| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1823 |
| Категория: | Поэма |
Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Дон-Жуан. Песнь пятнадцатая
ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ.
I.
Ахъ! Что должно тутъ следовать - не знаю;
Но пусть меня сомненье не смутитъ:
Все а propos; итакъ я продолжаю,
Какъ будто мысль, свободная летитъ
Само собой. Вся наша жизнь земная
Изъ междометiй разныхъ состоитъ:
Въ ней "ха, ха, ха!и иль "охъ!" - печаль иль радость -
Но "тьфу" верней рисуетъ эту гадость
II.
Все это вместе - лишь волненья следъ;
Волненье - пена жизненнаго моря
И въ маломъ виде вечности портретъ;
Оно насъ оживляетъ, съ скукой споря,
И, часто отстраняя чашу бедъ,
Даруетъ намъ блаженство вместо горя.
Когда оно сродняется съ душой,--
Успешно светъ бороться можетъ съ тьмой.
Отрадней волноваться, чемъ подъ маской
Скрывать следы томящихъ насъ тревогъ.
Все затемнять фальшивою окраской
Привыкли мы, и въ сердце уголокъ
Всегда есть для притворства. Правда сказкой
Намъ кажется. Отъ истины далекъ
Лукавый светъ, и потому понятно,
Что ложь хвалить ему всегда прiятно.
IV.
Возможно ль позабыть минувшихъ дней
Погибшiя мечты и увлеченья?
Не вычеркнуть изъ памяти своей
Былые сны и прошлыя волненья;
Хоть Лета умеряетъ пылъ страстей,
Все жъ не даритъ намъ полнаго забвенья.
Порой нашъ кубокъ полнъ - и что же? - въ немъ
Всегда осадокъ времени найдемъ.
V.
Но къ Аделине вновь вернуся я;
Не правда ли, какъ имя это нежно?
(Есть музыка въ журчанiи ручья
И въ колыханьи заросли прибрежной;
Гармонiи полна природа вся;
Объ этомъ лишь одни глухiе спорятъ:
Мелодьямъ сферъ земные звуки вторятъ).
VI.
Увы! опаснымъ лэди шла путемъ!
Ведь женщины не знаютъ твердыхъ правилъ,
И многiя изъ нихъ сходны съ виномъ
Испорченнымъ. Кого втупикъ не ставилъ
Обманчивый ярлыкъ? Мечтой влекомъ,
Прекрасный полъ когда же не лукавилъ?
Броженiе до старости - законъ
Не только для вина, но и для женъ.
VII.
Когда съ виномъ сравню я Аделину,
Въ такомъ вине былъ лучшихъ гроздiй
Красавицу я бъ уподобить могъ;
Сатурнъ и тотъ сгибалъ предъ нею спину,
А онъ для всехъ безжалостенъ и строгъ;
На свете нетъ счастливей кредитора:
Онъ въ должнике найти не можетъ вора!
VIII.
О, смерть! ты кредиторъ лукавый нашъ!
Ты робко въ нашу дверь стучишь сначала,
Какъ знатныхъ баръ боящiйся торгашъ;
Затемъ стучишь сильней; терпенья мало
Тебе дано; пощады ты не дашь,
Когда тебе прiйти пора настала;
Людскiя просьбы ты не ставишь въ грошъ:
Тебе лишь милъ немедленный платежъ.
IX.
Все въ пленъ бери, но сжалься надъ красою!
Она редка, а ты по горло сытъ
И безъ нея. Она грешитъ порою,
Такъ что жъ? - ей потому и нуженъ щитъ.
Порабощенъ; умерь свой аппетитъ!
Героевъ пожирай съ зловещей силой,
Но красоту цветущую помилуй!
X.
Какой-нибудь мечтой увлечена,
Дурныхъ страстей не признавая жгучесть,
Ей лэди Аделина, грезъ полна,
Всецело отдавалась. Это участь
Восторженныхъ натуръ. Притомъ она,
Держась надменно, верила въ живучесть
Техъ правилъ, что ведутъ на правый путь;
Однимъ добромъ ея дышала грудь.
XI.
Молва, газета сплетенъ, протрубила
О похожденьяхъ юноши; и что жъ?
Не разсердилась лэди; дамамъ мило
Порою то, что насъ приводитъ въ дрожь;
Но многое въ Жуане изменила
Жизнь въ Англiи. Съ Алкивiадомъ схожъ,
И применяться могъ ко всякимъ нравамъ.
XII.
Онъ увлекалъ, не думая увлечь,
Приветливою искренностью тона;
Безъ вычуровъ его лилася речь;
Онъ изъ себя не корчилъ Купидона,
Который хочетъ все сердца привлечь,
Не веря, что возможна оборона.
Мечтая о победахъ, фатъ пустой
Лишь думаетъ, что съ нимъ немыслимъ бой.
XIII.
Но можетъ ли къ успеху тонъ нахальный
Кого-нибудь привесть? Прямой отказъ -
Вотъ способа такого плодъ печальный!
Жуанъ былъ чуждъ искусственныхъ прикрасъ,
Къ тому жъ имелъ онъ голосъ музыкальный;
Изъ стрелъ, что ловко бесъ пускаетъ въ насъ,
Неотразимей всехъ прiятный голосъ.
Где дама, что успешно съ нимъ боролась?
Жуана не испортила среда;
Хоть робокъ не былъ онъ, но видно было,
Что ложь ему противна и чужда;
Казался скромнымъ онъ, а скромность - сила;
Она, какъ добродетель иногда,
Въ себе самой награду находила.
Отсутствiе претензiй краситъ всехъ
И часто въ даръ приноситъ намъ успехъ.
XV.
Въ весельи тихъ, безъ лести милъ, онъ ловко
Все слабости людскiя примечалъ,
Скрывая то съ искусною сноровкой.
Онъ съ гордыми былъ гордъ и цену зналъ
Себе и имъ. Картинной позировкой
Морочить светъ онъ вовсе не желалъ
И шелъ впередъ, не увлеченъ мечтою
Первенствовать надъ чопорной толпою.
XVI.
Для дамъ же мой герой былъ сущiй кладъ:
И взглядамъ ихъ былъ подчиняться радъ;
Оне живутъ однимъ воображеньемъ,
Ему жъ пределовъ нетъ... но verbum sat.
Давая ходъ своимъ "Преображеньямъ",
Имъ нипочемъ и Санцiо затмить.
Кто скажетъ намъ, чемъ ихъ умерить прыть?
XVII.
Глядя на мiръ сквозь грань условной призмы,
Легко въ ошибку впасть, а, оступясь
Надъ бездною, стремглавъ несемся внизъ мы.
Въ такой беде спасетъ ли опытъ насъ?
Философовъ безценны афоризмы,
Но голосъ мудрецовъ--"въ пустынегласъ":
Глупцамъ пойти не могутъ впрокъ уроки,
Которыхъ имъ невнятенъ смыслъ глубокiй.
XVIII.
Великiй Бэконъ, Локкъ и ты, Сократъ!
Какъ люди васъ за трудъ вознаграждали?
Какихъ ты удостоился наградъ,
Надъ мiромъ словно светочи горятъ?
Не разъ твое ученье искажали,
Чтобъ зло творить. Примеровъ много есть,
Но въ целомъ томе ихъ не перечесть.
XIX.
Моя скромнее роль; я съ возвышенья
Слежу за темъ, что можетъ видеть глазъ;
Затемъ вношу въ поэму наблюденья,
За славою нисколько не гонясь.
Мои стихи текутъ безъ затрудненья,
И я пишу безъ вычуръ и прикрасъ,
Какъ сталъ бы разговаривать я съ другомъ,
Гуляя съ нимъ и пользуясь досугомъ.
XX.
Шутливый вздоръ; все жъ трудъ мой не безплоденъ;
Къ тому жъ люблю порою поболтать;
Хотя мой стихъ игривъ и сумасброденъ -
Подобострастья въ немъ не отыскать;
И все, что мне порой взбредетъ на умъ,
Вношу въ октавы я безъ дальнихъ думъ.
XXI.
"Omnia vult belle Matho dicere - die aliquando"...
Но глупость превратитъ ли въ умъ команда?
Бездарности воздвигнутъ пьедесталъ,
И для того нужна ли пропаганда,
Чтобъ родъ людской нелепости болталъ?
Я жъ былъ бы радъ тотъ применить советъ.
XXII.
Могу ль наглядней скромность проявить?
Но въ скромности я черпаю значенье
Ужасно разрослось мое творенье...
Когда бъ хотелъ я деспотизму льстить
И слушаться зоиловъ - безъ сомненья,
До крайности я бъ трудъ свой обкорналъ,
XXIII.
Къ тому жъ всегда я защищаю бедныхъ
И слабыхъ; но случись паденье техъ,
Что давятъ мiръ теперь въ венкахъ победныхъ,
Язвить бы сталъ позоръ пигмеевъ вредныхъ -
Ихъ защищать не счелъ бы я за грехъ.
Я всякой тиранiи врагъ заклятый,
Хотя бы и царили демократы.
Я былъ бы славнымъ мужемъ, но - увы!--
Теперь о томъ не можетъ быть и речи...
О, цепи брака, мне знакомы вы!
Постричься бъ могъ, но манятъ жизни сечи;
Надъ рифмами, грамматику калеча,
Когда бъ во время оно злой зоилъ
Знакомства съ музой мне не запретилъ.
XXV.
Встречающихся рыцарей и дамъ!
Нужна ль тутъ помощь мужа изъ Стагира
Иль Лонгина? Не выходить изъ рамъ
Должна, однако жъ, всякая сатира,
Придать какое надо освещенье,
При этомъ обобщая исключенья!
XXVI.
Насъ жизнь гнететъ условностью своей;
Теперь же нравы создаютъ людей;
Ихъ съ овцами сравнивъ, мы будемъ правы.
Все люди межъ собою съ детскихъ дней
Вполне сходны. Ждать можете ль добра вы
Когда однообразью нетъ границъ?
XXVII.
Идти не все жъ прiйдется степью голой.
Итакъ, впередъ! О, муза, ты порхай,
Иль едкою (министрамъ подражай),
Коль дивные тебе чужды глаголы!
Непочатой еще отыщемъ край.
При помощи флотильи небогатой
XXVIII.
Участье Аделины съ каждымъ днемъ
Къ Жуану все росло. Ея волненье
Отчасти виновато было въ томъ,
Казалось ей, невинность дышитъ въ немъ,
Что и невинность вводитъ въ искушенье.
Не любятъ дамы жалкихъ полумеръ,
И Аделина въ томъ дала примеръ.
И вотъ она, любя его какъ брата,
Решилась дать ему благой советъ.
(За лучшiе лишь благодарность плата:
Дешевле на земле товара нетъ!)
Она, обдумавъ тщательно предметъ,
Дала советъ жениться Донъ Жуану,
Чтобъ разомъ положить конецъ роману.
XXX.
И былъ бы радъ сродниться съ жизнью новой,
Но Аделине выставилъ на видъ,
Что съ нимъ судьба обходится сурово,
Что та, къ которой страстью онъ горитъ,
Возможно ли, чтобъ онъ сгубилъ себя
И въ бракъ вступилъ, подругу не любя?
XXXI.
Свою судьбу устроивъ чрезъ интриги,
И разместивъ ихъ какъ на полке книги,
Все женщины охотно на мужчинъ
Накладываютъ брачныя вериги,
Устраивая свадьбы; нетъ причинъ
Но онъ спасаетъ насъ отъ грешныхъ шашенъ.
XXXII.
У всякой дамы свадьбы планъ готовъ -
Ведь жениховъ не мало на примете!
И старыхъ девъ). Забота дамы: въ сети
Поймать холостяка - и бракъ готовъ!
Въ восторге все, но сколько видятъ въ свете,
Благодаря супружествамъ такимъ,
XXXIII.
У дамъ подобныхъ, кстати мы заметимъ,
Всегда женихъ богатый припасенъ;
Какъ возятся оне съ счастливцемъ этимъ!
Где счастье этихъ лицъ въ виду иметь имъ!
Лишь былъ бы бракъ скорее заключенъ;
Что жъ, - отъ греха счастливый мужъ отпрянетъ,
А дело за невестами не станетъ.
У этихъ дамъ запасъ невестъ не малъ;
Для одного богатую девицу
Готовятъ; для другого - идеалъ
Невинности, для этого - певицу...
Другую - связи; третья же столицу
Своими совершенствами дивитъ,
Не увлекаться ею просто стыдъ!
XXXV.
Колонiю сектантовъ основалъ,
И стала та колонiя цветущей.
Скажите - разве это не скандалъ?
Въ безбрачьи жизнь влачить не грехъ ли сущiй?
"Согласьемъ" онъ назвалъ.
Какой абсурдъ! замечу безъ прикрасъ я;
Где брака нетъ - смешно искать согласья.
XXXVI.
Онъ верно посмеяться лишь хотелъ
Ихъ разделивъ. Я вовсе не имелъ
Намеренья трунить надъ сектой новой;
Завиденъ и блестящъ ея уделъ.
Религiя и нравственность основой
Названья лишь ея хвалить нельзя.
XXXVII.
Но съ Раппомъ несогласны те матроны,
Которыя, надъ Мальтусомъ смеясь,
Ихъ торжество приводитъ въ трепетъ насъ;
Вы эмигрантовъ слышите ли стоны?
Вотъ результаты размноженья массъ.
Неурожай картофеля и страсти
XXXVIII.
Читала ль лэди Мальтуса? Увы!--
Не знаю самъ. Онъ заповедь оставилъ:
"Безъ денегъ не женитесь". Это вы
Его воззренья смелы и новы;
Но какъ мириться съ смысломъ этихъ правилъ?
Теорiя его, разсчета плодъ,
Насъ прямо къ аскетизму приведетъ.
Супружество Жуану безъ опаски
Сулила лэди. Будучи богатъ,
Онъ могъ всегда къ разводу, какъ къ развязке,
Прибегнуть, если бъ встретилъ дома адъ;
Конецъ, то цепи брака не страшатъ.
Припомните Гольбейна "Пляску смерти"*;
Семейныхъ узъ она портретъ, поверьте.
XL.
Его женить решила Аделина.
Не мало было миссъ прелестныхъ тутъ;
За выборомъ лишь дело. Нетъ причины
Всехъ называть: такой безцеленъ трудъ,
Его достойны были и съ любой
Обресть онъ могъ бы счастье и покой.
XLI.
Миссъ Мильпондъ, въ сонме ихъ лучи бросая,
По снятiи которыхъ смесь плохая
Простой воды и молока видна
Съ оттенкомъ сизымъ. Бракъ не страсть лихая:
Ему такая жидкость не вредна;
Молочная дiэта лечитъ тело.
XLII.
Богатая миссъ Шустрингъ все гналась
За мужемъ съ синей лентой иль съ звездою;
Къ тому жъ попытка ихъ увлечь собою
Несчастной миссъ вполне не удалась;
И вотъ она, гонимая судьбою,
За русскаго иль турка (въ этомъ нетъ
XLIII.
Хоть перечни въ стихахъ неблагодарны,
Не вправе я миссъ Рэби позабыть:
Она такой звездою лучезарной
Хотя бъ и тусклымъ, светъ не могъ коварный.
Недавно ей досталось въ светъ вступить.
Сходна съ нераспустившеюся розой,
Она казалось воплощенной грезой.
Она была сиротка; много благъ
Сулилъ ей светъ, предъ ней широко двери
Свои раскрывъ; но грусть въ ея очахъ
Всегда читалась; въ счастiе не веря,
Вдвойне невыносимее потеря
Родного очага. Какъ грустенъ светъ,
Когда въ живыхъ намъ сердцу близкихъ нетъ!
XLV.
Она была грустна какъ серафимъ,
Который, обливаяся слезами,
Сочувствуетъ страданiямъ людскимъ,
Земными опечаленный грехами;
Что у дверей потеряннаго рая
Стоитъ въ тоске, объ изгнанныхъ вздыхая.
XLVI.
Тверда въ вопросахъ веры и строга,
И вера та была ей дорога:
Традицiямъ служить ей было мило;
Последняя изъ рода, что врага
Не устрашась и не склонясь предъ силой,
Миссъ Рэби, предковъ чтя, гордилась ей.
XLVII.
Блестящiй светъ казался ей пустыней;
Она въ уединенiи росла,
Красавица завязнуть не могла.
Она казалась светлою богиней
Какихъ-то высшихъ сферъ. Не зная зла,
Она спокойно шла къ заветной цели,
XLVIII.
Хоть изъ девицъ, тамъ бывшихъ, ни одна
Не обладала даже половиной
Достоинствъ миссъ Авроры - все жъ она
За что она была исключена,
Безъ всякой уважительной причины,
Изъ списка техъ, что въ бракъ могли вступить,
Я, право, не берусь вамъ объяснить.
Смущенъ былъ Римъ, не видя бюста Брута
Въ процессiи Тиверiя. Жуанъ,
Заметивъ, что миссъ Рэби почему-то
Забыта, изумленьемъ обуянъ,
И вотъ ему такой ответъ былъ данъ:
О девочке угрюмой и жеманной
Весть разговоръ по меньшей мере странно".
L.
"Мы веры съ ней одной,
Жениться мы могли бъ безъ затрудненья;
Межъ темъ я не добьюсь на бракъ съ другой
Ни матери, ни папы разрешенья".
Но Аделине чуждъ былъ взглядъ такой;
И, верная теорiи своей,
Лишь повторила сказанное ей.
LI.
Чемъ дурны повторенья? Почему же
Хорошiй аргументъ не станетъ хуже,
Хотя бъ онъ въ ходъ пускаемъ былъ не разъ.
Несносны пререканья даже вчуже;
Упрямствомъ часто побеждаютъ насъ;
Трунить надъ нимъ, скажите, есть ли поводъ?
LII.
Чемъ вызвало прелестное дитя
Предубежденья лэди горделивой?
На тотъ вопросъ ответить щекотливый;
Всегда великодушью дань платя,
Она была добра и справедлива,
А тутъ такъ изменила странно тонъ.
LIII.
Быть можетъ, показалось ей обидно,
Что равнодушно къ светскимъ мелочамъ
Относится Аврора. (Не завидна
Мы вне себя, когда намъ ясно видно,
Что те, которыхъ взглядъ на вещи прямъ,
Хотятъ нашъ умъ унизить. (Шуткой едкой
Антонiя такъ Цезарь злилъ нередко.)
Проснулась ли нежданно зависть въ ней?
(Такой вопросъ позоритъ Аделину!)
Мутило ли ее, шипя, какъ змей,
Презренье? Но легко ль найти причину,
Была ли это ревность? - И помину
О ней быть не могло! Какъ на беду,
Названья чувству лэди не найду.
LV.
И завистью за нею светъ следилъ;
Она жъ была чистейшею волною
Среди потока знатныхъ юныхъ силъ,
Который ярко отражалъ собою
Нежданный споръ. Одной улыбкой кроткой
На вызовъ злой ответила бъ красотка.
LVI.
Аврору пышной внешностью своей
Увидя светляка среди ветвей,
Она бы къ небу взоры обратила,
Чтобъ посмотреть на блескъ иныхъ лучей.
Хотя Жуанъ былъ яркое светило,
Ее жъ увлечь лишь внешность не могла,
LVII.
Своею соблазнительною славой
(Такая слава въ роли сатаны
И ей даритъ мучительные сны)--
Не могъ онъ съ толку сбить разсудокъ здравый
Авроры милой. Чинно холодны
Ихъ были отношенья; мы не скроемъ,
LVIII.
До этого онъ не встречалъ нигде
Такого типа. Сходства не имела
Съ Авророю погибшая Гайдэ,
Бушующая кровь. Въ иной среде
Аврора и сложилась, и созрела;
Гайдэ была цветокъ, что тешитъ глазъ;
Она же - драгоценнейшiй алмазъ.
Такое давъ прелестное сравненье,
Къ разсказу я вернуться бъ смело могъ
Пуская въ ходъ (то Скотта выраженье)
"Сзывающiй на брань походный рогъ".
Переживаешь жизнь былыхъ эпохъ;
Не существуй Вольтера и Шекспира,
Писателемъ онъ былъ бы первымъ мiра.
LX.
Чтобъ свесть неправду света съ пьедестала.
Когда-то снилось мне, что наживу
Теперь я это вижу наяву.
Но никогда меня не устрашала
Людская злость. Пусть негодуетъ светъ -
LXI.
Конгрессъ иль разговоръ Жуана съ лэди,
Какъ все конгрессы, кончился ничемъ,
Но горечь примешалась къ ихъ беседе:
И, не щадя враговъ, рвалась къ победе.
Но дело не испортилось совсемъ:
Къ обеду звонъ какъ будто по заказу
Раздался и прервалъ беседу сразу.
Сраженье, где играютъ роль щитовъ
Серебряныя вазы, а приборы
Оружьемъ служатъ, я воспеть готовъ.
(Беда съ Гомеромъ встретиться, который
Дерзну ли обратить я къ музе взоры?
Въ нашъ векъ такъ сложны все рецепты блюдъ,
Что можетъ не по силамъ выйти трудъ.
LX11I.
Potage Beauveau и Supe à la bonne femme
Сперва явились. (Ихъ приготовленья
Кто передать съумеетъ тайну намъ?)
О, Господи, какъ трудно продолженье
Индейку съ трюфелями предложили;
Притомъ, конечно, рыбу не забыли.
LXIV.
Но съ описаньемъ долженъ я скорей
Я врагъ гастрономическихъ затей,
А потому ихъ славословить мне ли?
Резвиться же я съ музою своей
Порой не прочь, идя отважно къ цели;
И съ шутками поэтому мирюсь.
LXV.
Тамъ подавались: дичь и лососина,
Volailles à la Condé; окорока,
Способныя увлечь и знатока,
Могли бъ опять лишить Аммона сына.
(Явись онъ вновь - мне бъ жить съ нимъ не рука!)
Шампанское белело, пенясь дружно,
LXVI.
Отъ описанiй блюдъ à l'espagnole,
А l'allemande, Timballes, съ начинкой чудной,
Читатель, пожалевъ меня, уволь!
Salmis и Entremets играли роль;
Но былъ венцомъ затеи многолюдной
Изъ куропатокъ трюфельный рагу,--
За что Лукулла похвалить могу.
Предъ этимъ блюдомъ вянетъ лавръ победы!
Онъ - тряпка, прахъ. Дела минувшихъ дней
Забыты, какъ прошедшiе обеды.
Они, увы! изъ памяти людей
А вы, герои нашихъ эпопей,
Оставите ль малейшiй отпечатокъ,
Хотя бы лишь рагу изъ куропатокъ?
LXVIII.
Не спорю: трюфелей поесть не худо,
Особенно, когда за ними вследъ
Идутъ petits puits damcur. На это блюдо,
Какъ говорятъ, совсемъ рецепта нетъ:
Какъ хороши petits puits! Въ нихъ сладость есть:
Ихъ даже безъ варенья можно есть.
LXIX.
Не мало мiръ потратилъ размышленiй,
Рядъ целый кулинарныхъ изощренiй!
Адама примитивная стряпня,
Служа для многихъ темой вдохновенiй,
Въ искусство превратилась. Для меня
Преобразить еды процессъ несложный!
LXX.
Работали уста, звенелъ хрусталь,
Отъ жадности дрожали гастрономы;
Оне съ любовью къ яствамъ незнакомы.
И юноши мечтой стремятся въ даль;
До пищи ль имъ? Надеждою влекомы,
Они лишь бредятъ сладостью победъ.
LXXI.
Увы! не могъ я дать вамъ описанья
(Хотя стихи я посвятилъ стряпне)
Всехъ тонкихъ блюдъ обеда: ихъ названья
Съ капустою и ростбифъ безъ вниманья
Оставилъ я, Приличенъ я вполне.
Теперь бекаса даже я бы не далъ
Себе труда воспеть; я отобедалъ!
О фруктахъ я ни слова не сказалъ
И о десерте тоже. Всехъ обедовъ -
Увы! - подагра горестный финалъ.
Блаженъ, кто векъ свой прожилъ, не изведавъ
Какъ мучила она отцовъ и дедовъ,
Помучить ей сподручно и детей.
О, какъ огня, знакомства бойтесь съ ней!
LXXIII.
Необходимы? Да, хотя оне
Въ Испанiи, и въ Лукке, и въ Афинахъ
Обедомъ много разъ служили мне,
Закусывалъ я ими на вершинахъ
Подобенъ Дiогену, чьи воззренья
Всегда во мне встречали одобренье.
LXXIV.
Разселись гости шумною гурьбой
Тончайшихъ яствъ, украшенныхъ рукой
Волшебника. Жуанъ селъ возле блюда.
"А l'espagnole". Сiяло красотой
И прелестью убранства это чудо
Могло бъ какъ разъ быть съ дамой сравнено.
LXXV.
Жуанъ межъ Аделиной и Авророй
Сиделъ, что неудобно, если вы
Его съ милэди были таковы,
Что онъ совсемъ терялся. Часто взоры
Бросая на Жуана (не новы
Прiемы те!) она следила строго
LXXVI.
Я не одинъ могу примеръ привесть
Того, что глазъ не хуже слышитъ уха.
Внимать речамъ у дамъ способность есть
Чужiя мысли трудно ль имъ прочесть?
(Такъ песни сферъ, прибегнувъ къ мощи духа,
Мы можемъ услыхать), Лишь кинуть взоръ -
И даме ясенъ всякiй разговоръ.
Сочувствiя хотя бъ малейшiй атомъ
Жуанъ къ себе въ Авроре не нашелъ,
Легко ль съ такимъ мириться результатомъ?
Обидно, если насъ прекрасный полъ
Мой ветреный герой, но злой уколъ
Его смутилъ. Корабль, затертый льдами,
Съ нимъ, сходенъ былъ, скажу я между нами.
LXXVIII.
Бросая взоръ, Аврора отвечала
На все Жуана острыя слова
И даже ихъ улыбкой не встречала;
Ужели выходило, что права
Въ миссъ Рэби привлекательныхъ сторонъ!
Жуанъ былъ и взволнованъ, и смущенъ.
LXXIX.
Победа жъ восхищала Аделину;
Но плохо подстрекать порой мужчину:
Такъ можно натолкнуть его на грехъ,
Когда бъ о немъ и не было помину
Безъ этого; догадки тешатъ всехъ,
Когда намъ станутъ поперекъ дороги.
LXXX.
Задетый за живое, мой герой,
Чтобъ овладеть вниманiемъ Авроры,
Соседку занимать. Ея онъ скоро
Задумчивость разсеялъ болтовней;
Ея нежданно оживились взоры...
И, слушая шутливыя слова,
LXXXI.
Она (случилось это съ нею редко')
Къ вопросамъ отъ ответовъ перешла;
Уже ль Жуана милая соседка
Миссъ Рэби, какъ другiя, лишь кокетка?
Милэди волноваться начала;
Сливаются жъ контрасты при движеньи!
Но тщетны были эти опасенья.
Смиреньемъ гордымъ (если только есть
Смиренiе такое) и сноровкой
Себя сдержать - Жуанъ могъ въ душу влезть
Какой угодно дамы. Въ свете ловко
Всегда соображаясь съ обстановкой;
Людей на откровенность вызывать
Имелъ онъ даръ, хоть то умелъ скрывать.
LXXXIII.
Составила Аврора. Видеть въ немъ
Ей не хотелось светлаго изъятья,
Онъ ей казался светскимъ болтуномъ,
Что занятъ лишь покроемъ моднымъ платья,
А также задушевностью Жуана,
Себя признала жертвою обмана.
LXXXIV.
Къ тому жъ онъ былъ весьма красивъ собой,
Невольно увлекаясь красотой;
Замужнихъ же въ тяжелыя условья
Случается ей ставить; хоть порой
Обманчива она безъ прекословья,--
Она красноречивей всякихъ книгъ.
LXXXV.
Успешнее Аврора молодая
Читала въ книгахъ, чемъ въ сердцахъ людей,
(Особенно въ эстампахъ); но и въ ней
Могла заволноваться кровь живая.
Сократъ признался разъ на склоне дней,
Что нежность къ красоте въ немъ не угасла
LXXXVI.
Когда Сократъ семидесяти летъ
Такимъ мечтамъ могъ посвящать свой генiй
(Платонъ, любовью къ истине согретъ,
Какой резонъ девицамъ въ цвете летъ
Такихъ же не испытывать волненiй,
Лишь скромность признавая какъ законъ?
Условье то мое sine qua non.
Противоречье, въ этомъ, безъ сомненья,
Вы рады усмотреть. Когда предметъ
Мне высказать два разныя сужденья
Далъ случай, - не смущайтесь. Спора нетъ,
Когда бъ вполне логиченъ былъ поэтъ,
Какъ ухитрился бъ онъ воспеть на лире
Весь тотъ сумбуръ, что существуетъ въ мiре?
LXXXVIII.
Но мне ль вступить на путь безспорно ложный?
Тому, кто сомневается во всемъ,
Предаться отрицанью невозможно.
Могла бы правда светлымъ бить ключомъ,
Ее мешая съ грязью; потому
Теперь мы видимъ въ ней не светъ, а тьму.
LXXXIX.
Параболы и басни, и поэмы
Безъ светоча идемъ во мраке все мы.
Кто въ истине укажетъ светлый путь?
Есть многiя зловещiя проблемы,
Но разрешенья жизненныхъ вопросовъ
Не дастъ ни проповедникъ, ни философъ.
ХС.
Мы въ вечномъ заблужденiи живемъ.
Мы тщетно проявленья правды ждемъ,
Вкушая лишь безверiя отравы.
Пора бы небесамъ съ царящимъ зломъ
Вступить въ борьбу; исчезъ бы духъ лукавый
Явись къ намъ, небомъ посланный пророкъ.
ХСІ.
Завязнулъ въ метафизике я снова,
Хотя боюся споровъ, какъ огня;
На уголъ лбомъ наталкивать меня
Въ вопросахъ, потрясающихъ основы;
Но всемъ равно добра желаю я -
И тирскимъ полководцамъ, и троянцамъ,
ХСІІ.
Хотя отъ крайнихъ мненiй я бегу,
Хоть я безпристрастенъ я и безкорыстенъ,
Но для Джонъ-Буля свято берегу
Мириться съ деспотизмомъ не могу
И произволъ всегда мне ненавистенъ;
Какъ Гекла клокочу, когда народъ
Безропотно свой переноситъ гнетъ.
Не для того порокъ громилъ не разъ я,
Преследуя тирановъ и ханжей,
Чтобъ достигать въ стихахъ разнообразья;
Нетъ я обязанъ исправлять людей
Для восхваленья нравственныхъ идей:
Теперь, чтобъ все довольны были мною,
Загробный мiръ предъ вами я открою.
ХСІѴ.
Пойду впередъ, чуждаясь жалкихъ бреденъ.
Я поклялся исправиться вполне;
За что жъ поэтъ живьемъ врагами съеденъ?
Я вовсе не опасенъ, верьте мне,--
Однако не язвятъ поэтовъ техъ:
Хоть ихъ и больше трудъ - слабей успехъ.
XCV.
Читатель, ты встречался ль съ привиденьемъ?
Что духи есть. Вооружись терпеньемъ,--
Теперь о нихъ я поведу разсказъ.
Не думай, что къ чудесному съ глумленьемъ
Я отнесусь. Насмешекъ не боясь,
Вполне по убежденью, - не по слухамъ.
ХСѴІ.
Причины есть, - серьезныя притомъ...
Читатель! ты смеешься; но съ тобою
Где духи появляются порою,
Тебя привесть я могъ бы, но о немъ
Забыть стараюсь я: "Лишить покою
". Мiръ теней
Не разъ смущалъ меня въ тиши ночей.
ХСѴІІ.
Темна глухая ночь; ея покровы
Вокругъ меня кричатъ уныло совы;
Съ старинныхъ стенъ портреты на меня
Бросаютъ взглядъ угрюмый и суровый.
Все спитъ кругомъ; въ камине нетъ огня,
Меня приводитъ въ трепетъ ночь глухая.
CXVIII.
Я слишкомъ засиделся, спать пора;
Хоть днемъ я не пишу стихотворенiй
Сдержу потокъ кипучихъ вдохновенiй;
Меня страшитъ полночная пора;
Того гляди, явиться могутъ тени.
Читатель, на мое ты место стань -
ХСІХ.
На грани двухъ мiровъ, средь тьмы и света
Мерцаетъ жизни тусклая звезда.
Зачемъ на свете люди? Нетъ ответа;
Безжалостно насъ въ даль уноситъ Лета;
Въ ея волнахъ мы гибнемъ безъ следа;
Века проходятъ длинной вереницей;
Наследье жъ ихъ - лишь павшихъ царствъ гробницы.