА.
Извините!
АНДЖИОЛИНА.
Ни мало!
Но, признаюсь, мне странным показался
Такой вопрос: не приходила мне
Раз выйдя замуж, разсуждать, не лучшель
Нам было-бы остановить свой выбор
На ком-нибудь другом.
МАРИАННА.
И заставляет часто думать нас,
Что мы бы ныне выбрали умнее,
Когда б могли свой выбор повторить.
АНДЖИОЛИНА.
МАРИАННА.
Вот ваш супруг: должна я удалиться.
АНДЖИОЛИНА.
Да, это будет лучше. Он о чем-то
(Марианна уходит).
Входят Дож и Пьетро.
ДОЖ (задумчиво).
Филиппо Календаро, и что будто,
Стоя в главе восьмидесяти слишком
Испытанных людей, он обладает
Значительным влиянием на прочих
Решителен и смел, хотя при этом
Хранить умеет тайну. Мы должны
Привлечь его к себе, и я надеюсь,
Что Израэль успел уж это сделать.
ПЬЕТРО.
Простите мне, синьор,
Что я прервать решаюсь ваши мысли.
Сенатор и ваш родственник Бертуччьо
Когда он может видеть вас.
ДОЖ.
С закатом...
Нет, погоди! - дай мне подумать, лучше
Назначить будет ночью в два часа.
АНДЖИОЛИНА.
Синьор!
ДОЖ.
Ах,милый друг! прости мне... Чтоже
Ко мне не подошла ты? Я тебя
АНДЖИОЛИНА.
Я видела, что вы
Так заняты. Тот, с кем вы говорили,
Казалось мне, пришел к вам с важной вестью
ДОЖ.
Из сената?
АНДЖИОЛИНА.
Я не хотела помешать исполнить
Ему и всем сенаторам пред вами
ДОЖ.
Какая может
Быть их ко мне обязанность? Напротив,
Мы все сенату служим, как рабы.
АНДЖИОЛИНА.
В Венеции.
ДОЖ.
Да должен значить! Впрочем,
Оставим эти речи. Будем думать
О чем-нибудь приятней. Как себя
Погода, правда, пасмурна; но волны
Чуть катятся и манят погулять
На их веселых гребнях по лагуне.
Иль, может быть, желаешь ты принять
В уединеньи музыкой? Скажи мне,
Желанья нет ли у тебя такого,
Которое исполнить мог бы дож
При жалкой власти, что ему осталась?
Прием иль пышный вечер, чтоб разсеять
Немножко хоть себя и наградить
За скучные минуты, на какие
Судьба тебя невольно обрекла,
Скажи - все будет сделано.
АНДЖИОЛИНА.
Вы так
Ко мне добры, что право ничего
Желанья видеть вас как можно чаще,
И более спокойным.
ДОЖ.
Как спокойным?
АНДЖИОЛИНА.
Вы ищете всегда уединенья?
Зачем вы так задумчивы? Какою
Заботой ваше хмурится чело?
Старанье ваше скрыть ее - напрасно:
ДОЖ.
Открыта!
Но что ж в лице моем ты видишь?
АНДЖИОЛИНА.
Сердце,
ДОЖ.
О, полно, будь спокойна! В государстве -
Сама ты знаешь - не проходит дня,
Который бы не нес с собой заботы
Тем, кто стоит в главе правленья. Наши
Других забот внутри; вот где причина
Того, что я невольно безпокоюсь
Гораздо больше прежнего.
АНДЖИОЛИНА.
Причины существуют уж давно.
А между тем мне не случалось видеть
Ни разу вас таким. Простите мне,
Но я убеждена, что в вашем сердце
Важней простых забот о государстве!
Привычка ваша к ним и светлый ум
Их сделали вам легкими и даже
Почти необходимыми, чтоб дух ваш
Не думы и заботы о правленьи
Вас могут так разстроить - вас, кому
Достался так легко высокий пост ваш.
Тот, кто его достиг, не оступившись
Стоять на нем - и видеть с высоты
Зияющую глубь, не ощущая
Круженья головы. Когда бы враг наш
Грозил ворваться в порт иль площадь Марка
Вы не были б задумчивы! Напротив,
Вы грозно бы возстали с смелым взглядом,
Как это было прежде. Нет! печаль
Теперь томит иная вас: она
Заботы о правленьи.
ДОЖ.
Гордость! Нет!
Она во мне прошла, Анджиолина.
АНДЖИОЛИНА.
С небес безгрешных ангелов, а в людях
Всего скорее портит души тех,
Которые по духу схожи с ними!
Дух высший горд, а низший лишь тщеславен.
ДОЖ.
Всей силою души!.. Но переменим
Об этом речь.
АНДЖИОЛИНА.
О нет! Коль скоро ты
То я хочу с тобою разделить
И горести. Я никогда б не стала
Стараться их узнать, когда б оне
Касались дел правленья; но печаль
Тебя должна в ней я. Ты с той поры,
Как глупый Стено дерзко так нарушил
Покой и мир души твоей, ведь стал
Совсем иным, и я должна утешить
ДОЖ.
Мне прежним быть! Ты слышала ль к чему
Его приговорили?
АНДЖИОЛИНА.
Нет.
ДОЖ.
На месяц сроком.
АНДЖИОЛИНА.
Разве не довольно?
ДОЖ.
Довольно ли? О да, конечно, если б
Посмевшого ворчать на господина
Под палками; но не довольно, если
Виновен негодяй, двуличный, дерзкий,
Позволивший коснуться доброй славы
Публично, перед троном.
АНДЖИОЛИНА.
Все же я
Считаю эту кару слишком строгой
Присуждена в возмездье за его
Безчестные поступки. Все другое
Ничто перед уликою в безчестьи!
ДОЖ.
В подобных людях чести нет: y них
Ему оставлена?
АНДЖИОЛИНА.
Ужели точно
Хотите вы, чтоб он ответил жизнью
ДОЖ.
О, напротив!
Теперь уж не хочу! Пусть он живет,
Пока живу я сам. Он искупил
Свою вину, взвалив ее на плечи
В проступке, а не он.
АНДЖИОЛИНА.
О, если б этот
Распутный, глупый мальчик поплатился
Я не нашла минуты бы покоя
Во весь остаток жизни и ни разу
Не знала б сна иль радости!
ДОЖ.
Но разве
За кровь такую ж кровь? и разве тот,
Кто тяжко запятнал нас - не убийца?
Мы терпим в этом случае не меньше
Страданья и стыда, чем при ударе,
За меньшее, чем честь, - за кражу денег.
Не смертью ли карается измена?
Ужель ничто не значит влить отраву
В чужую кровь, здоровую дотоле?
Позорной клеветою наше имя,
Столь всеми уважаемое? Как
Назвать попытку сделать честь владыки
Посмешищем для подданных? Презреть
В мужчине - к зрелой старости и к нежным
Годам - в прекрасной женщине? Попрать
Так дерзко честь твою и уваженье,
Заслуженное мной? Пускай об этом
АНДЖИОЛИНА.
Нам Бог велел прощать врагам.
ДОЖ.
А разве
Прощает Он своим? Иль разве дьявол
АНДЖИОЛИНА.
Не говори так страшно!
Господь простит тебе, равно как всем
Твоим врагам.
ДОЖ.
АНДЖИОЛИНА.
И ты простишь им также?
ДОЖ.
Да! когда
Уйдут они на небо.
.
Как! не прежде?
ДОЖ.
Что значит им мое прощенье - старца,
Согбенного, осмеянного всеми?
Не больше, чем злопамятность! Дурного
Нет! вижу я, что слишком долго жил..
Что, впрочем, толковать об этом! Друг мой,
Обиженный мой друг, дочь Лоредано,
Честнейшого из смертных! Мог ли думать
Что отдал он тебя на поруганье,
На стыд. Тебя! невинную! Будь муж твой
Не я, а кто-нибудь другой - ну кто б
Там ни был, лишь бы только не властитель
Тебя такая злая клевета!
Теперь же ты - невинная, святая -
Должна терпеть без мысли об отмщеньи.
АНДЖИОЛИНА.
Уж тем одним, что ты ко мне привязан
Попрежнему, что так-же веришь мне
И также уважаешь. Люди знают,
Что я чиста, а ты правдив - что ж больше
ДОЖ.
Ну, полно;
Будь так или иначе, я прошу,
Храни о мне хорошую лишь память,
Что б ни было со мной.
.
Зачем мне это
Ты говоришь?
ДОЖ.
Зачем бы ни сказал,
Но мне сердечно хочется, чтоб ты
Так и в гробу, чтоб свет ни говорил.
АНДЖИОЛИНА.
К чему сомненья эти? Разве я
Давала повод им?
ДОЖ.
Мое дитя - и выслушай! Мне надо
С тобой поговорить. Отец твой был
Мой лучший друг. Случайность привела
К тому, что сделался он мне обязан
Нас сблизило тесней еще, и вскоре,
В последнюю болезнь, задумал он
Сковать нас цепью брака. Не подумай,
Прошу тебя, что это было знаком
Давно со мной расчелся тесной дружбой
И честностью. О, нет! Он думал только
Упрочить жребий твой и защитить
Невинность красоты твоей от тех
Усеян был бы жребий одинокой
И бедной сироты в вертепе этом
Змеиного разврата. Я согласен
С ним в этом хоть и не был, не желал
АНДЖИОЛИНА.
Верь, я не позабуду благородства,
С которым ты просил меня сказать
Открыто: не живет ли в этом сердце
С кем я была б счастливей, не забуду
Я также обещанья одарить
Меня приданым, равным с самой первой
Невестою в Венеции, забывши
Слова отца
ДОЖ.
Ты, значит, понимаешь,
Что это не был взбалмошный каприз
Влюбившагося старца, чье желанье
Во что б ни стало юной красотой:
Я даже в ранней юности умел
Обуздывать подобные желанья -
И потому не мог мой зрелый возраст
Каким порой исполнена бывает
Жизнь старых сластолюбцев, что готовы
Насиловать природу до последней
Минуты издыханья, лишь бы выпить
Былое счастье юности. Как часто
Такие видим браки мы, где юность
Приносит жертву старости, в безсильи
Открыто предпочесть честнейший путь,
Ничтожеством! Но наши узы были
Завязаны не так: ты выбирала
Супруга без стесненья и решила
Последовать желанию отца.
.
И это мною сделано свободно
Пред небом и землей. Ни разу я
Не вздумала раскаяться в решеньи,
А если иногда в судьбине нашей
Хотя бы так, как нынче, видя горе,
Которым ты постигнут.
ДОЖ.
Я уверен,
Что никогда не обойдусь с тобой
Что дни мои, сочтенные давно,
Недолго протомят тебя. А после,
Дочь лучшого из всех моих друзей,
Ты сделаешь свободно новый выбор,
И опыта, с задатком выбрать лучше,
Пройдя чрез эти годы испытанья,
Которые должна была провесть
Со стариком; наследуешь мой титул
Законных тяжб, которыми могла бы
Преследовать тебя твоя родня
Из зависти. Дочь друга моего
Найдет себе тогда супруга ближе
Ее, как я.
АНДЖИОЛИНА,
Напрасно! выбор мой
Основан мною был на точном смысле
Исполнить честно долг мой в отношеньи
Того, кому была обручена.
Ни разу честолюбье не смущало
Мои мечты и если бы пришел
Умела б доказать мои слова.
ДОЖ.
Тебе вполне я верю. Ведь, любви
Горячей и порывистой, какую
Считал всегда мечтой я даже в лета,
Не видывал примеров, чтоб она
Была прочна, несчастна ж очень часто -
Такой любви я даже не желаю
И даже бы не принял, если б мне
Со скромностью, предупреждать твои
Священные желанья, наслаждаться
Твоею добродетелью, смотреть
Сквозь пальцы на невинные утехи,
Остановить излишек их не с сердцем,
Но с кротостью, чтоб ты могла подумать,
Что будто образумилась сама;
Не столько наслаждаться обладаньем
Любить тебя и верить, как отец,
Не как любовник пылкий; быть тебе
Достойным, верным другом - вот чего
Всегда я добивался и ласкал
АНДЖИОЛИНА.
Тобою это
Достигнуто вполне.
ДОЖ.
Я верю твердо.
Какое разделяло нас в годах -
И все же избрала меня. Я верил
Не в то, что ты могла увлечься видом
Моим иль рядом качеств: в них не верил
Была порукой кровь! та кровь, какая
Текла в тебе - кровь друга Лоредано!
Я доверял душе твоей и правде,
В которой воспитал тебя отец!
Прекрасного характера, в твои
Понятия о правде и о чести!
АНДЖИОЛИНА.
И ты был прав! Я вечно благодарна
Ты будешь тем дороже.
ДОЖ.
Там, где вера
Спокойна и тверда - союз супругов
Останется незыблемой скалою;
Прельщают сердце блеском удовольствий
Иль чувственных желаний - там, поверь,
Напрасны будут поиски за счастьем
Иль честностью: её следа не сыщешь
Союз был заключен наш с тем, кого
Мы любим всей душой, и будь он даже
Не хуже красотой, чем бог поэтов,
С его антично-мраморным величьем,
Все, что дано достигнуть человеку
Здесь, на земле. Навек там счастья нет,
Где нету добродетелей: его
Поддерживает только постоянство.
Напротив, постояна. Раз упав,
Вам, женщинам, нельзя уже подняться:
Пороку надобно разнообразье.
Добро одно сияет ровным светом,
В его лучах находит свет и счастье!
АНДЖИОЛИНА.
Так почему ж, когда тебе так ясны
Людские нрав и сердце, позволяешь
Порывом ярой страсти, безпокоя
Себя ничтожной личностью как этот
Презренный Стено?
ДОЖ.
Ты ошиблась! Стено
А если б это было так, то он
Наверно бы... Но, впрочем, что об этом
Нам говорить!
АНДЖИОЛИНА.
Тебя теперь?
ДОЖ.
Величье государства,
Униженное в личности его
Главы и герцога.
.
Но почему же хочешь
Ты так смотреть на это?
ДОЖ.
Эта мысль
Преследует меня! Вернемся, впрочем,
Что я сказал, решился заключить я
С тобою узы брака. Свет одобрил
Поступок мой вполне; мой образ действий
Всем доказал, что я был прав; твои же
Похвал и уваженья. Ты владела
Вполне моим доверьем и любовью
Моих всех близких; предоставил я
Во всем тебе свободу. Дочь семьи,
И свергнувшей с престолов многих принцев
Чужих земель, ты заняла достойный,
Высокий пост среди всех прочих женщин
Венеции.
.
К чему ведешь ты речь?
ДОЖ.
К тому, что все исчезло это прахом
Пред гнусным,дерзким словом наглеца.
Тот негодяй, которого я должен
Чтоб научить, как следует вести
Себя в покоях герцога, оставил
Зловредный яд, излившийся из сердца,
Наполненного желчью - и зараза
Невинной, чистой женщины и честь
Ей преданного мужа отдаются
В насмешку всем, a дерзкий оскорбитель
(Уже виновный раз в таком же гнусном,
Публично дам из свиты герцогини)
Отмстить теперь за то,что он был выгнан,
Злословьем на супругу государя,
И будет вновь оправдан гнусной шайкой
АНДЖИОЛИНА.
Но он, ведь, будет
Наказан заключеньем.
ДОЖ.
Заключенье
Смешной арест свой во дворце. Но, впрочем,
О нем довольно! Я хочу заняться
Теперь тобой.
АНДЖИОЛИНА.
ДОЖ.
Да, Анджиолина!
И ты не удивляйся. Я хотел,
Насколько мог, отсрочить объясненье,
Но чувствую, что жизнь моя не может
Мне надо посвятить тебя в решенье,
Которое касается тебя.
Возьми бумагу эту и прочти
Ее потом. Не бойся! Все, что в ней
АНДЖИОЛИНА.
Я буду уважать тебя равно
При жизни и по смерти, но молю
Создателя, чтоб он тебе послал
Бог даст, ты успокоишься и будешь
Опять здоров и весел, как бывало.
ДОЖ.
Я буду, чем я должен быть: иначе
Не стоит быть ничем! Но никогда,
В течение ничтожного остатка
Своих преклонных лет довольства мира!
Святая тень покоя и забвенья
Не осенит последних тихих дней
Отхода к вечной ночи! Мне не много
Осталось уж надежд. Все, что хочу я
И требую - лишь сводится к желанью,
Чтоб мне не отказали в уваженьи
За родину. Я был её слуга -
Слуга, хотя и герцог - и желаю
Теперь лишь отойти к моим отцам
С таким же чистым именем, какое
Отказано. О! для чего не умер
Я под стенами Зары!
АНДЖИОЛИНА.
Ты спасал
На славу ей и нынче. День, подобный
Тому, который вспомнил ты, отмстит
Всего славней врагам твоим.
ДОЖ.
Подобный
Не более, a жизнь моя подходит
Уже к концу. Я благодарен року
Уж и за то, что он послал мне счастье,
Которого пытаются напрасно
Немалым благом в прочем. Но теперь
Не стоит толковать о том! Отчизна
Забыла этот день - так для чего же
Я стану вспоминать о нем? Прощай,
Теперь к себе. Часы бегут, a мне
Немало предстоит еще работы.
АНДЖИОЛИНА.
Не забывай, чем был ты в славном прошлом.
ДОЖ.
Утехи не дает, a память горя
Терзает нас и после.
АНДЖИОЛИНА.
Отдохни же,
Обычные занятья! Сон твой был
Так странен и тревожен в это время,
Что я не раз сбиралась разбудить
Тебя от смутных грез, и лишь надежда
Осилит рой тревог твоих - мешала
Исполнить мне намеренье. Покой
На час иль два придаст тебе опять
И бодрости и сил.
ДОЖ.
Теперь забыться сном, да и не должен,
Когда бы мог. Ни разу в целой жизни
Мне не были так нужны осторожность
И бдительность. Но протекут еще
Спокойным сном: каким - не знаю! Впрочем,
Что будет - будь! Прощай, Анджиолина!
АНДЖИОЛИНА.
Позволь пробыть с тобой мне хоть минуту!
Тебя в такой тревоге.
ДОЖ.
Подойди же
Ко мне, мое дитя! Прости мне! - ты
Могла бы ждать счастливейшого жребья,
Со.мной, чья жизнь уж близится к концу,
К долине той, где царствует в своем
Покрове мрачном смерть. Когда меня
Не будет в этом мире... A погибнуть
Потребуют года мои, когда лишь
Мы примем во вниманье то волненье,
Которое господствует теперь
В Венеции и может населить
Исполнили мор или меч. Итак -
Я повторю - когда от человека,
Каким я прежде был, не будет больше
В остатке ничего, то я хотел бы,
Порой воспоминание о том,
Кто жаждет от тебя не слез печали,
Но только доброй памяти. Однако,
Пора, мой друг! Идем, дела не ждут.
ВТОРАЯ СЦЕНА.
Уединенное место близ арсенала.
Входят Израэль Бертуччио и Филиппо Календаро.
.
Ну, что ж, добился ты решенья дела?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
О, да! вполне!
КАЛЕНДАРО.
Потерпит наказанье?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Да.
КАЛЕНДАРО.
Тюрьму иль пеню?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Смерть.
КАЛЕНДАРО.
Иль, может быть, решился отомстить
Ему своей рукой, как это я
Советовал тебе и прежде?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Продать за миг один ничтожной мести
Давно уже затеянную мысль -
Отомстить за всю Венецию? Сменить
Надежду на изгнанье? Раздавить
Меня лишь одного, оставив сотню
Других, не меньше вредных? Жалить братьев
И преданных друзей? Нет, Календаро!
Та кровь, что пролил брат мой, будет точно
Не он один прольет ее! Убить
Кого-нибудь из личной мести можно
В припадке ярой злости; но не так
Приступит к делу тот, кто дал обет
КАЛЕНДАРО.
Ты, однако,
Я вижу терпеливее, чем я.
Будь я с тобой, как он тебя ударил,
На месте-сам в безсилии сорвать
На нем мой гнев.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Ну, значит, слава Богу,
Испортил бы все дело, a теперь
Оно еще недурно.
КАЛЕНДАРО.
Говорил ты
Тебе в ответ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Что людям, как Барбаро,
Нет кары, их достойной.
.
Я об этом
Твердил тебе и прежде. Не от них
Ждать можно правосудья.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Принесши эту жалобу, отвлечь
По крайней мере общее вниманье,
Которое навлек бы на себя,
Снеся обиду молча. Каждый сбир
Задавшись тою мыслью, что, конечно,
Я мстить хочу в тиши наверняка.
КАЛЕНДАРО.
Зачем не обратился ты к Совету?
Добиться правды даже для себя,--
Так что и говорить с ним?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Я скажу
КАЛЕНДАРО.
По какой же
Причине не теперь?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
До полночи. Теперь же собери
Своих друзей и дай им знать, чтоб были
Готовыми. Урочный час пробьет,
Быть может, очень скоро. Долго ждали
Как кажется, должна прийти с разсветом."
Откладывать решенье дольше - было б
Опасно нам вдвойне. Смотри, чтоб все
Сошлись на сборном месте и с оружьем.
И ждут сигнала.
КАЛЕНДАРО.
Вот слова, что могут
Влить снова в душу жизнь! A то уж мне
И глупые сомненья. День за днем
Бежит давно напрасно, и при каждом
Куем себе мы новое кольцо
Для цепи бедствий наших, подвергая
Своим врагам сознанье новой силы.
Пора сцепиться с ними, что б ни вышло
Из этого! Будь смерть то иль свобода -
Я все равно обеим буду рад.
.
Мы будем одинаково свободны
И в жизни, и в могиле: в гробе нет
Цепей и уз. Готова ль y тебя
Записка с именами и дошло ли
До полного комплекта в шестьдесят?
КАЛЕНДАРО.
Оно неполно только в двух, где меньше
На двадцать пять товарищей.
.
Ну, это
Безделица; мы можем обойтись
Легко без них. A чьи это отряды?
КАЛЕНДАРО.
Они, признаться, кажутся далеко
Не так глубоко преданными делу,
Как вы и я.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Всегда считать холодными людей,
Умеющих удерживать порывы
Своих намерений. Но знай, что часто
Таится в людях, замкнутых по виду,
Горячих крикунах; a потому
Не бойся понапрасну.
КАЛЕНДАРО.
За Соранцо
Нередко обнаруживал задатки
Чувствительности сердца, что всего
Опасней для подобных предприятий.
Он - видел я - нередко горько плакал
Не думая о том, что в то же время
Был сам несчастней вдвое. Раз, при драке,
Где был побит какой-то негодяй,
Ему, при виде крови, стало дурно.
.
Кто храбр и смел, бывает часто мягок
И с горестью решается исполнить,
Что требует обязанность. Бертрам
Известен мне давно, и я не знаю
КАЛЕНДАРО.
Быть может, это так. Да, ведь, и я
Боюсь не столько в нем прямой измены,
Как этой лишней слабости. Он, впрочем,
Как кажется, не любит - значит, трудно
Сказать, кто б мог подействовать на мягкость
Его души; и потому он, верно,
Исполнит долг свой с твердостью. Недурно
Совсем бобыль; ему на свете близки
Лишь ты да я. A вот когда б он вздумал
Завесть семью, тогда жена и дети
Наверное бы сделали его
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Такия узы вредны для людей,
Назначенных для высших предприятий,
Как, например, очистить государство,
Забыть на свете все, за исключеньем
Одной заветной мысли: отогнать
Все радости и страсти, кроме нашей
Решимости; не думать ни о чем,
Казаться нам блаженством, если кровь,
Которую прольем мы, ниспадет
На родину желанною свободой.
КАЛЕНДАРО.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Неудача
Немыслима в делах, когда за них
Пролита кровь. Пусть оросится плаха,
Пускай прибиты будут наши члены
К воротам и стенам, - наш дух при этом
Останется в живых! Пройдут года,
Другия жертвы лягут вслед за нами,
Своею смертью радостную весть
О том, что свет когда-нибудь достигнет
Желаемой свободы - весть, которой
Нельзя противостать. Чем были б мы,
Он дал свободу Риму и оставил
Безсмертный нам урок! Такое имя
Само уж добродетель! Дух подобных
Людей, как он, умножится по смерти
Гнетет людей, a государство гибнет
В цепях тяжелых рабства. Брут с его
Достойным, верным другом получили
Название последних славных римлян:
Венециан, потомков римских предков!
КАЛЕНДАРО.
Коль скоро предки наши отступили
Пред полчищем Атиллы, удалясь
Возник из волн, отторгнутых y моря,
То это не затем, чтобы сменить
Власть одного на тираннию многих.
По моему, уж лучше было прямо
Кичливых шелковичных червяков!
Тот был хоть человек и сделал скиптром
Свой грозный меч, тогда как эти бабы
Успели, точно помощью каких то
Мечи себе во власть, повелевая
Над всеми нами словом.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Эта власть
Что все уже готово. Нынче я
Не мог ходить, как принято, дозором -
Ты знаешь почему, но долг мой был
Тобой исполнен лучше. Приказанье
Оснастку всех галер нам послужило
Отличнейшим предлогом, чтоб ввести
Своих друзей в ворота арсенала,
Одев их в платья плотников, матросов
Снабдили ль их оружьем?
КАЛЕНДАРО.
Только тех,
Которые надежней. Между ними
Держать пока в неведеньи и дать
Оружье им в минуту самой схватки:
Тогда они не станут разсуждать -
И волею-неволею пристанут
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Придумано недурно.
Ты знаешь всех таких?
КАЛЕНДАРО.
Известных мне, за остальными ж строго
Велел следить начальникам, с приказом
Держать в таком неведеньи и их.
Насколько мог судить я, мы имеем
Начать возстанье завтра; но за-то
До той поры не можем мы провесть
Спокойно ни минуты.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Начальников придут в известный час
В назначенное место. Николетто,
Соранцо и Джиуда сохранят
Посты при арсенале, чтобы быть
КАЛЕНДАРО.
Исполним все, как должно.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Остальные ж
Я им хочу представить новобранца.
КАЛЕНДАРО.
Сказал ты: новобранца! Значит тайна
Ему уже известна?
.
Да!
КАЛЕНДАРО.
И ты
Решился так подвергнуть всех друзей
Заветный наш секрет?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Я подвергал
Опасности при этом лишь себя!
Из тех людей, чья помощь может сделать
Успех вернейшим вдвое. Если ж он
Откажется, то будет в нашей власти,
И мы его не выпустим. К тому же
Уверен в нем вполне.
КАЛЕНДАРО.
Я не могу
Судить о нем, не видевши. Скажи мне,
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Да, по духу, ,
Хотя породой знатен. Он из тех,
Которые способны овладеть
Свершил великих дел и много видел
Превратностей на свете. Не тиран,
Хотя и мог им стать по воспитанью
Храбр на войне и мудр в делах совета; i
Во всех делах, но также осторожен.
Он страстен в увлеченьях, и когда
Задет в своих нежнейших упованьях,
Как это было нынче, то едва ли
Истории Эллады, чтобы злоба
И жажда мстить впились кому-нибудь
Так жадно в грудь калеными когтями,
Покуда месть, затеянная им,
Что он свободомыслящ, плачет горько
Над бедствием народа и страдает
Его страданьем сам. Он, словом, всем
Сподручен нам, как мы сподручны сами
КАЛЕНДАРО.
Какую ж хочешь ты
Ему назначить должность в нашем деле?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
КАЛЕНДАРО.
Как! устранив
Себя от этой чести?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧИО.
Я жажду лишь успешного конца
Затеянному делу и далек
От мысли властолюбья. Ваша воля
И кой-какая опытность в делах
Начальство в предприятьи; но коль скоро
Явился вождь достойнейший - я должен
Сдать пост ему. Ужели мог ты думать,
Что если я действительно сыскал
Сознаетесь вы сами, - то позволю
Себе поколебаться хоть минуту
Пожертвовать всеобщим благом, ради
Своих минутных выгод, отказавшись
Я лучше, чем ты думаешь! Вы, впрочем,
Решите это сами! A теперь
Пора итти, чтоб встретиться опять
В урочный час. Будь только осторожен,
КАЛЕНДАРО.
О, честный наш Бертуччио! Я знал
Тебя всегда исполненным достоинств
И мужества. Все то, что ты ни скажешь,
Что сам бы не желал себе иного
Вождя, чем ты. Пускай решают, впрочем,
Другие это дело. Я ж всегда
Тебе останусь преданным во всем,
И будем ждать решенной встречи в ночь.