| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1820 |
| Категории: | Трагедия, Историческое произведение |
Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Марино Фальеро. Действие пятое
ДЕЙСТВІЕ ПЯТОЕ.
Зала Совета Десяти. Заседанiе Юнты, составленной изъ членовъ Совета и сенаторовъ для суда надъ Марино Фальеро и его сообщниками.
Израэль, Бертуччiо и Календаро подъ стражей, Бенинтенде, Бертрамъ, Лiони, офицеры и стража.
БЕНИНТЕНДЕ.
Теперь, въ виду открытаго вполне
Ихъ замысла, намъ остается только
Прочесть закоренелымъ этимъ людямъ
Ихъ приговоръ - печальный долгъ, равно
Для нихъ и для судей. Увы! зачемъ
Жестокая судьба определила
Исполнить это мне? За что должны
Дни моего достойнаго служенья
Отечеству отметиться въ грядущемъ
Разсказомъ о такой безумно-гнусной
Измене государству, такъ давно
Прославленному въ мiре, какъ оплотъ
Всехъ христiанъ отъ еретичныхъ грековъ,
Коварныхъ, злобныхъ гунновъ, сарацинъ
Прекрасный чудный городъ, чьимъ стараньемъ
Открытъ Европе путь къ неисчислимымъ
Богатствамъ Индiи! Народъ, чья храбрость
Дала последнимъ римлянамъ возможность
Спастись отъ ордъ Аттилы! Городъ, бывшiй
Всегда царицей моря! сокрушившiй
Достойно гордость Генуи--и онъ-то
Чуть не погибъ теперь отъ горсти низкихъ,
Потерянныхъ людей, рискнувшихъ жизнью
Затемъ, чтобъ погубить его! Пускай же
Они умрутъ за это!
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Мы готовы -
И жаждемъ умереть, благодаря
Стараньямъ вашей пытки.
БЕНИНТЕНДЕ.
Если вы
Хотите что-нибудь открыть суду
И темъ смягчить суровость вашей казни,
Покаместъ не ушло, и вы могли бы
Воспользоваться имъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Мы здесь затемъ,
Чтобъ слушать васъ, a не болтать напрасно.
БЕНИНТЕНДЕ.
Преступность ваша ясна изъ признанiй,
Какiя предъ судомъ открыли ваши
Сообщники, и также изъ другихъ
Побочныхъ обстоятельствъ. Намъ, однако,
Хотелось бы услышать откровенный
Разсказъ отъ васъ самихъ о вашемъ гнусномъ
Прошедшемъ замысле. Теперь вы оба
Стоите на границе бездны смерти,
Откуда нетъ возврата - потому
Раскаянье одно принесть вамъ можетъ
Добро и здесь, и въ небе. Говорите жъ,
Чего вы добивались?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
БЕНИНТЕНДЕ.
Еще чего?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Свободы.
БЕНИНТЕНДЕ.
Ты коротокъ
Въ своихъ словахъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Не мудрено: ведь я
Воспитанъ, какъ солдатъ, не какъ сенаторъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Ты, можетъ быть, задумалъ возбудить
Участiе такимъ ответомъ въ судьяхъ,
Отсрочить время казни?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я, напротивъ,
Хочу, чтобъ судъ вашъ поступилъ поспешней,
Чемъ скоръ я былъ въ ответахъ. Казнь мне будетъ
Сносней, чемъ ваша милость.
.
Это все,
Что ты сказать имеешь предъ Советомъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Ступайте къ палачамъ своимъ: пускай
Они передадутъ вамъ те признанья,
Какiя имъ мы сделали подъ пыткой!
Иль прикажите насъ пытать сначала!
У насъ еще осталась капля крови
И искра чувства въ членахъ! Но на это
Согласны вы не будете. Когда бы
Случилось, что, не выдержавъ страданiй,
Мы умерли подъ пыткою на дыбе,
Покрытой нашей кровью - вы бъ лишились
Возможности тогда устроить нашей
Публичной казнью зрелище толпе,
Чтобъ запугать враговъ своихъ и легче
Держать въ своей ихъ власти. Стоны боли
Не могутъ быть словами, и признанье
Подъ пыткой въ страшныхъ мукахъ - не признанье.
Прибегнуть къ лжи, чтобъ отдохнуть отъ мукъ;
Но где жъ тутъ будетъ истина? - Решайте жъ,
Должны ль еще терпеть мы, или можемъ
Надеяться на смерть?
БЕНИНТЕНДЕ.
Откройте, съ кемъ
Въ сообщничестве были вы?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Съ Сенатомъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Что? что?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Спросите въ этомъ объясненья
У беднаго народа; онъ былъ вызванъ
Свершать злодейства подвигами вашихъ
Патрицiевъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Давно ль знакомъ вамъ дожъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Когда вы все здесь спорили о томъ,
Кому и какъ сидеть. Мы рисковали
Своею жизнью въ битве; вы же только
Умели посылать на смерть другихъ
Своими приговорами. Фальеро
Известенъ всей Венецiи своими
Великими делами и обидой,
Которую нанесъ ему Сенатъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
И долго вы условливались съ нимъ
О вашемъ заговоре?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я усталъ
Вамъ отвечать, усталъ еще сильнее,
Чемъ после вашей пытки. Скоро ль будетъ
Конецъ допросу этому?
БЕНИНТЕНДЕ.
'Мы скоро
Придемъ къ нему. A ты что возразить
КАЛЕНДАРО.
Я плохой
Разсказчикъ вообще, a здесь не вижу
И пользы говорить.
БЕНИНТЕНДЕ.
Быть можетъ, пытка
Заставила бъ тебя переменить
Твой дерзкiй тонъ.
КАЛЕНДАРО.
О да! - быть можетъ! это
Вы видели уже при первой пытке.
Допросъ вашъ съ пыткой можетъ изменить
Мой тонъ, но не слова! A если бъ даже
Случилося и это...
БЕНИНТЕНДЕ.
Что тогда?
КАЛЕНДАРО.
Ужель считать вы будете законнымъ
Признанiе подъ пыткой?
.
Безъ сомненья.
КАЛЕНДАРО.
И вы могли бъ при этомъ обвинить,
Кого оговорилъ я?
БЕНИНТЕНДЕ.
Онъ тотчасъ же
Былъ вызванъ бы къ допросу.
КАЛЕНДАРО.
И погибъ бы
По этому свидетельству?
БЕНИНТЕНДЕ.
Да! Если бъ
Твой оговоръ былъ важенъ и правдивъ,
Онъ долженъ былъ ответить бы тогда
Передъ судомъ.
КАЛЕНДАРО.
Заметь же, президентъ,
Твои слова, и знай, что я клянусь
Той вечностью, которая зiяетъ
Изменникомъ тебя! тебя! - и больше
Не вымолвлю ни слова.
ОДИНЪ ИЗЪ ЧЛЕНОВЪ.
Мне бъ казалось,
Достойный президентъ, что время кончить
Допросъ решеньемъ дела. Врядъ ли мы
Отъ нихъ узнаемъ что-нибудь еще.
БЕНИНТЕНДЕ.
Готовьтесь же, несчастные, немедля
Къ позорной вашей казни! Вашъ проступокъ,
Опасность государства и законъ
Не дозволяютъ дать вамъ ни минуты
Отсрочки приговора. Отведите
Ихъ на балконъ, где красныя колонны.
Оттуда смотритъ дожъ при карнавале
На бой быковъ. Пусть ихъ повесятъ тамъ
И выставятъ тела ихъ на позоръ
Собравшейся толпе. Пошли, Господь, имъ
Прощенье въ ихъ грехахъ!
ЧЛЕНЫ СУДА.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Прощайте,
Достойные синьоры: больше намъ
Ведь не сойтись въ одномъ и томъ же месте.
БЕНИНТЕНДЕ.
A чтобъ они не вздумали начать
Вести съ народомъ речь во время казни,
Пускай заткнутъ имъ рты. Теперь ступайте.
КАЛЕНДАРО.
Какъ! значитъ намъ отказано предъ смертью
Увидеться съ друзьями и принесть
Раскаянье въ грехахъ своихъ?
БЕНИНТЕНДЕ.
Священникъ
Васъ ждетъ въ той комнате. Что жъ до свиданья
Съ знакомыми, то это можетъ только
Разстроить ихъ, a вамъ не принесетъ
Ни радости, ни пользы.
КАЛЕНДАРО.
Я хорошо, что те изъ насъ, кому
Желанье жить милее было сладкой
Свободы говорить, не смели молвить
Ни слова правды - все жъ предъ смертью я
Надеялся, что не откажутъ намъ
Въ свободе вольной речи и позволятъ
То, въ чемъ отказа не было ни разу
Идущимъ умирать! Но - будь, что будетъ!
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Пускай ихъ поступаютъ, какъ хотятъ!
Достойный Календаро! Что намъ значитъ
Десятокъ лишнихъ словъ? Я предпочту,
Напротивъ, умереть, не бывъ обязанъ
Ничемъ убiйцамъ нашимъ. Наша кровь
Возопiетъ сильнее къ небесамъ
За нашу смерть, чемъ это въ состояньи
Исполнить целый томъ речей и словъ,
Написанныхъ иль сказанныхъ. Ты видишь,
Какъ страшенъ имъ нашъ голосъ. Будь уверенъ,
Когда молчимъ. Пускай они живутъ
Съ ихъ вечною боязнью! Намъ же думать
Осталось лишь о будущемъ. Идемъ!
Мы следовать готовы.
КАЛЕНДАРО.
Израэль!
Припомни, что когда бы ты послушалъ
Меня тогда - мы не были бы здесь.
Изменникъ нашъ Бертрамъ...
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Довольно! полно!
Что пользы толковать о томъ теперь?
БЕРТРАМЪ.
О, какъ охотно умеръ бы я съ вами!
Я не желалъ подобнаго исхода!
Меня къ нему принудили. Простите
Меня, я васъ молю, хоть самъ вовеки
Себя не извиню я! Не смотрите
Такъ гневно на меня.
.
Я, умирая,
Тебя простилъ.
КАЛЕНДАРО (плюнувъ на Бертрама).
A для меня ты гнусенъ
Попрежнему.
(Стража уводитъ Израэля Бертуччiо и Филиппа Календаро).
БЕНИНТЕНДЕ.
Теперь, когда оконченъ
Нашъ судъ надъ ними - время приступить
Къ важнейшему предмету; произнесть
Нашъ приговоръ злодею, съ кемъ едва ли
Сравнится въ преступленьяхъ кто-нибудь
Въ исторiи - изменнику Фальеро.
Вина его ясна вполне, a время
И многiя причины заставляютъ
Насъ поспешить своимъ решеньемъ.
Должно ль
Позвать его тотчасъ, чтобъ объявить
ЧЛЕНЫ.
Да! да!
БЕНИНТЕНДЕ.
Авогадори! прикажите вызвать
Къ суду Совета дожа.
ОДИНЪ ИЗЪ ЧЛЕНОВЪ.
A когда же
Судить мы будемъ прочихъ?
БЕНИНТЕНДЕ.
Надо кончить
Сперва съ главами дела. Ихъ не мало
Бежать успело въ Кьоццу, но погоня
Преследуетъ бежавшихъ по пятамъ.
На суше и на море вообще
Все сделано, чтобъ ни одинъ преступникъ
Не могъ пробраться тайно за границу,
И сталъ тамъ клеветать на нашъ Сенатъ.
Входить дожъ подъ стражей.
БЕНИНТЕНДЕ.
Пока не будетъ снята шапка чести
Съ преступной головы, не захотевшей
Носить венецъ морей, славнейшiй вдвое,
Чемъ царскiе венцы! желавшей дерзко
Возстать на техъ, чьей волей встали вы
Такъ высоко, и обагрить отчизну
Въ ея крови. Улики противъ васъ
Ужъ были вамъ предъявлены предъ нашимъ
Судомъ Авогадори, и, по правде
Сказать, едва ль когда-нибудь бывали
Оне полней, чтобъ уличить въ измене
Преступника. Что можете сказать
Себе въ защиту вы?
ДОЖЪ.
Что стану я
Вамъ говорить, когда моя защита
Лишь можетъ обратиться въ обвиненье
Противу васъ? Виновные здесь вы,
И вместе обвинители! Вы судьи
И палачи! Такъ пользуйтесь же властью,
БЕНИНТЕНДЕ.
Сообщники-злодеи
Проступковъ вашихъ показали явно
Все противъ васъ - и вамъ спасенья нетъ.
ДОЖЪ.
A кто они?
БЕНИНТЕНДЕ.
Ихъ было много. Вотъ
Стоитъ одинъ, Бертрамъ. Угодно ль вамъ
Спросить его?
ДОЖЪ.
Нетъ!
БЕНИНТЕНДЕ.
Остальные двое,
Бертуччьо Израэль и Календаро,
Въ сообщничестве дожъ.
ДОЖЪ.
A где они?
БЕНИНТЕНДЕ.
Тамъ, где имъ должно быть: они на небе,
Свершенный на земле.
ДОЖЪ.
Какъ! казнены?
Плебейскiй Брутъ и Кассiй арсенала!
Скажите мне, какъ встреченъ ими былъ
БЕНИНТЕНДЕ.
Подумайте о вашемъ -
Онъ также не далекъ! Вы, значитъ, твердо
Решились отказаться отъ защиты?
ДОЖЪ.
Предъ низшими; равно не признаю
И правъ суда - судить меня. Какимъ
Закономъ онъ поставленъ?
БЕНИНТЕНДЕ.
Случайности, когда законъ быть долженъ
Лишь только приноровленъ. Наши предки
Оставили пробелъ въ своихъ законахъ
Для вашего проступка, точно такъ же,
Въ своихъ таблицахъ кару за убiйство
Отца родного сыномъ. Для чего
Выдумывать имъ было наказанье
Подобному злодейству, о какомъ
Въ геройскiя сердца ихъ? Кто бъ подумалъ
Действительно, что можетъ человекъ
Убить отца, иль чтобы могъ властитель
Возстать на государство? Мы напишемъ
Злодейству, вами сделанному. Въ немъ
Назначится возмездiе тому,
Кто гнусною изменою захочетъ
Достигнуть тираннiи, обративъ
Вамъ было недовольно зваться дожемъ
Венецiи, считаясь первымъ въ круге
Ея вельможъ?
ДОЖЪ.
Нетъ! нетъ! не я тебе,
Венецiи! Я славнымъ родомъ былъ
Не ниже васъ, заслугами жъ далеко
Васъ всехъ превосходилъ. Вы удалили
Намеренно отъ делъ меня; послали
Поставили меня венчанной куклой
Безъ власти и значенья на престоле,
Оставивъ все права мои себе.
Я не искалъ, я не желалъ, не думалъ
Известiе, что выборъ состоялся,
Меня застало въ Риме. Я послушно
Отправился въ Венецiю - и что же
Нашелъ по возвращеньи? Вы не только
Которыми встречали постоянно
Все лучшiя желанья вашихъ дожей,
Но вы за время то, пока я былъ
Въ отлучке изъ столицы, сократили
Которыми доселе обладалъ
Вашъ герцогъ и властитель. Это все
Я снесъ безпрекословно, и готовъ бы
Снести былъ больше этого, когда бъ
Последней и решительной обиды
Въ моей семье. Мой оскорбитель здесь
Сидитъ въ числе судей моихъ, межъ вами
Достойный членъ суда...
(перебивая).
Патрицiй Стено
Здесь въ силу личныхъ правъ своихъ: онъ членъ
Совета Сорока, a мы решили
Въ подобномъ небываломъ новомъ деле
Въ немъ, сверхъ обычныхъ членовъ, примутъ также
Участiе сенаторы. Та кара,
Къ которой присужденъ былъ Стено прежде,
Поставленный блюстителемъ закона,
Его попралъ постыдно самъ и, значитъ,
Не вправе домогаться наказанья
Другихъ за ихъ проступки.
ДОЖЪ.
Мне легче видеть Стено здесь сидящимъ
И дать ему возможность насладиться
Моей погибелью, чемъ перенесть,
Чтобъ онъ подвергнутъ точно былъ смешному
Обрекъ его вашъ судъ. Проступокъ Стено,
Какъ онъ ни гнусенъ былъ, ничто въ сравненьи
Съ заступничествомъ вашимъ за него!
БЕНИНТЕНДЕ.
Венецiи, согбенный долгой жизнью
И славою восьмидесяти летъ,
Способенъ былъ предаться такъ безумно
Минутной вспышке гнева до забвенья
Иль здравый смыслъ - и все изъ-за пустой,
Ничтожной шутки юноши?
ДОЖЪ.
Пожаръ
Рождается отъ искры; капля можетъ
Вы оскорбляли вместе и народъ,
И герцога. Я думалъ дать свободу
Обоимъ имъ, но мне не удалось.
A будь я въ этомъ счастливъ, мне наградой
И имя, передавшее векамъ
Величiе Венецiи, съ которымъ
Могло бъ сравниться лишь одно величье
Эллады или древнихъ Сиракузъ,
Я самъ тогда сравниться бъ могъ съ Гелономъ
Иль славнымъ Тразивуломъ. Неудача,
Я знаю хорошо, судила мне
Позоръ и смерть; но будущее скажетъ
Венецiя, иль, наконецъ, получитъ
Желанную свободу. Пусть иначе
Не будетъ въ свете правды! Не щадите
Меня и вы! Я бъ васъ не пощадилъ
Рискованную ставку: такъ берите жъ
Свой выигрышъ, какъ взялъ бы свой и я
При счастливой удаче! Я хотелъ
Стоять одинъ надъ вашею могилой,
Толпиться вкругъ моей и попирать
Ее ногами также, какъ попрали
При жизни сердце бедное мое.
БЕНИНТЕНДЕ.
И приговоръ суда?
ДОЖЪ.
Я признаю
Лишь только то, что палъ! Дары Фортуны
Изменчивы! Ее изображаютъ
Въ дни юности вкушать ея дары.
И вотъ теперь я самъ виновенъ, вздумавъ
Разсчитывать на ту же благосклонность
Ея къ преклоннымъ летамъ.
.
Значитъ, вы
Не выскажете вашего протеста
На приговоръ?
ДОЖЪ.
Послушайте меня,
Прошу, допросы ваши! Я готовъ
Давно уже на худшее, но все же
Во мне еще живетъ воспоминанье
О дняхъ былого счастья. Я не ангелъ,
Дальнейшiе вопросы; ими вы
Невольно превращаете вашъ судъ
Въ пустое словопренье. То, что я
Отвечу вамъ, способно будетъ только
Враговъ сословья вашего; a ихъ
Довольно безъ того. Конечно, стены
Здесь эха не имеютъ; но y стенъ
За то бываютъ уши-, a подъ часъ
Что если бъ точно не было другого
Исхода гласу правды, то вы сами,
Собравшiеся здесь меня судить,
Готовые убить меня изъ страха,
Съ собой того, что я бы вамъ сказалъ,
Дурного иль хорошаго. Вашъ духъ
Не въ силахъ былъ бы вынести значенья
Моихъ последнихъ словъ. Пускай же спятъ
Услышавъ ихъ, накликали бъ опасность
На жизнь свою, ужаснейшую вдвое
Въ сравненьи съ той, которой удалось
Вамъ избежать. Моя защита, верьте,
Ужасное значенье, если бъ только
Я захотелъ себя прославить ею!
Слова - дела, a если произноситъ
Ихъ человекъ, готовый умереть,
Отмстить за смерть свою. Не заставляйте
Меня вамъ говорить, когда хотите
Спокойно пережить меня. Примите
Разумный мой советъ. При жизни вы
До ярости, такъ дайте жъ хоть спокойно
Теперь окончить жизнь! Я передъ вами
Не стану ни оправдывать себя,
Ни отрицать, ни даже защищаться!
Позвольте мне молчать и поспешите
Скорей съ своимъ решеньемъ!
БЕНИНТЕНДЕ.
Эта речь
Намъ отложить необходимость пытки,
Чтобы разведать правду.
ДОЖЪ.
Пытки! Вы
Пытаете давно меня: - съ минуты
И стали вы пытать меня телесно,
То верьте мне, что еслибъ эти члены,
Ослабленные старостью, не въ силахъ
Снести бы были мукъ, то бодрый духъ мой
Входитъ офицеръ.
ОФИЦЕРЪ.
Почтенные сенаторы, меня
Позволить ей явиться въ заседанье.
БЕНИНТЕНДЕ.
Угодно ли совету разрешить
Принцессе эту просьбу?
.
О, конечно!
Она, быть можетъ, дастъ намъ показанья,
Какiя нужны намъ, a потому
Одно ужъ это должно насъ заставить
БЕНИНТЕНДЕ.
Съ этой мыслью
Согласны все?
ЧЛЕНЫ.
Согласны!
ДОЖЪ.
Законъ венецiянцевъ! Позволяютъ
Жене явиться въ судъ, въ надежде слышать
Отъ ней изветъ на мужа! Какъ должны
Гордиться этимъ все венецiянки!
Привычному влеченiю злословить
Чужую честь! Ну, гнусный Стено! если
Решится эта женщина сказать,
Что ждете вы, то я тебе прощаю
Съ которымъ ты избегнулъ должной кары,
И смерть мою, и даже то, что ты
Остался живъ.
Входитъ
БЕНИНТЕНДЕ.
Синьора! судъ решилъ
Исполнить вашу просьбу, не взирая
На то, что по закону вы едва ли бъ
Намъ скажете, мы выслушаемъ съ должнымъ
Почтеньемъ къ вашимъ качествамъ и сану.
Но вы бледны! вамъ дурно! Эй, подайте
Скорее стулъ синьоре!
.
Ничего!
То было лишь минутное волненье -
Оно прошло. Прошу, не безпокойтесь!
Я не хочу садиться тамъ, где мужъ мой
БЕНИНТЕНДЕ.
Въ чемъ ваша просьба?
АНДЖІОЛИНА.
Зловещая молва, которой я
До слуха моего; но если все,
Что вижу я и слышу, - справедливо,
То я пришла съ решимостью узнать
Все худшее - все, все! Простите мне
Спросить и даже вымолвить; но ваши
Нахмуренныя лица, ваши взоры,
Которые пытаетесь нарочно
Вы отвратить, ответили ужъ мне
Способна лишь могила!
БЕНИНТЕНДЕ (помолчавъ немного).
Пощадите,
Вамъ повторять, изъ сожаленья къ вамъ же,
Того, что мы съ прискорбiемъ решили
Въ сознаньи долга къ людямъ и Творцу.
АНДЖІОЛИНА.
Подумать или вымолвить! не въ силахъ
Поверить этимъ слухамъ... Онъ? Онъ вами
Приговоренъ?
БЕНИНТЕНДЕ.
АНДЖІОЛИНА.
Но разве онъ виновенъ?
БЕНИНТЕНДЕ.
Синьора, мы готовы извинить
Которое способно васъ смутить
Въ подобный мигъ, иначе ужъ одно
Сомненiе въ правдивости решенья
Высокаго суда должно бы было
Спросите сами дожа: если онъ
Осмелится публично отрицать
Свою вину - вы можете считать
Его тогда невинней, чемъ вы сами.
.
Мой герцогъ! мой властитель! верный другъ
Покойнаго отца! ужели правда -
Что слышу я! Ты, доблестный воитель
На поле битвъ, глава въ делахъ совета -
Что это клевета? И... Но ты безмолвенъ!
БЕНИНТЕНДЕ.
Онъ сделалъ ужъ признанье и теперь,
Какъ видите, молчитъ, не отрицая,
АНДЖІОЛИНА.
Но все же онъ не долженъ
За это умереть! Имейте жалость
Къ его годамъ! Позоръ и стыдъ недолго
A сверхъ того, возможно ль, чтобъ минута
Преступныхъ помышленiй безъ следа
Изгладила живую память славы
Шестидесяти летъ?
.
Нашъ приговоръ
Исполнится немедля - таково
Решенiе закона.
АНДЖІОЛИНА.
Виновенъ даже точно, то законъ
Имеетъ право миловать.
БЕНИНТЕНДЕ.
Пощада
Совместно съ правосудьемъ.
АНДЖІОЛИНА.
Тотъ, кто хочетъ
Быть только правосуднымъ - вместесъ темъ
Живымъ изъ насъ, когда бы правосудье
Задумало карать безъ исключенья
За все вины?
БЕНИНТЕНДЕ.
Который онъ свершилъ, съ темъ вместе будетъ
Спасеньемъ государства.
АНДЖІОЛИНА.
Онъ служилъ
Его, какъ храбрый вождь, и наконецъ
Былъ герцогомъ, правителемъ отчизны.
ОДИНЪ ИЗЪ ЧЛЕНОВЪ.
Которой изменилъ, какъ заговорщикъ.
.
Но безъ него ее бы въ это время
И не было. Вы все, кемъ решена
Казнь вашего спасителя, томились
Теперь въ плену бы тяжкомъ мусульманъ
ОДИНЪ ИЗЪ ЧЛЕНОВЪ.
Едва ли такъ, синьора. Много есть
Людей, которымъ легче умереть
Чемъ жить въ неволе.
.
Если эта мысль
Васъ всехъ сидящихъ здесь, то лично вы
Должны быть исключеньемъ: кто владеетъ
Поистине достойнымъ, храбрымъ сердцемъ,
Итакъ, надежды нетъ?
БЕНИНТЕНДЕ.
И нетъ, и даже
Не можетъ быть.
(обращаясь къ дожу).
Умри жъ, Фальеро, если
Такъ быть должно! умри съ высокимъ духомъ
Покойнаго отца. Ты былъ виновенъ
Твоихъ судей изгладила его
Почти на половину. Я готова
Была бы ихъ просить, молить и плакать,
Какъ проситъ хлеба нищiй; умолять,
Они Творца о милости; но это
Нарушило бъ достоинство и гордость
Обоихъ насъ, а, сверхъ того, жестокость,
Сквозящая въ глазахъ ихъ, обличаетъ
Способное лишь къ мести.
ДОЖЪ.
Я на свете
Жилъ слишкомъ долго, чтобъ бояться смерти.
Твои жъ мольбы предъ этими людьми
Чемъ жалкiй стонъ ягненка передъ волкомъ.
Иль слезы утопающихъ матросовъ
Предъ бурнымъ океаномъ. Я скажу,
Что даже не желалъ бы вечной жизни,
Чудовищъ злобныхъ этихъ, съ ихъ стремленьемъ
Держать весь мiръ въ оковахъ, отъ которыхъ
Задумалъ я его освободить.
МИКАЭЛЬ СТЕНО.
Два слова вамъ и благородной даме,
Которую - покаюсь всей душою -
Я тяжко оскорбилъ. О, если бъ стыдъ
И чувство сожаленiя могли
Къ несчастью, невозможно. Потому
Мне хочется теперь, по крайней мере,
Проститься съ вами такъ, какъ христiанинъ.
Прощается съ другимъ. Съ стесненнымъ сердцемъ
Но просто чувства жалости; я радъ
Вознесть за васъ обоихъ къ небесамъ
Мои мольбы, какъ ни ничтожны будутъ,
Оне передъ Творцомъ.
.
Позвольте мне,
Разумный Бенинтенде - ныне главный
Судья Венецiи - ответить вамъ
На речь синьора этого. Прошу
Что дерзкiя слова такихъ людей
Не могутъ оскорбить дочь Лоредано
Но возбудить въ душе ея къ нему
Лишь только сожаленье. Всей душой
Какимъ считаю я. Мне честь дороже,
Чемъ десять тысячъ жизней, если бъ я
Могла вместить въ себе ихъ; но при этомъ
Я не хочу, чтобъ кто-нибудь лишился
Разрушить то, чего сломить нельзя:
Сознанья добродетели, ценящей
Себя въ самой себе, не обращая
Вниманiя на то, что говорятъ.
Въ моихъ глазахъ, чемъ ветеръ, набежавшiй
На твердую скалу; но, къ сожаленью,
Есть более чувствительныя души,
Которыхъ тотъ же ветеръ возмущаетъ,
Возможности.безчестья хуже вдвое,
Чемъ смерть сама. Несчастный недостатокъ
Такихъ людей въ томъ именно, что имъ -
Воздержнымъ въ наслажденьяхъ, строгимъ въ жизни,
Честь имени, которое они
Готовы охранять, какъ охраняетъ
Свое гнездо орелъ. Желаю я,
Чтобъ то, что мы испытываемъ нынче,
Презреннымъ, низкимъ личностямъ - воздержней
Судить о техъ, кто выше ихъ по чувствамъ
И по душе. Не новость, что комаръ
Приводитъ въ ярость льва; стрела сразила,
Безчестье женщины сгубило Трою,
Оно жъ лишило Римъ его царей;
Обиженнымъ супругомъ преданъ Клюзiй
Во власть былъ жаднымъ галламъ, и оттуда
Чемъ долженъ былъ погибнуть; светъ терпелъ
Жестокости Калигулы, но низкiй
Его поступокъ съ женщиной принесъ
Тирану смерть; Испанiя досталась
Ничтожной, бедной девушки, a нынче
Мы видимъ то, что строчка клеветы,
Написанная Стено, обезлюдитъ
Венецiю; заставитъ содрогнуться
Свое существованье; будетъ стоить
Короны государю, положивъ
Его на плаху голову; скуетъ
Народъ тягчайшей цепью. Пусть же Стено
Поджегшая Персеполисъ! Для низкихъ
Презренныхъ душъ такая гордость будетъ
Достойна ихъ; но пусть, по крайней мере,
Не смеетъ оскорблять своей онъ просьбой
Считаться кемъ хотите вы, но все же
Когда-то былъ героемъ. Намъ не нужно
Ни просьбъ, ни слезъ! Такой источникъ, верьте,
Не можетъ дать хорошаго ни нынче,
Одинъ съ своей душою, съ этой ямой
Всего, что есть дурного! Примиренье
Возможно лишь съ людьми, a не съ такимъ
Презреннымъ низкимъ гадомъ! Оба мы
Иль жалости. Онъ родился, чтобъ жалить,
A люди, чтобъ терпеть - таковъ законъ
Самой судьбы. Укушенный змеею,
Хотя и можетъ раздавить пятой
Питать къ нему досады или гнева,
Гадъ жалитъ по инстинкту, a на свете
Ведь люди есть презреннее червей,
Клубящихся въ могилахъ!
ДОЖЪ
Не угодно ль
Теперь самъ будетъ кончить то, что вы
Зовете вашимъ долгомъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
До этого покорнейше просить
Принцессу удалиться. Я боюсь,
Что ей прискорбно очень будетъ видеть
И слышать, что последуетъ.
.
Я знаю
Все это хорошо, но долгъ велитъ
Терпеть мне до конца. Лишь силой можно
Меня принудить выйти, бросивъ мужа
Не бойтесь слышать крики, слезы, стоны:
Какъ сердце ни страдаетъ, но оно
Во мне молчать умеетъ! Говорите -
И верьте, что въ душе моей найдется
БЕНИНТЕНДЕ.
Марино
Фальеро, дожъ Венецiи, сенаторъ
И графъ Валь-ди-Марино, бывшiй прежде
Республики, патрицiй, занимавшiй
Не разъ по порученiю Сената
Значительныя должности до самыхъ
Высокихъ въ государстве - ты услышишь
Изъ многихъ очевидныхъ показанiй
И собственныхъ твоихъ же словъ, что ты
Виновенъ въ преступленiи измены,
Неслыханной въ прошедшiе века,
Достойнымъ смертной казни. Все твое
Имущество должно конфисковаться
Въ казну республики; Фальеро имя
Сотрется со страницъ ея сказанiй
Общественной молитвы, въ благодарность
Творцу за чудотворное спасенье
Отъ гибели. Въ календаряхъ отметятъ
Впередъ Фальеро имя рядомъ съ днями
И именемъ всесветнаго врага,
На память о чудесномъ избавленьи
Всехъ насъ отъ недостойнаго коварства
Твоихъ преступныхъ козней. Место, где
Въ ряду великихъ герцоговъ, твоихъ
Предместниковъ, останется навеки
Покрыто черной траурной тафтой
Съ словами: "здесь быть долженъ дожъ Фальеро,
".
ДОЖЪ.
"За злодейства"!
Но, впрочемъ, будь что будетъ: возражать
Вамъ было бы напрасно. Я скажу лишь,
Что мой портретъ, покрытый чернымъ крепомъ
Наверно больше глазъ къ себе, чемъ сотни
Картинъ, висящихъ рядомъ съ нимъ и снятыхъ
Съ рабовъ презренныхъ вашихъ и тирановъ
Несчастнаго, убитаго народа!
"Казненный за злодейства"... За какiя?
Не лучше ль было бъ тутъ же прописать
Названье техъ злодействъ, чтобъ зритель могъ
Судить по крайней мере о причине,
Родившей те злодейства. Если точно
Узнаютъ почему - ведь это будетъ
Страница изъ исторiи.
БЕНИНТЕНДЕ.
Объ этомъ
Решатъ, насколько правъ былъ судъ отцовъ,
Который возвестилъ я. Передъ казнью
Ты будешь приведенъ, какъ дожъ, въ порфире
На лестницу Гигантовъ, где впервые
Властителямъ Венецiи. Тамъ будетъ
Снята съ тебя корона, где ее
Наделъ ты по избраньи, и затемъ
Тебе отрубятъ голову. Да дастъ
ДОЖЪ.
Таковъ
Вашъ приговоръ?
БЕНИНТЕНДЕ.
Таковъ.
ДОЖЪ.
Ему безпрекословно. Но когда же
Исполнится решенье?
БЕНИНТЕНДЕ.
Тотчасъ. Думай
Ты черезъ часъ предстанешь передъ Нимъ.
ДОЖЪ.
Я съ нимъ уже. Душа моя предстанетъ
На небо прежде техъ, кемъ пролита
Здесь кровь моя. Имущество мое,
БЕНИНТЕНДЕ.
Да! земли:
Брильянты и все прочее. Тебе
Оставлено въ распоряженье, впрочемъ,
Ты самъ располагать.
ДОЖЪ.
Решенье строго!
Я, признаюсь, разсчитывалъ сберечь
Именье близъ Тревизо. Мне оно
Лаврентiемъ Ченедскимъ и притомъ
На праве полной собственности, съ темъ,
Чтобъ я его всецело передалъ
Наследникамъ. Я думалъ завещать
Роднымъ моимъ, оставя государству
Мои дворцы и прочее добро
Въ Венецiи.
БЕНИНТЕНДЕ.
Подъ следствiемъ, a первый твой племянникъ,
Глава семьи Фальеро, можетъ быть,
Заслужитъ тоже смерть. Советъ, однако,
Отложитъ приговоръ о немъ, покаместъ
Желаешь чемъ-нибудь распорядиться
Касательно вдовы твоей, то можешь
Исполнить это тотчасъ же; мы ей
Окажемъ правосудье.
.
Не тревожьтесь!
Я не хочу наследовать ему
Изъ милости, а, сверхъ того, отныне
Я отдаю себя служенью Богу
ДОЖЪ.
Идемъ!
Тяжелъ намъ этотъ часъ, но онъ промчится.
(Бенинтенде).
Обязанъ ли я что-нибудь исполнить
БЕНИНТЕНДЕ.
Ничего.
Покайся и умри. Священникъ ждетъ
Въ служебномъ облаченьи, мечъ наточенъ:
Съ народомъ передъ казнью. Сотни тысячъ
Толпятся на площадке, но ворота
Затворены. Авогадори, Юнта.
Главнейшiе Совета Сорока
Тебя на казнь и будутъ свитой дожа.
ДОЖЪ.
Сказалъ ты дожа?
БЕНИНТЕНДЕ.
Да! ты дожемъ былъ
Венчанной головы твоей, покаместъ
Она не упадетъ подъ топоромъ.
Ты позабылъ достоинство и санъ,
Вступивши въ заговоръ съ презренной чернью;
Въ тебе главу Венецiи въ самой
Тебя постигшей каре. Все твои
Ничтожные сообщники погибли,
Какъ волки иль собаки; ты умрешь -
И будешь окруженъ въ минуту смерти
Людьми, которымъ будетъ жаль сердечно
Тебя въ самомъ возмездiи, постигшемъ
Твой ярый гневъ и царственную смелость!
Поспешнее: мы тоже не заставимъ
Себя напрасно ждать, явясь на место,
Где встреченъ былъ впервые всеми нами
Ты нашимъ новымъ герцогомъ и где
Съ народомъ и Сенатомъ. Стража, будь
Готова быть почетной свитой дожа.
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Комната во дворце.
Дожъ Анджiолина.
ДОЖЪ.
Теперь, когда священникъ удалился,
Нетъ пользы длить ничтожныя минуты,
Оставшiяся мне. Но Рокъ судилъ
Прощанiе съ тобой. Ему хочу
Я посвятить немногiя мгновенья,
Пока песокъ часовъ не возвеститъ,
Что часъ, мне данный, кончился. Я свелъ
АНДЖІОЛИНА.
О! когда
Подумаю, что я одна причиной
Всему несчастью этому, хотя
Какое далъ отцу ты - заключить
Со мной несчастный бракъ, когда лежалъ онъ
Въ недуге передъ смертью - привело
Къ тому, что самъ умрешь ты прежде срока.
ДОЖЪ.
Ужъ созданъ такъ, что жизнь моя наверно
Окончилась бы страшной катастрофой,
И я дивлюсь поистине, какъ могъ
Дожить до этихъ летъ я! Мне давно
АНДЖІОЛИНА.
Предсказано?
ДОЖЪ.
Давно ужъ
Тому назадъ - я даже не могу
Объ этомъ говорится въ книгахъ нашей
Исторiи - я въ юности служилъ
Сенату и патрицiямъ въ Тревизо
На должности подесты. Разъ епископъ,
Процессiи, взбесилъ меня, заставивъ
Чрезмерно долго ждать себя и дерзко
Ответивъ мне на выговоръ. Я поднялъ,
Недолго думавъ, руку и ударилъ
Упалъ съ святою чашей, и когда
Поднялся снова, то, простерши къ небу
Въ священномъ гневе руку, онъ сказалъ
Мне, указавъ другой рукой на чашу,
"Настанегь часъ, въ который безпощадно
Тобой теперь поверженное въ прахъ
Повергнетъ и тебя! Почетъ и слава
Навекъ оставятъ домъ твой! Светлый разумъ
Поре разсудка будешь ты растерзанъ
Безумными страстями, въ дни, когда
Должны уняться страсти, обратившись,
Напротивъ, въ добродетели. Величье,
На голову твою лишь для того,
Чтобъ легче погубить ее; высокiй,
Почетный санъ послужитъ для тебя
Предвестникомъ погибели, седины -
Тебя постигнетъ смерть, но не такая,
Какой себе желаютъ старики!"
И, высказавъ проклятье это, онъ
Пошелъ своей дорогой. Предсказанье
АНДЖІОЛИНА.
Но какъ же ты
Не сделалъ въ жизни все, чтобъ отвратить
Ужасную судьбу? Ужель забылъ ты
Его предотвратить чистосердечнымъ
Раскаяньемъ въ проступке?
ДОЖЪ.
Нетъ, напротивъ,
Зловещiя слова запали въ душу
Житейскихъ бурь я вспоминалъ о нихъ
Съ невольнымъ страхомъ, грозный мрачный призракъ
Казалось мне стоялъ передо мною, "
Тотъ призракъ, что пугаетъ насъ въ бреду
Ты знаешь хорошо - не любитъ много
Раздумывать иль ждать. Я не привыкъ
Бояться предъ опасностью, чего бы
Она мне ни пророчила! Припомни
Болтали долго все: въ тотъ день, когда,
Покинувъ Римъ, я возвращался дожемъ
Въ Венецiю, густой туманъ покрылъ
Поверхность водъ и шелъ предъ Буцентавромъ,
Евреевъ изъ Египта. Въ гавань мы
Почти пристали ощупью - къ темъ самымъ
Столбамъ святого Марка, где казнятъ
Преступниковъ, невольно миновавъ
Я помню, вся Венецiя тогда
Смутилась предъ зловещимъ этимъ знакомъ.
АНДЖІОЛИНА.
О, для чего теперь припоминать
ДОЖЪ.
Мне легче
Становится на сердце, если я
Подумаю, что это было деломъ
Самой судьбы. Я уступить готовъ
Поверю въ то, что мне она послала
Несчастья и беды, тогда какъ все
Ничтожные людишки были только
Орудiемъ въ рукахъ ея, негоднымъ
Они за дело сами. Имъ ли было
Подъ силу одолеть того, кто часто
Одерживалъ победы для того лишь,
Чтобъ ихъ спасти?
.
Займи себя въ свои
Последнiя минуты чемъ-нибудь
Достойнейшимъ и высшимъ! Если надо
Тебе лететь на небо, то предстань
Твоихъ враговъ.
ДОЖЪ.
Я помирился съ ними,
И духъ спокоенъ мой! Спокоенъ мыслью,
Что будетъ часъ, когда, быть можетъ, дети
Кичливый, пышный городъ съ синимъ моремъ
И всемъ, чему обязанъ онъ своимъ
Могуществомъ и славой - разореннымъ,
Поверженнымъ во прахъ, какъ Карфагенъ,
Морского Вавилона!
АНДЖІОЛИНА.
Ахъ! прошу -
Оставь такiя речи! Ярый гневъ
Предсмертныя минуты! Ты себя
Обманываешь самъ: ведь ты не можешь
Ничемъ отмстить врагамъ своимъ, такъ будь же
Спокойней самъ.
ДОЖЪ.
Почти ужъ въ вечность. Я стою/предъ нею
И вижу предъ собою, что должно
Последовать въ грядущемъ, такъ же ясно,
Какъ вижу милый образъ твой въ последнiй
Исполнятся надъ этими стенами,
Возставшими изъ моря, и надъ теми,
Кто въ нихъ живетъ.
Входитъ со стражей.
ОФИЦЕРЪ.
Я присланъ, герцогъ, къ вамъ
Советомъ Десяти - сказать, что члены
Высочество.
ДОЖЪ.
Прощай, Анджiолина!
Дай мне тебя обнять! Не поминай
Меня по смерти дурно - старика,
Но все же нежнымъ мужемъ. Полюби
Меня хоть въ доброй памяти! При жизни
Я не подумалъ даже и просить
Тебя о томъ; но нынче ты могла бы
Готово лечь въ могилу все, что было
Дурного въ этомъ сердце. Сверхъ того,
Припомни, что изъ всехъ плодовъ моей
Прошедшей славной жизни. не осталось
Ни почестей, ни славы, чемъ могла
Гордиться бы семья и написать
Объ этомъ въ эпитафiи надгробной.
Въ единый часъ я вырвалъ вместе съ корнемъ
Все, кроме сердца - сердца твоего,
Прекраснаго и чистаго, какъ день,
Которое почтитъ меня слезою
И будетъ часто съ грустью вспоминать
Ей дурно! дурно! Пульсъ ея не бьется!
На помощь ей! кто тутъ? Я не могу
Ее оставить такъ! Но, впрочемъ, нетъ;
Ей обморокъ поможетъ пережить
Она очнется къ жизни отъ своей
Минутной смерти этой - я ужъ буду
Предъ Господомъ. Велите кликнуть женщинъ
На помощь ей! Взгляну въ последнiй разъ
У ней рука! Такой же точно будетъ
Моя въ тотъ мигъ, когда она очнется.
Прошу васъ, помогите ей - и вместе
Примите благодарность отъ меня
(Входятъ женщины изъ свиты Анджiолины и окружаютъ свою госпожу, лежащую въ обмороке. Дожъ и стража уходятъ).
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
Дворъ дворца дожей. Ворота заперты противъ напора толпы.
Дожъ входитъ въ парадномъ облаченiи, сопровождаемый членами Совета Десяти, патрицiями и стражей. Они доходятъ до лестницы Гигантовъ, места принесенiя дожемъ присяги, наверху которой стоитъ палачъ съ мечамъ. Одинъ изъ членовъ Совета Десяти снимаетъ съ дожа герцогскую шапку.
ДОЖЪ.
Но всежъ остался прежнимъ я Фальеро!
A это имя значитъ что-нибудь,
Хоть мне его носить теперь придется
Всего лишь мигъ. Здесь былъ я коронованъ -
Въ сто кратъ моей душе теперь, когда
Лишился я игрушки этой,
Чемъ было въ мигъ венчанья моего
Венцомъ позорнымъ вашимъ.
.
Ты дрожишь,
Марино ди Фальеро.
ДОЖЪ.
Да! дрожу,
Но это лишь отъ старости.
.
Коль скоро
Желаешь обратиться ты къ Сенату
Съ какимъ-нибудь прошенiемъ, въ пределахъ,
Дозволенныхъ закономъ, можешь намъ
ДОЖЪ.
Я попросить хотелъ бы
О милости къ племяннику, a также
О вашемъ правосудiи къ жене.
Мне кажется, что смерть моя на плахе
Имело иль имеетъ противъ' насъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Ты можешь быть спокоенъ: обе просьбы
Исполнятся, хотя твои злодейства
ДОЖЪ.
Неслыханны? да! точно!
Исторiя показываетъ намъ
Десятками примеры, какъ владыки
Народъ держали въ рабстве, но во всей
Властителей умершихъ за желанье
Свободу дать народамъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Кто же это?
ДОЖЪ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Имеешь ты сказать еще предъ смертью
Намъ что-нибудь?
ДОЖЪ.
Могу ль я говорить?
.
Когда желаешь - да! но помни только:
Народъ вдали, и голосъ твой не можетъ
Достигнуть до него.
ДОЖЪ.
Я говорю
Готовъ вступить, a не съ людьми. Пусть слово
Мое душою станетъ темъ стихiямъ,
Съ которыми готовъ теперь я слиться!
Пусть внемлетъ мне лазурная волна,
Вздувавшiе съ любвью паруса
Моихъ судовъ, стремившихся къ победе!
Пусть внемлетъ мне отчизна, для которой
Моя пролилась кровь! Пускай внимаютъ
Упившiяся кровью той! Пусть внемлетъ
Холодный этотъ камень, на которомъ
Пролью я кровь теперь мою, откуда
Она взойдетъ, возопiявъ, на небо!
Спокойно смотритъ на дела такiя
Пусть, наконецъ, внимаетъ Тотъ, Чьей силой
Горятъ и потухаютъ въ небе солнца!
Пусть знаютъ все, что я далекъ отъ мысли
Спрошу y васъ: невинны ли вы сами?
Придетъ пора - и смерть моя отмстится
Сторицею. Судьба, какая ждетъ
Надменный этотъ городъ, стала ясной
Закрыться мракомъ смерти. Я умру
Съ проклятiемъ - и горькою бедой
Обрушится на васъ проклятье это!
Готовится уже зловещiй часъ,
Въ защиту отъ Аттилы, склонитъ низко
Покорную главу передъ другимъ
Аттилой, незаконнымъ, и при этомъ
Прольетъ не больше крови, чемъ теперь
Моихъ ослабшихъ жилъ. Продастся низко
Венецiя, и будутъ все за это
Ее же презирать. Взаменъ значенья
Столицы, станетъ жалкимъ городкомъ,
Сенатъ ея заменится собраньемъ
Ничтожнейшихъ рабовъ; владельцы гордыхъ
Дворцовъ ея унизятся до званья
Презренныхъ, жалкихъ нищихъ; гунны будутъ
Торговлю же съ насмешкой заберутъ
Пронырливые греки. Вотъ тогда-то,
Когда твои патрицiи дойдутъ
До нищенства, выпрашивая хлеба
Во имя прежней знатности и славы
Своихъ именъ; когда две-три семьи,
Сберегшiя крупицы отъ наследства
Своихъ великихъ предковъ, станутъ низко
Наместникомъ-солдатомъ въ гордыхъ залахъ
Своихъ дворцовъ, где царствовали прежде
И где былъ преданъ смерти ими герцогъ;
Когда они кичиться будутъ родомъ,
Ужъ въ третьемъ поколеньи гнусной связью
Съ какимъ-нибудь красивымъ гондольеромъ
Иль грубымъ пришлецомъ изъ вражьихъ войскъ;
Когда сыны Венецiи дойдутъ
Уступлены безъ платы, какъ рабы,
Воителемъ, разбившимъ ихъ, другой
Стране, разбитой ими жъ - и при этомъ
Трусливые возьмутъ ихъ съ неохотой,
Что нетъ такого кодекса, где былъ бы
Порокъ тотъ предусмотренъ и наказанъ;
Когда вашъ данникъ, Кипръ, оставитъ вамъ
Лишь свой развратъ въ наследье, заразивши
Ихъ именемъ позора и безстыдства;
Какъ трусовъ вдвое худшихъ, какъ людей
Когда все зло подвластныхъ вамъ народовъ
И все пороки ихъ налягутъ тяжко
Наружнаго лишь блеска, грехъ безъ вида -
Хотя бы даже внешняго любви,
Веселье и пиры безъ увлеченья
Порывами страстей, но изъ одной
Насилующей самую природу;
Когда все эти ужасы съ другими,
Тягчайшими во много разъ, прольются
На васъ на всехъ; когда тоска безъ страсти,
Безъ чести и стыда, преклонный возрастъ
Безъ должнаго къ сединамъ уваженья,
Презрительность, безгласность и сознанье
Ничтожества, безъ силъ его исправить
Въ разрядъ последнихъ нацiй, - вотъ тогда,
Въ последнiя минуты агонiи,
Среди своихъ убiйцъ, припомнишь ты,
Венецiя, свершонное убiйство
Упившихся невинной кровью дожей,
Геена водъ, морской Содомъ--тебя
Я предаю, со всемъ твоимъ отродьемъ
Зловредныхъ змей, проклятью адскихъ силъ!
Ну, къ делу, жалкiй рабъ! рази, какъ я
Хотелъ сразить враговъ своихъ! Рази,
Какъ я сразилъ бы этихъ злыхъ тирановъ!
Рази со всею силою проклятья,
Рази сильней - и съ одного удара!
(Дожъ становится на колени и кладетъ голову на плаху. Въ ту минуту, какъ палачъ взмахиваетъ мечемъ, занавесъ опускается).
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ.
1-Й ГРАЖДАНИНЪ.
Я пробрался къ решетке. Вонъ сидятъ
Все члены Десяти въ парадныхъ платьяхъ
И дожъ стоитъ въ средине.
.
Я не могъ
Пробраться такъ далеко. Хоть бы намъ
Сказали - что тамъ видно. Будемъ слушать.
Те, что добралися до дверей, увидятъ
1-Й ГРАЖДАНИНЪ.
Вонъ вижу членъ
Совета Десяти подходитъ къ дожу,
Вонъ снялъ съ него венецъ, a дожъ возвелъ
Сбирается сказать имъ что-то. Тшъ!...
Нетъ, слышенъ только ропотъ. Какъ досадно,
Что мы такъ далеко! Слова не слышны.
Но голосъ раздается, какъ раскаты
Услышать что-нибудь!
2-Й ГРАЖДАНИНЪ.
Молчите!... Тшъ!...
Быть можетъ мы услышимъ хоть немного.
.
Напрасно - я не слышу. Видно только,
Какъ вольно развеваются по ветру
Его седые волосы, точь въ точь
Клубы кипучей пены въ океане.
Стоятъ толпой вокругъ. Теперь все скрылось:
Не видно ничего... Но вотъ сверкнулъ
Широкiй мечъ... Чу! звякнулъ и упалъ...
(Ропотъ въ народе).
.
Итакъ, они дерзнули умертвить
Того, кто дать хотелъ намъ всемъ свободу.
4-Й ГРАЖДАНИНЪ.
Онъ былъ всегда къ намъ добръ и милосердъ.
.
Умно они придумали закрыть
Дворцовыя ворота. Если бъ мы
Предвидели ихъ замыслъ, то пришли бы
Съ оружiемъ, чтобъ разломать замки.
.
Вы видели наверное, что онъ
Казненъ уже?
1-Й ГРАЖДАНИНЪ.
Я виделъ мечъ, сверкнувшiй
И, можетъ быть, намъ что-нибудь разскажутъ.
На балконе дворца, выходящемъ на площадь, появляется глава совета десяти съ окровавленнымъ мечемъ въ рукахъ, которымъ трижды потрясаетъ надъ народомъ.
.
Законное возмездье покарало
Изменника!
(Ворота отворяются, народъ толпою бросается къ лестнице Гигантовъ, на которой свершилась казнь).
ГОЛОСА ВЪ НАРОДЕ.
Скатилась внизъ по лестнице Гигантовъ!
(Занавесъ падаетъ).
А. Соколовскiй.
СМЕРТЬ МАРИНО
Картина Делакруа (Eugenie Delacroix).