Дон-Жуан.
Предисловие к песням VI, VII и VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Жуан. Предисловие к песням VI, VII и VIII. (старая орфография)

Предисловие к песням VI, VII и VIII.

Подробности осады Измаила в двух из нижеследующих песен (т. е. в ѴИИ-й и ѴИИИ-й) взяты из французской книги - "Histoire de la Nouvelle Russie". Некоторые эпизоды из приключений Дон-Жуана, происходили в действительности, как, например, спасение малютки. Это случилось с покойным герцогом Ришелье, в то время волонтером на русской службе, а позже основателем и благодетелем Одессы, где его имя и память всегда будут окружены почетом.

Одна или две строфы в этих песнях относятся к покойному маркизу Лондондери; но оне были написаны за несколько времени до его смерти, Если бы олигархия маркиза умерла с ним, я бы выпустил эти строфы; но я не вижу в обстоятельствах его смерти или его жизни ничего такого, что должно помешать свободно выражать общее мнение всех, порабощение которых составляло цель всей его жизни. Может быть, в частной жизни он был милым человеком, хотя возможно, что он и не был таковым, но до этого обществу нет дела. Оплакивать же его смерть будет достаточно времени, когда Ирландия перестанет скорбеть о его рождении. Что касается его деятельности как министра, то я, вместе со многими миллионами людей, считал его самым деспотичным в своих замыслах и самым слабым по уму из всех тиранов. Действительно, впервые со времени норманнов, Англия терпела обиды от министра, неумевшого даже говорить по-английски, и парламент подчинялся приказам, отданным на языке Шеридановской м-сс Малапроп.

О смерти его можно только сказать, что если бы какой нибудь несчастный радикал, как, напр., Вадингтон или Ватсон, перерезал себе горло, то его бы просто зарыли на перекрестке. Но министр был изящным безумцем - чувствительным самоубийцей; он только перерезал себе сонную артерию (да будет благословенна ученость!), и его хоронят с почестями в Вестминстерском аббатстве! Газеты полны скорбных стенаний, коронер произносит хвалебную речь над окровавленным телом умершого (вот Антоний, достойный такого Цезаря), и раздаются тошнительные лицемерные речи заговорщиков против всего искренняго и честного. Смерть его была такова, что закон должен был считать его одним из двух - или преступником или сумасшедшим, - и в том и в другом случае панегирики ему были неуместны. В жизни своей он был - тем, что все знают и что половина мира будет чувствовать еще много лет, если только его смерть не послужит уроком для оставшихся в живых европейских Сеянов. Утешительно, по крайней мере, что гонители народа не всегда бывают счастливыми людьми и что в некоторых случаях они сами осуждают свои дела и предвосхищают приговор человечества. Забудем об этом человеке; и пусть Ирландия извлечет прах своего Гратана из Вестминстера. Неужели патриот человечества должен покоиться рядом с Вертером политики!!!

"Целомудрие покинуло сердца и приютилось на устах"... "Чем более падают нравы, тем сдержаннее становится выражение: люди возместить скромностью речи утрату добродетели".

кличками радикала, либерала, якобинца и т. д., ежедневно повторяется продажными писаками, и прозвища эти должны быть приятны всем, кто помнит, к кому они первоначально применялись. Сократ и Иисус Христос были казнены за богохульство, и вслед за ними были и будут осуждаемы за ту же вину многие, осмелившиеся возстать против попрания имени Господня и насилия над человеческими чувствами. Но преследование не означает опровержения и даже торжества: "несчастный еретик", как его называют, вероятно, счастливее в своей тюрьме, чем самый надменный из его преследователей. Я не касаюсь его убеждений - они могут быть верны или ложны, - но он за них страдал, и самое страдание во имя совести привлекает больше прозелитов деизму, чем пример иноверных прелатов - сторонников христианству, чем самоубийство государственных деятелей создаст приверженцев насилия, чем пример преуспевающих человекоубийц привлечет союзников безбожному союзу, который оскорбляет мир, присвоив себе название "Священного". Я вовсе не хочу попирать обезчещенных или мертвых людей, но было бы хорошо, если бы представители классов, из которых эти люди вышли, несколько умерили свое ханжество; оно составляет самое позорное пятно нашего неискренняго, лживого времени себялюбивых хищников и... Но я кончаю на этот раз. Пиза, июль, 1822.