| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1823 |
| Категория: | Поэма |
Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Дон-Жуан. Песнь восьмая
ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ.
I.
Увечья, грохотъ пушекъ, бой кровавый -
Слова не благозвучныя вполне,
Но съ ними сплетены все грезы славы,
Что проситъ жертвъ; и такъ какъ я войне
Намеренъ посвятить свои октавы,
Ихъ повторять придется часто мне.
Но что слова! Назвавъ войну Беллоной,
Темъ не спасете край, ей разоренный.
II.
Какъ вышедшiй изъ логовища левъ,
Шла армiя въ безмолвiи суровомъ.
Она ждала (до крепости успевъ
Добраться незаметно, подъ покровомъ
Глубокой тьмы),чтобъ пушекъ грозный ревъ
Ей подалъ знакъ къ атаке. Строемъ новымъ
Безстрашно замещая павшiй строй,
Людская гидра вступитъ въ смертный бой.
Когда сочтемъ те страшныя затраты,
Что золотомъ и кровью делалъ светъ
На войны, какъ ничтожны результаты
Окажутся одержанныхъ победъ!
Оне одною славою богаты,
Но сколько расплодили горькихъ бедъ!
Слезу страданья осушить съ любовью
Славнее, чемъ весь мiръ забрызгать кровью.
IV.
Да, благодатны добрыя дела,
Тогда какъ слава тягостна народу;
Онъ - въ нищете, а жертвамъ несть числа,
Что приносить онъ долженъ ей въ угоду.
Лишь честолюбцы въ ней не видятъ зла.
Война священна только за свободу,
Когда жъ она - лишь честолюбья плодъ,
Кто бойнею ея не назоветъ?
V.
Борьба за волю только - подвигъ громкiй!
Безсмертны, и позднейшiе потомки
Не позабудутъ славы ихъ именъ.
О нихъ гласятъ не жалкiе обломки
Разрушенныхъ мiровъ, не плачъ и стонъ
Порабощенныхъ, но дары свободы,
Что черезъ нихъ прiобрели народы.
VI.
Зловещая царила тьма вокругъ.
Лишь пушки, искры грозныя бросая,
Свои огни сливали въ яркiй кругъ,
Что отражался волнами Дуная,
Какъ адскимъ зеркаломъ. Тревожа слухъ,
Пальба не прерывалась роковая.
Огня небесъ страшней огонь земной:
Одинъ - щадитъ, безжалостенъ другой.
VII.
Едва успелъ, подъ сенью тьмы безмолвной,
До стенъ добраться посланный отрядъ,
Какъ мусульмане разомъ, злобы полны,
Земля и воздухъ, крепость, горы, волны -
Все превратилось вмигъ въ кромешный адъ;
Вся местность стала огненнымъ вулканомъ,
Какой-то Этной, взорванной титаномъ.
VIII.
Въ то время, словно громъ, раздался крикъ
"Аллахъ!" и, потрясая тучи дыма,
Шумъ битвы заглушилъ, свирепъ и дикъ.
Какъ вызовъ онъ звучалъ неумолимый,
Суля погибель, - всюду онъ проникъ,
Какъ ураганъ, несясь неудержимо.
Чу!.. въ крепости, въ волнахъ, на берегу,
Везде звучатъ: ,Аллахъ!" и "Алла-гу!"
IX.
Врасплохъ не захватили оборону,--
Давно ужъ крепость приступа ждала.
Огонь ужасный встретилъ ту колонну,
Что отъ реки атаку повела.
Она подверглась тяжкому урону
Командовалъ безстрашно частью тою
Арсеньевъ - вождь, прославленный молвою.
X.
Въ колено принцъ де-Линь былъ пораженъ.
У графа Шапо-Бра, въ начале дела,
Лишь началось движенiе колоннъ,
Межъ головой и шляпой пролетела
Шальная пуля, Чудомъ спасся онъ.
Аристократа ль пощадить хотела
Та пуля, или ведала о томъ,
Что лобъ свинцовый не пробить свинцомъ?
XI.
Марковъ хотелъ, во что бы то ни стало,
Чтобъ раненнаго принца унесли,
Хотя кругомъ простыхъ солдатъ не мало
Безпомощно валялось тутъ въ пыли.
Ихъ стоны не смущали генерала,--
Онъ думалъ лишь о принце; но пошли
Ему не впрокъ заботы о вельможе:
XII.
Десятки тысячъ ружей, словно громъ,
Тремъ стамъ орудiямъ вторили, смятенье
Внося въ ряды. (Верней всего свинцомъ
Где нужно, возбуждать кровотеченье!)
О, люди, вы знакомы съ тяжкимъ зломъ
Что причиняютъ голодъ, моръ, лишенья,
Но какъ значенье слабо бедъ такихъ,
Коль съ полемъ битвы вы сравните ихъ!
XIII.
Тамъ налицо ужаснейшiя муки.
Оне везде, куда ни бросишь взглядъ:
Здесь раненый, крича, ломаетъ руки;
Другiе, закативъ глаза, лежатъ
И видны лишь белки ихъ; скорби звуки
И стоны къ небу жалобно летятъ.
Инымъ лишь смерть отъ ранъ приноситъ слава;
Другимъ, быть можетъ, дастъ на крестикъ право.
XIV.
Не сладко ли, убравшись сединами,
Безбедно проживать на счетъ казны?
Кто не стремится къ пенсiямъ мечтами?
Герои для того еще нужны,
Чтобъ ихъ деянья воспевать стихами.
Итакъ, чтобъ въ песнь попасть, схвативши кушъ,
Нередко въ бой стремится храбрый мужъ.
XV.
Межъ темъ впередъ пустились гренадеры,
Чтобъ брустверъ взять(онъ ихъ одолевалъ),
И въ прокъ пошли ихъ храбрости примеры:
Другой отрядъ за ними не отсталъ.
Какъ дети рвутся къ матери, такъ съ верой
Въ успехъ всползли они на скользкiй валъ
И, не волнуясь, словно на параде,
Мгновенно очутились въ палисаде.
XVI.
Невероятенъ подвигъ былъ такой!
Вулканъ нанесъ бы меньше злыхъ увечiй,
Чемъ встретившiй героевъ градъ картечи.
Треть офицеровъ пала подъ грозой;
Ужъ о победе не было и речи:
Когда охотникъ падаетъ, никакъ
Въ порядокъ привести нельзя собакъ.
XVII.
Здесь перейду я къ своему герою,
Другихъ бойцовъ оставивъ въ стороне;
Я подвиговъ его отъ васъ не скрою,
Но каждаго бойца возможно ль мне
Приветствовать хвалебною строфою,
Хотя бъ ее онъ заслужилъ вполне?
Героевъ списокъ сделался бъ длиннее,
Но и поэма тоже, что грустнее.
XVIII.
Газета вамъ подробно перечтетъ
Все подвиги героевъ жаркихъ схватокъ,
При этомъ и убитыхъ назоветъ,
И перечень такой не будетъ кратокъ,
Чье имя попадетъ безъ опечатокъ
Въ реляцiю! Такъ Гросъ, что въ битве палъ,
Въ победномъ бюллетене Гровомъ сталъ.
XIX.
Жуанъ и Джонсонъ, удержу не зная,
Съ своимъ отрядомъ смело шли впередъ,
Работая штыкомъ или стреляя;
Ихъ кровь кипела; съ лицъ струился потъ;
Они неслись, преграды разрушая,
Не ведая, куда ихъ приведетъ
Опасный путь, и отличились оба;
Къ наградамъ ихъ представили особо.
XX.
Они то подвигалися съ трудомъ
Къ углу редута, цели всехъ усилiй,
То, страшнымъ остановлены огнемъ,
Скользя по лужамъ крови, отходили;
Все обливая огненнымъ дождемъ,
Казалось, силы ада заменили
Въ крови лежали грудами тела.
XXI.
Хотя Жуанъ былъ новичокъ неловкiй,
Но велъ себя какъ истинный герой,
Попавъ на штурмъ безъ всякой подготовки.
Отвагу пробуждаетъ въ насъ порой
Торжественность блестящей обстановки;
Но, стоя подъ ружьемъ, средь мглы сырой,
Подъ гнетомъ тяжкихъ думъ, Жуанъ смутился,
И хоть струхнулъ немного, все жъ не скрылся.
XXII.
Онъ, убежавъ, не удивилъ бы насъ;
Порой герою воля непокорна;
Великiй Фридрихъ, выстреловъ боясь,
Подъ Мольвицемъ одинъ бежалъ позорно;
Но это съ нимъ всего случилось разъ.
Конь, соколъ, дева борются упорно
Предъ темъ, чтобы вступить на новый путь,
Затемъ съ него ужъ не хотятъ свернуть.
На языке пуническомъ картинно
Скажу, что Донъ Жуанъ былъ "духомъ живъ".
(Ирландiи богатъ языкъ старинный,
Но онъ для насъ загадоченъ, какъ мифъ.
Откуда онъ? Ученыхъ споры длинны
На этотъ счетъ. Иные, изучивъ
Все тонкости его, такого мненья,
Что Африка дала ему рожденье.
XXIV.
Быть можетъ, справедливъ подобный взглядъ,
Хотя и оскорбляетъ патрiота).
Жуанъ, огнемъ поэзiи объятъ,
Не понималъ холоднаго разсчета;
Влеченью чувствъ онъ былъ поддаться радъ,
Тяжелыхъ думъ не ощущая гнета,
И въ обществе веселыхъ удальцовъ
Онъ съ радостью подраться былъ готовъ.
XXV.
Жуанъ душой былъ чуждъ всего дурного;
Чистейшiя намеренья. Вотъ слово,
Что люди, какъ оплотъ, изобрели.
Всегда съ нимъ оправданiе готово;
Герой, делецъ, блудница - на мели
Не остаются съ нимъ; но вспомнить надо,
Что такъ мостилась мостовая ада.
XXVI.
Намереньямъ чистейшимъ хоть не верь!
Ея дела, однакожъ, идутъ вяло;
Мне думается даже, что теперь
Та мостовая сильно пострадала;
Попрежнему геенны настежь дверь,
Но ужъ благихъ намеренiй такъ мало,
Что нечемъ и чинить ее. Она
Съ Поль-Моль наверно сделалась сходна.
XXVII.
Въ то время, какъ Жуанъ шаги направилъ
Къ турецкой батарее, вдругъ одинъ
(Такъ, годъ спустя по свадьбе, безъ причинъ,
Жена иная, самыхъ честныхъ правилъ,
Развода на себя беретъ починъ).
Жуанъ, когда отрядъ безследно скрылся,
Одинъ средь поля битвы очутился.
XXVIII.
Я затрудняюсь это объяснить:
Должно быть, большинство убито было,
А прочiе решились отступить,
Когда имъ сила воли изменила.
Бегущихъ не легко остановить:
Разъ бегство римлянъ Цезаря смутило;
Схвативши щитъ, къ врагамъ помчался онъ
И темъ вернулъ бежавшiй легiонъ.
XXIX.
Жуанъ, что не былъ Цезарь безъ сомненья,
Да и щита нигде бы не нашелъ,
Смущенъ, остановился на мгновенье,
Затемъ впередъ рванулся, какъ оселъ.
Гомеръ пригоднымъ для Аякса счелъ;
Жуанъ, въ сравненьи не нуждаясь новомъ,
Воспользоваться можетъ и готовымъ).
XXX.
Что ярче солнца освещали местность.
Отважно онъ направился къ холмамъ,
Не бросивъ даже взгляда на окрестность,
Надеясь свой отрядъ увидеть тамъ.
Его потерь, а также знать не могъ,
Что весь отрядъ почти на месте легъ.
XXXI.
Не видя ни начальства, ни отряда,
Жуанъ впередъ помчался. (Мне не надо
Вамъ объяснять, какъ, въ цвете силъ и летъ,
Жуанъ, что о бояхъ мечталъ съ отрадой,
Любовью къ славе движимъ и согретъ,
О томъ, что войско отъ него отстало).
XXXII.
Какъ юноша-наследникъ, что свою
Еще дорогу ищетъ, чуждъ разсчета;
Вверяется, чтобъ выйти изъ болота;
Какъ выброшенный на берегъ къ жилью
Стремится, - такъ, лишившися оплота,
Жуанъ пошелъ туда, где жарче бой,
XXXIII.
Онъ шелъ, своимъ лишь доверяясь силамъ,
Пальбою безпрерывной потрясенъ.
Въ немъ молнiей струилась кровь по жиламъ,
Охваченный неудержимымъ пыломъ,
Дыша съ трудомъ, къ местамъ стремился онъ,
Где Бэкона излюбленное чадо
Окрестность превращало въ недра ада.
И вотъ наткнулся на отрядъ лихой,
Колонны Ласси жалкiе остатки.
Ее такъ уменьшилъ кровавый бой,
Что героизма славные осадки
(Изъ толстыхъ книгъ экстракты - лишь тетрадки).
Жуанъ примкнулъ съ достоинствомъ къ бойцамъ,
Что, храбрости полны, неслись къ врагамъ.
XXXV.
"совершившiй отступленье",
Къ нимъ подошелъ. (Желая бегство скрыть,
Употребляемъ это выраженье).
Онъ зналъ, где силъ не следуетъ щадить,
И вместе съ темъ не упускалъ мгновенья,
"
Такъ все его прiемы были ловки,
Что бегству видъ онъ придавалъ уловки.
XXXVI.
Когда былъ перебитъ его отрядъ,
Техъ, что страшилъ "долины смерти хладъ",
Онъ отступилъ. Жуанъ, хранимъ судьбою,
Все лезъ въ огонь и съ нимъ идти назадъ
Не согласился бъ. Юному герою
Невинность веритъ лишь одной себе.
XXXVII.
Съ бойницъ и казематовъ цитадели,
Съ засадъ, валовъ, редутовъ, батарей
Все зданья стали рядомъ крепостей,
Где турки, полны ярости, засели.
Отъ. выстреловъ спасаясь, егерей,
Разстроенныхъ кровавою борьбою,
XXXVIII.
Онъ кликнулъ ихъ, и все на зовъ пришли
Немедленно, не такъ какъ духи ада,
Что Готспуръ вызывалъ изъ недръ земли,
Боясь, чтобъ ихъ за трусовъ не сочли,
Явились тотчасъ егеря. Какъ стадо,
Послушно люди идутъ за вождемъ
Въ вопросахъ веры иль въ борьбе съ врагомъ.
Клянуся, Джонсонъ не былъ лицемеромъ
И, видитъ Зевсъ, онъ могъ бы быть сравненъ
Съ героями, воспетыми Гомеромъ.
Рубя враговъ, не волновался онъ
Какъ безпрерывно дующiй муссонъ,
Не зная суетливости напрасной,
Онъ шелъ съ покойнымъ духомъ въ бой опасный.
XL.
Онъ зналъ, что, отойдя лишь недалеко,
Немедленно примкнетъ къ частямъ такимъ,
Что временно разстроилъ бой жестокiй.
Не все герои слепы, хоть инымъ
Когда имъ смерть грозитъ, они уйти
Порой спешатъ, чтобъ духъ перевести.
XLI.
Но Джонсонъ скрылся только на мгновенье;
Отряду, что ужъ началъ отступленье
Въ порыве страха. (Такъ магнитный токъ
Заставить можетъ трупъ придти въ движенье).
Своимъ примеромъ онъ солдатъ увлекъ
Что Гамлетъ называетъ.роковою*.
XLII.
Они въ огонь полезли, не смутясь,
Хоть встретили прiемъ, вполне похожiй
Покинуть бой и жизнь признать дороже
Всехъ обольщенiй славы, что подчасъ
Войска ведетъ. (И жалованье тоже -
Хорошiй стимулъ!) Въ настоящiй адъ
XLIII.
Въ безформенную массу превращая
Войска, снаряды сыпались дождемъ,
Все предъ собой губя и разрушая.
Какъ подъ грозою жатва золотая,
Какъ подъ косой трава, - такъ подъ огнемъ
Убiйственнымъ безчисленныхъ орудiй,
Купаяся въ крови, валились люди.
Какъ пену съ волнъ уноситъ ураганъ,
Такъ целыя шеренги вырывали
Изъ строя пули ярыхъ мусульманъ
(Ихъ крепостныя стены укрывали);
Пришелъ на помощь къ Джонсону; едва ли
Не первымъ, сквозь густой и смрадный дымъ,
До вала онъ добрался невредимъ.
XLV.
Затемъ толпа отважныхъ все росла;
Подмога съ каждымъ мигомъ подходила.
Огонь, какъ подожженная смола,
Со всехъ сторонъ лился съ такою силой
Что смерть отставшимъ такъ же угрожала,
Какъ темъ, что ужъ вскарабкались до вала.
XLV.
Но случай спасъ ворвавшiйся отрядъ,
Устроилъ рядъ ненужныхъ палисадъ
Какъ разъ по середине парапета.
Хоть очевиденъ вредъ такихъ преградъ,
Но русскимъ впрокъ пошла ошибка эта.
Не принялъ бы такихъ зловредныхъ меръ.
XLVII.
Широкiй парапетъ, какъ оказалось,
Темъ палисадомъ ровно пополамъ
Довольно, чтобъ могла сомкнуться тамъ
Та кучка храбрыхъ, что на валъ взобралась
Предъ темъ, чтобъ снова кинуться къ врагамъ.
Такъ были слабы эти укрепленья,
XLVIII.
Кто первымъ влезъ, о томъ напрасенъ споръ,--
О первенстве вопросы щекотливы;
Они плодятъ не мало жгучихъ ссоръ
Какой молiеносный броситъ взоръ
На васъ Джонъ-Буль, пристрастно-терпеливый,
Коль скажете ему, что Веллингтонъ
Въ бою при Ватерло былъ побежденъ!
А пруссаки отстаиваютъ мненье,
Что если бъ Блюхеръ, Бюловъ, Гнейзено
Не подошли тогда въ сопровожденьи
Богъ знаетъ сколькихъ лицъ на овъ и но,
И Веллингтонъ, которому оно
Такъ много принесло отличiй разныхъ,
Не получалъ бы пенсiй безобразныхъ.
L.
Храни, Господь! Имъ въ тягостные годы
Не сдобровать безъ помощи Твоей!
Мне чуется, что верхъ возьмутъ народы;
Брыкается и кляча, если ей
Устанетъ наконецъ, забитъ и серъ,
Брать съ Іова въ терпенiи примеръ.
LII.
Но будемъ продолжать: какъ я сказалъ,
Нашъ юный другъ Жуанъ вскочилъ на валъ;
Держался онъ съ искусною сноровкой
Героя, что не разъ въ бояхъ бывалъ,
И новой не смущался обстановкой.
Онъ, бредя только славой, несся въ бой.
LIII.
Какъ эта обстановка сходства мало
Имела съ той, къ которой онъ привыкъ!
Онъ съ детства понималъ ея языкъ;
Его душа отъ счастья трепетала,
Когда надъ нимъ склонялся милый ликъ;
Не могъ онъ, какъ Руссо, въ измены верить
LIV.
Жуанъ лишь подъ давленiемъ судьбы
Могъ изменить горячему участью;
Теперь же былъ онъ тамъ, где, какъ рабы,
Железа и огня. Въ пылу борьбы
Впередъ онъ несся съ бешеною страстью;
Такъ, чуя шпоры, чистокровный конь
Бросается и въ воду, и въ огонь.
Какъ спортсмэнъ, что, опасность забывая.
Несется черезъ рвы мечты быстрей,
Такъ, на пути препятствiя встречая,
Жуанъ, волнуясь, къ цели шелъ своей;
Безжалостными делаетъ людей;
Но на него влiянья не имела:
Его душа въ бою не очерствела.
LVI.
Вздохнулъ свободней Ласси, что -борьбою
Разстроенъ былъ; его со всехъ сторонъ
Враги теснили грозною толпою.
Жуана, что стоялъ съ нимъ рядомъ, онъ
Что дворянинъ изъ прибалтiйскихъ странъ
Не лучше былъ бы встреченъ, чемъ Жуанъ.
LVII.
Съ нимъ по-немецки, самымъ мягкимъ тономъ,
На эту речь безмолвнымъ лишь поклономъ
Жуанъ ему учтиво отвечалъ.
Съ немецкимъ, какъ съ санскритскимъ, лексикономъ
Онъ мало былъ знакомъ, но понималъ,
Что онъ имелъ значенiя не мало.
LVIII.
Ихъ разговоръ лишь длился мигъ одинъ.
Но могутъ ли слова иметь значенье
Что представляетъ смерть и разрушенье,--
Когда среди дымящихся руинъ
Проклятья, вопли, стоны и моленья
Уныло раздаются, какъ набатъ,
LIX.
Все звуки битвы въ ревъ сливались дикiй;
Казалось, адъ все силы въ бой стянулъ;
Такъ были общiй шумъ и трескъ велики,
Средь шума битвы. Стоны, вопли, крики,
Сливаясь, пушекъ затмевали гулъ.
Но вотъ минута страшная настала:
Ударъ судьбы свершился - крепость пала.
"Богъ создалъ светъ, а смертный - города",
Такъ Куперъ говоритъ; но какъ ихъ много
Съ теченьемъ летъ исчезло безъ следа!
Где Тиръ и Ниневiя? Где дорога,
И смыли следъ столицы и чертога.
Развалины повсюду; можетъ быть,
Въ лесахъ придется снова людямъ жить.
LXI.
Счастливейшимъ считаю Буна я
(За исключеньемъ Суллы, что судьбою
До смерти былъ хранимъ). Въ глуши живя,
Охотой занимался онъ одною,
И, духомъ бодръ, въ лесахъ страны далекой
Достигъ безъ горя старости глубокой.
LXII.
Душою чистъ, онъ прожилъ долгiй векъ.
И жизнь его до срока не пресекъ
Недугъ, - лишь трудъ поддерживаетъ силы;
Живя въ столицахъ душныхъ человекъ
Доказываетъ темъ, что сень могилы
Съ улыбкой встретилъ Бунъ кончины часъ,
LXIII.
И что жъ? Почтенный мужъ себя прославилъ,
Хоть массами не убивалъ людей,
Завидна слава лишь въ союзе съ ней!
И злость, и зависть онъ молчать заставилъ,
Не прибегая къ помощи цепей.
Отшельникъ Россы и дитя природы,
LXIV.
Согражданъ Бунъ чуждался и отъ нихъ
Онъ уходилъ туда, где воздухъ чище;
Любя просторъ и тишь лесовъ густыхъ,
Себя стесняя, мы теснимъ другихъ).
Бунъ не былъ мизантропомъ: если нищiй
Ему порой встречался на пути,
Къ нему на помощь онъ спешилъ придти.
Но жилъ онъ не одинъ: детей природы
Вкругъ Буна племя целое росло;
Душевныхъ бурь тяжелыя невзгоды
Неведомы имъ были; ихъ чело
Ихъ оживлялъ; имъ чуждо было зло.
Свободно взросшiй лесъ, что ихъ взлелеялъ,
Одну любовь къ добру въ ихъ души сеялъ.
LXVI.
Они въ стране привольной процветали;
Какъ городовъ тщедушные сыны
Предъ ними жалки! Тяжкiй гнетъ печали
Не отравлялъ ихъ сладостные сны;
Просты, хотя не дики, - изъ-за ссоръ
Они борьбу считали за позоръ.
LXVII.
Веселость ихъ всегда сопровождала;
Среда развратъ въ ихъ души не вливала;
Въ тени лесовъ свободно дышитъ грудь.
Гнетъ роскоши, распутства злое жало
Не направляли ихъ на ложный путь:
Нужда и горе не имеютъ веса.
LXVIII.
Довольно о природе. Мы должны
Опять вернуться къ благамъ просвещенья:
Къ картинамъ смерти, бедъ и разрушенья,
Что жаждою победъ порождены.
Чтобы себе доставить развлеченье,
Пролить хоть море крови деспотъ радъ:
LXIX.
Палъ Измаилъ. Одинъ отрядъ сначала
Въ немъ проложилъ кровавый путь. За нимъ
Другой ворвался следомъ. Смерть зiяла,
Въ толпу врезался. Все кругомъ стонало;
Какъ облако, носился серный дымъ,
Тяжелымъ смрадомъ воздухъ отравляя.
А турки все дрались, не отступая.
Кутузовъ, что при помощи снеговъ
Впоследствiи отпоръ далъ Бонапарту,
Съ солдатами попалъ въ глубокiй ровъ,
Благодаря излишнему азарту.
Всегда шутить и, ставя жизнь на карту,
Острилъ надъ всемъ, веселый теша нравъ:
Но тутъ онъ прiунылъ, въ беду попавъ.
LXXI.
И храбрости желая дать примеръ,
Онъ бросился къ подножью парапета;
Но турки смяли храбрыхъ гренадеръ,
Что съ нимъ пошли въ атаку. Въ схватке этой
Что палъ, оплаканъ всеми въ русскомъ стане.
Загнали въ ровъ обратно мусульмане
LXXII.
На парапетъ взобравшихся солдатъ;
Какой-то заблудившiйся отрядъ,
Что проплуталъ неведомой дорогой,
Пришелъ на помощь къ нимъ, а то наврядъ
Подъ градомъ пуль ихъ уцелело бъ много,
Съ колонною своей погибъ бы тамъ.
LXXIII.
Отрядъ прибывшiй, после жаркой схватки,
Оплотомъ овладелъ турецкихъ силъ.
Провелъ онъ за собою въ Измаилъ
Килiйскими воротами остатки
Отряда, что Кутузовъ погубилъ.
Во рву, среди кроваваго болота,
LXXIV.
Казаки иль, пожалуй, казаки
(На правильность и точность ударенiй
Лишь избегаю фактовъ искаженiй)
Все полегли, изрублены въ куски.
Незнатоки по части укрепленiй,
Привыкшiе сражаться лишь верхомъ,
LXXV.
Хоть ихъ огонь преследовалъ жестоко,
Толпой они вскарабкались на валъ
И думали, покорны воле рока,
Но зубъ порой нейметъ, хоть видитъ око:
Предъ ними непрiятель отступалъ
Лишь для того, чтобъ ихъ собравши вместе,
Всехъ окружить и положить на месте.
Когда разсветъ, алея, заблестелъ,
Никто изъ нихъ въ живыхъ не оставался;
Но слава имъ досталася въ уделъ:
Погибли все, но ни одинъ не сдался.
Есуцкiй, какъ по лестнице, взобрался
И въ крепость ворвался такимъ путемъ
Съ неустрашимымъ полоцкимъ полкомъ.
LXXVII.
Рубилъ враговъ, но скоро палъ отъ ранъ.
Хоть стены были взяты, бой кровавый
Все длился, не разстроивъ мусульманъ.
Кого победа увенчаетъ славой,
Боролся на смерть; храбро янычары
Ударами платили за удары,
LXXVIII.
Не меньше пострадалъ отрядъ другой
Что лишнее иметь запасъ большой
Патроновъ тамъ, где, направляясь въ сечу,
Въ виду имеютъ рукопашный бой.
Солдатъ, боясь къ врагу идти на встречу,
Не прибегая къ помощи штыка.
LXXIX.
Отрядъ Мехнова (что въ бою сначала
Отъ выстреловъ не мало потерпелъ
На выручку удачно подоспелъ
Къ темъ храбрецамъ, что добрались до вала,
И взялъ редутъ, где сераскиръ заселъ
И защищался съ бешеной отвагой,
LXXX.
Когда онъ былъ врагами окруженъ,
Ему была предложена пощада,
Но сераскиръ былъ этимъ возмущенъ:
Какъ мученикъ, погибъ безстрашно онъ,
Отчизны скорбь была его награда.
Морякъ, что взять его хотелъ живымъ,
Былъ наповалъ убитъ мгновенно имъ.
На предложенье сдаться пистолетомъ
Ответилъ онъ; тогда приказъ былъ данъ:
Всехъ турокъ перерезать; въ деле этомъ
Три тысячи погибло мусульманъ;
На выстрелъ сераскира, что отъ ранъ
Окончилъ векъ. Онъ палъ передъ войсками,
Пронизанный шестнадцатью штыками.
LXXXII.
И превращался въ мрачное кладбище;
Дралися турки изъ последнихъ силъ,
Отстаивая каждое жилище.
Лучъ солнца, согревая нильскiй илъ,
Такъ породилъ зловещiй битвы адъ
Безжалостныхъ деянiй целый рядъ.
LXXXIII.
Какой-то офицеръ, что,наступая
За пятку схваченъ былъ. Изнемогая
Отъ боли, тщетно онъ борьбу завелъ
Съ зубами, что, его не выпуская,
Въ него впились. Плодя не мало золъ,
Сгубило Еву и ея потомство.
LXXXIV.
Сраженный турокъ, попранный ногой
Врага, зубами крепко ухватился
Мы въ шутку такъ зовемъ. Въ нее онъ впился,
Дыша непримиримою враждой,
И стиснулъ зубы. Слухъ распространился"
Что голову, отрубленную съ плечъ,
LXXXV.
Она, держась за пятку. все висела,
Въ борьбе немой сцепившися съ врагомъ;
Не знаю верно я, какъ было дело,
Тотъ врачъ, что за леченье неумело
Взялся, конечно, виноватъ кругомъ;
А турка осуждать нельзя за мщенье,
Что породилъ порывъ остервененья.
Но фактъ - все фактъ, и истинный поэтъ
Остерегаться выдумокъ обязанъ;
Въ стихахъ, какъ въ прозе, лгать заслуги нетъ;
Поэтъ, что долженъ быть лишь правдой связанъ,
Поэту срамъ, когда во лжи погрязъ онъ:
Неправду сатана пускаетъ въ ходъ,
Какъ бы приманку, чтобъ губить народъ.
LXXXVII.
А пали подъ грозою. Тамъ ручьемъ,
Алея, кровь свои струи катила;
Безъ страха передъ смертью и врагомъ
Валились турки. Верхъ брала лишь сила.
Они не прекращали обороны,
Победы крики превращая въ стоны.
LXXXVIII.
Штыки вонзались, длился смертный бой;
Такъ осенью, уборъ теряя свой,
Въ объятьяхъ бури стонетъ лесъ дремучiй.
Руины представляя лишь собой,
Палъ Измаилъ;онъ палъ, какъ дубъ могучiй,
Что вырвалъ съ корнемъ грозный ураганъ.
LXXXIX.
Описывать лишь ужасы - въ систему
Я вовсе не намеренъ возвести;
Къ другимъ картинамъ надо перейти.
Разнообразить долженъ я поэму:
Чего-то нетъ на жизненномъ пути!
А потому представлю, мiръ рисуя,
ХС.
Нашъ фарисей, любитель звонкихъ фразъ
И вычурно слащавыхъ выраженiй,
Наверно бы сказалъ: "чаруетъ насъ
".
Я о такомъ хочу повесть разсказъ.
Мой стихъ, что опаленъ въ пылу сраженiй
(Всегда ведь эпосъ битвами богатъ),
Я освежить такимъ разсказомъ радъ.
Валялась въ взятомъ шанце, взоръ пугая,
Убитыхъ женщинъ куча; перейти
Оне сюда спешили, убегая
Отъ смерти и надеясь тутъ найти
Малютка, летъ не больше десяти,
Живою межъ телами оказалась
И скрыться возле нихъ, дрожа, старалась.
ХСІІ.
Накинулись на девочку; ихъ лики
Вселяли страхъ жестокостью своей;
Не менее страшны ихъ были крики...
Что можетъ порождать такихъ зверей?
Иль те, что, получивъ отъ Бога власть,
Въ сердцахъ людей лишь къ злу вселяютъ страсть?
XCIII.
Надъ маленькой головкой засверкало
Лицо свое межъ трупами скрывало"
(Оно перепугалось не шутя).
Жуана это зрелище взорвало.
Что онъ сказалъ, волненью дань платя,
Но что онъ сделалъ, я сказать обязанъ.
ХСІѴ.
Онъ налетелъ на нихъ, свирепъ и рьянъ,
И, съ ними не вступая въ разговоры,
Затемъ, карая зверство, безъ призора
Оставилъ ихъ. Тоской объятъ, Жуанъ
На груды телъ кровавыхъ бросилъ взоры
И девочку, что только чудомъ рокъ
ХСѴ.
Какъ трупы те былъ бледенъ ликъ унылый
Малютки. Мечъ, что мать ея убилъ,
Скользнулъ по ней; о близости могилы
Со всеми, что ей въ жизни были милы,
Тотъ крови следъ последней связью былъ;
Но не была опасна эта рана.
Дитя, дрожа, взглянуло на Жуана.
ѴІ.
Они другъ съ друга не спускали глазъ.
Читались въ немъ надежда, сожаленье,
Восторгъ, что онъ дитя отъ смерти спасъ,
За бедную малютку опасенье;
И радость выражая, и смятенье,
Притомъ была прозрачна и бледна,
Какъ ваза, что внутри освещена.
XCVII.
Я Джекомъ не могу его назвать:
Въ такой моментъ торжественный октава
Должна приличья строго соблюдать).
За нимъ неслася целая орава
"Я счастливъ друга увидать,--
Сказалъ Жуану онъ. - Скорей за дело!
Разсчитывать на крестъ мы можемъ смело.
ХСѴІІІ.
Намъ надо брать последнiй бастiонъ;
Паша, что не сдается, окруженъ
И помощи не ждетъ ужъ ни откуда.
Сидя въ дыму, спокойно куритъ онъ,
Хоть вкругъ него кровавыхъ труповъ груда;
Такъ старая лоза роняетъ плодъ.
ХСІХ.
Итакъ, мой другъ Жуанъ, впередъ за мною!"
- "Я спасъ дитя, - сказалъ Жуанъ въ ответъ.--
Какъ уберечь ее, дай мне советъ,
И всюду я помчуся за тобою!"
- "Ты правъ, конечно, - жалостью согретъ,
Ответилъ Джонсонъ, - бросить безразсудно
"
С.
- "Я не уйду, - сказалъ Жуанъ, - пока
Дитя не будетъ въ безопасномъ месте".
- "Но ведь везде опасность велика".
"Такъ вместе
Пускай раздавитъ насъ судьбы рука,
Но я останусь веренъ долгу чести.
Робенокъ этотъ вверенъ мне судьбой;
Онъ сирота, а потому онъ мой!"
- "Жуанъ! - воскликнулъ Джонсонъ: ни мгновенья
Терять нельзя. Ребенокъ очень милъ,
Но славе долженъ дать ты предпочтенье
Предъ чувствомъ. Коль разграбятъ Измаилъ,
Мне ждать нельзя: атаки часъ пробилъ.
Ты слышишь крики? Каждый мигъ намъ дорогъ,
А время мы теряемъ въ разговорахъ*.
CII.
Уладить дело, Джонсонъ постарался
Двухъ провожатыхъ выбрать поверней
И вверилъ имъ малютку. Онъ поклялся,
Что если что-нибудь случится съ ней,
Не пожалеть значительныхъ наградъ,
Когда они ребенка сохранятъ.
СІІІ.
За Джонсономъ тогда, сквозь тучи дыма
Пошелъ Жуанъ. Хоть смерть неутомимо
Людей косила, царствуя кругомъ,
Войска впередъ неслись неустрашимо.
Герой добычи проситъ и, влекомъ
Где тотъ герой, что будетъ драться даромъ?
СІѴ.
Увы, какъ много есть людей такихъ,
Чьи ужасаютъ гнусныя деянья!
И надо бы другое дать названье,
Темъ отличая праведныхъ отъ злыхъ.
Но снова перейду къ повествованью.
Въ редуте атакованномъ засевъ,
CV.
Старикъ съ пятью своими сыновьями
Не веря въ то, что городъ взятъ врагами,
Отчаянно дрался за край родной.
Титана ли хочу воспеть стихами?
Ахиллъ иль Марсъ стоятъ ли предо мной?
Который палъ съ детьми, отчизне веренъ.
СѴІ.
Когда герой въ беде, ему помочь
Толпа отважныхъ витязей готова;
Ихъ души - смесь и добраго, и злого;
Они въ борьбе то жалость гонятъ прочь,
То ихъ сердца она смягчаетъ снова
И властвуетъ надъ черствою душой;
СѴІІ.
Хотели завладеть упрямцемъ старымъ,
Щадя его; но не сдавался ханъ;
Ударъ имъ наносился за ударомъ;
И сыновья его дралися съ жаромъ,
Не мало нанося тяжелыхъ ранъ.
Сочувствiе къ нимъ русскихъ охладело;.
Ему, какъ и терпенью, есть пределы.
Жуанъ и Джонсонъ тщетно въ разговоръ
Вступали съ старикомъ. Забрызганъ кровью,
Онъ не хотелъ умерить свой задоръ;
Неумолимъ, какъ докторъ богословья,
Онъ съ гордостью все отвергалъ условья
И расправлялся такъ съ толпой друзей,
Какъ гневный мальчикъ съ нянькою своей.
СІХ.
Имъ раненъ былъ британецъ и Жуанъ;
Тогда Жуанъ со вздохомъ, Джонсонъ съ крикомъ
Напали на него. Упрямый ханъ,
Съ детьми, сражался въ изступленьи дикомъ.
Но не страшны пескамъ пустыни тучи:
И подъ грозою сухъ песокъ сыпучiй.
СХ.
Но, наконецъ, погибли все они:
Изрубленъ саблей, третiй кончилъ дни;
Пронизанный штыкомъ, погибъ четвертый,
Отца любимецъ и кумиръ семьи;
А пятый, нелюбимый и затертый,
Его спасти желая, палъ предъ нимъ.
СХІ.
Глубоко цазареевъ презирая,
Былъ истымъ туркомъ хана старшiй сынъ;
Где воинъ, павшiй въ битве, властелинъ,
И гурiй передъ нимъ толпа густая
Носилась. Кто взглянулъ хоть разъ одинъ
На райскихъ девъ, тотъ къ нимъ пылаетъ страстью,
СХІІ.
Какъ отнеслися гурiи къ нему,
Не знаю и не въ силахъ отгадать я;
Но, право, ясно сердцу и уму,
Чемъ стараго героя; потому
За истину тотъ взглядъ готовъ признать я,
Что старцы редко падаютъ въ огне,
А юноши все гибнутъ на войне.
Те гурiи увлечь всегда готовы
Недавно обвенчавшихся мужей,
Когда въ разгаре месяцъ ихъ медовый;
Когда о жизни холостой своей
Мирясь и даже наслаждаясь ей.
Какъ видно, райскимъ девамъ лишь отрада
Срывать цветы; плодовъ же имъ не надо.
СХІѴ.
Красивый ханъ стремился къ волнамъ света,
Скрывающимъ и гурiй, и Эдемъ.
Надеждою увидеть ихъ согретый,
Пророка сынъ не дорожитъ ничемъ,
Возможно светлый миръ душе обресть.
Межъ темъ небесъ, какъ слышно, семь иль шесть.
CXV.
Игрою увлеченъ воображенья,
Онъ прошепталъ. "Аллахъ!" - и въ то жъ мгновенье
Предъ нимъ сверкнула вечности заря,
И рай предъ нимъ, какъ светлое виденье,
Предсталъ, огнями яркими горя.
Ему явились, светомъ облитые.
CXVI.
И умеръ онъ съ сiяющимъ лицомъ.
Тутъ старый ханъ, что на детей молился,
Когда последнiй сынъ его свалился,
Какъ мощный дубъ, сраженный топоромъ,
Борьбу прервалъ на мигъ и наклонился
Надъ первенцемъ. Лишившись разомъ силъ,
CXVII.
Прервали бой немедленно солдаты,
Надеясь, что онъ сдастся; но старикъ,
Тоскою безысходною объятый,
Надломленный тяжелою утратой,
Герой, не знавшiй страха, какъ тростникъ
Вдругъ задрожалъ: одинъ, исполненъ горя,
Остался онъ средь жизненнаго моря.
Но дрожь лишь длилась мигъ. Однимъ прыжкомъ
Онъ бросился на штыкъ окровавленный.
Такъ мотылекъ, пленяемый огнемъ,
Въ немъ погибаетъ, пламенемъ спаленный.
Чтобъ умереть скорей; насквозь пронзенный,
Онъ бросилъ на детей прощальный взглядъ
И кончилъ жизнь, отчаяньемъ объятъ.
СХІХ.
Отважнаго и гордаго бойца,
Въ солдатахъ, хоть война ихъ прiучила
Къ кровавымъ схваткамъ, дрогнули сердца.
Пускай слеза, скатившись, не смочила
Всехъ тронулъ этотъ старецъ величавый,
Погибшiй, презирая жизнь, со славой.
CXX.
Хотя на уцелевшiй бастiонъ
Паша все не сдавался, окруженъ,
И длилася, какъ прежде, канонада;
Но, наконецъ, спросить решился онъ,
Успешно ль подвигается осада,
Сдался, спасая этимъ свой отрядъ.
СХХІ.
Спокойно онъ сиделъ во время боя,
Куря кальянъ, невозмутимъ и строгъ
Все защищаясь, хоть почти полегъ
Его отрядъ. Глядя на ликъ героя,
Подумать бы, конечно, всякiй могъ,
Что разрешилъ онъ трудную задачу -
СХХІІ.
Въ крови купаясь, рухнулъ Измаилъ...
И рогъ луны, утратившiй значенье,
Пурпурный крестъ собою заменилъ;
Та кровь, которой бой его покрылъ.
Въ волнахъ луны сiяетъ отраженье:
Такъ кровью, что стеклась со всехъ сторонъ,
Пожара блескъ былъ грозно отраженъ.
Все то, что умъ придумать можетъ злого,
Что плоть дурного можетъ совершить,
Все зло, что поражать людей готово,
Все бедствiя, что можетъ адъ излить,
Все ужасы, что можетъ породить
Въ союзе съ властью давящая сила,--
Все это здесь, свирепствуя, царило.
СХХІѴ.
Себя деяньемъ добрымъ проявляла,
Но смыслъ она теперь теряла свой,
Когда война все кровью затопляла
И разрушала все передъ собой.
И Лондона зеваки, вы должны
Подумать о последствiяхъ войны!
СХХѴ.
Подумайте, ценою сколькихъ жизней
Подъ тяжестью долговъ легко ль отчизне!
Какъ много крови стоитъ громъ победъ!
Придется помянуть намъ скоро въ тризне
Ирландiю, - предъ нею чаша бедъ.
Насытится ль онъ славой Веллингтона?
CXXVI.
Все жъ люди бредятъ славой и войной.
Такъ воспевай ихъ, муза! Смертный холодъ
Пускай нужда дробитъ народъ, какъ молотъ,
И разоренье жадной саранчей
Летитъ къ нему, - не доберется голодъ
До трона. Если голоденъ Эринъ,
CXXVII.
Но кончить тороплюсь я; крепость сдалась,
И зарево пылающихъ домовъ
Въ Дунае, полномъ крови, отражалось.
Среди развалинъ смолкъ. Въ живыхъ осталась
Лишь горсть людей, а тысячи бойцовъ
Въ кровавомъ сне лежали распростерты,
Съ лица земли рукою смерти стерты.
ѴІІІ.
Теперь коснуся я, читатель мой,
Сюжета щекотливаго. Старанья
Я приложу, чтобъ вкусъ изящный твой
Не оскорбить, ценя твое вниманье.
Зима, иль недостаточность питанья,--
Не ведаю; но русскимъ честь отдамъ:
Насилiй приключилось мало тамъ.
CXXIX.
Щадить прекрасный полъ былъ воинъ радъ.
Французы поступили бъ верно хуже,
Но ихъ кумиръ, какъ знаютъ все, - развратъ.
Отчасти я приписываю стуже
Хоть были исключенья (ихъ всегда мы
Встречаемъ), - мало пострадали дамы.
СХХХ.
Во мраке потерпеть пришлось такимъ,
При блеске дня. Винить за это ль дымъ,
Что елъ глаза? Отсутствiе ли вкуса,
Иль света, что всегда необходимъ,
Поспешность ли? - решить я не беруся.
Шесть одалискъ семидесяти летъ.
CXXXL
Иныхъ почтенныхъ девъ - того не скрою -
Холодность опечалила солдатъ.
(Одинъ бы рокъ остался виноватъ!),
Надеялись оне, мирясь съ судьбою,
Союзы заключить безъ всякихъ тратъ,
Какъ римляне съ сабинками. Легко ли
СХХХІІ.
Смущалися и вдовы зрелыхъ летъ;
Бросая вопросительные взгляды,
Оне кричали: что жъ насилiй нетъ?
Съ отвагою несясь навстречу бедъ,
Оне просить не стали бы пощады;
Но принесла ль погоня за врагомъ
Желанный плодъ - нетъ сведенiй о томъ.
Суворовъ победилъ, затмивъ собой
Тимура. Лишь пальбы умолкли громы,
Онъ написалъ кровавою рукой,
Въ виду домовъ, горевшихъ, какъ солома,
Ей сообщая результатъ погрома:
"Благодаренье Богу, слава Вамъ",
Писалъ онъ: ""
СХХХІѴ.
Ужасныя слова! Лишь изреченье,
Что прочиталъ на пире Данiилъ,
Съ словами теми выдержитъ сравненье;
Пророкъ, читая Божье откровенье,
Надъ бедствiемъ народа не трунилъ,
Тогда какъ русскiй вождь, съ Нерономъ пара,
Острилъ въ стихахъ при зареве пожара.
Подъ звуки стоновъ гимнъ победы громкiй
Онъ написалъ. Техъ ужасовъ забыть
Не можетъ мiръ. Кровавые обломки
И камни я заставлю говорить
Что власть не всехъ могла поработить;
Что мы стояли за права народа,
Хоть намъ была неведома свобода.
СХХХѴІ.
Узнавъ ея волшебное сiянье,
Пусть проклинаютъ тягостные дни,
Плодившiе подобныя деянья
Не лучше ли оставить ихъ въ тени,
Героя не сравню я съ дикаремъ:
Расписанъ онъ, но крови нетъ на немъ.
CXXXVII.
Читая съ страхомъ летопись разврата,
Смотрите, изумленiемъ объяты.
Какъ смотримъ мы на мамонта скелетъ,
Дивясь тому, что могъ онъ жить когда-то;
Какъ созерцаетъ пирамиды светъ,
Понять ихъ смыслъ и разгадать ихъ тайны.
СХХХѴIIІ.
Читатели, сознаться вы должны,
Что я свои исполнилъ обещанья.
Подробныя я сделалъ описанья;
Къ эпическимъ должны быть причтены
Моей мечты правдивыя созданья;
Пою я безыскусственно вполне,
СХХХІХ.
Съ такой опорой твердою, украдкой
Могу я забавляться и шутить,
Но здесь съ моей поэмою-загадкой
Я утомленъ войной, и отдыхъ сладкiй
Хочу себе на время разрешить;
Съ моимъ героемъ встречусь я въ столице
Куда курьеромъ посланъ онъ къ царице. ,
За храбрость и за подвигъ громкiй свой
Такой онъ удостоился награды;
Насытившись и кровью и резней,
Хвалить поступокъ добрый люди рады,
Жуану данъ былъ орденъ; но отрады
Ему дарила больше во сто разъ
Та мысль, что онъ дитя отъ смерти спасъ.
CXLI.
Война родныхъ и крова. Целый светъ
Сталъ для него пустынею. Уныло
Молчалъ среди развалинъ минаретъ.
Глядя на бледный призракъ Измаила,
Не покидать невиннаго созданья,
И данное сдержалъ онъ обещанье.