| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1823 |
| Категория: | Поэма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Жуан. Песнь пятнадцатая (старая орфография)
ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ.
I.
Ах! Что должно тут следовать - не знаю;
Но пусть меня сомненье не смутит:
Все а propos; итак я продолжаю,
Как будто мысль, свободная летит
Само собой. Вся наша жизнь земная
Из междометий разных состоит:
В ней "ха, ха, ха!и иль "ох!" - печаль иль радость -
Но "тьфу" верней рисует эту гадость
II.
Все это вместе - лишь волненья след;
Волненье - пена жизненного моря
И в малом виде вечности портрет;
Оно нас оживляет, с скукой споря,
И, часто отстраняя чашу бед,
Дарует нам блаженство вместо горя.
Когда оно сродняется с душой,--
Успешно свет бороться может с тьмой.
Отрадней волноваться, чем под маской
Скрывать следы томящих нас тревог.
Все затемнять фальшивою окраской
Привыкли мы, и в сердце уголок
Всегда есть для притворства. Правда сказкой
Нам кажется. От истины далек
Лукавый свет, и потому понятно,
Что ложь хвалить ему всегда приятно.
IV.
Возможно ль позабыть минувших дней
Погибшия мечты и увлеченья?
Не вычеркнуть из памяти своей
Былые сны и прошлые волненья;
Хоть Лета умеряет пыл страстей,
Все ж не дарит нам полного забвенья.
Порой наш кубок полн - и что же? - в нем
Всегда осадок времени найдем.
V.
Но к Аделине вновь вернуся я;
Не правда ли, как имя это нежно?
(Есть музыка в журчании ручья
И в колыханьи заросли прибрежной;
Гармонии полна природа вся;
Об этом лишь одни глухие спорят:
Мелодьям сфер земные звуки вторят).
VI.
Увы! опасным лэди шла путем!
Ведь женщины не знают твердых правил,
И многия из них сходны с вином
Испорченным. Кого втупик не ставил
Обманчивый ярлык? Мечтой влеком,
Прекрасный пол когда же не лукавил?
Брожение до старости - закон
Не только для вина, но и для жен.
VII.
Когда с вином сравню я Аделину,
В таком вине был лучших гроздий
Красавицу я б уподобить мог;
Сатурн и тот сгибал пред нею спину,
А он для всех безжалостен и строг;
На свете нет счастливей кредитора:
Он в должнике найти не может вора!
VIII.
О, смерть! ты кредитор лукавый наш!
Ты робко в нашу дверь стучишь сначала,
Как знатных бар боящийся торгаш;
Затем стучишь сильней; терпенья мало
Тебе дано; пощады ты не дашь,
Когда тебе прийти пора настала;
Людския просьбы ты не ставишь в грош:
Тебе лишь мил немедленный платеж.
IX.
Все в плен бери, но сжалься над красою!
Она редка, а ты по горло сыт
И без нея. Она грешит порою,
Так что ж? - ей потому и нужен щит.
Порабощен; умерь свой аппетит!
Героев пожирай с зловещей силой,
Но красоту цветущую помилуй!
X.
Какой-нибудь мечтой увлечена,
Дурных страстей не признавая жгучесть,
Ей лэди Аделина, грез полна,
Всецело отдавалась. Это участь
Восторженных натур. Притом она,
Держась надменно, верила в живучесть
Тех правил, что ведут на правый путь;
Одним добром её дышала грудь.
XI.
Молва, газета сплетен, протрубила
О похожденьях юноши; и что ж?
Не разсердилась лэди; дамам мило
Порою то, что нас приводит в дрожь;
Но многое в Жуане изменила
Жизнь в Англии. С Алкивиадом схож,
И применяться мог ко всяким нравам.
XII.
Он увлекал, не думая увлечь,
Приветливою искренностью тона;
Без вычуров его лилася речь;
Он из себя не корчил Купидона,
Который хочет все сердца привлечь,
Не веря, что возможна оборона.
Мечтая о победах, фат пустой
Лишь думает, что с ним немыслим бой.
XIII.
Но может ли к успеху тон нахальный
Кого-нибудь привесть? Прямой отказ -
Вот способа такого плод печальный!
Жуан был чужд искусственных прикрас,
К тому ж имел он голос музыкальный;
Из стрел, что ловко бес пускает в нас,
Неотразимей всех приятный голос.
Где дама, что успешно с ним боролась?
Жуана не испортила среда;
Хоть робок не был он, но видно было,
Что ложь ему противна и чужда;
Казался скромным он, а скромность - сила;
Она, как добродетель иногда,
В себе самой награду находила.
Отсутствие претензий красит всех
И часто в дар приносит нам успех.
XV.
В весельи тих, без лести мил, он ловко
Все слабости людския примечал,
Скрывая то с искусною сноровкой.
Он с гордыми был горд и цену знал
Себе и им. Картинной позировкой
И шел вперед, не увлечен мечтою
Первенствовать над чопорной толпою.
XVI.
Для дам же мой герой был сущий клад:
И взглядам их был подчиняться рад;
Оне живут одним воображеньем,
Ему ж пределов нет... но verbum sat.
Давая ход своим "Преображеньям",
Кто скажет нам, чем их умерить прыть?
XVII.
Глядя на мир сквозь грань условной призмы,
Легко в ошибку впасть, а, оступясь
В такой беде спасет ли опыт нас?
Философов безценны афоризмы,
Но голос мудрецов--"в пустынеглас":
Глупцам пойти не могут впрок уроки,
XVIII.
Великий Бэкон, Локк и ты, Сократ!
Как люди вас за труд вознаграждали?
Каких ты удостоился наград,
Над миром словно светочи горят?
Не раз твое ученье искажали,
Чтоб зло творить. Примеров много есть,
Но в целом томе их не перечесть.
Моя скромнее роль; я с возвышенья
Слежу за тем, что может видеть глаз;
Затем вношу в поэму наблюденья,
За славою нисколько не гонясь.
И я пишу без вычур и прикрас,
Как стал бы разговаривать я с другом,
Гуляя с ним и пользуясь досугом.
XX.
Шутливый вздор; все ж труд мой не безплоден;
К тому ж люблю порою поболтать;
Хотя мой стих игрив и сумасброден -
Подобострастья в нем не отыскать;
И все, что мне порой взбредет на ум,
Вношу в октавы я без дальних дум.
XXI.
"Omnia vult belle Matho dicere - die aliquando"...
Но глупость превратит ли в ум команда?
Бездарности воздвигнут пьедестал,
И для того нужна ли пропаганда,
Чтоб род людской нелепости болтал?
Я ж был бы рад тот применить совет.
XXII.
Могу ль наглядней скромность проявить?
Но в скромности я черпаю значенье
Ужасно разрослось мое творенье...
Когда б хотел я деспотизму льстить
И слушаться зоилов - без сомненья,
До крайности я б труд свой обкорнал,
XXIII.
К тому ж всегда я защищаю бедных
И слабых; но случись паденье тех,
Что давят мир теперь в венках победных,
Язвить бы стал позор пигмеев вредных -
Их защищать не счел бы я за грех.
Я всякой тирании враг заклятый,
Хотя бы и царили демократы.
Я был бы славным мужем, но - увы!--
Теперь о том не может быть и речи...
О, цепи брака, мне знакомы вы!
Постричься б мог, но манят жизни сечи;
Над рифмами, грамматику калеча,
Когда б во время оно злой зоил
Знакомства с музой мне не запретил.
XXV.
Встречающихся рыцарей и дам!
Нужна ль тут помощь мужа из Стагира
Иль Лонгина? Не выходить из рам
Должна, однако ж, всякая сатира,
Придать какое надо освещенье,
При этом обобщая исключенья!
XXVI.
Нас жизнь гнетет условностью своей;
Теперь же нравы создают людей;
Их с овцами сравнив, мы будем правы.
Все люди меж собою с детских дней
Вполне сходны. Ждать можете ль добра вы
Когда однообразью нет границ?
XXVII.
Идти не все ж прийдется степью голой.
Итак, вперед! О, муза, ты порхай,
Иль едкою (министрам подражай),
Коль дивные тебе чужды глаголы!
Непочатой еще отыщем край.
При помощи флотильи небогатой
XXVIII.
Участье Аделины с каждым днем
К Жуану все росло. Её волненье
Отчасти виновато было в том,
Казалось ей, невинность дышит в нем,
Что и невинность вводит в искушенье.
Не любят дамы жалких полумер,
И Аделина в том дала пример.
И вот она, любя его как брата,
Решилась дать ему благой совет.
(За лучшие лишь благодарность плата:
Дешевле на земле товара нет!)
Она, обдумав тщательно предмет,
Дала совет жениться Дон Жуану,
Чтоб разом положить конец роману.
XXX.
И был бы рад сродниться с жизнью новой,
Но Аделине выставил на вид,
Что с ним судьба обходится сурово,
Что та, к которой страстью он горит,
Возможно ли, чтоб он сгубил себя
И в брак вступил, подругу не любя?
XXXI.
Свою судьбу устроив чрез интриги,
И разместив их как на полке книги,
Все женщины охотно на мужчин
Накладывают брачные вериги,
Устраивая свадьбы; нет причин
Но он спасает нас от грешных шашен.
XXXII.
У всякой дамы свадьбы план готов -
Ведь женихов не мало на примете!
И старых дев). Забота дамы: в сети
Поймать холостяка - и брак готов!
В восторге все, но сколько видят в свете,
Благодаря супружествам таким,
XXXIII.
У дам подобных, кстати мы заметим,
Всегда жених богатый припасен;
Как возятся оне с счастливцем этим!
Где счастье этих лиц в виду иметь им!
Лишь был бы брак скорее заключен;
Что ж, - от греха счастливый муж отпрянет,
А дело за невестами не станет.
У этих дам запас невест не мал;
Для одного богатую девицу
Готовят; для другого - идеал
Невинности, для этого - певицу...
Другую - связи; третья же столицу
Своими совершенствами дивит,
Не увлекаться ею просто стыд!
XXXV.
Колонию сектантов основал,
И стала та колония цветущей.
Скажите - разве это не скандал?
В безбрачьи жизнь влачить не грех ли сущий?
"Согласьем" он назвал.
Какой абсурд! замечу без прикрас я;
Где брака нет - смешно искать согласья.
XXXVI.
Он верно посмеяться лишь хотел
Их разделив. Я вовсе не имел
Намеренья трунить над сектой новой;
Завиден и блестящ её удел.
Религия и нравственность основой
Названья лишь её хвалить нельзя.
XXXVII.
Но с Раппом несогласны те матроны,
Которые, над Мальтусом смеясь,
Их торжество приводит в трепет нас;
Вы эмигрантов слышите ли стоны?
Вот результаты размноженья масс.
Неурожай картофеля и страсти
XXXVIII.
Читала ль лэди Мальтуса? Увы!--
Не знаю сам. Он заповедь оставил:
"Без денег не женитесь". Это вы
Его воззренья смелы и новы;
Но как мириться с смыслом этих правил?
Теория его, разсчета плод,
Нас прямо к аскетизму приведет.
Супружество Жуану без опаски
Сулила лэди. Будучи богат,
Он мог всегда к разводу, как к развязке,
Прибегнуть, если б встретил дома ад;
Конец, то цепи брака не страшат.
Припомните Гольбейна "Пляску смерти"*;
Семейных уз она портрет, поверьте.
XL.
Его женить решила Аделина.
Не мало было мисс прелестных тут;
За выбором лишь дело. Нет причины
Всех называть: такой безцелен труд,
Его достойны были и с любой
Обресть он мог бы счастье и покой.
XLI.
Мисс Мильпонд, в сонме их лучи бросая,
По снятии которых смесь плохая
Простой воды и молока видна
С оттенком сизым. Брак не страсть лихая:
Ему такая жидкость не вредна;
Молочная диэта лечит тело.
XLII.
Богатая мисс Шустринг все гналась
За мужем с синей лентой иль с звездою;
К тому ж попытка их увлечь собою
Несчастной мисс вполне не удалась;
И вот она, гонимая судьбою,
За русского иль турка (в этом нет
XLIII.
Хоть перечни в стихах неблагодарны,
Не вправе я мисс Рэби позабыть:
Она такой звездою лучезарной
Хотя б и тусклым, свет не мог коварный.
Недавно ей досталось в свет вступить.
Сходна с нераспустившеюся розой,
Она казалось воплощенной грезой.
Она была сиротка; много благ
Сулил ей свет, пред ней широко двери
Свои раскрыв; но грусть в её очах
Всегда читалась; в счастие не веря,
Вдвойне невыносимее потеря
Родного очага. Как грустен свет,
Когда в живых нам сердцу близких нет!
XLV.
Она была грустна как серафим,
Который, обливаяся слезами,
Сочувствует страданиям людским,
Земными опечаленный грехами;
Что у дверей потерянного рая
Стоит в тоске, об изгнанных вздыхая.
XLVI.
Тверда в вопросах веры и строга,
И вера та была ей дорога:
Традициям служить ей было мило;
Последняя из рода, что врага
Не устрашась и не склонясь пред силой,
Мисс Рэби, предков чтя, гордилась ей.
XLVII.
Блестящий свет казался ей пустыней;
Она в уединении росла,
Красавица завязнуть не могла.
Она казалась светлою богиней
Каких-то высших сфер. Не зная зла,
Она спокойно шла к заветной цели,
XLVIII.
Хоть из девиц, там бывших, ни одна
Не обладала даже половиной
Достоинств мисс Авроры - все ж она
За что она была исключена,
Без всякой уважительной причины,
Из списка тех, что в брак могли вступить,
Я, право, не берусь вам объяснить.
Смущен был Рим, не видя бюста Брута
В процессии Тиверия. Жуан,
Заметив, что мисс Рэби почему-то
Забыта, изумленьем обуян,
И вот ему такой ответ был дан:
О девочке угрюмой и жеманной
Весть разговор по меньшей мере странно".
L.
"Мы веры с ней одной,
Жениться мы могли б без затрудненья;
Меж тем я не добьюсь на брак с другой
Ни матери, ни папы разрешенья".
Но Аделине чужд был взгляд такой;
И, верная теории своей,
Лишь повторила сказанное ей.
LI.
Чем дурны повторенья? Почему же
Хороший аргумент не станет хуже,
Хотя б он в ход пускаем был не раз.
Несносны пререканья даже вчуже;
Упрямством часто побеждают нас;
Трунить над ним, скажите, есть ли повод?
LII.
Чем вызвало прелестное дитя
Предубежденья лэди горделивой?
На тот вопрос ответить щекотливый;
Всегда великодушью дань платя,
Она была добра и справедлива,
А тут так изменила странно тон.
LIII.
Быть может, показалось ей обидно,
Что равнодушно к светским мелочам
Относится Аврора. (Не завидна
Мы вне себя, когда нам ясно видно,
Что те, которых взгляд на вещи прям,
Хотят наш ум унизить. (Шуткой едкой
Антония так Цезарь злил нередко.)
Проснулась ли нежданно зависть в ней?
(Такой вопрос позорит Аделину!)
Мутило ли ее, шипя, как змей,
Презренье? Но легко ль найти причину,
Была ли это ревность? - И помину
О ней быть не могло! Как на беду,
Названья чувству лэди не найду.
LV.
И завистью за нею свет следил;
Она ж была чистейшею волною
Среди потока знатных юных сил,
Который ярко отражал собою
Нежданный спор. Одной улыбкой кроткой
На вызов злой ответила б красотка.
LVI.
Аврору пышной внешностью своей
Увидя светляка среди ветвей,
Она бы к небу взоры обратила,
Чтоб посмотреть на блеск иных лучей.
Хотя Жуан был яркое светило,
Ее ж увлечь лишь внешность не могла,
LVII.
Своею соблазнительною славой
(Такая слава в роли сатаны
И ей дарит мучительные сны)--
Не мог он с толку сбить разсудок здравый
Авроры милой. Чинно холодны
Их были отношенья; мы не скроем,
LVIII.
До этого он не встречал нигде
Такого типа. Сходства не имела
С Авророю погибшая Гайдэ,
Бушующая кровь. В иной среде
Аврора и сложилась, и созрела;
Гайдэ была цветок, что тешит глаз;
Она же - драгоценнейший алмаз.
Такое дав прелестное сравненье,
К рассказу я вернуться б смело мог
Пуская в ход (то Скотта выраженье)
"Сзывающий на брань походный рог".
Переживаешь жизнь былых эпох;
Не существуй Вольтера и Шекспира,
Писателем он был бы первым мира.
LX.
Чтоб свесть неправду света с пьедестала.
Когда-то снилось мне, что наживу
Теперь я это вижу наяву.
Но никогда меня не устрашала
Людская злость. Пусть негодует свет -
LXI.
Конгресс иль разговор Жуана с лэди,
Как все конгрессы, кончился ничем,
Но горечь примешалась к их беседе:
И, не щадя врагов, рвалась к победе.
Но дело не испортилось совсем:
К обеду звон как будто по заказу
Раздался и прервал беседу сразу.
Сраженье, где играют роль щитов
Серебряные вазы, а приборы
Оружьем служат, я воспеть готов.
(Беда с Гомером встретиться, который
Дерзну ли обратить я к музе взоры?
В наш век так сложны все рецепты блюд,
Что может не по силам выйти труд.
LX11I.
Potage Beauveau и Supe à la bonne femme
Сперва явились. (Их приготовленья
Кто передать съумеет тайну нам?)
О, Господи, как трудно продолженье
Индейку с трюфелями предложили;
Притом, конечно, рыбу не забыли.
LXIV.
Но с описаньем должен я скорей
Я враг гастрономических затей,
А потому их славословить мне ли?
Резвиться же я с музою своей
Порой не прочь, идя отважно к цели;
И с шутками поэтому мирюсь.
LXV.
Там подавались: дичь и лососина,
Volailles à la Condé; окорока,
Способные увлечь и знатока,
Могли б опять лишить Аммона сына.
(Явись он вновь - мне б жить с ним не рука!)
Шампанское белело, пенясь дружно,
LXVI.
От описаний блюд à l'espagnole,
А l'allemande, Timballes, с начинкой чудной,
Читатель, пожалев меня, уволь!
Salmis и Entremets играли роль;
Но был венцом затеи многолюдной
Из куропаток трюфельный рагу,--
За что Лукулла похвалить могу.
Пред этим блюдом вянет лавр победы!
Он - тряпка, прах. Дела минувших дней
Забыты, как прошедшие обеды.
Они, увы! из памяти людей
А вы, герои наших эпопей,
Оставите ль малейший отпечаток,
Хотя бы лишь рагу из куропаток?
LXVIII.
Не спорю: трюфелей поесть не худо,
Особенно, когда за ними вслед
Идут petits puits damcur. На это блюдо,
Как говорят, совсем рецепта нет:
Как хороши petits puits! В них сладость есть:
Их даже без варенья можно есть.
LXIX.
Не мало мир потратил размышлений,
Ряд целый кулинарных изощрений!
Адама примитивная стряпня,
Служа для многих темой вдохновений,
В искусство превратилась. Для меня
Преобразить еды процесс несложный!
LXX.
Работали уста, звенел хрусталь,
От жадности дрожали гастрономы;
Оне с любовью к яствам незнакомы.
И юноши мечтой стремятся в даль;
До пищи ль им? Надеждою влекомы,
Они лишь бредят сладостью побед.
LXXI.
Увы! не мог я дать вам описанья
(Хотя стихи я посвятил стряпне)
Всех тонких блюд обеда: их названья
С капустою и ростбиф без вниманья
Оставил я, Приличен я вполне.
Теперь бекаса даже я бы не дал
Себе труда воспеть; я отобедал!
О фруктах я ни слова не сказал
И о десерте тоже. Всех обедов -
Увы! - подагра горестный финал.
Блажен, кто век свой прожил, не изведав
Как мучила она отцов и дедов,
Помучить ей сподручно и детей.
О, как огня, знакомства бойтесь с ней!
LXXIII.
Необходимы? Да, хотя оне
В Испании, и в Лукке, и в Афинах
Обедом много раз служили мне,
Закусывал я ими на вершинах
Подобен Диогену, чьи воззренья
Всегда во мне встречали одобренье.
LXXIV.
Разселись гости шумною гурьбой
Тончайших яств, украшенных рукой
Волшебника. Жуан сел возле блюда.
"А l'espagnole". Сияло красотой
И прелестью убранства это чудо
Могло б как раз быть с дамой сравнено.
LXXV.
Жуан меж Аделиной и Авророй
Сидел, что неудобно, если вы
Его с милэди были таковы,
Что он совсем терялся. Часто взоры
Бросая на Жуана (не новы
Приемы те!) она следила строго
LXXVI.
Я не один могу пример привесть
Того, что глаз не хуже слышит уха.
Внимать речам у дам способность есть
Чужия мысли трудно ль им прочесть?
(Так песни сфер, прибегнув к мощи духа,
Мы можем услыхать), Лишь кинуть взор -
И даме ясен всякий разговор.
Сочувствия хотя б малейший атом
Жуан к себе в Авроре не нашел,
Легко ль с таким мириться результатом?
Обидно, если нас прекрасный пол
Мой ветреный герой, но злой укол
Его смутил. Корабль, затертый льдами,
С ним, сходен был, скажу я между нами.
LXXVIII.
Бросая взор, Аврора отвечала
На все Жуана острые слова
И даже их улыбкой не встречала;
Ужели выходило, что права
В мисс Рэби привлекательных сторон!
Жуан был и взволнован, и смущен.
LXXIX.
Победа ж восхищала Аделину;
Но плохо подстрекать порой мужчину:
Так можно натолкнуть его на грех,
Когда б о нем и не было помину
Без этого; догадки тешат всех,
Когда нам станут поперек дороги.
LXXX.
Задетый за живое, мой герой,
Чтоб овладеть вниманием Авроры,
Соседку занимать. Её он скоро
Задумчивость разсеял болтовней;
Ея нежданно оживились взоры...
И, слушая шутливые слова,
LXXXI.
Она (случилось это с нею редко')
К вопросам от ответов перешла;
Уже ль Жуана милая соседка
Мисс Рэби, как другия, лишь кокетка?
Милэди волноваться начала;
Сливаются ж контрасты при движеньи!
Но тщетны были эти опасенья.
Смиреньем гордым (если только есть
Смирение такое) и сноровкой
Себя сдержать - Жуан мог в душу влезть
Какой угодно дамы. В свете ловко
Всегда соображаясь с обстановкой;
Людей на откровенность вызывать
Имел он дар, хоть то умел скрывать.
LXXXIII.
Составила Аврора. Видеть в нем
Ей не хотелось светлого изъятья,
Он ей казался светским болтуном,
Что занят лишь покроем модным платья,
А также задушевностью Жуана,
Себя признала жертвою обмана.
LXXXIV.
К тому ж он был весьма красив собой,
Невольно увлекаясь красотой;
Замужних же в тяжелые условья
Случается ей ставить; хоть порой
Обманчива она без прекословья,--
Она красноречивей всяких книг.
LXXXV.
Успешнее Аврора молодая
Читала в книгах, чем в сердцах людей,
(Особенно в эстампах); но и в ней
Могла заволноваться кровь живая.
Сократ признался раз на склоне дней,
Что нежность к красоте в нем не угасла
LXXXVI.
Когда Сократ семидесяти лет
Таким мечтам мог посвящать свой гений
(Платон, любовью к истине согрет,
Какой резон девицам в цвете лет
Таких же не испытывать волнений,
Лишь скромность признавая как закон?
Условье то мое sine qua non.
Противоречье, в этом, без сомненья,
Вы рады усмотреть. Когда предмет
Мне высказать два разные сужденья
Дал случай, - не смущайтесь. Спора нет,
Когда б вполне логичен был поэт,
Как ухитрился б он воспеть на лире
Весь тот сумбур, что существует в мире?
LXXXVIII.
Но мне ль вступить на путь безспорно ложный?
Тому, кто сомневается во всем,
Предаться отрицанью невозможно.
Могла бы правда светлым бить ключом,
Ее мешая с грязью; потому
Теперь мы видим в ней не свет, а тьму.
LXXXIX.
Параболы и басни, и поэмы
Без светоча идем во мраке все мы.
Кто в истине укажет светлый путь?
Есть многия зловещия проблемы,
Но разрешенья жизненных вопросов
Не даст ни проповедник, ни философ.
ХС.
Мы в вечном заблуждении живем.
Мы тщетно проявленья правды ждем,
Вкушая лишь безверия отравы.
Пора бы небесам с царящим злом
Вступить в борьбу; исчез бы дух лукавый
Явись к нам, небом посланный пророк.
ХСИ.
Завязнул в метафизике я снова,
Хотя боюся споров, как огня;
На угол лбом наталкивать меня
В вопросах, потрясающих основы;
Но всем равно добра желаю я -
И тирским полководцам, и троянцам,
ХСИИ.
Хотя от крайних мнений я бегу,
Хоть я безпристрастен я и безкорыстен,
Но для Джон-Буля свято берегу
Мириться с деспотизмом не могу
И произвол всегда мне ненавистен;
Как Гекла клокочу, когда народ
Безропотно свой переносит гнет.
Не для того порок громил не раз я,
Преследуя тиранов и ханжей,
Чтоб достигать в стихах разнообразья;
Нет я обязан исправлять людей
Для восхваленья нравственных идей:
Теперь, чтоб все довольны были мною,
Загробный мир пред вами я открою.
ХСИѴ.
Пойду вперед, чуждаясь жалких бреден.
Я поклялся исправиться вполне;
За что ж поэт живьем врагами съеден?
Я вовсе не опасен, верьте мне,--
Однако не язвят поэтов тех:
Хоть их и больше труд - слабей успех.
XCV.
Читатель, ты встречался ль с привиденьем?
Что духи есть. Вооружись терпеньем,--
Теперь о них я поведу рассказ.
Не думай, что к чудесному с глумленьем
Я отнесусь. Насмешек не боясь,
Вполне по убежденью, - не по слухам.
ХСѴИ.
Причины есть, - серьезные притом...
Читатель! ты смеешься; но с тобою
Где духи появляются порою,
Тебя привесть я мог бы, но о нем
Забыть стараюсь я: "Лишить покою
". Мир теней
Не раз смущал меня в тиши ночей.
ХСѴИИ.
Темна глухая ночь; её покровы
Вокруг меня кричат уныло совы;
С старинных стен портреты на меня
Бросают взгляд угрюмый и суровый.
Все спит кругом; в камине нет огня,
Меня приводит в трепет ночь глухая.
CXVIII.
Я слишком засиделся, спать пора;
Хоть днем я не пишу стихотворений
Сдержу поток кипучих вдохновений;
Меня страшит полночная пора;
Того гляди, явиться могут тени.
Читатель, на мое ты место стань -
ХСИХ.
На грани двух миров, средь тьмы и света
Мерцает жизни тусклая звезда.
Зачем на свете люди? Нет ответа;
Безжалостно нас в даль уносит Лета;
В её волнах мы гибнем без следа;
Века проходят длинной вереницей;
Наследье ж их - лишь павших царств гробницы.