| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1823 |
| Категория: | Поэма |
Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Дон-Жуан. Песнь четырнадцатая
ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
I.
О, если бъ мы могли изъ недръ природы
Иль изъ себя лучъ истины извлечь,
На правды путь вступили бы народы,
Но сколько бы пришлось трактатовъ сжечь!
Философы отъ тягостной невзгоды
Себя не въ силахъ были бъ уберечь.
Другъ друга пожираютъ ихъ системы;
Такъ елъ Сатурнъ детей, какъ знаемъ все мы.
II.
Проглатывалъ и камни онъ порой.
Но тутъ своихъ отцовъ съедаютъ детки,
Съ трудомъ справляясь съ пищею такой.
Не больше знаемъ мы, чемъ наши предки;
Туманъ оделъ былое пеленой.
А въ наши дни ошибки разве редки?
Не верить и себе - всего верней;
Но къ правде что же приведетъ людей?
По моему, нетъ правды непреложной;
Я ничего не знаю и въ разсчетъ
Беруѵ что въ этомъ мiре все возможно.
А что известно вамъ? - Что смерть насъ ждетъ?
Но, можетъ быть, и это станетъ ложно,
Коль вдругъ эпоха вечности блеснетъ.
Мы, ужаса полны, на смерть взираемъ,
Однако жъ сну треть жизни посвящаемъ
IV.
Когда устали мы, какъ сонъ хорошъ,
Безъ всякихъ сновиденiй, сонъ глубокiй!
А вечный сонъ людей приводить въ дрожь...
Самоубiйца даже, долгъ до срока
Платящiй (что нередко острый ножъ
Для кредиторовъ), гибнетъ одиноко,
Стеня съ тоской, - но не о жизни стонъ:
Кончая путь, боится смерти онъ.
V.
Со всехъ сторонъ разинутою пастью
Ее считая карой и напастью,
Навстречу къ ней, однако жъ, мiръ спешитъ,
Порабощенъ ея всесильной властью.
Насъ поражаетъ бездны мрачный видъ:
Когда клокочетъ пропасть подъ ногами,
Въ нее хотимъ мы погрузиться сами.
VI.
Съ испугомъ мы бежимъ отъ бездны прочь,
Но позабыть былое впечатленье
Не въ силахъ мы; холодной смерти ночь
Манила насъ; тревожное стремленье
Проникнуть въ мiръ незримый превозмочь
Намъ было не легко... одно мгновенье -
И тайну бытiя узнали бъ мы!
Но для живущихъ это царство тьмы.
VII.
За отступленья сердится читатель
И осуждать меня за нихъ готовъ;
Но это мой обычай. Я - мечтатель,
Отметивъ мысль, не спрашиваю, кстати ль
Я посвятилъ ей рядъ стиховъ;
Моя поэма - лишь мечты забава,
Что обо всемъ писать даетъ мне право.
VIII.
"Пустите вверхъ соломинку; она
Укажетъ тотчасъ ветра направленье" -
То Бэкона слова. Какъ съ ней сходна
Поэзiя! По воле вдохновенья
Она летитъ, отрадныхъ грезъ полна;
Но для меня иное въ ней значенье,
Не славы я ищу - пою шутя;
Игрушкою такъ тешится дитя.
IX.
Весь светъ передо мной или за мною;
Достаточно его я изучилъ,
Чтобъ не забыть его; страстямъ порою
Не мало я мирволилъ и служилъ,
За что былъ встреченъ яростной хулою.
Я славенъ былъ, но самъ же славу эту
Разрушилъ темъ, что льстить стыдился свету.
X.
Толпа и духовенство целый рядъ
Мне посвящали пасквилей суровыхъ;
Но смело все пишу я, хоть наврядъ
Читателей себе добуду новыхъ;
А старымъ прiедается мой ядъ;
Но мыслей не могу держать въ оковахъ.
Въ дни юности душа была полна
Надеждъ и грезъ; теперь хандритъ она.
XI.
Такъ для чего жъ печатать? Ждать ли славы
И пользы, если васъ на части рвутъ?
Легко вамъ доказать, что вы неправы:
Отъ скуки ведь играютъ въ карты, пьютъ
Иль чтенью предаются. Для забавы
Пишу и я, бросая въ реку трудъ.
Пойдетъ ли онъ ко дну, всплыветъ ли смело -
XII.
Я написать не могъ бы и строки,
Когда бы я въ успехе былъ уверенъ;
Пускай паду - бороться мне съ руки,
Но музе я своей останусь веренъ;
Мы съ нею отъ уступокъ далеки,
Я отступать предъ силой не намеренъ.
И выигрышъ, и проигрышъ - дары
Отрадные случайностей игры.
XIII.
Къ тому жъ, воюя съ ложью и порокомъ,
Я факты лишь одни пускаю въ ходъ,
Давая волю нравственнымъ урокамъ;
А светъ не любитъ правды и клянетъ
Мои стихи... нападкамъ и упрекамъ,
Что мне дарятъ, я потерялъ ужъ счетъ.
Гонись за славой я - другiя темы
Легко бы могъ избрать я для поэмы.
XIV.
Въ моемъ труде разнообразья много;
Любовь, картины бури и войны
Даютъ уму занятiя; дорогой
Мы съ музой никогда не стеснены;
Но если приговоръ раздастся строгiй
И мой романъ въ обертку превратятъ -
Служить хоть темъ торговле буду радъ.
XV.
Никто не воспевалъ большого света.
Увы! однообразностью своей
Втупикъ поставить можетъ онъ поэта;
Хоть много драгоценныхъ въ немъ камней
И мантiй горностаевыхъ - сюжета
Для описанья не найти скучней:
Все въ немъ рутинно, чопорно, условно.
Возможно ль отнестись къ нему любовно?
XVI.
Въ немъ царствуютъ и пустота, и мракъ;
Онъ сердце подчинить умеетъ воле;
Въ его речахъ искать напрасно соли.
Бездушенъ светъ; онъ искренности врагъ
И лишь твердитъ заученныя роли.
Характеры, манеры, взгляды, тонъ,
Все въ цветъ одинъ окрашиваетъ онъ.
XVII.
Но и ему порой свободы надо,
Хоть мигъ онъ служитъ ей, а векъ цепямъ.
Такъ, отдохнувъ немного въ день парада,
Солдаты вновь бегутъ къ своимъ местамъ.
Конечно, нетъ блестящей маскарада,
Но скоро онъ надоедаетъ вамъ;
Я никогда не уживался съ светомъ
И пропадалъ съ тоски въ Эдеме этомъ.
XVIII.
Кто кончилъ счеты съ страстью и съ игрой,
Кто надышался атмосферой бальной,
Кто виделъ девъ продажныхъ целый рой
И много жалкихъ свадьбъ съ подкладкой сальной,
Другимъ надоедая; вотъ печальный
Уделъ отцвевшихъ львовъ; у нихъ нетъ силъ
Забыть тотъ светъ, который ихъ забылъ.
XIX.
Все говорятъ, что въ описаньяхъ бледенъ
Выходитъ светъ, что мало онъ знакомъ
Писателямъ; изъ розсказней переденъ
Они имеютъ сведенья о немъ;
Талантами къ тому жъ синклитъ ихъ беденъ
И слогъ творенiй ихъ такъ грубъ при томъ,
Что въ васъ закрасться можетъ подозренье -
Не горничныхъ ли это разсужденья?
XX.
Но какъ несправедливъ подобный взглядъ!
Писатели на пышныя собранья
Являются и въ обществе блестятъ;
Они вступаютъ даже въ состязанье
Съ военными, и светъ ихъ видеть радъ.
Такъ почему жъ такъ бледны описанья
Что верно въ нихъ царитъ лишь пустота.
XXI.
Haud ignora loquor. Все это: "Nugae.
Quarun pars parva fui. Во сто разъ
Описывать мне легче на досуге
Гаремы, бури, битвы, чемъ разсказъ
Вести о томъ, что въ моде въ высшемъ круге;
Но почему? - то скрою я отъ васъ.
"Vetabo Cereris sacrum qui vulgarit" --
Не всякiй кормъ желудокъ черни варитъ.
XXII.
Штрихи шероховатые смягчать
Всегда, какъ вамъ известно, мне отрада,
И мистицизмъ кладетъ свою печать
На все мои творенья. Хуже яда
Иныя тайны черни знать не надо,--
Поэтому порой необходимъ
Непосвященнымъ ключъ къ словамъ моимъ.
XXIII.
Ей подражать готовы; для борьбы
У нихъ нетъ силъ; но какъ отрады мало
Имъ жизнь даетъ, по прихоти судьбы!
Какъ часто ихъ язвитъ злословья жало!
Къ тому же роды мучатъ ихъ жестоко.
(Такъ бриться мы должны по воле рока).
XXIV.
(Бритье, что каждый день терзаетъ насъ,
Все жъ съ нашей не сравнить: жена подчасъ
Игрушка эгоизма; въ жалкой роли
Рабы она являлася не разъ;
Ея краса, таланты, сила воли
Быть ключницей и распложать детей.
XXV.
Роль женщинъ не легка. Судьба безъ счета
Имъ муки посылаетъ съ детскихъ дней;
Въ врагахъ подчасъ приветствуя друзей,
Оне не знаютъ твердаго оплота...
Спросите даму (если только ей
Летъ тридцать), чемъ быть лучше: королевой
XXVI.
Мириться "съ властью юбки" средства нетъ
И темъ, что знаютъ рабства злыя муки;
Упреки въ томъ тяжеле всякихъ бедъ,
Но такъ какъ изъ-подъ юбки мы на светъ
Являемся - къ ней простираю руки,
Платя всегда ей уваженья дань;
Одежды той мне безразлична ткань.
Я къ ней стремлюсь мечтою легкокрылой;
Сокровища, что въ ней затаены,
Влекутъ къ себе съ неотразимой силой;
Она клинка дамасскаго ножны;
Бальзамъ, дарящiй сладостные сны;
Въ присутствiи ея хандра проходитъ.
(Что скрыто отъ людей - съ ума ихъ сводитъ).
XXVIII.
Проносится, бушуя на просторе,
Когда не виденъ солнца светлый лучъ,
Когда густой туманъ скрываетъ море,
И насъ пугаетъ сонмъ зловещихъ тучъ,
Тогда и ликъ крестьянки молодой
Прiятно увидать передъ собой.
XXIX.
Вернуться не мешаетъ мне, однако,
Въ стране, где мало знаки зодiака
Имеютъ веса, где слагаетъ стихъ
Съ трудомъ поэтъ средь копоти и мрака,
Где небо въ темной ризе тучъ густыхъ
Имея кредитора видъ угрюмый.
XXX.
Тамъ жизнь въ семье поэзiей бедна;
Вне дома дождь и слякоть; вдохновляться
Идти впередъ все жъ долженъ онъ стараться;
Справляться съ деломъ муза такъ должна,
Какъ духъ привыкъ съ матерiей справляться:
Пускай борьбу стихiи съ нимъ ведутъ -
XXXI.
Вращаясь при дворе, въ глуши селенья,
На корабле иль направляясь въ бой,
Со всеми одинаковъ въ обращеньи,
Равно любя и трудъ, и развлеченья,
Не унывалъ и въ горе нашъ герой,
И хоть победъ одерживалъ не мало -
Не корчилъ онъ ни фата, ни нахала.
Нетрудно новичку впросакъ попасть,
Гоняясь на охоте за лисою:
Смеша людей, легко съ коня упасть;
Но Донъ-Жуанъ случайностью такою
Питалъ онъ къ всякимъ спортамъ и ездою
Похвастаться бы могъ; при томъ былъ смелъ
И ловко управлять конемъ умелъ.
XXXIII.
Когда онъ на охоте гарцовалъ;
Чрезъ рвы, плетни, канавы и заборы
Онъ съ ловкостью наездника скакалъ,
Порою обгоняя даже своры
Охотника онъ представлялъ собою,
Хоть противъ правилъ и грешилъ порою.
XXXIV.
Всехъ удивлялъ охотниковъ Жуанъ,
Онъ изумлялъ и ловчихъ, и крестьянъ.
Другой себе сломалъ наверно бъ шею,
Рискуя такъ; онъ старыхъ англичанъ
Съ ума сводилъ отвагою своею:
Хвалилъ Жуана даже главный псарь.
XXXV.
Хоть онъ трофеи забиралъ безъ счета,
Охотясь, - все же Честерфильда взглядъ
Такiя мненья въ Англiи звучатъ.)
Почтенный лордъ, въ конце одной охоты,
Где одержалъ победъ блестящихъ рядъ,
Сказалъ: .Ужель не согласится каждый,
XXXVI.
Въ Жуане было качество одно,
Что редкость въ томъ, кто каждый день съ зарею
Привыкъ вставать; пленяетъ дамъ оно;
Имъ нуженъ собеседникъ: все равно,
Святой ли онъ, иль съ грешною душою.
Темъ качествомъ герой ной обладалъ:
Онъ, пообедавъ, никогда не спалъ.
Напротивъ, въ оживленномъ разговоре
Блистать онъ остроумiемъ любилъ;
Умелъ болтать о всякомъ модномъ вздоре,
И былъ всегда внимателенъ и милъ,
Хоть на лету онъ промахи ловилъ,
Но дамамъ расточалъ одне улыбки,
На видъ не выставляя ихъ ошибки.
XXXVIII.
А танцы - это камень преткновенья
Для грубыхъ и серьезныхъ англичанъ:
Они отстали въ этомъ отношеньи
Отъ модныхъ селадоновъ прочихъ странъ.
Жуанъ порхалъ, какъ левъ придворныхъ сферъ,
Пленяя всехъ изяществомъ манеръ.
XXXIX.
Въ немъ замечались грацiя и сила;
Танцуя, какъ воздушная Камилла;
Природой вернымъ слухомъ одаренъ,
Онъ несся въ тактъ съ изысканностью милой.
Всемъ нравился его изящный тонъ...
Онъ былъ одушевленное болеро.
XL.
По грацiи сравнить я могъ бы съ нимъ
Аврору дивной кисти Гвидо-Рени.
Не много светъ видалъ такихъ творенiй).
Художника талантъ необходимъ,
Чтобъ передать изящество движенiй;
Перо - не кисть; безъ красокъ средства нетъ
XLI.
Онъ сталъ любимцемъ всехъ - понятно это -
И такъ умно повелъ свои дела,
Что дама целомудренная света
Весть дружбу, не боясь за то ответа
Нести; и вотъ съ нимъ шашни завела,
Шутя, супруга герцога Фицъ-Фолька,
Молвы и сплетенъ не боясь нисколько.
Весь высшiй кругъ ужъ не одинъ сезонъ
Она своей изящностью пленяла
И красотой, давая моде тонъ;
О ней ходило розсказней не мало,
Ведь ложь молва не разъ распространяла.
Судя по слухамъ, лордъ Плантадженетъ
Ея любви последнiй былъ предметъ.
XLIII.
Когда Жуана ясенъ сталъ успехъ;
Но вольности такого рода твердо
Переносить обязанность для всехъ;
Скрывая скорбь, любовникъ долженъ гордо
Разсчитывать смешно на верность дамы;
Вспыливъ - ответъ за то несемъ всегда мы.
XLIV.
Отъ шутокъ перешелъ къ насмешкамъ злымъ
А дамы явно гневались; инымъ
Чудовищнымъ поступокъ модной львицы
Казался; какъ мириться было съ нимъ!
Одне считали сплетню небылицей;
Что лорда такъ дела нехороши.
XLV.
Но странно, что никто о бедномъ муже
Во время этихъ бурь не вспоминалъ;
Жене свободу полную давалъ,
Глядя на все сквозь пальцы; какъ же, вчуже,
Ехидный светъ смелъ поднимать скандалъ,
Супруговъ ухудшая отношенья?
XLVI.
Моя Дiана, лэди Амондвиль,
Къ подруге также отнеслася строго,
Заметивъ, что глухихъ проселковъ пыль
Такъ поступать все дамы не должны ль,
Карая зло. Объятая тревогой,
Она къ подруге стала холодней.
(Сочувствiе обманчиво друзей).
А все безъ дружбы грустно жить на свете:
Участья вздохъ намъ сладостенъ подчасъ,
Притомъ нежнее кружевъ дружбы сети.
За промахи въ тяжелый жизни часъ,
- Не будь друзей - кто укорялъ бы насъ?
Кто повторялъ бы намъ всегда при этомъ:
"Зачемъ не вняли вы моимъ советамъ?"
XLVIII.
И одного довольно въ часъ невзгоды;
Друзья тогда подобны докторамъ,
Которыхъ знанья меньше, чемъ доходы;
Они подобны блекнущимъ листамъ,
Свои дела поправьте - и другихъ,
Зайдя въ любой кафе, найдете въ мигъ.
XLVIII.
Къ несчастью, такъ не делалъ я, и что же?
Но черепахой не былъ крепкокожей,
Что утонуть не можетъ даже въ шквалъ.
Жить сердцемъ было мне всего дороже.
Кто жъ виноватъ, что я весь векъ страдалъ?
Кто на людей взираетъ безсердечно.
L.
Ужаснее, чемъ ветеръ или крикъ совы
Той фразы ядовитые упреки,
"Ведь я вамъ говорилъ!" Друзья - пророки
Прошедшаго; ихъ песни не новы,
Но какъ порой докучны ихъ уроки,
Что заменяютъ помощь иль советъ!
LI.
Обрушилась суровость Аделины
Не на одну подругу; ей хвалить
И Донъ Жуана не было причины;
Ея опутанъ хитростью змеиной!
Все жъ въ гневе не могла она забыть,
Что еще зеленъ онъ и молодъ тоже.
(Дней на сорокъ онъ былъ ея моложе).
Заботиться о юноше, какъ мать,
Что любитъ сына, право ей давало
Такое старшинство. Оберегать
Отъ козней злыхъ она за долгъ считала
Во цвете летъ ей было толку мало;
Разлуки съ днями молодости срокъ
Отъ лэди Аделины былъ далекъ.
LIII.
Ихъ возраста пределъ тридцатый годъ.
Затемъ скрывать до нельзя дама рада
Свои года. Останови полетъ,
О, время! И тебе вздохнуть бы надо,
Опять ты полетело бъ съ рвеньемъ новымъ,
Косцомъ все оставаясь образцовымъ.
LIV.
Зимы бояться лэди не могла,
Но опытна не по летамъ была
И знала светъ, что такъ лукавъ порою,
Въ которомъ столько зависти и зла.
Я возраста ея отъ васъ не скрою;
Изъ двадцати семи откиньте шесть.
LV.
Въ шестнадцать летъ ей "светъ" открылъ объятья;
Она, явясь, очаровала всехъ.
О томъ, какъ былъ великъ ея успехъ.
Победъ ея не въ силахъ сосчитать я!
Въ восьмнадцать летъ она изъ сонма техъ,
Что таяли предъ ней, избравъ супруга,--
LVI.
Съ техъ поръ и безупречна, и чиста
Она три года въ обществе блестела;
Ее не смела жалить клевета:
Котораго пленяла красота.
Блистая всюду, лэди все жъ успела
Среди своихъ трiумфовъ и победъ
Наследника произвести на светъ.
Вокругъ нея, какъ мухи, шумнымъ роемъ
Кружилась молодежь; но пустота
Всехъ модныхъ львовъ - мы этого не скроемъ -
Претила ей. Имъ былъ бы не чета
Не все ль равно, коль женщина чиста,
Что создаетъ ея принциповъ твердость -
Холодность, добродетель или гордость?
LVIII.
Причины фактовъ. Такъ въ душе досада,
Когда вы пить хотите, а достать
Нельзя вина; такъ грустно после стада,
Что мимо васъ прогнали, пыль глотать,
Внимать стихамъ продажнаго певца
Иль слушать речь оратора-льстеца
LIX.
Когда я вижу дуба исполина,
Зачемъ мне знать, что жолудь - та причина,
Благодаря которой онъ на светъ
Явился? Что мне тайныя пружины,
Когда не изменяется предметъ?
Васъ убедитъ; я жъ спорить не намеренъ.
LX.
Чтобъ Донъ Жуанъ въ ловушку не попалъ,
Ставъ грустной жертвой ухищренья злого,
Милэди въ бой была вступить готова.
(Какъ иностранецъ, мой герой не зналъ,
Что въ Англiи относятся сурово
Къ грехамъ любви. Присяжныхъ приговоръ
LXI.
Она вредить решилась герцогине,
Лишь думая о прекращеньи зла,--
И не боялась бедъ по той причине,
Всегда невинность. Лэди Аделине.
Явиться мысль, конечно, не могла
Прибегнуть къ плутнямъ темъ, что зачастую
Отъ бедъ спасаютъ грешницу любую.
Не герцога боялася она -
Онъ дела не довелъ бы до развода
И верхъ надъ нимъ всегда бъ взяла жена.
Нетъ, у нея заботъ иного рода
Была ея подруга и свободой
Располагала; къ довершенью бедъ
Затеять ссору могъ Плантадженетъ.
LXIII.
Была ея подруга; мучить всехъ
Поклонниковъ она любила страстно;
Имъ обходился дорого успехъ.
Любовникъ передъ ней былъ рабъ безгласный
Она его тиранить не считала,
Но жертвъ своихъ изъ рукъ не выпускала.
LXIV.
Такъ создаются Вертеры порой;
Легко понять, что отъ судьбы такой
Спасти хотела друга Аделина;
Отраднее, чемъ связь съ сиреной злой,
Женитьба, даже ранняя кончина:
Иная bonne fortune совсемъ не bonne.
СХѴ.
И вотъ, чужда коварства и обмана,
Решилась безупречная жена
Советомъ спасъ. Хоть цель была ясна,
Не могъ одобрить онъ такого плана,
Найдя, что непрактична и смешна
Затея эта. Лордъ въ недоуменье
LXVI.
Онъ такъ ответилъ: "Только королю
Даю советы я и не намеренъ
Другихъ учить; я сплетенъ не люблю:
Жуанъ уменъ, хоть юнъ, и роль свою
Сыграетъ безъ суфлера, я уверенъ.
Кому жъ советы нужны? Пусть хорошъ
Чужой советъ - его не ставятъ въ грошъ!
Чтобъ подтвердить такое заключенье,
Онъ добрый далъ советъ жене своей
Оставить это дело. "Увлеченье
Само собой пройдетъ съ теченьемъ дней.
Усиливаютъ только пылъ страстей.
Опасно прибегать къ тяжелымъ мерамъ".
Тутъ рядъ депешъ онъ получилъ съ курьеромъ.
LXVIII.
Лордъ Генри, членъ Верховнаго совета,
(Пусть будущiй Титъ Ливiй разъяснитъ,
Какъ уменьшилъ онъ дефицитъ бюджета
И на ноги поставилъ нашъ кредитъ).
Мешаетъ мне ихъ сущность передать;
Узнавъ ее, пущу ее въ печать.
LXIX.
Еще две-три инструкцiи, рутиной
Затемъ, раскрывъ депеши съ важной миной,
Онъ, уходя, жену поцеловалъ.
Спокойно онъ разстался съ Аделиной;
Глядя на нихъ, никто бъ не отгадалъ,
Целуютъ такъ, но не супругъ прелестныхъ.
LXX.
Гордился лордъ и саномъ, и родствомъ,
Принадлежа всецело высшимъ сферамъ;
Что онъ, казалось, созданъ камергеромъ,
Чтобъ во дворце блестеть предъ королемъ;
По тону, по фигуре и манерамъ
Ему была присуща эта роль.
LXXI.
Хоть редкой для мужчины красотою
Онъ обладалъ и былъ какъ тополь прямъ,
Того, что называется "душою"
Недоставало въ немъ. Владеть собою
Всегда онъ могъ; житейскимъ мелочамъ
Не придавая лишняго значенья,
Не ведалъ онъ, что значитъ увлеченье.
Но это je ne sais quoi, что не имелъ
Лордъ Генри - ценный даръ, того не скрою;
Достанься Менелаю онъ въ уделъ,
Не повезло бъ дарданскому герою,
И воспевать Гомеръ не сталъ бы Трою.
Да, изменяли женщины не разъ,
Когда "души" не находили въ насъ.
LXXIII.
Ища любовь? Что горе для однихъ,
То для другихъ блаженство и отрада.
Но чувственность пленяетъ только мигъ;
А платонизмъ - лишь жалкая услада,
Когда жъ они въ союзъ вступаютъ нежный,
Съ такимъ Центавромъ гибель неизбежна.
LXXIV.
Все женщины мечтаютъ лишь о томъ,
Найти любовь со светомъ и тепломъ?
Ихъ утлый чолнъ несется безъ буссоли
Среди пучинъ, дыханьемъ бурь влекомъ.
Бороться нетъ у нихъ ни силъ, ни воли;
Но вотъ утесъ, и гибнетъ онъ средь волнъ.
LXXV.
Цветокъ "Любовь отъ праздности"
Обязанъ появленiемъ на светъ,
И съ той поры онъ сталъ известенъ мiру.
Но мне ль въ саду певца похитить цветъ!
Не прикоснусь къ британскому кумиру -
Но я съ Руссо способенъ взять реваншъ
И съ нимъ воскликну: Ѵоi lа laPervenche!
LXXVI,
Eurкka! но прошу слова мои
Доказывать, что праздность - мать любви,
Но съ ней она въ союзе, я уверенъ.
Не вспыхнетъ въ томъ минутный жаръ въ крови,
Кто трудится, своимъ занятьямъ веренъ.
Хоть въ кормчiи случилось ей попасть.
LXXVII.
Beatus ille qui procul negotiis),
Сказалъ поэтъ, хоть вериться съ трудомъ
Вотъ строгiй стихъ, но сколько правды въ немъ!
Опасные соблазны и эмоцьи
Даритъ намъ праздность, спорить ли о томъ?
О, трижды счастливъ тотъ, могу сказать я,
LXXVIII.
Когда на пашню райскiе сады
Сменилъ Адамъ, - костюмъ скроила Ева
Изъ листьевъ. Вотъ те первые плоды,
Отъ мукъ и бедъ спасаютъ лишь труды;
Всегда зависитъ жатва отъ посева:
Коль светскимъ дамамъ скучно целый день,
То потому, что имъ трудиться лень.
Вотъ почему такъ дамы пусты наши
И "светъ" пропитанъ скукою одной.
Нельзя жъ всегда пить счастье полной чашей:
Довольство пресыщенiе съ собой
Чемъ эта жизнь съ блестящей мишурой,
Где психопатки съ синими чулками
Царятъ, дивя насъ жалкими страстями.
Клянуся! я романовъ не читалъ
Такихъ, какъ мне случалось видеть въ свете;
Когда бъ ихъ описать, какой скандалъ
Произвели бъ разоблаченья эти!
Прослыть лжецомъ могу ль иметь въ предмете?
Чтобъ правду не язвила клевета,
Пускаю въ ходъ лишь общiя места.
LXXXI.
"И устрицы въ любви несчастье знаютъ!"
Причина та, что дни оне влачатъ
Въ бездействiи и подъ водой вздыхаютъ,
Вкушая вечной лени горькiй ядъ.
Имъ въ келiяхъ монахи подражаютъ;
Такъ трудно имъ нести безделья бремя,
Что часто эти злаки идутъ въ семя.
LXXXII.
О, Вильберфорсъ, великiй человекъ,
Ты рабство негровъ въ Африке пресекъ
И низверженьемъ грознаго кумира
Прославилъ черной
Но ты забылъ другiя части мiра:
Ты чернымъ далъ свободы светлый лучъ,--
Теперь же белыхъ ты запри на ключъ!
LXXXIII.
Чтобъ въ мигъ одинъ все счеты съ ними свесть,
Имъ доказавъ, что подъ одной приправой
И гуся, и гусыню можно съесть.
Запри и саламандръ, что для забавы
Запри не короля, а павильоны:
Они стране ужъ стоятъ миллiоны!
LXXXIV.
Запри весь мiръ, но дай свободу темъ,
Что все пойдетъ по старому затемъ;
Давно людьми ужъ здравый смыслъ потерянъ.
Будь светъ уменъ, то ясно было бъ всемъ;
Съ глупцами жъ въ споръ вступать я не намеренъ.
Я поступлю какъ мудрый Архимедъ.
LXXXV.
Свободно было сердце Аделины:
Оно ничью не признавало власть;
Оставить следъ и пробудить въ немъ страсть.
Для слабыхъ незначительной причины
Достаточно, чтобъ ихъ заставить пасть;
Но гибельно, какъ взрывъ землетрясенья,
LXXXVI.
Приветливый она бросала взоръ
На мужа; но старалася напрасно
Его любить. Идти наперекоръ
Скалы Сизифа вынесть ли напоръ?
Они, однако жъ, жить могли согласно,
И светъ считалъ примернымъ ихъ союзъ,
Хоть льдомъ несло отъ этихъ брачныхъ узъ.
Межъ ними не случалось столкновенiй,
Хоть рознились ихъ мненiя. Сравнить
Ихъ жизнь могу съ спокойствiемъ движенiй
Двухъ звездъ, которыхъ связываетъ нить
Не можетъ Леманъ съ Роной волны слить;
Они текутъ, не смешиваясь, рядомъ,
Какъ ленты двухъ цветовъ, блестя предъ взглядомъ.
LXXXVIII.
Уверена въ себе, но увлеченье
Могло ей причинить не мало зла;
Определяя силу впечатленья,
Она легко въ ошибку впасть могла,
Вторгалась въ душу ей какъ горный ключъ,
Спадающiй стремглавъ съ отвесныхъ кручъ.
LXXXIX.
Когда порой опасность ей грозила,--
Являлся; въ часъ успеха эта сила
Зовется властью духа у людей,--
если счастье изменило.
Героевъ, полководцевъ, королей -
То губитъ эта сила, то спасаетъ;
Но все жъ никто границъ ея не знаетъ.
Когда бъ при Ватерло Наполеонъ
Победу одержалъ, за силу воли
Молвою былъ бы онъ превознесенъ;
Теперь онъ выступаетъ въ жалкой роли
Условность - злая язва нашей доли;
Но не хочу объ этомъ разсуждать
И къ Аделине обращусь опять.
ХСІ.
Могу ль ихъ знать, когда загадка въ нихъ
Была и для нея? Она къ Жуану
Питала лишь симпатiю и вмигъ
Съумела бъ положитъ конецъ роману,
Ей иностранцу-юноше, какъ другу,
Хотелось оказать въ беде услугу.
ХСІІ.
Къ Жуану - такъ воображалось ей -
Стараясь брать примеръ съ мужчинъ-друзей,
Она, чиста душой, не признавала
Опасныхъ платоническихъ затей,
Сгубившихъ бедныхъ женщинъ ужъ не мало,
Безъ страха предаваться ей могла.
ХСІІІ.
Въ подобной дружбе видно безъ сомненья
Влiянiе различiя половъ;
(Бичъ дружбы - страсть!) и отъ любви оковъ
Подобныя свободны отношенья -
Нетъ лучше друга женщины. Таковъ
Мой взглядъ; но, чтобъ вполне союзъ былъ тесенъ,
ХСІѴ.
Зародыши изменъ въ себе несетъ
Любовь, вселяясь въ насъ. Понятно это:
Темъ къ холоду быстрее переходъ,
Сама природа въ томъ примеръ даетъ:
Всегда ль сiяньемъ молнiи одета
Лазоревая высь? Любовь нежна,--
Такъ можетъ ли не хрупкой быть она?
Нередко тотъ, кто отдавался страсти,
Жалелъ, что признавалъ ея законъ;
За то, что былъ ея покоренъ власти,
Въ глупца преобразился Соломонъ.
Встречать случалось мне примерныхъ женъ,--
И что жъ? Оне мужей сживали съ света,
За это не боясь нести ответа.
XCVI.
Меня и на чужбине, и въ отчизне
Язвила безпощадная вражда,
Лишь женщины-друзья отрадой жизни
Являлися моей. Оне всегда,
На помощь шли ко мне, вступая въ бой
Съ шипящею змеею-клеветой.
XCVII.
Впоследствiи о дружбе Аделины
Теперь я песнь кончаю и причины
Прервать разсказъ удачней не найду.
Пускай предъ неоконченной картиной
Стоитъ читатель. У меня въ виду
Темъ интересней делается книга.
XCVIII.
Гуляли ли, катались ли они?
Читали ль по-испански "Донъ-Кихота"?
Могли ль они себя спасти отъ гнета
Тяжелыхъ думъ средь светской болтовни?
Мириться съ ней была ль у нихъ охота?
На эти все вопросы вамъ поэтъ
XCIX.
Серьезный тонъ въ сатиру-эпопею.
Введу я съ новой песни: чтобъ въ обманъ
Вамъ не пришлося впасть, просить васъ смею
Грешатъ всегда предвзятостью своею
Догадки. Аделина и Жуанъ
Невинны; если жъ имъ грозитъ паденье -
Отъ гибели имъ не найти спасенья.
Безделица порой плодитъ напасть.
Вотъ дней давно-былыхъ воспоминанье,
Что пустяковъ доказываетъ власть:
Я отъ любви лишился разъ сознанья.
Вы отгадать никакъ не въ состояньи -
Держу пари хотя бъ на миллiардъ:
Меня сгубила партiя въ бильярдъ.
CI.
Но дело въ томъ, что вымыселъ бледней,
Чемъ истина. Вы не узнали бъ света"
Явись возможность высказаться ей.
Подъ маской добродетели - привета
И зло совсемъ исчезло бы, конечно,
Открой Колумбъ дорогу къ правде вечной.
СII.
""
Не мало бъ усмотрели наши взоры
Въ дышащихъ только зломъ сердцахъ людскихъ,
Где вместо чувствъ лишь ледяныя горы;
Явися правда къ намъ, хотя на мигъ,--
И Цезарь самъ, такъ много видя бедъ,
Бояться бъ сталъ за славу несть ответъ.
